Стек сидел в пневматическом кресле, приподнятом над столом, за которым принимались важнейшие решения. Сидел в одиночестве. Остальные уже ушли, и комната была погружена в полумрак, нарушаемый только слабым светом скрытого ночного освещения.
Тень прошла через стены, те вспыхнули розовым кварцем и погасли вновь. Дайра стоял и смотрел на Стека, пока тот не почувствовал, что в комнате кто-то есть.
- Пора идти, - сказал Змей.
Стек глянул, и у него от страха глаза полезли на лоб.
Перед ним стоял Сатана, оскалив в улыбке клыкастый рот; на рогах переливались искорки звездного света, подрагивал веревочный хвост с копьевидным кончиком, раздвоенные копыта оставляли на ковре тлеющие следы. Вилы, атласный плащ, волосатые козлиные ноги, когти... Крик ужаса застрял у Стека в горле.
- Нет, - сказал Змей, - это не так. Пойдем со мной, и ты поймешь.
Он говорил печальным голосом. Как будто Сатана огорчился, что его неправильно поняли. Стек яростно замотал головой.
Спорить не было времени. Настал тот самый момент, и Дайра не мог позволить себе колебаний. Он махнул рукой, и Натан Стек поднялся из своего пневматического кресла, оставив за собой нечто, выглядевшее как спящий Натан Стек, и подошел к Дайре, а Змей взял его за руку, и они прошли сквозь стены, вспыхнувшие розовым кварцем, и исчезли.
Змей вел его все ниже и ниже.
Мать страдала от боли. Она болела уже целые века, однако теперь, как было известно Дайре, ее болезнь достигла последней точки, и Мать это знала. Но она спрячет свое дитя, ради себя самой спрячет его глубоко в своей груди, где никто его не найдет, даже безумец.
Дайра взял Стека в Ад.
Хорошее это было место. Теплое и безопасное, и далеко от происков безумцев.
И болезнь запылала во всю мочь. Истреблялись народы, вскипали и остывали, покрываясь накипью, океаны, воздух загустел от пыли и убийственных испарений, плоть растеклась, как нефть, небеса потемнели, и тускло светило замутненное солнце. Стонала Земля.
В муке пожирали сами себя растения, бесились искалеченные животные, сгорали деревья, и из пепла их подымались стеклянные фигуры, рассыпавшиеся на ветру осколками. Земля умирала смертью медленной и мучительной.
В центре Земли, в хорошем месте, спал Натан Стек. "Не оставляй меня с чужими".
Далеко наверху, среди звезд, кружила и кружила Птица Смерти. Она ждала Слова.
18
И когда они дошли до вершины пика, Натан Стек посмотрел вокруг, сквозь страшный жгучий холод и дьявольский грохот ветра, и увидел святилище Всегда, кафедральный собор Навечно, столп Воспоминания, небо Совершенства, пирамиду Благословения,.игрушечную лавку Создания, сокровищницу Рождения, монумент Стремления, вместилище Дум, лабиринт Удивления, катафалк Отчаяния, подиум Объявления Кредо и печь Последних Попыток.
На круче, что поднималась к звездной вершине, он заметил дом того, кто обитал здесь, - там вспыхивали и мерцали зарницы, сполохи света, видные по всему пустынному лику планеты, - и он начал подозревать, кем был этот обитатель.
И вдруг все стало красным. Как будто Натану Стеку надвинули на глаза светофильтр: и черное небо, и дрожащие вспышки света, и скалы, образовавшие плато, где они стояли, и даже Змей - все стало красным, и с цветом пришла боль. Страшная боль, прожигающая тело Стека по всем жилам, будто загорелась кровь. Он вскрикнул, и пал на колени, и сквозь мозг прошла боль, проникая в каждый сосуд и каждый нерв, каждый ганглий и нервный ствол. Череп горел огнем.
- Бейся, - велел Змей. - Бейся с ним!
- Не могу! - вскричал кто-то молчаливо в мозгу у Стека; великая боль мешала говорить.
Огонь бился и лизал мозг, и Стек почувствовал, как съеживается и исчезает сама тонкая плоть мысли. Он попытался подумать о льде. Лед как спасение: льдины, торосы, айсберги, погруженные в ледяную воду, ледяные горы старался он вспомнить, пока дымилась и тлела его душа. Он представил себе мириады градинок, летящих навстречу огненной буре, сжиравшей его мозг, и раздалось шипение пара, какой-то язык пламени взметнулся и упал, какой-то уголок остыл... И он бросился в этот уголок, придумывая лед, льдины и торосы, глетчеры льда, нагромождая их по краям и расширяя отвоеванный круг прохлады и безопасности.
И пламя стало отступать, скользить обратно по тем же каналам, а он бросал лед вслед за ним, загоняя его в угол, хороня под глыбами льда и водопадами талой воды, изгоняя из себя.
Когда Стек открыл глаза, он все еще был на коленях, но мог снова мыслить, и красный мир стал нормальным.
- Он еще не оставляет попыток. Не дай застать себя врасплох.
- Расскажи! Я больше не хочу идти вслепую, мне нужна помощь! Расскажи мне все. Змей, сейчас же!
- Ты можешь сам себе помочь. У тебя есть сила. Я дал тебе искру.
...И ударила вторая казнь!
Воздух сгустился, а он держал в жвалах капающие куски нечистой плоти, и от этого вкуса подступала тошнота. Конечности задергались и втянулись под панцирь, кости трещали; он выл от захлестывавших его плетей боли, идущих так быстро, что сливались в одну боль.- Он пытался удрать, но в глаза бил страшный свет. Фасетки лопались, выпуская сок. Боль была неимоверной.
- Бейся!
Он перекатился на спину, выставляя реснички навстречу земле, и на мгновение понял, что смотрит глазами иного создания, иной формы жизни, которую ему не описать. Но он был под открытым небом, и это порождало страх, его окружал воздух, что стал смертельным, и от этого возникал страх, он терял зрение, и от этого возникал страх; и он был... он человек, и он не поддастся страху, он выстоит.
Он перекатился, втянул реснички и попытался опустить конечности. Хрустели, цепляясь обломками, кости, причиняя дикую боль. Он заставил себя преодолеть ее, и встал на землю, и вдохнул, и поднял голову...
И когда открыл глаза, он снова был Стеком.
...И ударила третья казнь:
Безнадежность.
Из бездонной пропасти несчастья он вернулся к себе и снова стал Стеком.
...И ударила четвертая казнь:
Безумие.
Из бешеной пелены сумасшествия он вернулся к себе.
...И пятая казнь, и шестая, и седьмая, и чума, и смерч, и озера зла, и вечное падение в субмикроскопический ад, и твари, пожиравшие его изнутри, и двадцатая, и сороковая, и он слышал собственный вопль, молящий о пощаде, и всегдашний голос Змея рядом с собой, шепчущий: "Бейся!"
Наконец, это кончилось.
- Теперь быстро.
Змей взял Стека за руку, наполовину волоча за собой, рванулся к величественному дворцу из стекла и света на склоне горы, под самым ее острием, и они прошли сквозь арку сияющего металла в зал вознесения. Портал замкнулся за ними.
Стены трепетали. Начали громыхать, подрагивая, полы из драгоценных камней. С далекой вышины потолков полетели осколки. Весь дворец вокруг них внезапно содрогнулся и съежился, как порванный мыльный пузырь.
- Сейчас, - сказал Змей, - сейчас ты узнаешь.
Все застыло. Замерев в воздухе, повисли вокруг них обломки дворца. Время остановилось. Замерло движение Земли. Все было недвижно, когда Натану Стеку было позволено узнать.
19
ВЫБЕРИТЕ ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ
(результат определит половину-общей оценки):
1. Бог - это
A) невидимый дух с длинной бородой;
B) маленькая собачка, сдохшая в норе;
C) каждый встречный;
D) волшебник из страны Оз.
2. Ницше написал: "Бог умер". Он имел в виду:
A) жизнь бессмысленна;
B) вера в вышних богов кончилась;
C) Бога не было с самого начала;
D) Ты еси Бог.
3. Экология - это другое название для:
A) материнской любви;
B) вдохновенного интереса;
C) полезного для здоровья салата с проросшим овсом;
D) Бога.
4. Какая из приведенных ниже фраз наиболее типична для глубочайшей любви:
A) не оставляй меня с чужими;
B) я тебя люблю;
C) Бог есть любовь;
D) Сделай укол.
5. Какая из приведенных ниже сил обычно ассоциируется с Богом:
A) власть;
B) любовь;
C) человечность;
D) послушание.
20
Ничего из всего предыдущего.
В глазах Птицы Смерти сияли звезды, и в ночном полете она бросала тень на луну.
21
Натан Стек воздел руки, и воздух вокруг них остался недвижим, пока дворец падал в прах.
- Теперь ты узнал все, что было здесь узнавать, - сказал Змей, припадая на одно колено, будто поклоняясь, хотя не было никого, кому поклоняться, кроме Натана Стека.
- И он всегда был безумен?
- С первого дня.
- Тогда безумны были те, кто отдал ему наш мир, и безумен был твой народ, что дозволил этому быть.
Змей не ответил.
- Наверное, так и должно было быть, - сказал Стек.
Он нагнулся и поднял Змея на ноги. Коснулся гладкой головы тенеподобного и произнес:
- Друг.
Раса Змея не знает слез. Он сказал:
- Этого слова я ждал дольше, чем ты можешь себе представить.
- Мне жаль, что дело пришло к концу.
- Наверное, так и должно было быть.
Взвихрился воздух, вспыхнули искры в разрушенном дворце, и хозяин горы, хозяин поверженной в руины Земли явился перед ними в виде горящего куста.
- СНОВА, ЗМЕИ? СНОВА ДОКУЧАЕШЬ ТЫ МНЕ?
- Время игрушек миновало.
- НАТАНА СТЕКА ПРИВЕЛ ТЫ ОСТАНОВИТЬ МЕНЯ? КОГДА МИНУЕТ ВРЕМЯ, СКАЖУ Я. Я, КОТОРЫЙ ГОВОРИЛ ВСЕГДА. - И к Натану Стеку: - УХОДИ. НАЙДИ СЕБЕ НОРУ И ПРЯЧЬСЯ, ПОКАЯ НЕ ПРИДУ ЗА ТОБОЙ.
На горящий куст Стек не обратил внимания. Он махнул рукой, и исчез конический щит, под которым они стояли.
- Сначала мы его найдем, а там я знаю, что делать.
В ночном ветре выпустила когти Птица Смерти и скользнула сквозь пустоту вниз, к пепелищу Земли.
22
Когда-то Натан болел осложненной пневмонией. Он лежал на операционном столе, и хирург сделал ему маленький разрез грудной стенки. Если бы он не был таким упрямым и не работал круглые сутки, пневмония никогда бы не перешла в эмпиему и он не попал бы под нож хирурга, пусть даже для такой безопасной операции, как торакотомия. Но он был из рода Стеков и потому лежал сейчас на операционном столе с вдвинутой в грудь резиновой трубкой для отсоса гноя из плевральной полости и услышал, как кто-то произнес его имя:
- НАТАН СТЕК.
Голос донесся откуда-то из дальнего далека, через арктические просторы, и отдавался и отдавался незатихающим эхом в бесконечных коридорах, пока резал нож.
- НАТАН СТЕК.
Он вспомнил Лилит и ее волосы цвета темного вина.
Вспомнил, как несколько часов умирал под сводом пещеры, пока его товарищи по охоте рвали на части то, что еще осталось от медведя, не обращая внимания на стоны раненого. Вспомнил арбалетную стрелу, пробившую кольчугу и грудь, когда он погиб под Азенкуром. Вспомнил, как сомкнулись над перевернувшейся плоскодонкой ледяные воды Огайо, а друзья не сразу заметили, что его нет. Вспомнил, как выедал легкие горчичный газ под Верденом и как он безуспешно пытался доползти до какого-то сельского дома. Вспомнил, как глядел прямо на вспышку бомбы и чувствовал, как сгорает лицо. Вспомнил, как пришел к нему в кабинет Змей и вылущил его из тела, будто зерно из мякины. Вспомнил, как спал четверть миллиона лет в сердце Земли.
Через мертвые столетия доносился голос матери, умоляющий отпустить ее, избавить от боли. "Сделай укол". Ее голос сливался с голосом Земли, плачущей от невыносимой боли в изодранном теле, в забитых пылью артериях рек, на круглых холмах и зеленых полях, покрытых оплавленным шлаком и пепелищами. Голос матери и голос Земли стали едины и слились в голосе Змея, а тот шептал, что Стек - последний человек на свете и только он может положить конец смертельной болезни, которою болеет Земля.
Сделай укол. Облегчи участь несчастной Земли.
Натан Стек был защищен обретенной мощью. Мощью, превышавшей власть богов или Змеев, или сумасшедших создателей, втыкающих иглы в свои создания, ломающих свои игрушки.
- ТЫ НЕ СМЕЕШЬ. Я НЕ ПОЗВОЛЯЮ ТЕБЕ.
Натан Стек обошел горящий куст, гудящий и потрескивающий в бессильной ярости, и поглядел на него чуть ли не с жалостью, вспомнив волшебника из страны Оз, парящую среди туманов и молний огромную зловещую голову и маленького человечка за сценой, создающего эти спецэффекты поворотами рычажков. Он оставил спецэффекты в стороне, зная, что его собственная сила намного превосходит силу бедного создания, угнетавшего всю его расу еще до того, как у него отобрали Лилит.
Он шел на поиски безумца, что стал писать свое имя с большой буквы.
23
Заратустра одиноко спускался с гор, не встречая никого.
Но лишь углубился он в лес, сразу встал перед ним старый человек, вышедший из своего святого жилища в лес на поиски кореньев. И так сказал старик Заратустре: