Бегунок рассказал о своей попытке добраться до Шефа. В Тихий Кабинет, конечно, не попал: вначале Полканыч его отфутболивал, затем Зам воли лишил. Но парень оказался бойцом! Получив отлуп, он сумел подкараулить Шефа на стратегическом отрезке между черным выходом и белым "Шевроле". В ноги бухнулся, усыпив тем самым бдительность охраны, сказал что-то историческое, ухмыльнулся и ударил Шефа ножом.
Нож ломается, словно о железо. Начальнику хоть бы хны. Начальник -- непротыкаем. Парня берут и вяжут подскочившие громилы. При этом едва не убивают: за такую оплошность шеф им пупки вывинтит.
Смертельно избитый зализывает раны в тайных подземельях власти. На допросах ему мерещатся черти с раскаленными кочергами. Всюду нечисть, -- понимает он и что-то такое произносит вслух; сокамерники шепчутся и беззлобно издеваются над психом. Затем происходит необъяснимое событие: дежурный сержант, узнав о его мании, тихонько устраивает ему побег. Сержанта увольняют с особо тяжкой формулировкой "за несоответствие", это мы уже потом узнали…
Выпытав подробности и сопоставив факты, пришли мы к выводу: нет, не сказочная нечисть правит бал на этой планете. Вполне реальные космические пришельцы захватили власть путем подколодного вползания в административные органы. Благоев читал об этом в одной незаурядной книжке. Там еще девка-роботиха всем и каждому давала копоти… впрочем, это к делу не относится.
Один за другим заходят в лабораторию чиновники. На одинаковых лицах застыло одно и то же выражение: смесь виртуальной значительности и виртуальной деловитости. Возможно, Зам генерирует их прямо на пороге, -- создает из воздуха, как факир голубей.
Выждав паузу, достаточную для погружения в транс, он вновь начинает искриться энергией и доброжелательностью:
– - Друг мой человек! Как же мы с тобой похожи! Ну, давай по одной!
– - Давай, друг! -- отвечаю я злобно. Наш безмолвный поединок завершается вничью.
Приняли грамм по семьдесят.
– - Хэви металл! -- охает Зам. Замер, глаза свои лучистые закатил, рот приоткрыл. Дикий вид, нечеловеческий оскал. Недочихнувший трибун. Нарк на взлете.
– - Хард-эн-хэви! -- поддакнул я.
– - Жгуча красна ртуть!
– - Прожигает грудь!
– - Ох и метко влилась!
– - Ох, славно утряслась!
– - Нравится? То-то. Между нами: это еще один тест. Проверка личных качеств. Расплав пьем! Люди от него дохнут. Что скажешь, дружок?
– - Выкуси, дружище! Меня таким не свалишь. Славянский метаболизм.
– - Проверить тебя, что ли, на чём покрепче?
– - Валяй, проверяй. Люблю неприевшееся. Как-то в порту мужики цистерны растамаживали. В одной метанол. Ну они на него как тараканы на йогурт. В другой -- дезэтиленгликоль. Чудная такая жидкость. Дико сушит. Ветер с моря дул… звездам несть числа, сосчитать не мог… встал на цистерну, крылья расправил, рванул, разбежался, оторвался! Тело оставил где упало, а сам -- заре навстречу! А метанольщики, дурни, недозакусили, что ли… в реанимацию им персики носил…
– - Люди с одного глотка мрут!
– - Это у кого иммунитет не наработан.
– - Да ты и не человек вовсе!
– - А кто? Кот в сапогах? Думаешь, яду налил -- отравил? Врешь, не возьмешь! Мы пьем все! Наливай!
– - Куда я денусь? Сейчас, только кровь твою возьмем. Проверим, кто ты есть и почему не мрешь… -- и он ловко воткнул иглу мне в вену.
Вот чудик! Крови захотел. У меня ее на троих!
– - Весело у тебя, дружище! И рад бы остаться, да подпись мне нужна! -- сказал я. -- Сбегаю и вернусь, лады?
– - Стой! Ты по какому вопросу?
– - Да все по этому же! По личному! Ты бы давно его решил и бумаги мне отдал, да твой Шеф, бюрократ потомственный, рогом уперся… извини, что я так прямо? Свои люди… Попытка не пытка: вдруг проскочу, а?
Алгоритмы присутственного места хорошо мне известны. Прения завершаются как бы вничью: ладно, попытайся, но это в первый и последний раз. Если Шеф откажет, на глаза мне не показывайся!
Тихий кабинет оказался трехстенной залой с бесконечной перспективой. Окна в два ряда. Что-то яркое неприятно бьет в глаза. Оттуда, из-за штор… Окна выходят на север. Там, в северной стороне, горит, пылает потустороннее сиреневое солнце.
– - Итак, вам надоело невольное бомжевание человека-за-общественным-бортом, -- заключает Шеф, поглядывая на меня как жокей на необъезженную лошадку. Я скромно киваю.
– - И вас изумляют странные повадки официальных лиц, препятствующих вашей легализации на этой планете.
Он не спрашивает и не уточняет, он подводит итог некоторой фазе моих взаимоотношений с властью -- непременной и скучной фазе. Неспособный прорваться к Шефу не заслуживает звания человека, решаю я. Он кивает моим окаянным мыслям и ехидно любопытствует:
– - Скажите, зачем вам все это?
– - А так. Пропишусь. На работу устроюсь. Тихую женщину в ЗАГС поведу.
– - Ну ляпнул! На работу он! Ха! Еще чего!
– - Право имею.
– - О чем вы говорите? Зачем вам ноша сия? Зачем вам статус землянина? Панские вытребеньки, дорогой мой! Не тратьте себя! Оставайтесь неземным! Быть самим собой -- привилегия избранных; вы -- избранник!
– - Я такой как все! -- заявляю твердо.
– - Ха-ха. Как все! Еще бы! Отпечатки он мне принес! -- противно хохочет Шеф. -- Такой простой и человечный. Менял он лица как перчатки, менял свой пол и отпечатки…
– - Вы мне не верите?
– - Знаете, я всегда верю тем, кто приходит ко мне. У меня установка такая: верить каждому. Но иногда вера вступает в противоречие с вещами очевидными. Как пена на дне бокала. Как курс доллара. Как зеркало на рассвете. В упрямое противоречие с упрямыми фактами -- с уликами, выражаясь материалистически. Да ты на себя посмотри!
– - Зачем? Зауряден, незаметен. Справку имею. Вот и все мои факты.
– - Как бы не так! О, все совсем не так! Ты особенный! И знаешь это! Нет, я понимаю: быть особенным -- значит, жить по-особенному, а это трудно. Трудно отделить себя-для-других от себя сокрытого, -- может, и не надо, но приходится. Гнет чужаков… лиловое облако над толпой… повседневщина, тиски, боль в висках… Необходимо притворяться что как все и что понятен насквозь… Я не уличаю, я убеждаю! Я не цербер. Я твой гид.
– - Гид, точно! А я -- человек!
– - Похож, похож, не спорю. Особо продвинутый кроманьонец, ха-ха… Ты -- недокументированное двуногое. Человекообразный пришелец.
– - Поклеп!
– - А я отвечу! Потому что знаю!.. Ты, думаешь, первый? На просвет тебя вижу! -- он придвинулся ко мне. -- Ты -- вечный школяр! Всю жизнь учишься незаметности, заурядности, двуличию, тихим прыжкам и правильному поведению в типовых сценариях. Обучившись этому, изменяешься в сторону сквозной понятности. Теперь ты не боишься несвободы, ты назвал ее осознанной необходимостью. Ради свободы быть несвободным ты помещаешь себя в круг чужих глупых представлений о себе и других, обо всем на свете. Торчишь в том кругу и не высовываешься. Ты уже понял и принял главное правило общежития: не высовываться! Высунешься -- сшибут как кеглю. Ох, нелегкая это работа: не высовываться!
– - Ничего трудного. Посмотрел направо, посмотрел налево…
– - Хохмишь, лось! Голова дана тебе не затем, чтобы крутить ею. Голова обязана болеть! Такие как ты -- наша вечная головная боль. Некоторые до того входят в роль, что забывают главное: они всего лишь актеришки. Потребности их персонажей становятся их собственными потребностями. Вочеловечивание, ха… тихая женщина, бр-р…
– - Что вам не по нраву, гид? Каких вы предпочтений, цербер любезный?
– - Вот, кстати, о предпочтениях. Мы можем -- и должны! -- пройти все тесты. Вино, женщины, карты. С вином вы уже разобрались, кажется. Возьмемся за женщин. А, может быть, -- он плутовски подмигнул, -- за мальчиков возьмемся?
– - Брысь! -- ответил я.
– - Принято. Ну а в картишки перекинемся? Выиграешь у меня -- все бумаги подмахну.
– - Обязательно выиграю! -- воскликнул я.
– - Бывает, бывает… А как проиграешь, что тогда? Не спеши, не отвечай! Поразмышляй, пока есть время. Выбор требует времени. Я не тороплюсь. Я здесь, я с тобой! Я помогу! Семь раз примерь -- да плюнь на все! слышал, небось?
Он прищуривает левый глаз. Теперь он похож на сутенера.
Я киваю. Слышал.
Итак, мой приятель Благоев все-таки побывал здесь. Его прибаутка. Странно. От меня-то зачем скрывать? Странно и подозрительно.
Благоев действительно плюнул на все и решил довольствоваться малым. Он отлично устроился: на Луну теперь вахтуется, в Даксайд Сити. Месяц там, месяц здесь. Дорога, харч, все дела. Ну и что, что нелегал? Есть у него индивидуальное койко-место с постельными принадлежностями, есть батарея канистр -- как раз на вахту хватает. Лунатические тетки посещают его: холодные, говорит, но какие нежные! Как пух цыплячий! как ветки персика! На Луне, между прочим, и с питьем, и с тетками напряженка. Зато никто не достает вопросами, гражданин ты или вошь беспаспортная.
Спрашивается, что еще нужно человеку?
– - Возвращаюсь к женщинам, -- объявил Шеф. -- Эти существа бывают трех типов: пернатые, земноводные и млекопитающие. С земноводной вы беседовали в приемной… как она вам?
– - Кобра!
– - Кобра? Да что вы! Ни на дюйм не кобра, -- милейшая, верткая ужица! Ни яду, ни прыти настоящей. А с другой стороны подойти -- царевна-лягушка! Я знаю, я над ней трудился… Да, это не твое. А как насчет курочек, ласточек, горлиц, воронушек?
– - Не хочу. Заклюют.
– - Рожденный ползать… Но ты опять прав. Значит, кошечки, заиньки, лани, тигрицы?
– - Все что шевелится и глазу приятно!
– - Хорошо. Смотри сюда, в эту стекляшку. Смотри, не отрывайся. Что там?
– - Волчицы. Белые волчицы под влажной луной.
– - Не суйся: то оборотни.
– - Две медведицы, большая и малая…
– - Ого! А пан проверял свои возможности?
– - Лисий крик в тумане мятном…
– - Хищницы интересуют? Обманщицы?
– - Косуля на полуденной поляне…
– - Вот и позитив! Не все так безнадежно.
– - Томная телка с нежными рожками, с преданным взглядом…
– - Тремор у тебя. Сфокусируйся! Копытных много.
– - Ах, сударыня моя! Экая вы коза бодливая!
– - Эй! Стой! А ну вон из транса!
– - Погоди, гнедая! Брыкаться? Ну ща я тебя захомутаю!
– - Пр-рекратить! Лезок, нов лешоп! Очи продери, бедовый!
– - Тю… Да ты мужик! Где это я?
– - Вспомнил?
– - Дык ни шиша себе… Так и это… опозориться недолго…
– - Ладно, черт с тобой, любитель кобылок! Пишу: реакции в норме.
– - Спасибочки.
– - Не спеши благодарить. Вот выиграешь у меня, тогда и радуйся.
Партия шла с переменным успехом. У меня было всюду больше: и на вистах, и в пульке, и на горке. Особенно на горке. Вечный вопрос -- назначать ли мизер? -- застыл в игривом взгляде пиковой дамы. А что? а сброшу я тебя, краля, -- пригрозил я, открывая прикуп.
– - Мизерок? Ха! -- шепнула мне дама голосом Шефа. -- Вот тебе, ласковый мой, король пик! А вот тебе и туз пик!
Ну и подарочек! Ох какая подлость! Черный король и черный туз -- две жирные мухи в бокале шампанского -- пакостливо ухмылялись и корчили рожи.
– - Мизер? Одна твоя, -- предложил третий игрок. Шустрый франтоватый чинуша, прихвостень и шулер. Больно ловко сдавал!
– - Неловленный! -- нагло заявил я. -- Играем!
А ведь мог и промолчать. Молчание -- золото. Болтливых удача не любит.
И понеслась баталия! Вскрики орудий, хохот лошадей. Бешеный паровоз мчится полем брани… Когда рассеялся азарт, выяснилось: вбит я по грудь в землю и взятками обложен. Зрители гнусно радуются. Облизываются.
Все, думаю, пропала душа! Пил -- не пропил, гулял -- не прогулял, а за стол сел… Ну и дурень же я! Ну и взяточник! Что же делать? Теперь они меня съедят как захотят! Дожмут потихоньку шестерными…
И тут я вновь вспомнил Благоева. Вот, думаю, кого бы сюда! Он в игре бог. Он сроду никому не проигрывал, даже кидалам-каталам с краплеными картами. Но ведь он побывал в Тихом Кабинете! Получается, его раньше завернули? До игры?
Так… Чему он меня учил? Одному он меня учил: не рвись к выигрышу -- рвись к удаче! Полюби свою карту. Чувствуй ее как чувствуют женщину. Возьми её, нежную, в руки, приголубь, погладь -- и только потом переворачивай лицом к себе. Она покорной становится, ответным желанием загорается…
Ну погоди, вражья рать!
Я стал фетишистом. Я ласкал раскрашенные картонки, словно фотографии любимой: вожделенной, уже обещавшей, но еще не успевшей. Я прикрывал их от сиреневого дьявольского ока, ползущего по окнам. Я был страстен и влюблен. И карты отозвались! Распасы? Пожалуйста! Все им, подлым! Семерную захотели? Без лапы! Что, горе-игроки, съели меня? Девятерная! -- кричу.
– - Своя игра, -- угрюмо отзывается Шеф и бросает карты. Он обеспокоен. Счет выравнивается. Я чутьем улавливаю негласный приказ: один из зрителей подходит к окнам, поднимает шторы. Ого! Яркое у них светило! Все вокруг вскипает фиолетовым и лиловым слепящим огнем.
– - Ничего не вижу! Сделайте как было! -- требую. В ответ -- усмешка. Шеф пожимает плечами:
– - А я от вашей темноты слепым становлюсь! Хватит! Поиграли в тени -- начнем игру при свете!
Я заказал -- и остался без двух. Но ведь я считал! При самом кривом раскладе должно было сойтись! Что ж это делается, люди добрые?
Новая раздача. Тузы дружно в руку прыгают. Гляжу и глазам не верю: вся верхняя карта сбежалась! Поморгал изумленно, взглянул… Черт знает что такое! Ох уж эти причуды освещения! Нет на карте картинки! Совсем я ослеп: то туз мерещится, то семерка… Вот же дьявольское око! Ничего не разберешь на том сиреневом свету! Остается на удачу положиться.
Я закрыл глаза. Карта, кто ты? Провел рукой… семь красных бляшек -- семерка бубей. Усы роскошные -- валет, любитель котлет. Ох какое мягкое… трепетное… сердечное… третья дама в чирве! Про запас будет… Раз! Вы -- два? Я -- три! Пас? Играю!
Это ведь так просто -- чувствовать и не ошибаться! Шеф от злости клык сломал. Игра шла в одни ворота. Назревала сенсация.
– - Хватит! -- объявил шеф. -- Пишем!
От возмущения онемел я: разве так договаривались? Но промолчал. Не рвись к выигрышу, рвись к удаче…
И удача не подвела!
– - Ты победил, -- признал Шеф. -- Поздравляю. Дурак. Убирайся! А мог бы попасть в наши тайники, -- он ткнул пальцем в туманную даль, раскинувшуюся за отсутствующей стеной. -- Мог бы стать одним из нас! Полканычу давно пора на пенсию… Было бы у тебя все! Всего-то и требовалось: уступить, поддаться. Что хорошего в неустроенности? Зачем тебе неудачники? Что ты хочешь доказать, пришлый?
– - Не понимаю. О чем вы?
– - Да я таких как ты за версту чую! Землянин нашелся… Давай бумаги!
– - Вот, будьте любезны…
Подписал, двумя печатями приложился. Вернул мне документы.
Только теперь я поверил в победу.
– - Слышишь, парень? Скажи по секрету: откуда ты прибыл на Землю?
– - От мамы с папой… Прощайте, господа. Спасибо за пульку.
Выйдя из Тихого Кабинета, я вспомнил о Заме и о его зелье. Да ну его! Сам допьет. Меня здесь ничего больше не удержит. Шеф буравит взглядом мою спину сквозь стены и ковры, Полканыч мутно таращится…
– - Не спи, старик! Пенсию проспишь! -- злобный лай мне вдогонку.
– - Осторожнее, очаровашка, с ног собьешь, -- я придержал Сицилию, потрепал по округлостям. Сомлела мадам! Не обойти, не оттолкнуть -- сопит мне в ухо, слова забытые вспоминает. Голубушки-старушки прослезились от умиления.
Синеглазый щеголь, печальная дама и толстогубый господин беседовали о долге и везении.
– - Молодой человек, вам улыбнулась удача? -- спросила дама.
Я гордо кивнул. Показал свои новенькие документы. Сказал:
– - Главное -- не отступать! Нет ничего невозможного! Терпение и воля -- и все у вас получится.
– - Вам таки повезло, -- господин не скрывал иронии. -- Вы заставили их признать очевидное. И то много… Вы не пробовали добиться чего-нибудь большего?
– - Нет. Даже не думал.
– - Почему? -- спросил щеголь. -- Гражданам они обязаны помогать.
– - Мне подачки не нужны. Как-нибудь сам проживу.