ГЛАВА ШЕСТАЯ
Джастин увез Кенди в Прованс. Машина остановилась у холма, усыпанного весенними цветами, на склоне которого располагался большой каменный сельский дом. Кенди вышла из машины и с сомнением взглянула на него. Дом показался ей очень уж уединенным.
Джастин с легкой улыбкой наблюдал за ней.
– Что ты так испугалась? Здесь есть водопровод и полно дров для камина.
– Я не о том подумала…
– Можешь выбрать себе спальню, – добавил он.
Кенди сама не знала, обидело это ее или успокоило. Успокоило – уверяла она себя. В общем, скорее – успокоило. Она заставила себя встретить его взгляд.
– Именно об этом я и подумала, – честно призналась она.
Он был невозмутим.
– Да и неудивительно. Но не нужно паники. Ведь до сих пор все было так, как ты хотела, правда?
В памяти Кенди промелькнула ошеломляющая вспышка страсти в том его неожиданном прощальном поцелуе, как он обнял ее тогда, у себя в квартире – как он с первым же поцелуем вверг Кенди в новый для нее мир чувств. Не говоря уже о том, когда она сама поцеловала его. Она ясно представила себе ту площадку для танцев в клубах дыма и свое необычное поведение – слишком ясно. Не чересчур ли быстро все идет?
– Я теперь уже и сама точно не понимаю, – печально произнесла Кенди. – В других случаях я знала, когда нажать на тормоза. Но теперь… я уже сама не знаю, чего хочу.
– Интересно, – пробормотал Джастин.
Или ей показалось, что он так сказал? Она не могла знать наверняка, потому что в тот момент он как раз выгружал чемоданы.
Как бы там ни было, он сдержал свое слово. Ей досталась симпатичная с красивыми обоями комнатка на первом этаже – ее окна выходили на теряющуюся вдали лощину и холмы. Кенди с радостным возгласом подлетела к окну. Джастин рассмеялся и поставил на стул небольшой чемоданчик.
Кенди обернулась.
– Что это у тебя? Джастин улыбнулся.
– Мария – первоклассный конспиратор. Я попросил ее упаковать для тебя что-нибудь теплое и удобное, чтобы можно было гулять.
Кенди уставилась на него.
– И она сделала, что ты ей велел? И не сказала мне?!
– Не злись. Она сама предложила собрать для тебя вещи. – Джастин усмехнулся. – Иначе мне пришлось бы самому покупать, и я не уверен, что ты осталась бы довольна.
Наступило долгое молчание – Кенди обдумывала эти слова.
– Ты всегда добиваешься своего, да? – наконец медленно произнесла она.
Он сразу нахмурился.
– Ты меня и раньше спрашивала. По-твоему, я на тебя давлю?
– Нет, – сказала она неуверенно. – Не совсем так. Но из-за тебя я лишена возможности делать хоть что-нибудь сама. Только то, что ты хочешь. Как будто я марионетка, а ты тянешь за веревочки. Мне… мне это не нравится, Джастин.
Он долго смотрел на нее – невозможно было прочитать его мысли. Потом он прислонился к сосновому столику и сложил на груди руки.
– А ты что предпочитаешь? – с вялым интересом осведомился он.
– Честность, – ответила она. Он вскинул брови.
– Ах, честность? Режь правду-матку в глаза? Все как есть? – в его спокойном голосе чувствовалась досада.
– Да.
Кенди внезапно поняла, что сделала ужасную ошибку. Я не готова к этому – подумала она, невольно отступая назад. Он отошел от стола и направился к ней с намерением, в котором нельзя было ошибиться, и она зажмурилась.
Все было так же ошеломляюще, как и раньше. Но в то же время эти поцелуи не походили на предыдущие. Кенди будто настигла гроза, она была ослеплена и оглушена ее силой, боялась ее нездешней стихийной мощи. Казалось, это уже не тот Джастин, который так деликатно обращался с ней.
Наконец он оторвался от нее, но не выпустил из объятий. Он тяжело дышал, у него вздымалась грудь – будто вулкан. Кенди откинула голову назад. Он нагнулся, и она ощутила жар его поцелуев на шее.
У нее вырвался тихий испуганный возглас. Он внезапно остановился.
– Вот тебе моя честность, – пробормотал Джастин, все еще прижимаясь губами к ее шее. Казалось, он был зол. Он поднял голову и заставил ее посмотреть на него. – Еще хочешь?
Кенди будто парализовало. На нее снова нахлынуло все то, что она ощущала при ласках Тома Лэнгтона. Она знала, что Джастин это понимает, и его циничное, яростное лицо пугало ее.
Тут он резко выпустил ее и отвернулся.
Последовало долгое, гнетущее молчание. Она пыталась унять дрожь в руках.
Джастин тихо сказал:
– Кенди, в чем дело? Когда я к тебе прикасаюсь, на мгновение мне начинает казаться, что ты со мной, но потом ты уходишь. И так всегда. – Он обернулся, чтобы посмотреть на нее. – Почему?
– Я не знаю, что ты имеешь в виду, – быстро произнесла она.
– Не верю.
– Мы… мы плохо друг друга знаем…
– Я-то знаю, что происходит, когда я прикасаюсь к тебе, – жестко прервал Джастин. Тут его голос потеплел. – Кенди, мы и в тот первый вечер плохо друг друга знали. Но ты пришла в мои объятия, как будто принадлежала мне. Разве нет?
Она попыталась выдержать его взгляд, не смогла и почувствовала, что краснеет.
– А потом? Что произошло потом, Кенди? Я что-то не так сделал? Или сказал тебе что-то обидное? Что?
Он ждал ответа. Наконец она тихо сказала:
– Ты здесь ни при чем. Дело во мне.
Он раздраженно вздохнул.
– В нас обоих. Что-то не так, а я не знаю что. Ради Бога, скажи мне, если знаешь. Иначе мне придется доходить до всего самому, и ты опять будешь говорить, что я дергаю за веревочки.
Кенди сделала беспомощный жест. Его жесткое лицо начало теплеть.
– В чем дело, Кенди? Скажи.
Его голос был печальным. Кенди смотрела на него и думала, что никогда не могла бы представить себе невозмутимого Джастина Ричмонда таким усталым и уязвимым.
Она порывисто произнесла:
– Это… ну, я думаю… дело в одном мужчине. У Джастина сузились глаза. Она смущенно остановилась.
– Продолжай, – тихо сказал он.
Кенди заколебалась, подыскивая слова. Что такого было в Томе, что ее так испугало? То, как он из галантного кавалера вдруг преобразился чуть ли не в хищника? Его грубая сила и ее неожиданная беспомощность, когда она столкнулась с ней? Бодрое безразличие – тогда и потом – к ее отчаянию? Теперь, когда она смотрела в прошлое, это уже не казалось чем-то особенным.
– Наверное, я была дурой.
Джастин пожал плечами.
– Мы все иногда ведем себя глупо. Расскажи мне.
Кенди глубоко вздохнула.
– Один человек… я его знала… и он мне вроде бы нравился… я доверяла ему… – Она не могла продолжать.
Джастин наблюдал за ней.
– Соблазнил тебя? – спокойно спросил он. Кенди чуть не подскочила – это звучало так обыденно.
– Нет-нет! Совсем не так. Мы проводили вечер вместе, и он… набросился на меня. Без предупреждения. А если предупреждение и было, то я не заметила.
– Он напугал тебя? Кенди вздрогнула.
– Мне казалось, будто он меня пожирает, – невольно вырвалось у нее.
Джастин глубоко вздохнул и сказал только:
– Мало приятного. Кенди покачала головой.
– В конце концов он меня отпустил. Подумал, что я недотрога, но отпустил. Наверное, он просто не хотел оскорблять моего отца, да? Он сказал… сказал, что, если я настаиваю, мы с ним можем сначала пожениться. – Она была удивлена, услышав горечь в собственном голосе.
– А-а, – сказал Джастин. – Понимаю. – И неожиданно он одарил ее своей самой очаровательной улыбкой. – И ты боишься, что, раз мы женаты, теперь я могу тебя съесть законным образом.
Она покраснела под его смеющимся взглядом.
– Не волнуйся, – сказал он ей. – Людоедство не в моем стиле. Если мы что-то делаем, то только вместе. Или вообще не делаем.
Хоть он и улыбался, у Кенди возникло очень странное чувство, будто он смотрит сквозь нее. Глаза его были мрачными. Я обидела его, внезапно подумала она.
Она протянула руку, но он уже отвернулся.
– Значит, вообще не делаем, – бросил он через плечо. – Если только ты не передумаешь.
После этого объяснения неделя должна была бы казаться невыносимой, но Джастин вел себя спокойно и дружелюбно, как будто ничего и не случилось. Он даже не избегал разговоров на личные темы. Кенди, однако, заметила, что он старался не прикасаться к ней.
Кенди ни в чем ему не возражала. Однажды, собрав все свое мужество, она спросила Джастина о его первой жене. Он удивился.
– Марианна? А что ты хочешь знать?
– Какой она была. Сколько времени вы были знакомы, как долго были вместе – все в этом роде, – с напускной веселостью произнесла она. И добавила про себя: любил ли ты ее?
Он пожал плечами и спокойно ответил:
– Она была другом нашей семьи. Ей было плохо дома, была неудачная интрижка с шефом. Когда я переехал жить к дяде с тетей, они очень хорошо ко мне относились, но отец был тогда серьезно болен, и мне, как и Марианне, было плохо. Университет в чужой стране, новая шумная семья, полно новых обязательств и ожиданий, и не знаешь, как со всем этим управиться. Я был неуверен в себе, а Марианна меня поддерживала. Конечно же, мы были слишком молоды.
– Расстались друзьями?
Джастин поморщился.
– Развод – скверное дело. Не думаю, что мы расстались друзьями. Но мы не держим друг на друга зла – если ты это хотела узнать. Конечно, пришлось попереживать. Сейчас мы вежливы, но друзьями никогда не станем. – Голос его казался печальным.
– Тебе ее не хватало?
Он покачал головой с невеселой улыбкой.
– Потому она и ушла. Я был слишком занят. Когда заболел дядя, мы не виделись неделями.
А меня тебе не хватало бы? Наверное, не так уж сильно. Почему-то эта мысль расстроила ее.
Расположившись в мансарде, Кенди старалась уснуть, но без конца казнила себя за трусость. Если уж она не побоялась выйти замуж за Джастина, говорила она себе, ей не нужно бояться и остального. Но ничего не помогало.
Не то чтобы она его боялась. Я его даже совсем не боюсь, невесело подумала Кенди. Джастин больше не пытался прикасаться к ней, иногда ей хотелось, чтобы он это сделал. Если она чего-то и боялась, так это собственной непредсказуемой реакции.
Когда он уходил в деревню за покупками или на заре в одиночку отправлялся побродить по окрестностям, она уверяла себя, что все это одно воображение. Но стоило ему вернуться, как ее здравый смысл улетучивался.
Она постоянно, в основном исподтишка, наблюдала за ним. По его жестам и походке она уже могла угадать, какое у него настроение, устал он, нервничает или раздражен. Она видела, что эта неделя потребовала от него гораздо большего напряжения, чем он ожидал, – хотя он всегда подавлял вспышки гнева. Ее нервы тоже были напряжены, но она прятала от Джастина путаницу своих чувств. Я хорошо умею скрывать свои чувства, с горечью думала Кенди. И она вела себя так спокойно и невозмутимо, как только могла, но за это приходилось расплачиваться долгими бессонными ночами.
Возвращение в Лондон стало для нее большим облегчением. Они поехали на квартиру к Джастину. Там, и глазом не моргнув, он выделил ей отдельную комнату. Теперь он стоял в дверях.
– Следующие несколько недель у меня будет много работы. А чем ты займешься?
Кенди весело улыбнулась ему.
– Займусь переездом. Помирюсь с мамой. Какие-нибудь дела найдутся в Благотворительном центре.
Это его как будто успокоило – во всяком случае, так показалось Кенди.
– Тебе помочь? Я имею в виду, с переездом. Или в переговорах с мамой.
Кенди покачала головой. Это было бы замечательно – но ведь он уже сказал, что будет занят.
– Все равно спасибо.
Джастин кивнул. Кенди почувствовала угрызения совести, но сейчас же подавила их.
Итак, Джастин – этот чужой ей человек в безупречном сером костюме – поехал в офис, а Кенди отправилась в усадьбу «Мейфейр».
Мать не набросилась на нее с упреками. Очевидно, у Джудит были проблемы поважнее. Через несколько минут она призналась Кенди, что за эту неделю сэр Лесли только однажды ночевал дома. А виновато во всем было, разумеется, поведение дочери.
– Дорогая, он так рассердился, когда ты вышла за Джастина. С тех пор как Джастин позвонил сюда, он стал просто невыносим.
Кенди закусила губу.
– Извини, мам.
Глаза Джудит наполнились слезами.
– Как ты можешь… Он ведь холоден, как рыба. Конечно, я понимаю – он известный сердцеед. Но как ты можешь знать, что у него в голове?
…Я вижу, как у него сжимаются губы, мрачнеет взгляд, опускаются плечи…
– Если что-то важное, – тихо произнесла Кенди, – он мне рассказывает.
Но Джудит не проявляла большого интереса к зятю. Она упорно продолжала сетовать на судьбу, пока Кенди не выразила несколько ничего не значащих соболезнований и не отвезла чемоданы на квартиру к Джастину.
Она торопливо повесила свои вещи в шкаф – их хватило на полшкафа, – а потом поехала в Центр.
Когда она вошла, на телефоне дежурила Мел Ленгхэм. К Дэйву пришел журналист, а Элен отвечала на письма. Кенди взяла пачку захватанных, закапанных кофе документов и начала методично сортировать их.
Мел улыбнулась ей.
– Слава Богу. Наконец кто-то займется этими бумагами. Кенди, не выходи больше замуж.
Репортер, который разговаривал с Дэйвом, наконец ушел. У него был фотоаппарат. Дэйв проводил его до выхода из офиса – он говорил без умолку и поэтому не заметил Кенди. Журналист находился в полуобморочном состоянии.
– Дает старина Дэйв – еще полстраницы славы, – сказала Мел.
Дэйв не обратил на ее слова ни малейшего внимания – он с энтузиазмом приветствовал Кенди.
– Кенди! – Он был обрадован – поднял ее со стула прямо в воздух, легко, как будто она была мягкой игрушкой. – Что ты здесь делаешь? Я думал, у тебя медовый месяц.
– Уже кончился, – задыхаясь, произнесла она. Он с жизнерадостным видом поставил ее на пол.
– Мы по тебе скучали.
– Мы ей уже сообщили, – несколько сухо проговорила Элен.
– Я думаю, что снова буду вам полезной, – голос Кенди, потеплел.
Дэйв рассудительно кивнул.
– Ты нам понадобишься. Нам нужен кто-нибудь, чтобы профессионально заниматься сбором средств.
Кенди, в тот момент подписывавшая вечернее расписание, вздрогнула.
– Балы, – весело объяснял Дэйв. – Спонсоры из королевской семьи. Телевидение и все такое прочее. Твой муж – в правлении «Ривер-ТВ», если я не ошибаюсь?
Кенди застыла.
– Извини, но я не обсуждаю с ним дела, – ледяным голосом ответила она.
Мел резко произнесла:
– Ради Бога, Дэйв, – они ведь только что поженились. По вечерам им только о работе и разговаривать.
Кенди густо покраснела. Дэйв смутился.
– Я просто подумал: а что, если как-нибудь вечерком Кенди его сюда приведет? – сказал он.
Кенди смешалась и сказала, что попросит мужа об этом. Дэйв заметно повеселел, но Мел слегка нахмурилась.
– Слушай, – сказала она, когда Кенди уже собралась домой, – не давай Дэйву командовать собой. Он хорошо работает – с этим нельзя спорить, – но у него пунктик на этой почве. И он никого не видит, кроме себя.
В ее голосе была едва заметная горечь. Кенди вопросительно посмотрела на нее.
– Я была им так же очарована, как и все остальные, – заговорщическим тоном произнесла Мел. – Он такой. Не поддавайся его эмоциональному шантажу. Самое важное сейчас – твой брак. Наслаждайся минутой.
Легко сказать, подумала Кенди. Она понятия не имеет, чего хочет Джастин. А сам Джастин – такой вежливый и безнадежно далекий – никогда ей об этом не скажет.
И она отступила. Проводила досуг с матерью.
Усердно работала в Центре – днем занималась текучкой, а по вечерам ездила раздавать бесплатный суп. Джастин ничего на это не говорил. Однажды вечером она выпалила:
– Джастин, ты этого ожидал от нашего брака? Джастин удивился. Он только что вернулся и как раз снимал пиджак. В своих идеально скроенных брюках и жилете он казался очень высоким. Будто какой-нибудь чикагский гангстер двадцатых годов, подумала Кенди с чувством удивления и еще чего-то, мысли о чем она отталкивала от себя. Он с великой осторожностью снял с манжет запонки и расправлял хрустящие накрахмаленные рукава рубашки.