Майкл свалился рядом с Сэди.
Настоящий друг.
И может стать для Сэди не просто другом…
— Ты испачкаешь брюки в пыли.
Сэди сморщила носик.
— Как ты верно заметил, их все равно придется отдавать в химчистку.
— А здорово шелк скользит по шесту?
— Просто отлично!
Майкл склонился над Сэди и дотронулся до ее шеи.
— О, ты нашла медальон.
Сэди почувствовала, что покраснела до корней волос.
— Ой, совсем забыла! Я собиралась отдать его тебе.
Она хотела снять медальон. Но почему-то не могла. Несколько раз девушка вскидывала руку к цепочке. Но даже не расстегнула замочка. И не снимала украшение. Ей нравилось ощущать тяжесть медальона, чувствовать приятное тепло, исходившее от металла.
Майкл не убирал пальцев.
— Я хочу, чтобы он остался у тебя.
— Но почему? — опешила Сэди.
Майкл пожал плечами.
— Сам не знаю. Может, как сувенир. В память о днях, проведенных в Слипи-Гроуве.
С ним, моим соседом. С которым мы ели в кровати вафли и съезжали вместе по пожарному шесту.
Можно подумать, что я когда-нибудь об этом забуду…
Мне следует отказаться от подарка. Это будет самым правильным. Однако Сэди не могла.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Майкл отвел руку от тяжелой цепочки. Тепло его пальцев, согревавших шею Сэди, исчезло; и это было так горько, что ей захотелось заплакать. А губы девушки молили, чтобы Майкл ее поцеловал.
И он откликнулся на этот безмолвный призыв.
Не удержавшись, Сэди прильнула к Майклу и ответила на его поцелуй.
Пальцы Майкла ласкали шею Сэди, и то, что девушка приняла поначалу за чисто дружеский жест, быстро превратилось в нечто совсем иное.
Это было как молния, ударившая в стог сухого сена.
— Тебе надо перестать вытворять со мной такое, Сэди, — прижавшись к ее уху, пробормотал Майкл.
— Что? — Она отпрянула от него.
— Целовать меня. Зажигать во мне огонь, который никто не может потушить. Который испепеляет меня… будит по ночам, заставляя часами думать о тебе. — Он засмеялся.
Он прав. Я веду себя как капризная девчонка. И Сэди отстранилась от него.
— Я сказал что-то не то?
— Н-нет, — промямлила она. — Это так глупо. Прости меня. Не понимаю, о чем я думала… — Сэди яростно стряхивала пыль с брюк.
— А я знаю, о чем ты думала, — хрипло проговорил Майкл. — Причем совершенно точно.
— Не знаешь! — возразила Сэди. — Я думала, как стыдно будет горожанам, если это чудесное старое здание снесут.
Но это была ложь. Сэди ни о чем таком не думала. По крайней мере последние пять минут.
Однако руки Майкла соскользнули с ее шеи. Он озадаченно поглядел на девушку.
— Говорю тебе, этого не будет.
Сэди порылась в сумке и вручила ему блокнот. Майкл долго смотрел на листки, читал записи Сэди, вглядывался в беглые наброски.
— О, Сэди, — наконец произнес он.
— Что? Тебе не нравятся мои идеи?
— Я собирался купить этот дом. И восстановить его.
— Но он же разваливается!
— Но стоит того, чтобы его спасти. Это ведь живая история!
Сэди фыркнула, желая избежать поцелуя, которого так жаждали их губы. Ей хотелось радоваться тому, что между нею и Майклом быстро растет стена отчуждения.
Однако девушке стало до боли жаль утраченных мгновений, которые никогда больше не вернутся. Она изо всех сил постаралась скрыть эту боль и сказала:
— Ну, Декларацию независимости подписывали, кажется, все-таки не в Слипи-Гроуве.
— Ты по-прежнему хочешь отомстить городку, в котором тебя обидели, Сэди? Вернее, ты думала, что обидели?
Майкл произнес эти слова очень тихо. И, может, поэтому они причинили Сэди такую боль. Поразили в самое сердце…
Он знает! Знает о моей незащищенности, которую я отчаянно стараюсь скрыть…
— Разумеется, я не собираюсь мстить городу! Я же не отвечаю за планы строительных компаний! Это вообще не мое дело.
— Ты хочешь украсть у города кусочек его истории — и только потому, что тебе за это заплатят?! Прости меня, но мне кажется, что это все-таки немного и твое дело.
— Эта старая хибара вот-вот рухнет. И только безнадежный мечтатель может вообразить, что ему удастся спасти ее.
— И этот мечтатель — я, — заявил Майкл, глядя на Сэди так, что у нее едва не разорвалось сердце. — Безнадежный мечтатель. Ты чувствуешь, что за дерево у тебя под ногами, Сэди? Это мореный дуб.
— Подумаешь! — с вызовом бросила она.
Майкл внимательно посмотрел на нее.
— Вот сейчас ты снова ведешь себя как упрямая девчонка. Я вечно забываю, что ты никак не можешь примириться со своим прошлым. А ведь в нем был и этот дом… И тебе, наверное, кажется, что, разрушив его, ты утолишь свою ненависть и избавишься от мучительных воспоминаний? Но я сомневаюсь, что тебе это поможет.
— Я вовсе не ненавижу этот город, — все тем же вызывающим тоном заявила Сэди. — Просто он мне не нравится. Понимаешь, не все любят жить в маленьких стоячих болотцах.
— Да, ты права. Ты приехала затем, чтобы сделать Слипи-Гроув совсем другим. Осчастливить нас, жалких провинциалов, видеотекой и удобным магазином, открытым круглые сутки. А потом уехать.
— Но я никогда не собиралась тут оставаться, — заметила Сэди.
— Я знаю. — Майкл поднялся. — Но запомни: я не сдамся без боя. Моя идея лучше твоей. — Он бросил Сэди ее блокнот.
— Я провела здесь всего несколько минут. Как с тобой тяжело!
— Ничего у тебя не выйдет.
— И ты говоришь это после того, как внимательно изучил все мои предложения!
— Это небольшой промышленный шпионаж. Ты должна была привыкнуть к таким вещам. Ведь ты же вращаешься в деловых кругах!
Голос Майкла звучал цинично и жестко.
Сэди до боли не хватало тепла его смеха, которое согревало ее всего минуту назад. Девушке мучительно недоставало страстных губ и сильных рук этого мужчины. Но никак нельзя показывать, что у ее ног разверзлась пропасть.
— Я просто делаю свою работу, — холодно произнесла Сэди. — Чего ты хочешь от меня? Чтобы я отошла в сторону — только из-за того, что тебе втемяшилось в голову купить этот дом?
Майкл пристально посмотрел на нее.
— Знаешь, Сэди, я даже не понимаю, чего от тебя хочу. И никогда не понимал. И самое забавное: думаю, что и ты не знаешь, чего хочешь от меня.
— Ты совершенно прав.
В комнате воцарилась тишина. И Сэди не могла придумать ничего, чтобы нарушить это гнетущее молчание.
— До свидания, Сэди. — Слова Майкла прозвучали холодно и жестоко — как не подлежащий обжалованию приговор.
Майкл не помог ей выбраться из дома. Отвернулся и пошел прочь, одним сильным рывком перебросив свое тело через подоконник.
Сэди долго сидела в сгущавшихся сумерках. Прошло немало времени с тех пор, как она услышала, что хлопнула дверца машины, взревел мотор и Майкл уехал. Сэди сидела целый век, и добрый старый дом каким-то непостижимым образом успокаивал ее.
Постепенно девушка вышла из оцепенения и, коснувшись рукой щеки, обнаружила, что та вся мокрая от слез.
Сэди поехала назад, в особняк Микки и Сэм. Она не сказала себе — домой. Не смогла.
Едва выйдя из машины, Сэди почуяла неладное. Она бросилась в дом.
Малыш вопил, но никаких других звуков не было слышно. И это испугало Сэди больше всего.
Она ворвалась в холл. Кевин сидел на кушетке, откинув голову. На глазах у него лежал холодный компресс.
— Что случилось? — закричала Сэди.
Не снимая компресса с глаз, Кевин порылся в кармане и вытащил оттуда свои часы.
«Ролекс» с разбитым хрустальным циферблатом.
— Что случилось? — повторила свой вопрос Сэди.
— Она показала мне потрясающий фокус.
— О, нет!
— Пообещала, что с часами ничего не будет. Сказала, что проделывала это сотни раз. Завернула «Ролекс» в носовой платок и принялась колотить по нему молотком.
— Мне так жаль. Подожди немного, я взгляну, как там малыш. И тут же вернусь.
Сэди поспешила через холл в комнату мальчиков. Такер сидел под кроватью. Сэди бросилась к манежу и подхватила на руки обливающегося слезами Тайлера. Он завывал как пожарная сирена.
В комнату бочком вошла Эмбер.
— Ему надо сменить штанишки. Осел-Помпончик не стал этого делать.
— Ты обещала, что не будешь так его называть!
— А мне плевать, — ответила девочка. Губы ее дрожали. — Он злой и противный.
— Ты разбила его часы!
— Фокус не удался. По телевизору так тоже бывает!
— А ты знаешь, сколько стоит этот «Ролекс»?
— Он мне сказал. Глупо выбрасывать столько денег на часы. И глупо давать их маленькому ребенку с молотком в руках.
Что ж, тут она права, подумала Сэди.
— Он хотел тебе понравиться, — тихо произнесла она. — Поэтому доверил свои часы. Тебе надо извиниться.
— Я уже извинилась. Но он все равно отправил меня в мою комнату.
— А что ему еще оставалось делать?
— А где дядя Майкл? — спросила Эмбер. Губы у нее задрожали еще сильнее, а из огромных глаз хлынули слезы. — Почему этот мерзкий тип нравится тебе больше, чем дядя Майкл? Ты могла бы выйти за дядю Майкла замуж. Ты могла бы остаться здесь и быть рядом со мной, если что-нибудь случится с моей… — И девочка отчаянно разрыдалась.
— Дорогая, — мягко произнесла Сэди, опускаясь на колени. — Я никогда тебя не брошу! И мое замужество тут совершенно ни при чем.
— Пожалуйста, не выходи замуж за этого человека, — прошептала Эмбер. Она прильнула к Сэди и вздохнула.
— Я и не собираюсь, — ответила Сэди. И приготовилась к следующему вопросу. Она ждала, что девочка поинтересуется, не собирается ли тетушка выйти замуж за Майкла. Но Эмбер заговорила о другом…
— Моя мамочка умрет? — прошептала она.
— О, дорогая, я не думаю.
— Я хочу к мамочке, — горестно всхлипнула Эмбер. Ее горячие слезы хлынули Сэди на грудь.
— Мамочка! — хрипло крикнул Такер и вылез из-под кровати. Он вскарабкался к Сэди на другое колено и тоже обвил ее шею руками. И заплакал огромными детскими слезами, от которых разрывается сердце.
Личико Тайлера постепенно стало багроветь…
Прошел целый час, прежде чем измученная Сэди успокоила детей и уложила их в кроватки. Потом приготовила на кухне чай и принесла Кевину.
Он все так же сидел с компрессом на глазах. И лишь при появлении Сэди изволил его снять.
— А это откуда? — спросила Сэди, глядя на черно-синий синяк, который красовался у адвоката под глазом.
— Я пытался удержать младенца. Он откинулся назад и ударил меня головой. Я думал, что у детей мягкие головки.
— О, Кевин, — с сочувствием произнесла Сэди. — В какую же передрягу ты попал!
Она вручила ему чашку чая и села рядом. Молчание затягивалось. Сэди протянула Кевину кольцо.
— Полагаю, это твой ответ?
— Мне очень жаль, — кивнула Сэди. — Я…
— Не извиняйся. Это мне очень жаль. Мы, скорее всего, так и не разобрались бы в наших отношениях, живя в Сиэтле. Но вот я приехал к тебе сюда — и сразу все изменилось.
Верно… Все действительно изменилось, но Сэди не знала, виноват в этом Кевин или просто восстановился нарушенный было порядок.
— Кевин, ты мне нравишься, мы хорошо проводили с тобой время… Но я не уверена, что люблю тебя.
— Я это знал.
— Тогда почему ты…
— Кто знает? Наверное, потому, что надежда умирает последней…
— А ты любил меня, Кевин?
— Я и сейчас люблю тебя, Сэди.
— Но ты никогда не говорил мне об этом!
— Да. Но понимаешь… Когда мы смотрели фильмы, я часто замечал, что любовные сцены тебя просто бесят. И ты вечно кривилась при виде обнявшихся парочек. Поэтому я решил, что мы сможем пожениться, даже если ты не отвечаешь мне взаимностью. Я думал, ты просто не веришь в любовь… Ну, считаешь ее старой сладкой сказкой, которую ты давно переросла.
— Я действительно не верю в любовь. Не верила, — поправилась Сэди.
— Не верила? — Брови Кевина взметнулись вверх. — Ты хочешь сказать, что…
— О, ты знаешь, дети… они могут заставить человека поверить во что угодно.
— Странно… Я ничего такого не почувствовал.
— Мне жаль. Просто они долго привыкают к незнакомым людям. Первые несколько дней после моего приезда Такер провел под кроватью. А я ведь его тетя!
— Мне кажется, больше всего я не понравился девочке.
— Эмбер сейчас очень плохо. А она ведь еще совсем крошка… Тебе надо ее простить.
— Я знаю. Мне так жаль ее мать. Как у нее дела?
— У Саманты есть в Нью-Йорке двоюродная сестра, и врачи сейчас проводят тесты на совместимость.
Кевин покатал кольцо на ладони, потом быстро сунул его в карман и снова взял со столика чашку с чаем.
— Я знал, что женщина вроде тебя никогда не выйдет замуж за такого человека, как я, — произнес адвокат.
— Что ты имеешь в виду: женщина вроде меня? — спросила Сэди и напряглась в ожидании ответа. Вот оно. Окраина. Дурное воспитание. Не те вилки.
— Да ты и сама знаешь, — ответил он. — Женщина, полная огня, такая трепетная, живая…
Сэди раскрыла рот.
— А почему ты думаешь, что я такая?
Кевин тихо засмеялся.
— Эти искорки у тебя в глазах. Радостный смех. Доброе сердце. Сэди, меня всегда забавляло, что тебя так волнует, какое платье надеть и какой вилкой пользоваться. Ведь свою истинную сущность ты все равно не скроешь! И вся эта «воспитанность» тускнеет по сравнению с тем, какая ты есть на самом деле.
Да, он любит меня. Любит. Сэди была и смущена, и польщена, и опечалена.
— Не грусти, Сэди. Не надо, — нежно сказал Кевин, словно прочитав ее мысли. — Я это переживу.
И впервые Сэди заметила в глазах Кевина что-то вроде озорного блеска: адвокат вытащил из кармана листок бумаги и бросил его ей на колени.
Крупными черными буквами на листке было написано: «ВЕНДА», а под именем стоял номер телефона.
— Черт побери, откуда это у тебя?
— Она занесла тебе днем кастрюлю с едой и сделала мне холодный компресс.
Сэди расхохоталась. И Кевин засмеялся вместе с ней. Сэди подумала, что они с ним первый раз смеются вместе.
Зазвонил телефон. Когда Сэди подняла трубку, голос у девушки все еще дрожал от смеха.
— Сэди, это Майкл. — Тон у него был холоден и суров, как арктический ветер.
Но даже если и так, последнее «до свидания» Майкла звучало как приговор — окончательный и обжалованию не подлежащий. И все же мистер О'Брайен звонит. Значит, что-то случилось.
— Что такое? — с тревогой спросила девушка.
— Мне только что позвонил человек, потерявший пони. Я думаю, Помпончик принадлежит ему.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Майкл швырнул телефонную трубку. У Сэди такой счастливый голос! Ну а почему бы и нет? С ней — ее друг, почти жених. Вероятно, они сидят там на пару и радостно предвкушают, как разрушат в городе все здания старше двадцати лет.
Майкл поглядел на беспорядок, царящий у него на кухонном столе.
Что это я делаю — пеку хлеб? Кажется, я совсем спятил!
Да, ответил ему внутренний голос. Совсем.
Где-то в поваренной книге сказано, что надо изо всех сил бить кулаками вылезающее из миски тесто. Отчаянно дубасить эту противную липкую массу, похожую на ожившую грязь из фильма ужасов.
Вкладывая в процесс избиения всю свою ярость и обиду, Майкл принялся месить тесто. Он колотил его, тискал, мял…
Месил до тех пор, пока у него не заболели руки. Зато успокоилось сердце. Почти.
Время от времени Майкл подходил к кухонному окну и выглядывал на улицу. Уже в девятый раз; но кто считает? В доме Сэди все еще горит свет. А эта большая шикарная машина стоит во дворе, сияя в лунном свете как серебро.
И вдруг до Майкла дошло, что его пикапу уже почти двенадцать лет и что его неплохо бы покрасить.
— Но мне нравится мой пикап, — объявил себе Майкл. — Я даже дал ему имя. Джон Генри.
А Сэди, конечно, поступает правильно. Она собирается замуж за богатого адвоката с роскошной машиной. Супруги будут жить в громадном доме в Сиэтле, и у них будет прислуга, которая станет растить их детей. Разумеется, если Сэди с Кевином сумеют на полчаса оторваться от дел, чтобы обсудить, стоит ли им заводить детей.