— Со стороны герцога это очень некрасиво и вовсе не по–братски, — заметил кто?то из лейб–гвардейцев.
— В то время, когда происходила эта история, — прежним негромким голосом продолжал хозяин, — герцог Бофор жил в своем Сорбонском дворце. Затем некоторое время — в Версале. Но после того как он выгнал молодого графа Марселя, он купил себе новый дворец в Париже и перебрался сюда на постоянное жительство. В Версале же он теперь появляется лишь тогда, когда ему необходимо быть подле короля.
— А мы?то еще предлагали этому славному Марселю выпить за здоровье герцога Бофора! — воскликнул один из гвардейцев. — Теперь я совершенно ничего не имею против того, что он, услышав наш тост, перебрался в самый отдаленный угол.
— С тех пор Марсель уехал на чужбину и даже не пожелал носить фамилию Бофор, — продолжал трактирщик. — Многие уже думали, что он умер. Как вдруг совсем недавно он снова появился в наших краях и поселился у меня в комнатах наверху. Он приказывает называть себя Марселем Сорбоном и принимает у себя только одного мушкетера — своего старого знакомого. Они оба, судя по всему, тратят свое время на какие?то таинственные разведки… До сих пор я не смог выяснить, что именно стараются они разузнать… Глядите!.. А вот и мушкетер…
Лейб–гвардейцы с ног до головы осмотрели мушкетера, который на ходу слегка кивнул хозяину, приветливо раскланявшемуся с ним, и быстро прошел к столику, где сидел Марсель.
— Смотрите, в каком беспорядке его костюм… А на лбу и на щеках — кровь… — наперебой заговорили лейб–гвардейцы.
Действительно, из?под шляпы мушкетера текла кровь. Он вытирал ее, но она опять стекала ему на лицо.
Марсель, едва увидев приятеля–мушкетера, поспешно вскочил из?за стола.
— Что случилось, Виктор? Ты ранен?
Молодой мушкетер, опираясь на столик, тяжело опустился на скамью. Он был очень бледен.
— Пустяки, — ответил он Марселю. — С четырьмя болванами я справился, но на рыночной площади к ним присоединились, не разобравшись в чем дело, еще пятеро. Впрочем, они долго будут помнить меня… Жаль только, что эта стычка отняла у меня столько времени, что я опоздал на встречу с тобой.
— Один против девяти! Это ужасно! Тебе необходимо отдохнуть, мой бедный друг… Из твоей раны идет кровь, — озабоченно добавил Марсель.
— Вздор! Все эти царапины заживут сами по себе. Дай мне только глоток вина. — Виктор жадно прильнул к кружке с вином. — Да, жарковато мне пришлось за последний час… — проговорил он, отставляя пустую кружку.
— На чьей стороне остался перевес? — поинтересовался Марсель.
— Когда четверо из них были ранены, они все разбежались, — ответил мушкетер. — Но все это пустяки… Есть гораздо более важная новость. Я нашел твою мать.
— Нашел? Где же она, Виктор? Не томи, Бога ради. Говори скорей!
— Тише, тише, не волнуйся так! — ответил Виктор. — Она во дворце твоего дяди герцога Анатоля Бофора.
Марсель вздрогнул.
— Кто сказал тебе об этом? — спросил он глухим голосом.
— Я сам видел ее… Там я ее и нашел… Судя по всему, герцог держит твою мать в заточении.
Рассказ Виктора поразил Марселя. Предчувствие давно подсказывало ему возможность такого поворота событий, но Марсель отгонял его от себя. И вот выходит, что мать действительно во власти герцога. Вероятно, Анатоль Бофор надеется, что все о ней забудут, и она умрет в заточении.
В голове Марселя вдруг возникло ужасное подозрение… Какую цель преследует герцог Бофор, так безжалостно унижая свою единственную сестру?..
Да ведь с ее смертью он становится полноправным владельцем наследственных сокровищ Бофоров. Жадность и скаредность — отличительные свойства Анатоля Бофора — побуждают его желать смерти сестры…
Словно судорога пробежала по телу Марселя при этой мысли.
— Мне все?таки удалось повидаться и переговорить с твоей матерью, — продолжал Виктор. — Она страшно тоскует по тебе и живет лишь надеждой на то, что явишься ты и освободишь ее.
— Вот уж никак не думал, что моя мать может находиться во дворце Бофора, — заявил Марсель с мрачным видом.
— Когда я увидел ее возле открытого окна, я не знал еще, кому принадлежит этот дворец. Лишь когда на меня напали герцогские слуги, я по их ливреям понял, чей это дворец. На нашу драку сбежался народ, и из разговоров я узнал, что у герцога в парке заканчивается пышный праздник и вместе со своими гостями сегодня же ночью собирается ехать в Версаль.
— Значит, и мою несчастную мать повезут в Версаль? — глухим голосом проговорил Марсель.
— А вот этого я не знаю.
— Но я должен знать! — воскликнул Марсель. — Я должен как можно больше узнать о матери… Какой?то внутренний голос шепчет мне, что замышляется преступление. Если только мое предчувствие сбудется, клянусь тебе, вся моя жизнь будет посвящена одной только мести человеку, который презрительно называл меня незаконнорожденным и который проклинал мою мать… О, моя бедная мать! Никогда бы не подумал, что герцог до сих пор преследует ее… Я чувствую, что мне, пока не поздно, необходимо как можно скорей переговорить с нею, — сказал Марсель, поднимаясь из?за стола.
— И что ты хочешь сделать? — спросил Виктор.
— Я хочу пойти ко дворцу, добиться свидания с матерью и прояснить все неясности в этом деле. Так как ты ослабел от потери крови, то оставайся здесь, перевяжи свою рану… Я пойду один.
— Одного я тебя не пущу, — решительно возразил мушкетер. — Я уже совершенно оправился. Рана моя, как я вижу, не опасна, и я пойду с тобой.
— Ну, если ты этого непременно хочешь, то идем — и поскорей!
Виктор тоже поднялся с места. Оба друга быстро направились к выходу из трактира.
Темная, безлунная ночь опустилась на опустевшие, безмолвные улицы Парижа. Мрак, царивший на улицах, проник и в душу Марселя. Он молча шагал рядом с Виктором и думал о том, какая несчастная судьба постигла его мать с тех пор, как он расстался с ней… Он ясно сознавал, что на нем лежит священная обязанность сына освободить мать из рук того, кто, будучи братом матери, внушал ей лишь страх.
Наконец приятели дошли до той улицы, куда выходил боковой флигель дворца герцога Бофора. Окно, в котором Виктор видел мать Марселя, было закрыто. Гости разъехались, герцог, похоже, покинул дворец и отправился в Версаль, а прислуга успе¬ла погасить в парке все огни.
Марсель и Виктор уверенно вошли в парадные двери дворца. Их еще не успели запереть на ночь, да, к счастью, и из прислуги никого не было видно. Тускло освещенная лестница, обитая красным сукном, вела из вестибюля в боковой флигель, где, по расчету приятелей, и должна была находиться мать Марселя.
В коридоре наверху мерцала одна–единственная свеча, слабо освещая коридор со множеством дверей по обеим сторонам. Марсель пошел по коридору, громко окликая мать по имени. Из?за одной двери вдруг донесся взволнованный женский голос:
— Марсель! Сын мой!
Марсель бросился к двери и начал, пытаясь высадить, бить в нее своим сильным плечом. Дверь поддалась, засов был сорван, и несчастная женщина с криком радости кинулась в объятия любимого сына.
— Матушка! Меньше всего ожидал я найти тебя здесь, в этом дворце! — воскликнул Марсель. — Как ты попала сюда?
Вместо ответа госпожа де Каванак закрыла лицо руками.
— Правда ли, что герцог Анатоль Бофор силой заставил тебя переселиться сюда? — продолжал расспрашивать Марсель.
— Он сказал мне, что ты умер. Он заманил меня сюда своими лживыми обещаниями, как в ловушку, — с отчаянием проговорила Серафи де Каванак.
— И ты поверила ему? — с укоризной в голосе спросил Марсель.
— Этот изверг силой запер меня. Он держит меня здесь, как в тюрьме. Он приставил ко мне шпионов…
— Неужели его не тронули твои мольбы?
— О нет! Он остался совершенно равнодушен к моему горю. Он мне больше не брат. Я боюсь его. Я дрожу перед ним, как перед злейшим своим врагом.
— Итак, Виктор, все мои предчувствия полностью оправдались, — сказал Марсель мушкетеру. — Герцог Бофор не только жаждет моей смерти, но и решил держать в заточении мою мать, с которой связан кровными узами.
— О, Марсель, сынок! Я бесконечно счастлива, что ты жив, что я увидела тебя! Теперь я и умереть могу спокойно.
— Меня мучит еще один вопрос, моя дорогая мама. Где теперь Адриенна, дочь нашего доброго старого Вильмона?
— Адриенна тоже здесь, в этом дворце. Только она и помогла мне и выжить, и дождаться тебя. Она ободряла меня, поддерживала во мне надежду на свидание с тобой.
— Выходит, само Небо ниспослало ее тебе в утешение, сделало ее твоим ангелом–хранителем.
— О, Марсель, как это ужасно — быть пленницей родного брата!
— Пусть же будет проклят и этот пышный дворец, и его надменный владелец! — воскликнул Марсель. — Пусть будет проклят тот, кто разорвал все родственные связи и втоптал их в грязь! Теперь окончательно попрано все, что связывало нас с ним. Мое сердце полно лишь ненависти и жажды мести. Нет у меня к нему иных чувств.
В это время в коридоре послышались торопливые шаги и возбужденные голоса. Судя по всему, это были слуги, узнавшие, что во дворец проникли непрошеные гости, один из которых все тот же мушкетер. Из их выкриков можно было понять лишь одно: они всячески уговаривали друг друга не трусить и ни за что не отдавать госпожу де Каванак, ибо ее бегство стоило бы каждому из них головы.
И прежде чем Серафи де Каванак успела встать между сыном и вооруженными слугами брата, они набросились на приятелей. Завязалась отчаянная драка.
Одному из слуг удалось так сильно ударить Марселя по голове кочергой, что тот пошатнулся и упал навзничь. Несчастная мать бросилась к нему, чтобы закрыть сына своим телом. Но слуги схватили ее и потащили в соседнюю комнату.
Возле неподвижно лежавшего Марселя остался лишь мушкетер. Самый беглый осмотр убедил его в том, что рана, нанесенная его другу, была довольно опасной. Надо было как можно скорей унести его из дворца. Осторожно подняв раненого, Виктор понес его к выходу из дворца. Его никто не преследовал.
Серафи де Каванак в обмороке лежала на полу в соседней комнате, окруженная стерегущими ее слугами.
III. НЕИЗВЕСТНЫЙ В ЧЕРНОЙ МАСКЕ НА ПРИДВОРНОМ БАЛУ
В громадных залах парижской ратуши был назначен не¬обычный — всесословный — маскарад. Даже его величество король обещал осчастливить этот грандиозный праздник своим посещением.
Пестрая толпа масок наводнила залы ратуши, утопавшие в море огней. Стены этих залов были украшены громадными картинами и зеркалами. Богато расшитые городские и королевские знамена свисали с хоров, где расположился многочисленный оркестр. Маскарад открылся под чудесные звуки музыки, лившейся точно с небес.
Драгоценные камни, переливаясь всеми цветами радуги, укра¬шали шляпы, головы, шеи, руки и роскошные туалеты дам, соперничали своим блеском с многочисленными люстрами и канделябрами.
Люди в масках, прогуливавшиеся по залам, представляли собой пеструю, живописную картину. Тут цыган лавировал в толпе, стараясь пробраться к прелестной баядерке. Там рыцарь, закованный в средневековые латы, настойчиво преследовал смуглую турчанку. Дальше два маленьких эльфа, казалось, узнали пирата, поражавшего своим воинственным видом. А здесь, в сторонке, развеселый шут, в своем вульгарно пестром костюме, любовно заглядывал в глаза монашенке, уводя ее подальше от шумной, галдящей толпы. Следом за ними шествовал Фауст со своим непременным спутником Мефистофелем. Оба нашептывали страстные признания очаровательной испанке.
Но вот появился Людовик XV со свитой.
По желанию короля требуемые этикетом шумные овации были отменены. Его величество никого не хотел стеснять, но требовал, чтобы и его не стесняли. Одет он был в свое обыкновенное королевское платье, а короткая черная полумаска оставляла его лицо почти открытым, так что узнать короля не представляло никакого труда.
Тотчас после прибытия в ратушу короля, в главном зале маскарадный испанец в дорогом плаще и остроконечной шляпе подобострастно раскланялся с человеком в роскошном домино ярко–красного цвета. Черная полумаска и шляпа с пером, из?под которой выглядывали рыжие волосы, дополняли костюм домино.
— Это вы, комендант? — тихо спросил человек в маске, одетый в красное домино. — Хорошо, что я вас так быстро нашел.
— Простите, герцог, но я считал своей прямой обязанностью как можно скорее отыскать вас, — почтительно ответил испанец. — Всего лишь несколько дней назад мы задумали этот маскарад, и вот вы уже осуществили нашу затею. Я просто поражаюсь этому новому доказательству вашего могущества…
— Ваш план очень понравился мне. Герцог Ришелье тоже одобрил его. Следовательно, не было никаких препятствий для его осуществления, — негромко ответил герцог Бофор. — Король скучает. И на нас, его приближенных, лежит священная обязанность позаботиться о новых развлечениях для его величества… Однако какое множество прелестных мещаночек!.. Госпожа д'Этиоль приглашена вместе со своим мужем. Надеюсь, вы уже видели их, генерал?
— Вон там, возле колонны, стоит господин д'Этиоль. Он в костюме богатого паши и в этот момент старается приблизиться к королю. Его костюм стоит целое состояние. Но костюм его супруги еще дороже. Впрочем, он так сильно нажился на откупах, что может позволить себе такую роскошь. К тому же он любит щегольнуть своим богатством.
— Но где же сама госпожа д'Этиоль? — нетерпеливо спросил герцог.
— А вот смотрите — итальянка в коротком светлом платье, расшитом золотом и серебром. Это очаровательное создание только что остановилось и с удивлением разглядывает незнакомца в черной маске, который, словно статуя, замер у колонны возле входа в соседний зал… Вы видите, герцог, этого человека в маске возле черной мраморной колонны?
— Да, теперь я вижу и человека в черной маске, и итальянку. Она в маленькой розовой полумаске… Пойдемте к ней, — сказал герцог и вместе с генералом направился к черной колонне у дверей в соседний зал.
— Теперь?то вы сможете как следует рассмотреть госпожу д'Этиоль, — шепнул генерал.
Она была необычайно стройна и великолепно сложена. Итальянский головной убор, спускавшийся на плечи, словно вышитая вуаль, лишь отчасти прикрывал ее вьющиеся светлые волосы. Сквозь тонкую кисею ее лифа просвечивали руки, шея и плечи. Все было так прекрасно и так искусно декольтировано, что нельзя было не преклониться перед этой чарующей прелестью. Легкая юбочка, затейливо затканная золотом и серебром, позволяла любоваться не только узкими носками ее туфелек из розового атласа, но и открывала золотые пряжки, выгодно оттенявшие изящный подъем ее красивых ножек.
Впрочем, герцог никак не мог сосредоточить свое внимание на прелестной госпоже д'Этиоль… Глаза его невольно задерживались на таинственном незнакомце в черной маске, все так же неподвижно стоявшем у колонны. Весь костюм его был черным — черная маска, черное трико, черный плащ и черные башмаки. Некой загадкой веяло от этой неподвижной черной фигуры.
Тем не менее герцог и генерал как следует рассмотрели госпожу д'Этиоль.
— Среди всех масок на сегодняшнем маскараде нет женщины прекраснее нашей итальянки, — решительно заключил комендант Бастилии.
— Выбор мы предоставим королю, — отозвался герцог Бофор, проходя мимо колонны, где стоял неизвестный в черной маске. — Постарайтесь, генерал, чем?нибудь занять внимание ростовщика д'Этиоля, а я попытаюсь обратить внимание короля на прекрасную итальянку. Если только госпожа д'Этиоль действительно так умна, как вы говорили, то, без сомнения, король будет очарован ею. Ей надо лишь воспользоваться удобной минутой…
После этих слов они расстались. Человек в ярко–красном домино направился к королю, а испанец отыскал богато одетого пашу и поздоровался с ним с самой предупредительной лю¬безностью.
Паша был очень польщен вниманием коменданта Бастилии. Ведь всем было известно, каким исключительным влиянием пользовался генерал при дворе благодаря своему положению — исполнителя самых секретных распоряжений…
Ростовщик был чрезвычайно доволен, когда генерал на виду у почтенной публики взял его под руку и прошел с ним в соседний зал. Когда же почтенный генерал сказал д'Этиолю несколько любезностей по поводу его дорогого костюма, то самолюбивый ростовщик окончательно растаял и с большим усердием начал поддерживать разговор о предстоящей королевской охоте.