– Пройдемте ко мне, – пригласил Самохин. – Имущество приберут. Все будет в сохранности.
Он ни о чем не спросил промерзших до костей разведчиков. Прежде всего надо было обогреть их, накормить.
На столе появилась бутылка коньяка. Люся внесла сковородку со шкворчащей – только с плиты – колбасой.
– Садитесь, садитесь, – торопил Самохин неловко замявшихся парней. – Ждать никого не будем.
И стал разливать коньяк.
– Не откажусь. – Шихов поднял рюмку, полюбовался на свет золотистым напитком. – Хорош!
– А ты что смотришь? – обратился Самохин к притихшей в непривычной обстановке Клаве Бурковой. – После такого похода рюмка коньяку не помешает.
Разведчики ели молча, даже сосредоточенно, наслаждаясь отдыхом, теплом. Никогда еще горячая колбаса не казалась такой вкусной. Не успели покончить с нею, как подоспела яичница. Снова поплыла над столом бутылка. Ничто в эти счастливые минуты не напоминало об опасности.
Первым заговорил Крестовников:
– Вам, понятно, хочется знать, с чем мы вернулись оттуда. – Он кивнул в сторону Кекура. – Я не могу точно определить, когда сойдет лавина. Но в том, что она сойдет, нет никаких сомнений. Она может обрушиться ночью или протянет еще неделю-две. Хуже другое! Чем позднее она сойдет, тем сильнее будет ее удар.
– Утренний прогноз обещает прекращение осадков, – вставил Самохин.
– Это ничего не изменит, – ответил Крестовников. – Слишком много снегу навалило на горе. В особенности на восточной части склона. Под воздействием солнца и ветра на снежной поверхности со временем образуется толстая корка, или, как принято говорить у нас, гляциологов, «снежные доски». К весне, когда корку пригреет солнце, она может достигнуть метровой толщины и больше. Лавина обрушится, как масса рассыпного кирпича, несущегося со скоростью пятьдесят – шестьдесят километров в час. Представьте себе ударную мощь такого тарана!
Самохин не разбирался в тонкостях лавиноведения. Но как инженер он живо представил себе несущуюся по склону со стремительно нарастающей скоростью массу огромных кирпичей из слежавшегося крепкого снега.
Непрочный покой в доме сразу развеялся.
– Что вы предлагаете? – спросил Самохин.
– Прежде чем предлагать, придется сделать кое-какие расчеты, – ответил Крестовников.
– Все же? – настаивал Самохин. – Не эвакуировать же предприятие?
– Что вы! – воскликнул Крестовников. – Надо сделать все возможное, чтобы не допустить этого.
Горячность, с какой ответил Крестовников, несколько успокоила Самохина. Он достал из шкафа карту и, сдвинув посуду, разостлал ее на столе.
Все поднялись с мест, стеснились у карты.
С севера на юг карту разделяла темная гряда Кекура. Выделялась над нею скала со странным названием Петушиный Гребень и отметкой 1682 метра. Внизу, в лощине, голубой тесьмой вилась Тулва и уходила в продолговатое озерко – запруду гидроэлектростанции. От озерка отделялись уже две тесемки. Слева тоненькая – отводный канал, по которому в весенний паводок спускали лишнюю воду, не проходившую через рабочую часть плотины. Тулва вырывалась из-под плотины и круто сворачивала на запад. Впрочем, все, что было за поворотом реки и на западном склоне Кекура, никого в кабинете сейчас не интересовало.
– Обратите внимание на это место. – Крестовников взял карандаш и, пользуясь им, как указкой, обвел продолговатый круг под Петушиным Гребнем. – Здесь метелевый снег образовал длинную складку толщиной до трех метров. Несколько выше навис снежный мешок, представляющий наибольшую угрозу. Основа его – крупнозернистый сухой снег – лежит на голом камне и практически не имеет сцепления. Достаточно незначительного увеличения тяжести снежного мешка или легкого толчка – и он скользнет вниз, приведет в движение снежный покров на склоне. Лавина сойдет широким фронтом. – Крестовников помолчал и добавил: – Значительно более широким, чем я предполагал.
– А точнее? – спросил Шихов.
– Для точного определения возможного фронта лавины следовало сделать не десяток замеров и проб снежного горизонта, а много больше. Я исследовал лишь вероятную точку отрыва лавины.
– Времени нет заниматься исследованиями, – поддержал его Самохин.
– Широкий фронт лавины заденет не только защищенную валом шахту, – продолжал Крестовников, – возможно, достанет и до поселка.
– Снег защитного вала перед поселком не прошибет.
– Лавина – не только снег, – возразил Крестовников. – Десятки тысяч тонн снега сметают со склона все: деревья, валуны. Камень весом в тонну и больше несется с горы с бешеной скоростью. Представьте себе его ударную силу. Он если и не пробьет вала, то может перескочить через него и разрушить стоящие за ним здания.
– Все же я попрошу вас поделиться со мной своими практическими соображениями, – сказал Самохин. – Что делать дальше?
– План мой очень прост. – Крестовников придвинул к себе карту. – Я предлагаю: не дожидаясь схода лавины, обрушить ее взрывом.
– На шахту? – спросил Самохин.
– Рано или поздно удара в этом направлении не избежать, – ответил Крестовников. – Только сила его со временем нарастет, станет куда больше.
– Много ли надо взрывчатки? – спросил Самохин.
– Под Петушиным Гребнем снег еле держится, – ответил Крестовников. – Достаточно одной-двух толовых шашек. Я умышленно не останавливаюсь на деталях. Это займет много времени.
– Не надо. – Самохин задумался: «Одна-две толовые шашки... Снег действительно еле держится на склоне». – Какая вам нужна помощь?
– Прежде всего надо сделать необходимые расчеты, – ответил Крестовников. – Времени мало, а расчеты довольно трудоемки.
– Кого вам дать в помощь? Хорошего инженера? Горняка?
– Было бы лучше, если б мне помог человек, имеющий представление о гляциологии. – Крестовников обернулся к молчаливо сидящей в стороне Люсе: – Вы поможете?
Люся недоумевающе посмотрела на него:
– В таких условиях можно не спрашивать.
Она разбудила Крестовникова в полночь. Борясь с дремотой, он включил полный свет, выпил стакан крепкого чая и сказал:
– За дело.
Самохин в кабинете не появлялся. Решение Крестовникова подорвать лавину значительно облегчало положение. Теперь незачем было распылять силы. Сооружаемый с огромным напряжением защитный вал перед обогатительной фабрикой стал не нужен. Рабочих перебросили на восток, к месту ожидаемого схода лавины.
На пустынной каменистой площадке, между шахтой и склоном Кекура, было людно, шумно. Ярко освещенные прожекторами тракторные краны наращивали защитный вал. Строительный материал находился рядом – груды отвальной породы. Мощные тягачи, переваливаясь на буграх и скрежеща гусеницами о камни, подтаскивали к кранам тяжелые валуны, рельсы. В стороне жарко пылали огромные костры, выбрасывая в низкие рыжие облака клубы дыма. Ветер бросался на упругое пламя, прижимал его к земле и, срывая крупные искры, уносил их в сумрак. Временами костер выплескивал огненные языки вверх, и тогда яркий свет вырывал из темноты розовые тракторы, розовые валуны в моховых шубках, розовые силуэты рабочих.
Незадолго до рассвета Крестовников закончил работу и подтвердил свое решение обрушить лавину. Знакомясь с рельефом горы, он обратил внимание на прорезавшую склон неширокую вмятину – гигантский «шрам», память ледниковой эпохи. Начиналась впадина от надломившей хребет седловины. Спускаясь к лощине, она постепенно расширялась и между шахтой и поселком почти сливалась со склоном. Стоило подорвать наверху снег, и лавина устремится по склону, приведет в движение покрывающие его сугробы. Вмятина не даст ей распространиться на запад, в направлении поселка.
Большого ущерба хорошо защищенной шахте удар лавины не нанесет. Пострадают лишь строения подсобного хозяйства: скотный двор, свинарник, конюшня да теплицы. Наверняка сметет лавина столбы – электрические и телефонные.
Разговор Самохина с Крестовниковым был короток. Правота ученого была очевидна. Самохин утвердил его план и приказал немедленно вывезти из обреченных строений все ценное. В ремонтно-механической мастерской спешно готовили светильники. Их должны были установить на высоких шестах, когда погаснет электричество.
Освещение особенно беспокоило Самохина. На улице он разыскал прораба, намечавшего места для светильников.
– Установите-ка один, – сказал Самохин. – На пробу.
Рослый парень в армейском бушлате долбил ломом мерзлую землю; долбил, вкладывая в каждый удар все силы. Под тонким слоем промерзшей почвы был камень. Удары лома высекали из него искры, и только.
– Хватит, – остановил взмокшего от пота рабочего прораб и предложил: – А если прибить шест к стене дома?
– Пожалуй, – согласился Самохин и, заметив стоящего рядом Шихова, спросил: – Вы ко мне?
– Да. Вас не беспокоит, что после схода лавины управление останется без связи с шахтой и электростанцией?
– Что вы предлагаете? – спросил Самохин.
– Протянуть от управления к шахте полевую телефонную линию. На опасных участках ее можно закопать в снег. От осевой линии дадим шлейф на электростанцию. Тогда управление будет обеспечено устойчивой связью с отдаленными объектами в любых условиях.
– Отлично! – подхватил Самохин. – Берите в помощь старшего линейного надсмотрщика Кушниренко. Кабель и индукторные аппараты есть на складе. Рабочих подберет Кушниренко. Мужик он толковый и людей знает. Старожил наш!
Старшего линейного надсмотрщика Шихов нашел на телефонной станции. Оказалось, что Кушниренко служил в армии командиром взвода связи. Телефонное дело он знал основательно и вполне мог самостоятельно справиться с нехитрой задачей.
Перебила их беседу курьерша.
– Насилу разыскала вас! – Она с трудом перевела дыхание. – Товарищ Шихов, Крестовников вас ждет. Очень вы нужны ему. Так и просил передать. Очень!
– Хорошо, что вы пришли, – радостно встретил его Крестовников. – Ждал вас с нетерпением.
Он явно не решался приступить к разговору, и Шихов помог ему.
– Если я могу быть чем-либо полезен...
– Очень! – подхватил Крестовников. – Самохин передал мне ваш разговор о рации. В разведке она была не нужна. Но сейчас необходима. Вот так! – для большей убедительности он провел ребром ладони по горлу.
Шихов не спешил с ответом. Он объяснил особенности своей рации, осторожно прощупывая познания Крестовникова в радиоделе.
– Лучше всего... – он коротко подумал, – я пойду с вами.
– Я полагал, что вы останетесь здесь, – Крестовников явно не ожидал такого поворота, – и возглавите аварийную группу.
– И я так полагал, – согласился Шихов. – Но передать танковую рацию гражданскому лицу...
Он развел руками, показывая, что это выше его возможностей.
Шихов схитрил. Из короткого разговора с Крестовниковым он понял, что Крестовников мог включить и настроить рацию, но не больше. А в горах возможны всякие неожиданности. Справится ли с ней человек, далекий от техники?
Крестовников в армии не служил, о воинских порядках имел очень смутные представления, а потому принял слова Шихова на веру.
– Что ж!.. – Он задумался. – Оставим старшей аварийной группы Клаву Буркову. В горах она держалась хорошо: уверенно и с разумной осторожностью, характерной для опытного и смелого человека, не боящегося, что его обвинят в трусости. – Он помолчал и, убеждая себя, добавил: – Буркова справится.
Словно отвечая на недосказанное собеседником, Шихов спокойно заметил:
– Постараемся обойтись без участия аварийной группы.
Глава третья
Крестовников уверенно вел маленькую группу по проложенной вчера лыжне. Широкие охотничьи лыжи, подбитые мехом нерпы, хорошо держали на подъеме, и он несколько опередил своих спутников. За ним, сильно налегая на палки, осторожно двигался Шихов. За плечами у него была приспособленная для переноски танковая рация – груз не особенно тяжелый, но капризный. Замыкал маленькую колонну румяный крепыш Саня, получивший строгий наказ Крестовникова: на трудных участках страховать Шихова.
Крутизна склона возрастала. Все чаще лыжи проскальзывали, сбивали дыхание. Настойчивый западный ветер теребил полы штормовок, парусил рюкзаки. Вскоре пришлось подниматься лесенкой – боком, переступая в сторону и оставляя за собой на насте следы, похожие на ступеньки.
Крестовников остановился на небольшом выступе с одинокой голой березкой, вытер разгоряченное лицо.
– Пора выходить на связь, – сказал он. И, отдыхая, навалился грудью на лыжные палки.
Шихов снял с плеч рацию.
Пока он связывался с поселком, Крестовников осмотрелся. В сжатой горами лощине четко выделялась Тулва с темнеющими на льду промоинами, замерзшее озерко, плавно огибающий электростанцию канал для спуска паводковых вод. Чуть правее плотины, недалеко от речки, чернел дощатый копер шахты и рядом с ним рудоразборка, какие-то строения. Сверху дома поселка казались плоскими, словно их вдавили в сугробы.
Над лощиной взвилась ракета. Радиосообщение в управлении приняли.
И снова три лыжника, три еле приметные на склоне горы точки поползли вверх, оставляя за собой на насте неровную лесенку следов. Усталость чувствовалась все сильнее, чаще стали короткие остановки. Движения лыжников потеряли необходимую в горах уверенность, точность.
Крестовников остановил спутников, достал из рюкзака веревку. Дальше из предосторожности они шли на связке.
Чем выше поднималась маленькая группа, тем меньше становилось снега, чаще проглядывали из него острые грани камней. Наст стал крепким, почти не поддавался под лыжами. Стоило поскользнуться, и покатится человек под гору, где черными зубами выделялись под снегом каменистые выступы. На твердом насте даже связка не всегда надежна. Пришлось снять лыжи и двигаться дальше пешком, временами проваливаясь выше колен в сугробы. Особенно трудно пришлось Шихову с его капризным грузом. Он шел осторожно, прощупывая снег лыжной палкой. Связанные вместе лыжи тянул волоком идущий последним Саня.
За взгорком открылось сравнительно ровное место. Над ним круто вздымалась почти отвесная стена с источенным ветрами каменистым гребнем. Широкие наплывы снега свисали с него, тянулись вниз пухлыми языками. К стене прижимались наметенные ветрами снежные заструги.
Крестовников дал спутникам передохнуть после тяжелого подъема и свернул налево, повел их между застругами. Теперь ветер из противника превратился в помощника – подталкивал в спину. Саня попробовал даже завести беседу, однако привыкший к строгой горной дисциплине Шихов остановил его.
Из-за скалистого выступа показалась неровная гряда камней, некогда отброшенных спускающимся ледником. За ними угадывалась прорезавшая горный кряж вмятина.
– Отдохнем, – остановился Крестовников.
Шихов прикинул взглядом расстояние:
– Идти-то осталось немного.
– И все же мы отдохнем, – повторил Крестовников.
Шихов понял, что нечаянно нарушил одну из основных заповедей: в горах с руководителем не спорят. Он невольно покосился на Саню – не заметил ли тот его промаха – и снял рацию.
Крестовников достал из футляра бинокль. Внимательно осмотрел свисающие с вершины снежные наплывы. Они походили на перелезающего через зубчатый хребет белого медведя: две лапы ухватились за каменистый обрыв, между ними любопытно заглядывающая вниз голова и чуть подальше – крутые плечи. Еще вчера мощный снежный карниз обеспокоил Крестовникова. Одной «лапы» снежного «медведя» было достаточно, чтобы засыпать маленькую группу.
Лыжники подкрепились горячим кофе, бутербродами. Отдыхая, Крестовников еще раз напомнил, как должен вести себя лыжник, попавший в лавину. Особенно важно, подчеркнул он, закрыть рот и нос, иначе снег забьет дыхательные пути, задушит человека. Потом он поднялся, приказал спутникам высвободить руки из ремней лыжных палок и растянуться – держаться метрах в пятидесяти друг от друга.
Идти в одиночку тяжело. Кажется, что и ветер сильнее, и подъем круче. Даже в рюкзаке словно бы груза прибавилось.
А Крестовников шел впереди ровным, размеренным шагом, почти не оглядываясь. Все внимание его поглощало наблюдение за «медведем»: не покажутся ли под свисающими с хребта «лапами» легкие дымки – предвестники отрыва карниза.