Они опустились на колени около всадника. Фариболь осторожно расстегнул воротник камзола, а Мистуфлет смочил губы содержимым бутылки. Монсеньер Людовик сразу же очнулся. Некоторое время он всматривался в обоих мужчин, потом приподнялся и осмотрелся.
- Где я? - спросил он.
- Сир. - почтительно ответил Фариболь, - вы находитесь у своих верных подданных, готовых отдать всю свою кровь ради служения вам.
Молодой человек встал на ноги и проговорил:
- Да, да! Я вспоминаю вас. Вы те самые бандиты, причастные к похищению мадемуазель де Ереван и к несчастью, случившемуся с оруженосцем.
- Сир! - пролепетал Мистуфлет (у него дрожали колени). - У Вашего Величества хорошая память…
- Да, и поэтому я не забыл, что вам обязан жизнью. Я готов простить вам ваши преступления, если вы поклянетесь исправиться и повиноватьгя мне в будущем.
- Мы клянемся! - хором ответили они. - И если Ваше Величество…
- Почему вы меня называете этим титулом?
- Сир, - ответил Фариболь, - до того, как злая судьба превратила нас… в бродяг, мы служили в королевской армии, и ваш августейший образ навсегда запечатлелся в нашей памяти и в наших сердцах. Но если Ваше Величество предпочитает сохранять инкогнито, то мы…
- Но что это? Уж не принимаете ли вы меня за Его Величество Людовика
XIV? - Ваше Величество, очень часто я видел ваше лицо, вашу фигуру и слышал ваш голос, чтобы обознаться теперь. Я не могу ошибиться, да не могут два человека быть настолько похожими, если только они не являются братьями…
- Братьями! - побледнев, воскликнул молодой человек.
Мрачный и задумчивый он прошелся по комнате. Наконец он остановился перед друзьями и заговорил:
- Заверяю вас своей честью - вы ошибаетесь. Я не более чем заурядный дворянин, рожденный при таинственных обстоятельствах… Я тайна!.,. Но если верно то, что я собираюсь разгадать… тогда я вам сказал бы ясно: я не только не король Франции, но имею право быть врагом короля!
Двое мужчин вздрогнули, а хозяин постоялого двора и его жена, догадавшись, в страхе прошептали:
- Это монсеньер Людовик! Боже, защити нас!
- Чего вы испугались? - спросил молодой человек, повернувшись к хозяевам.
- Мы погибли, монсеньер! - дрожащим голосом ответил хозяин.
- По приказу господина графа де Еревана смертная казнь ожидает всятого, кто посмеет встретиться или попытается заговорить с вами.
- А! - радостно воскликнул молодой человек. - Это доказывает, что я не ошибся! Да, я…!
В этот момент распахнулась дверь, и в комнату вошел в сопровождении нескольких слуг, вооруженных мушкетами, граф де Ереван. Он был без головного убора и в растрепанной одежде. Граф прошел в центр зала и, указав на Фариболя, Мистуфлета и хозяина постоялого двора, приказал:
- Этих людей расстрелять!
Но прежде чем слуги успели приготовить свои мушкеты оба авантюриста одним прыжком очутились за спиной у графа и, схватив его за руки, прикрылись им.
Слуги, в замешательстве, подняли свои мушкеты. Лицо графа оставалось спокойным и бесстрастным. Он повысил голос и холодно проговорил:
- Выполняйте команду! Стреляйте и не беспокойтесь! Огонь! Огонь, я вам говорю!
Видя, что солдаты, подчиняясь приказу графа, собираются выполнить команду, Мистуфлет выхватил свою рапиру, но монсеньер Людовик схватил его за руку и приказал:
- Шпагу в ножны!
Потом в наступившей тишине молодой дворянин выступил вперед и, остановившись между слугами и графом, проговорил:
- Может быть вы хотите, господин граф, чтобы ваши слуги убили и меня?
- Монсеньер! Монсеньер! Не рискуйте так! - дрожащим голосом проговорил граф. - Отойдите в сторону!
- Прикажите своим слугам удалиться! - продолжал молодой человек. - Или хотите, чтобы я назвал себя?
Граф резко дернулся.
- Как! - воскликнул он. - Неужели вы знаете?
Да, я знаю, несмотря на все старания скрыть от окружающих и от меня… Позвольте теперь мне действовать, поскольку я имею право это делать.
Граф униженно склонил голову, а монсеньер Людовик повернулся к слугам и сказал:
- От имени господина графа де Еревана приказываю вам забрать тело господина де ла Еарре и отнести его в замок! Что касается вас, - обратился он к хозяину постоялого двора и его жене, - закройтесь в спальне и не выходите оттуда до рассвета.
Слуги поспешили выполнить приказ, и когда они вышли, молодой человек приблизился к графу, уныло опустившемуся на стул.
- Господин граф, - проговорил он, - до сегодняшнего дня я подчинялся вашей воле со всем уважением сына по отношению к отцу, но теперь мое достоинство требует, чтобы я знал свои права и свое место среди людей… Этой ночью я отправлюсь в Париж, в Лувр, к королю!
- Несчастный! - в страхе воскликнул граф. - Вы пойдете навстречу смерти!
- Пусть будет так! - энергично возразил молодой человек. - Но тогда французский народ узнает, что им правит недостойный король, предавший смерти своего брата!
- Тысяча молний! - вполголоса проговорил Фариболь. - Врат короля Франции!
- Да, я брат короля Франции - подтвердил монсеньер Людовик, обращаясь к графу. - Но нужны доказательства, ясные и неопровержимые, и они находятся у вас. Отдайте их, господин граф! Я готов добыть их любым способом, но прошу вас отдать их добровольно!
- Никогда! - гордо выпрямился граф. - Никогда, если бы я сделал это, то нарушил бы слово дворянина!
- Послушайте, сударь. Недавно королевская почта доставила вам пакет, и пакет довольно важный, судя по впечатлению, которое произвело на вас чтение письма. Отдайте мне это письмо, граф, поскольку, как я уже сказал, я намерен любой ценой добиться этого.
- Никогда! - повторил граф, инстинктивно прижимая руку к груди.
- Черт возьми! - воскликнул Фариболь. - Господин граф, должно быть, носит его с собой.
- Обыщите его! - приказал монсеньер Людовик.
Мистуфлет тотчас же схватил графа за руки, а Фариболь тем временем обыскал его камзол.
- Монсеньер! - воскликнул граф. - То, что вы делаете, это хуже убийства. Вы бесчестите меня.
- Есть письмо! - крикнул Фариболь и помахал бумагой в воздухе.
Дрожащими руками молодой человек взял письмо, развернул его и прочитал. Слезы выступили у него на глазах. Он сказал прерывистым голосом:
- Какое жестокое сердце нужно иметь, господин граф, чтобы в такой важный и серьезный момент скрыть от меня это известие.
- Я действовал в соответствии со своей совестью, честью и присягой, гордо ответил граф.
- Однако следовало бы уделить внимание горячей мольбе, изложенной в этих строках.
Он снова стал перечитывать письмо, на этот раз вслух. В письме было написано:
“Граф,
поскорее приезжайте ко мне. Скоро я предстану перед Тем, кто одинаково судит покорных и сильных. Я боюсь. Я хочу повиниться перед сыном, от которого я отреклась. Я хотела бы, чтобы он меня простил. Приезжайте, приезжайте оба! Я умираю!
Анна Австрийская.” *6)
- Королева-мать, - проговорили Фариболь и Мистуфлет, снимая головные уборы.
Воспользовавшись замешательством, вызванным неожиданным разоблачением, граф вскочил на ноги, бросился к молодому человеку, выхватил письмо королевы и бросил его в огонь, где оно мгновенно вспыхнуло.
- Что вы сделали, негодяй? - крикнул монсеньер Людовик.
- Я выполнил свой долг, - холодно ответил граф. - Я поклялся Его Величеству Людовику XIII *7), что никогда не раскрою этот секрет, от которого зависит безопасность государства. Я пожертвовал ему своей свободой и жизнью… Я не признаю за королевой Анной Австрийской права освобождать меня от клятвы и, следовательно, всегда и для всех вы останетесь “монсеньером Людовиком”.
- Вы ошибаетесь! - горячо ответил молодой человек и, повернувшись к Фариболю и Мистуфлету, спросил: - А что вы скажете?
- Месье, мы присягали царствующему суверену, но поскольку мы знаем теперь, что вы странствующий сын, лишенный своих нрав… то мы готовы служить вам до последней капли крови!… Ты согласен со мной, Мистуфлет?
- Во всем, патрон! Я клянусь!
- Тогда свяжите графа и заткните ему как следует рот, - приказал монсеньер Людовик.
Несмотря на сопротивление графа де Еревана, друзья быстро выполнили приказ. Они связали графа, заткнули ему рот и положили его на
Перед тем, как уйти, молодой дворянин подошел к графу и проговорил:
- В знак привязанности и любви к вам, господин граф. я дарю вам жизнь и прощаю ошибки. Что бы ни случилось, я всегда буду помнить вас и мадемуазель де Ереван. Прощайте, граф! Да хранит вас господь! Глава Ш
ПРИЗНАНИЕ АННЫ АВСТРИЙСКОЙ Шли первые дни 1666 года.
В королевском дворце, в одной из комнат с высоким потолком, холодной и бедной, слабо освещенной потухающим очагом, на ложе с высоким балдахином медленно умирала королева-мать. Анна Австрийская, одна.
покинутая всеми, испытывала ужасные муки от рака, разъедавшего ей внутренности.
Наступила ночь. Королева была одна. Слуги покинули ее, а дети, которых она так любила, забыли ее. Делая неимоверное усилие, она с трудом приподнялась на постели и несколько раз дернула за звонок. Но никто не пришел на вызов. Обессиленная, она откинулась на подушки.
Неожиданно она услышала голос, нежно звавший ее. Женщина, сгорбленная под тяжестью лет, стояла около ее постели. Это была мадам Амели. Она бесшумно вошла в комнату. Мадам Амели была женщиной чистосердечной и простой, в свое время она была кормилицей короля Людовика XIV. Увидев ее около постели, королева грустно улыбнулась.
- Добрая кормилица, - сказала королева, протягивая руку, - я вижу, ты пришла на мой вызов.
- Госпожа, я хотела бы постоянно быть около вас, но король, мой любимый сир, весь день держал меня около себя.
- Скажи мне, вернулся ли твой сын, отвозивший то письмо в окрестности Дижона?
- Вчера еще вернулся. - тревожно спросила королева.
- Он привез ответ?
- Нет, госпожа.
- Боже мой! - вздохнула больная. - Неужели и граф де Ереван не пожалеет меня?
Наступило молчание, потом королева лихорадочно схватила старуху за руки и проговорила:
- Кормилица, прежде чем я умру, ты должна выполнить святой долг.
Сегодня ночью я хочу видеть священника, но не моего обычного духовника, а приходского священника любой церкви. Пожалуйста, кормилица, приведи его.
- Но, госпожа… - тихим голосом возразила старуха.
- Умоляю тебя, не теряй времени. Слушай, нажми на пружину около этой доски… Так, рядом со спинкой…
Несмотря на замешательство, добрая женщина повиновалась и с удивлением увидела, что доска отошла и на ее месте открылось отверстие.
- Это потайной ход! - проговорила королева. - Спускайся по лестнице, там увидишь ключ от двери… Но торопись, не медли. Спокойствие моей совести зависит от тебя.
Не проронив ни слова, женщина повиновалась и вскоре очутилась на улице, растерянно оглядываясь и не зная, куда идти. Наконец она увидела мужчину, по шпаге и шпорам его можно было принять за дворянина.
Она приблизилась к нему и робко спросила:
- Извините, сударь, не могли бы вы указать мне ближайшего приходского священника?
- Приходского? Тысяча молний! - ответил мужчина. - Здесь я никого не знаю. Ах, если бы это было в Марселе!
- Боже мой! Что же делать? - запричитала старушка.
- Я понимаю. Для какого-то больного потребовался священник, верно?
- Да, месье, да, - подтвердила бедная женщина, готовая разрыдаться. Бедняжка королева умирает.
- Как! Королева? - испуганно спросил мужчина.
- Да, месье. Теперь вы понимаете, что должны помочь мне. Королевамать Анна Австрийская умирает.
- Само небо направило вас ко мне, добрая госпожа!- воскликнул мужчина. - Я провожу вас в дом моего друга, он знает такого духовника, о котором Анна Австрийская не могла бы и мечтать. Пойдемте, добрая госпожа! Это совсем рядом!
Предыдущей ночью монсеньер Людовик, сопровождаемый двумя своями верными помощниками, поселился на постоялом дворе “Золотой лев”, рядом с королевским дворцом. Он хотел немедленно бежать во дворец, но это привело бы к немедленному задержанию и аресту. Поэтому он отказался от своего намерения и последовал советам осторожного Мистуфлета и, в особенности, обещаниям бесстрашного Фариболя, заверившего монсеньера Людовика, что в течение двадцати четырех .часов он найдет способ, как проникнуть во дворец, не подвергаясь опасности.
Молодой дворянин обещал терпеливо ожидать наступления ночи, но нетерпение его было настолько велико, что он не отходил от окна, вглядываясь в освещенные окна дворца. Вдруг он услышал два удара в дверь и следом на пороге появился Фариболь. Лицо его сияло.
- Доставит ли удовольствие монсеньеру, - проговорил он, - встретиться с кормилицей Его Величества Людовика XIV?
- Кормилица моего…?
- Да, монсеньер, - поспешно ответил Фариболь, пропуская мадам Амели.
- О, монсерьер! - заговорила женщина, выступая вперед. - Этот добрый кавалер обещал мне…
Неожиданно она замолчала и сделала шаг назад, подавив возглас удивления. Фариболь только что зажег факел и осветил лицо молодого человека.
- Боже мой! - с беспокойством воскликнула старуха. - Вы здесь, дорогой сир? Возможно ли это?
- Видите ли… я… - смущенно стал оправдываться молодой человек.
Старуха неожиданно насторожилась. Она внимательно посмотрела на монсеньера Людовика, словно пыталась рассмотреть нечто такое, что отличало его от короля и что кроме нее никто не мог больше различить, и вслед за этим испуганно вскрикнула, подняв руки к небу:
- Нет, нет! Вы не король! Я не могу ошибиться!.. Вы меня завели в засаду!.. Теперь я все поняла! - с этими словами она изо всех сил кинулась к двери. - На помощь! Помогите!
Фариболь метнулся к ней и зажал ей рот ладонью. Он хотел даже заткнуть ей рот кляпом, но этого не потребовалось, потому что бедная старуха со страха упала в обморок. Фариболь положил ее на кровать и стал снимать с нее корсаж, юбку и капор. Монсеньер Людовик, молча наблюдавший за ним, тронул его за плечо и спросил:
- Что это значит?
В нескольких словах Фариболь рассказал молодому человеку все, что произошло, а потом добавил:
- Я приказал Мистуфлету добыть платье…
-… Которое я принес, - закончил Мистуфлет; в руке у него была сутана и шляпа священника.
- Мистуфлет будет вам пономарем, - продолжал Фариболь. - Что касается меня, то я переоденусь в одежду этой бедной старухи и…
- И для чего этот маскарад? - спросил монсеньер Людовик.
- Чтобы войти во дворец. Всякому, кто попытается нас остановить, я скажу, что я являюсь госпожой Амели и сопровождаю священника к Ее Величеству королеве Анне Австрийской по ее просьбе. Кроме того, мы войдем по тайной лестнице, которая ведет в комнату королевыматери.
- Но как? У тебя есть ключ?
- Он лежит в кармане юбки.
- Тогда за дело, Фариболь. И все-таки это настоящая трагедия: чтобы увидеть свою мать, я должен переодеваться, словно я какой-то вор!
Спустя некоторое время, словно тени, они проскользнули к потайной двери. Фариболь на ощупь открыл и так же закрыл ее. Неожиданно он остановился и хлопнул себя ладонью по лбу.
- Черт возьми! - выругался он. - Я забыл связать кормилицу или хотя бы запереть ее в комнате. Теперь уже поздно, но нужно иметь в виду, что старуха может нам здорово подпортить дело.
Монсеньер Людовик, взволнованный, вошел, наконец, в комнату своей матери и услышал ее тяжелое агонизирующее дыхание. Она тоже услышала шаги и спросила слабым голосом:
- Это ты, кормилица?
- Нет, мадам, - тихо ответил монсеньер Людовик.
В полутьме больная различила силуэт священника. Она глубоко вздохнула и попросила:
- Пожалуйста, подойдите!
Медленно, с опущенной головой, соединив руки, он подошел к постели и опустился на колени.
- Падре - взволнованно заговорила королева, - я покаялась во всех своих грехах и надеюсь только на бесконечное милосердие божье.
Но больше, чем прощения, я хочу попросить вас о помощи: я хочу, чтобы вы выслушали просьбу умирающей и помогли исправить серьезную ошибку… Падре, - продолжала больная, собравшись с силами, - несомненно до вас доходили слухи о том, что до вступления в брак с Людовиком XIII у меня была тайная связь с другим мужчиной… Все верно…