Прошли Черное море без замечаний. За Дарданеллами нас сразу же взяли под свой контроль американцы. Для них подводная лодка под Андреевским флагом - вновинку. Прилетели два "Ориона" - самолеты базовой патрульной авиации, стали облетывать, сбрасывать гидроакустические буи. Боцман у меня был бывалый морячина, сразу группу подъема наверх, и не успеет самолет выйти из виража, а буй-разведчик уже на борту. Вообщем, все как всегда. Но не совсем…
Утром мой офицер-радиоразведчик докладывает мне: так мол и так, с военно-воздушой базы США в Италии Сиганелла стартовал самолет "Орион", направляется для ведения разведки в юго-западную часть Средиземного моря. Возможно, появится в нашем районе.
Молодец, разведчик! Через час-другой прилетает обещанный "Орион", вызывает нас по УКВ:
- Рашн сабмарин, рашн сабмарин! Я первый лейтенант Томпсон. Третья эскадрилья противолодочного крыла. Взлетел из Сиганеллы. Буду работать с вами до 16 часов потом уйду на основной аэродром. Счастливого плавания!"
Разведчик мой ушам не верит. Чтобы добыть такую информацию, ему пахать и пахать, а тут все как на блюдечке!
Самолет начинает буеметание, мы вылавливаем чужеземную электронику. Один буй стоит как хороший мерседес. Вобщем, работа идет полным ходом. Вдруг в районе острова Родос под самый вечер самолет выбрасывает огромный черный буй. Подходим поближе - таких не видали. Стали вылавливать, а волна, море разыгралось, никак не поднять.
- Автомат на мостик! - Беру оружие, расстреливаю буй, тот тонет.
Утром снова прилетают, запрашивают: "Рашн сабмарин, вчера мы сбросили вам контейнер с презентами. Почему вы его не подняли?" Я отвечаю: "По погодным условиям…" Они: "Сегодня море спокойное. Мы сбросим вам новый контейнер. Сейчас будем делать пробный галс".
Не препятствуем. Лет пять назад представить себе такой диалог просто немыслимо. Но времена, действительно, изменились…
"Орион" снижается, заходит с кормы, и вот в пятнадцати метрах над рубкой, над нашими головами проносится эдакая дурында, чуть пилотки не сдувает… Закрылки все выпустил, расшеперился, как утка на воду садится, а потом взмыл на форсаже с ревом и дымом, аж страшно стало. Спрашивает по радио: "Как пробный галс?". Я: "Очень низко". "Хорошо, пройду метров десять повыше. Где сбросить?"
" В десяти кабельтовых".
Ну, они наши кабельтовы в метры перевели: "О,кей! Сбросим в двух километрах."
Опять снизились. Видим - летят в воду три здоровенных тюка. Подходим, отрабатывая учения "человек за бортом", поднимаем. В одном - шоколадки, жвачка, леденцы. Во втором - сувениры от экипажа воздушного корабля: нашивки, эмблемы, погоны, все на липучках, и командирская тужурка с орденскими ленточками с личным лейблом "Капитан Грейвс". Это я себе забрал. В третьем мешке - литература. Никакой порнухи, только спортивные журналы и прайс-листы на потребительские товары. Реклама образа жизни, так сказать… Ну, леденцы, жевательную резинку матросам по отсекам раздали. Для многих тогда это в новинку было. Боцман потом ругался, отлепляли эту резину отовсюду… Достаем из одного пакета банку растворимого кофе, к ней записка по-русски, четко так выведено, каллиграфическими буквами: "Одна чашка, два ложка". Это они нас, сиволапых, учили, как заваривать кофе. Честно говоря, обиделись все. Но, как положено, поблагодарили за подарки. Ладно, думаю, придется вам показать, что и мы кофе не лаптем хлебаем.
А тут такая ситуация: американские летчики спрашивают, чем они могут нам помочь. Я прошу: "Ребята, дайте мне опасные для нас цели в радиусе десяти миль." "О,кей!"
Запустили они свой бортовой компьютер, через пять минут сообщают: "Смотрите по пеленгам таким-то опасные для вас цели." Дистанция, курс, и все,как положено, выдают.
"Спасибо!"
А тут из Москвы шифровка: в таком-то районе Средиземного моря следует американская атомная подводная лодка. И координаты. Нанесли на карту. Прошу летчиков еще раз обозреть для нас судовую обстановку. Они выдают нам тринадцать целей. Спасибо, ребята, приняли. Но только мы наблюдаем четырнадцать целей! "Как четырнадцать?! Ясно видим тринадцать!". Я им: "Цель №14 по такому-то пеленгу." У них там наверху легкое замешательство. Запрашивают базу. Оттуда подтверждают "есть такая цель". Но по всем техническим канонам русские не могут "видеть" так далеко. А мы стоим на своем: цель №14 в нашем районе, ищите лучше!" Вобщем, озадачили.
Ладно, ребята, это вам "за одна чашка, два ложка". Будет вам и вторая… Подходим к Гибралтарскому проливу. Дальше нам надо на север поворачивать, домой идти, а я запрашиваю у наших небесных конвоиров погоду на юге, в районе Азорских островов, это влево, вниз и к Африке. Пусть думают, что мы туда идем. За Гибралтаром у американцев смена зон ответственности. Средиземноморские противолодочники должны передать нам атлантическим. И вот на стыке этих двух зон они теряют нас на целые сутки. Заваруха у них там в эфире, разборки: куда подевалась "рашн сабмарин"? Будь мы в подводном положении, я бы от них оторвался в Атлантике как нечего делать. Но мы же премся в режиме "белого парохода". Тут особо не скроешься. Нашли они нас на вторые сутки.
"Рашн сабмарин, готовы продолжить с вами работу." Валяйте… "Мы будем выставлять вокруг вас барьеры из буев." "Ну, а мы будем их поднимать". Пошла карусель… Мы для них вроде учебной мыши. Отрабатываются на нас, как хотят. И самое обидное - ни одного нашего флага на тысячи миль окрест. Мы тут одни, во всей Атлантике. Только два самолета над нами кружат: один высоко, другой низко.
Вдруг радисты докладывают - принят сигнал "мэйдэй", международный сигнал бедствия.
- Штурман, записывай координаты!
Сделали прокладку - до гибнущего судна 15 миль, и мы ближе всех. Пошли на помощь. Летчики тоже сигнал приняли, пытаются нас наводить: "Рашн сабмарин, вы идете не тем курсом!". Как не тем?! Штурман, карту!
- Товарищ командир, проверил расчеты - все точно!
Через минуту радио с самолета: "Извините, мы ошиблись. Вы идете правильно!"
Ах, ты одна чашка, два ложка!
Подходим к цели - большая яхта под французским флагом. Экипаж три человека, перегоняют ее в Аргентину какому-то боссу. У одного перегонщика - деду 54 года - пошла горлом кровь. Вечерело. Море неспокойное. Подходим с наветренной стороны, готовимся высаживать доктора и переводчика с рацией. Яхта беленькая, у нас борт черный, вывалили они кранцы. Кранцы новенькие, еще в целлофане. Я доктору: "Все лекарства, которые будешь вводить, записывать, и все ампулы, пузырьки собрать в пакет." Мало ли что…
Высадили их на яхту. Больной тяжелый, доктор в напряге, несколько раз на лодку возвращался за лекарствами, книжки листал… Пока он больного лечил, на нас спикировал французский "Атлантик" - противолодочный самолет. Потом с боевого разворота еще раз заходит, запрашивает: "Что делает русская подводная лодка у борта французской яхты?" Ну, французы с яхты сами вышли с ним на связь, все объяснили. "Сможете продержаться еще полтора часа?" - Спрашивают пилоты. "Сможем." Через час сорок минут над яхтой зависает португальский вертолет. Спасатель на тросе с четвертой попытки зацепился за мачту и по ней спустился. Зрелище: русская субмарина, французская яхта, португальский вертолет и американские самолеты. Все делаем одно дело: спасаем человеческую жизнь в океане. Застропили больного и на вертолет. Улетели. Через сутки над рубкой завис французский вертолет. "Большое спасибо! Вы были звездой французского телевидения. Наш самолет снимал вас сверху. Передача прошла по всем каналам!"Я за голову схватился: мама родная! Начальство нас заколебает теперь. И точно, как пошли запросы из Москвы - что давали да как давали, какие слова говорили, какие лекарства вводили… Двое суток выясняли. Пришли на Север. Думал, с наручниками встретят. Слава Богу, не наказали.
А больной француз поправился. Нашего доктора правительство Франции пригласило в Париж. За государственный счет. Да Москва не отпустила. Столько препон нагородили, что частное лицо может выезжать в другую страну только по приглашению частного лица, а не правительства… Так и заморочили это дело. Ну, да не в том толк. Главное человека спасли и сами домой вернулись.
Так хотелось бы, чтобы эта благостная история стала финальной чертой многолетней "холодной войны" в мировом океане. Увы, это всего лишь эпизод со счастливой концовкой. Пока американские атомарины пасутся в российских полигонах, рано ставить точку в хронике боевых донесений из морских глубин.
и что из этого, по счастью, не вышло
Об этих двух атомаринах мир говорил бы который год подряд… Говорил бы с еще большей тревогой, чем о Чернобыле: об американской «Батон Руж» и российской тогда еще безымянной атомной подводной лодке типа «Сьерра» (по натовской классификации»), а ныне «Кострома».
Они столкнулись у входа в Кольский залив 11 февраля 1992 года, и если, хотя бы одна из них шла с чуть большей скоростью, ядерная катастрофа разыгралась бы неминуемо. По злой иронии судьбы американская атомарина называлась «Красная кнопка» («Батон Руж») - видимо в честь той самой пресловутой кнопки, на которую должен лечь палец президента в случае ядерной войны, а российской лодкой командовал капитан 2 ранга Игорь Локоть. Да простится эта невольная игра слов - но врезать локтем по опасной кнопке можно только по роковой случайности, что и произошло в злосчастный февральский день.
Эти строчки я пишу в кают-компании той самой российской «Сьерры», которая протаранила «Батон Руж». Сейчас она снова стоит у ремонтного пирса, но это не аварийный, а плановый ремонт. А я в гостях у ее нынешнего командира капитана 1 ранга Соколова. Сижу за очень удобным столиком с видом на благостный среднерусский пейзаж - по берегу реки разбрелись буренки - и не могу отделаться от мысли: что здесь вот, точно так же, как на «Комсомольце», стояла бы сейчас черная вода беспросветной глубины, пронизанная жесткими лучами радиоактивной смерти. Непременно так оно и было бы, прибавь тогда Игорь Локоть ходу на узел-полтора или увеличь американец обороты своих турбин. Тогда пронесло. Но кто поручится, что именно в эту минуту в глубинах Баренцева моря не надвигаются друг на друга два стальных атомных айсберга?
С начала 60-ых годов и до конца 1986 столкновения американских и советских субмарин случались не столь редко, как хотелось бы. На этот счет есть статистика, которую провел американский эксперт Джошуа Хэндлер из небезызвестного «Гринписа». Он разделил подобные столкновения на две группы: те, которые происходили в нейтральных водах, и те, что случались у берегов СССР. Последняя значительно превалирует над первой. Почему? Эксперт объясняет это тем, что командование ВМС США осуществляло (и осуществляет) тайные операции под кодовым названием «Хоулистон» с целью сбора разведывательной информации о советском (и российском) флоте в районах его базирования. Американские атомарины намеренно заходили в террводы СССР и даже проникали в акватории военных гаваней. Вот почему столь высок процент столкновений именно у наших берегов. Первый инцендент такого рода отмечен еще в 1965 году, когда американский атомоход пробрался в одну из баз Тихоокеанского флота и маневрируя в стесненных условиях задел днище советской субмарины типа «Эхо». В списке Хэндлера немало других подобных инцидентов. Их более двадцати. Об одном из них, пожалуй, самом опасном, рассказывает его невольный участник контр-адмирал Владимир Лебедько:
- В ночь с 14 на 15 ноября 1969 года я шел старшим на борту атомного подводного ракетоносца К-19. Мы находились в учебном полигоне неподалеку от того места, где Белое море сливается с Баренцевым. Отрабатывали плановую задачу.
Раннее утро. Первая боевая смена готовится к завтраку. В 7.10 приказываю перейти с глубины 60 метров на 70. Акустик докладывает:»горизонт чист». А через три минуты страшный удар сотрясает корабль. Люк в носовой отсек был открыт - только что пролез матрос с камбузным чайником - и я увидел, как вся носовая часть подводной лодки заходила из стороны в сторону. «Сейчас отвалится» - мелькнула мысль. Погас свет и я с ужасом почувствовал как быстро нарастает дифферент на корму. С грохотом и звоном посыпалась посуда с накрытого стола, все незакрепленные вещи… Я сидел против глубиномеров. Рядом стоял старшина-трюмный. Даже при скудном свете аварийного освещения было видно, как побледнело его лицо. Лодка стремительно погружалась. Я приказал продуть среднюю цистерну. Тогда ракетоносец стал также круто валиться на нос. Все-таки нам удалось всплыть. Осмотрел море - вокруг никого. Доложил о происшествии на командный пункт флота. Вернули нас в базу. Там, уже с пирса оглядел носовую часть: гигантская вмятина точно копировала очертание корпуса другой лодки. Потом узнали, что это был американский атомоход «Гэтоу». Он держался под водой без хода, почему мы его и не услышали.
«Это столкновение, - свидетельствует американский эксперт, - могло стоить планете мира, так как старший минный офицер «Гэтоу» решив, что «красные» подводники хотят потопить его корабль любой ценой, готов был выпустить противолодочную торпеду «Саброк», а следом еще три торпеды с ядерными боеголовками». Командир корабля успел остановить своего сверхрешительного подчиненного. Нетрудно домыслить, что бы произошло, если бы торпеды были выпущены…
-Не так давно, работая в гатчинском военно-морском архиве, - продолжает свой рассказ адмирал Лебедько, - я узнал, что от нашего удара «Гэтоу» получил пробоину в прочном корпусе. Американский атомоход лег на грунт, и там шла отчаянная борьба за живучесть. Потом подлодка все же вернулась в свою базу. Ее командир кэптен Лоуренс Бурхард был награжден высшим военным орденом. Нас же не наказали, и на том спасибо… И еще один факт потряс меня до глубины души: оказывается, специалисты установили, что если бы мы шли со скоростью не в 6, а в7 узлов, таранный удар развалил бы «Гэтоу» пополам. Видимо, нечто подобное произошло и годом раньше в Тихом океане в 750 милях к северо-западу от Гавайских островов, когда американская атомарина «Сордфиш» протаранила в подводном положении советский ракетоносец К-129, который затонул на глубине почти в пять километров. Честно говоря, мы жалели, что этого не произошло с «Гэтоу». Может быть тогда до Пентагона дошло бы, что игра в «чей прочный корпус крепче» - опасная игра, и адмиралы с берегов Потомака перестали бы посылать свои атомоходы в территориальные воды России.
Вот такой разговор состоялся в кают-компании подводной лодки «Сьерра». Впрочем, какая она теперь «Сьерра»? У нее появилось собственное имя - «Кострома». Все, как в песне у Юрия Визбора: «По судну «Кострома» стучит вода, в сетях антенн запуталась звезда»… Вообще-то она из породы «Барсов». Но жизнь заставила хищницу сменить имя, заставила нарушить традицию флотского имяречения, по которой названия губернских центров наносили на борта лишь госпитальных судов да вспомогательных транспортов. Но куда деваться, если казенное снабжение флота захирело настолько, что впору пускать фуражку по губерниям - подайте, кто сколько сможет? И подают - каждый город своему, именному кораблю. Так возникла ассоциация городов, шефствующих над Северным флотом. Россия, точнее ее регионы, спасают свои в прямом смысле этого слова - свои корабли.
Сегодня атомный подводный крейсер «Кострома» снова готов к боевой службе. И, наверняка, на выходе из Кольского залива его снова поджидает американская атомарина. Разойдутся ли они на контр-курсах? Вопрос отнюдь не праздный…