Батиста прервал размышления Шарпа:
— Что вы делаете с ворами у вас, в Англии?
— В тюрьму садим. Или ссылаем в Австралию.
— Какое милосердие! Неудивительно, что у вас столько злодеев. У нас, в Чили, всё проще.
Батиста достал из кармана платок и, подойдя к камину, обмотал тканью рукоять просунутой сквозь решётку кочерги. По крайней мере, Шарпу показалось, что кочерги. То, что это не кочерга, стало ясно, когда Батиста выдернул её из углей. На конце прута пылала раскалённая «L». От «ladron» — «злодей».
— Не надо, сеньор! Не надо! — ближайший к Батисте вор забился в руках солдат.
— Наказание за первое преступление — клеймение. За второе — смерть. — капитан-генерал поднёс пышущую жаром букву ко лбу арестанта, которому один из конвоиров задрал голову, взяв за волосы на затылке.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Полковник Руис отвернулся. Маркуинес побледнел.
— Нет! — завопил обречённый, и Батиста со смаком прижал к его коже клеймо.
Заключённый зашёлся в крике, высоком и пронзительном. Воздух наполнила омерзительная вонь жжёного мяса и горящих волос (у бедняги вспыхнула шевелюра). Лишь когда несчастный сомлел, Батиста убрал от него свой страшный инструмент и положил обратно в камин.
Второй арестант, умоляюще глядя на Шарпа, взвыл:
— Сеньор, прошу вас! Это не мы сделали, сеньор! Пожалуйста! Не надо!
— Ваше Высокопревосходительство! — воззвал Шарп.
— Будь я в Англии, — Батиста любовно пошевелил свою палаческую снасть в огне, — и надумай указывать вам, как отправлять правосудие, что бы вы мне сказали? В Чили, мистер Шарп, справедливо то, что называю справедливым я. В данном случае справедливо воздать подонку за преступление болью. Очищающей болью!
Вынув клеймо из камина, капитан-генерал повернулся к следующей жертве.
— Боже, спаси Ирландию! — еле слышно пробормотал Харпер.
Всем было не по себе. Один из офицеров торопливо высунулся в окно, далеко перегнувшись через широкий подоконник. Батиста же искренне наслаждался взятыми на себя обязанностями экзекутора. Шарп читал это в его нездорово посверкивающих чёрных глазах. Вновь душераздирающий вопль. Снова шипенье и зловоние. Второй вор потерял сознание.
— Убрать! — Батиста вяло махнул солдатам и швырнул железку в камин.
Капитан-генерал развернулся к Шарпу, и стрелок поразился происшедшей с тем перемене: казалось, будто Батисту вмиг покинули все силы, он был расслаблен, он был скучен.
— Разрешение на посещение Пуэрто-Круцеро и эксгумацию останков дона Блаза Вивара вам даровано. Необходимые бумаги получите у капитана Маркуинеса. Выезд из Вальдивии завтра. На сегодня всё. Доброго дня.
Коротко кивнув, капитан-генерал удалился.
— Кто эти люди? — требовательно спросил Шарп у Маркуинеса.
— Вы о ком?
— Об этих двух страдальцах.
— Воры, кто ж ещё?
— Ни один из них в меня не целился.
— Послушайте, — увещевающее заговорил капитан, — Если они не воры, то почему ваше имущество нашли у них? А?
Мило улыбаясь, Маркуинес пропустил Шарпа с Харпером в дверь своего кабинета и, войдя следом, извлёк из ящика стола кипу бумаг:
— Ваша подорожная, подполковник. Ещё раз обращаю ваше внимание: Вальдивию вам предписано покинуть именно завтра.
Капитан выкладывал документы веером, словно игральные карты:
— Бумаги мистера Харпера с той же датой отъезда. Пропуск, дающий вам обоим право въезда в крепость Пуэрто-Круцеро и, наконец, письмо Его Высокопревосходительства, разрешающее эксгумацию тела дона Блаза Вивара. Всё, как вы хотели!
Шарп почти раскаивался за то, что напустился на Маркуинеса. И вправду, чего раскипятился-то? Документы готовы, а к ловле воров капитан отношения не имеет.
— Кстати, а как насчёт разрешения церкви?
Маркуинес склонил красивую голову набок:
— Наша мать, Святая Церковь, доверяет своему возлюбленному сыну, капитан-генералу Батисте, и в Чили его разрешения вполне достаточно.
Шарп собрал со стола бумаги:
— Не знаю, что бы мы без вас делали, капитан.
— Всегда рад услужить.
— По крайней мере, погодка нам благоприятствует, — бодро заметил Харпер, — В самый раз для морской прогулки.
Брови Маркуинеса взлетели вверх:
— Какой морской прогулки? Ах, да… Вы полагаете, что поплывёте в Пуэрто-Круцеро на «Эспириту Санто». Забыл предупредить. К моему величайшему сожалению, на фрегате нет свободных кают, и появятся только после того, как часть пассажиров сойдёт в Пуэрто-Круцеро. А вам придётся следовать в крепость сушей. Но вы не пожалеете, природа в Чили прелестна!
— Извините, капитан, — осведомился Шарп, если мы не привязаны ко времени отплытия «Эспириту Санто», к чему эта спешка? Почему мы должны выезжать завтра, и ни днём позже?
— Понимаете ли, вы не связаны датой отплытия «Эспириту Санто» из Вальдивии, но вам желательно выехать пораньше в крепость, чтобы успеть завершить все свои дела до отплытия фрегата из Пуэрто-Круцеро в Европу.
— Капитан, послушайте, — начал заводиться Шарп, — Я же не волшебник, я не могу за сутки сотворить из ничего герметичный гроб для останков дона Блаза. А лошадей купить, а припасы?
Капитан Маркуинес был невозмутим:
— В Пуэрто-Круцеро отличные оружейники. Изготовить такой гроб — пустяк для них. Насчёт лошадей и прочего… Мистер Блэйр — большой специалист в делах подобного рода.
Шарп не хотел отступать:
— Почему мы не можем плыть на «Эспириту Санто»? Гори каюты синим пламенем, мы и на палубе перекантуемся, не впервой!
Маркуинес удручённо вздохнул:
— Увы, увы и ещё сто тысяч «увы!» Капитан Ардилес везёт подкрепления гарнизону Пуэрто-Круцеро и на корабле яблоку негде упасть. Между прочим, найди неустрашимый капитан для вас местечко, ничего, кроме ненужных осложнений, его любезность вам не принесла бы: подорожные выписаны для передвижения сухопутным порядком. Для путешествия на «Эспириту Санто» документы необходимо было бы переоформить, и неизвестно, сколько времени это займёт.
Капитан благожелательно оскалил жемчужные зубы, будто тянущийся к лакомству жеребец:
— Возможно, подполковник, вы окажете мне честь, позволив сопровождать вас первый десяток километров и угостить завтраком, так сказать, на траве? По пути я покажу вам парочку совершенно умопомрачительных пейзажей! Ну же! Соглашайтесь! Умоляю!
Видя, что Шарп колеблется, Маркуинес добавил:
— Блэйра прихватите для компании. Веселее будет. Я тоже буду не один.
Отказаться было неловко. Маркуинес оформил все бумаги и более не заикнулся о взятке или каком-либо другом виде оплаты своих хлопот. Фатоватый юный капитан горел искренним желанием похвастать перед заезжими иноземцами живописной природой столь любимого им Чили. И Шарп согласился. На том друзья и распрощались с Маркуинесом, ринувшись на поиски Блэйра с его связями среди купцов и барышников.
Природа и впрямь была великолепна, по словам Харпера, «в самый раз для скачки на лошадях из чистого золота».
Животные были так себе, но отвалил за них Шарп немыслимую сумму после того, как Блэйр поклялся, что, по местным меркам, лошади достаются им, почитай, даром.
— Кони у нас недёшевы! — оправдывался консул, — Когда будете покидать Чили, за сколько бы вы их ни продали, внакладе не останетесь!
— Если будет, что продавать. — заметил Шарп, с сомнением трогая проступающие сквозь кожу рёбра доставшейся ему гнедой клячи с обрубленным хвостом.
Харперу повезло больше. Его серая кобыла, хоть и была крива на один глаз, но всё же сил у неё хватало без труда выдерживать немаленький вес огромного ирландца.
Блэйр же сторговал друзьям безропотного мула для перевозки багажа и сундука (изрядно, надо сказать, полегчавшего), а также помог купить всё, необходимое в дороге.
От приглашения Маркуинеса консул отказался, сославшись на занятость, а желание юного щёголя составить компанию Шарпу с Харпером на начальном отрезке пути объяснил просто:
— Батиста. Не хочет рисковать. Вдруг у вас в Испании куча влиятельных друзей? Зачем ссориться?
Небо сияло удивительной чистотой и синью, будто прошедшие дожди любовно отдраили его, готовя к сегодняшнему дню. Шарп, Харпер и лощёный, как всегда, капитан Маркуинес скакали впереди. За ними следовала весёлая орава приятелей капитана, молодых офицеров, с подружками. Девицы сидели в сёдлах по-дамски, свесив ноги на одну сторону (здесь это называлось «по-английски») и визгом сопровождали каждый уклон или изгиб дороги. На помощь им тут же бросалось несколько молодых людей, хохоча и перешучиваясь.
— Девушки не привыкли к верховой езде, — конфузясь, пояснил Шарпу Маркуинес, — Они из заведения позади церкви. Ну, вы понимаете…
Каждый взрыв смеха заставлял капитана ёжиться и неодобрительно коситься назад, но было видно, что в остальном юный франт искренне наслаждается поездкой. Процессию замыкали слуги с корзинами вина и снеди для пикника.
Они проезжали мимо виноградников, богатых поместий, деревень с побеленными домиками и церквями, мимо фруктовых садов и табачных полей, над которыми вздымались величественные далёкие горы, с вершин которых устремлялись в долины бурные реки талой воды. Два вулкана в увенчанных серо-коричневыми плюмажами дыма шапках казались генералами среди своих молчаливых древних солдат. Как-то раз справа проглянулся океан и парусник, спешащий на юг.
Для пикника расположились у водопада, спугнув стайку крохотных хлопотливых колибри. Крепкое вино ударяло в голову. Одна из девушек, мулатка, вошла в озерцо у подножия водопада. Высоко поднимая юбку, она заходила всё глубже, будто не замечая прикованных к ней жадных взглядов спутников-мужчин. Сидящего рядом с Шарпом Маркуинеса больше интересовал появившийся разъезд из дюжины кавалеристов. Лениво махнув им рукой, капитан небрежно спросил Шарпа:
— Ну, и как вам наш капитан-генерал?
Скользкий вопрос, а потому Шарп был краток:
— Деятельный.
— Он — гений! — выпалил вдруг Маркуинес, — Сами посудите, сумма таможенных сборов выросла в три раза, с налогами — та же картина. Наконец-то, Чили правит твёрдая рука!
Шарп искал на лице Маркуинеса хоть какой-то намёк на иронию, но тот, по-видимому, действительно верил в то, что говорил.
— А, когда мы получим пушки, то отвоюем север!
— Вам лучше попросить у Мадрида хорошую пехоту. — посоветовал Шарп.
Маркуинес гордо тряхнул головой:
— В Чили пехота бесполезна, подполковник. Мятежники чувствуют себя непобедимыми. Рано или поздно они вылезут из нор, чтобы наложить лапы на наши крепости, а там их уже будут ждать пушки. И в тот день каждый скептик признается себе: «да, я недооценил гений выдающегося стратега капитан-генерала Батисты».
Маркуинес нашёл голыш и бросил его в озерцо. Девушка-метиска, подоткнув мокрую юбку, выбиралась на берег.
— Находите её привлекательной? — полюбопытствовал Маркуинес.
— А вы — нет?
— Хорошенькие, пока молоденькие. Но к двадцати у них уже пара детишек и ляжки, словно у кавалерийского мула.
Капитан выудил из жилетного кармана часы:
— Как ни печально, нам пора расставаться, подполковник. Не заблудитесь?
— Едва ли.
Дорогу им подробно растолковал Блэйр. Недалеко отсюда начинались холмы. Там, согласно подорожной, им предписывалось ночевать в «укреплении на возвышенности», а уже завтра друзья покинут обжитую часть Чили и продолжат путь по дикой местности, где погиб дон Блаз и где, по слухам, обитали свирепые туземные племена. Впрочем, Блэйр и Маркуинес в один голос убеждали Шарпа, что сейчас там тихо, разве что пошаливают разбойники.
— Однако, с вашим арсеналом ещё неизвестно, кто кого больше испугается. — пошутил Маркуинес.
Вооружены они были до зубов. Шарп повесил на бок клинок, с которым прошёл Португалию, Испанию и Францию. Оружие не имело ничего общего с кривыми офицерскими саблями. Это был увесистый кавалерийский палаш. Под Ватерлоо точно такими же английская тяжелая конница изрубила в капусту корпус французской пехоты, захватив два Орла. Редкий фехтовальщик одобрил бы выбор Шарпа: палаш был неуклюжим, тяжёлым, длинным, но стрелок владел им мастерски. Кроме верного палаша, Шарп заткнул за пояс два заряженных пистолета, а на плечо повесил взведённую винтовку Бейкера.
Харпер тоже не преминул дополнить смертоносный набор из сабли, винтовки да пистолетов своим любимым оружием: семиствольным ружьём. Семистволка разрабатывалась по заказу британского флота. Моряки хотели иметь усиленное подобие дробовика для пальбы с мачт по палубе вражеского корабля при абордаже. Семь стволов заряжались полуторасантиметровыми пистолетными пулями, выстреливавшимися разом, сметая всё на своём пути. Флот ждало разочарование, у оружия обнаружился существенный недостаток, из-за которого чудо-оружие пришлось по-тихому списать: чудовищной силы отдача, если даже не ломала стрелку плечо, надолго выводила бойца из строя. У Харпера же оказалось достаточно силы и упрямства освоить семистволку и с тех пор, как Шарп подарил её ирландцу, тот был с ней неразлучен. Можно не сомневаться, усмехнулся про себя Шарп, злоумышленник дважды подумает, прежде чем зариться на сундучок, рядом с которым едет Патрик Харпер и его семиствольная игрушка.
— Чепуха несусветная, вот что я вам скажу. — нарушил обоюдное молчание Харпер спустя час после того, как они разъехались с Маркуинесом.
— Ты о чём?
— О фрегате. Что, на таком здоровенном корабле и не нашлось бы для нас закутка? — он фыркнул и нахмурился, — Меня что беспокоит-то, уж не подстроили сладкоречивые жабы нам на пути какой каверзы?
Шарп терзался теми же подозрениями. Больно ладно всё вышло с документами. Больно нелепо выглядел предлог, под которым им отказали в путешествии на «Эспириту Санто». Всё указывало на то, что Шарп с Харпером могут и не доехать до Пуэрто-Круцеро.
— Сегодня нам, полагаю, ничего не грозит.
— Людно, да? — Харпер понял его с полуслова.
— Точно.
Они ещё не покинули пределов густонаселённой местности, и навстречу то и дело попадались путники: босоногий монах, пастух со стадом, везущий в Вальдивию табачные листья крестьянин. Нет, здесь на них нападать не будут. Для таких затей лучше подходят пустынные холмы, в которые они въедут завтра.
— Что предпримем?
— Предупреждён, значит, вооружён. — браво ответил Шарп, хотя на душе у него скребли кошки.
Разумнее всего было бы вернуться, но возвращаться Шарп не хотел. Он приехал в Чили найти старого друга и, раз уж дон Блаз погиб, самое малое, что мог для него сделать Шарп — отвезти останки в Испанию.
Обозначенное в подорожной «укрепление на возвышенности» оказалось бревенчатым фортом, расположенным на верхушке холма, к которому притулился неряшливый посёлок туземцев — работников соседней табачной плантации. Укрепление недаром носило название «Форт Небесный», окрестности просматривались с него, будто с высоты птичьего полёта. Командир форта, капитан кавалерии по фамилии Морилло, встретил Шарпа с Харпером приветливо, только поинтересовался, запаслись ли они провиантом?
— Да, конечно. — успокоил его Шарп.
— Я бы и рад угостить вас, но рационы скудны… — извинился Морилло, возвращая Шарпу документы.
Вид у молодого капитана был нездоровый, но цепкий взор глубоко запавших глаз выдавал в нём опытного воина, привыкшего к опасностям приграничного житья. Капитан и его бойцы, сейчас с любопытством разглядывавшие иностранцев, стерегли тракт от вылазок повстанцев.
— Не то, чтобы они здесь появлялись. — пояснил капитан, — Предыдущий капитан-генерал отвадил их от этих мест. Но он был кавалерист, знал толк в войне.
Вольно или нет, слова Морилло о бывшем капитан-генерале прозвучали упрёком нынешнему.
— Мне довелось биться плечом к плечу с доном Блазом, — взвешенно молвил Шарп, — В Испании. Под Сантьяго де Компостелла.
Морилло недоверчиво переспросил:
— Вы были под Сантьяго де Компостелла, когда французы атаковали собор?
— Я был в соборе, когда они нарушили перемирие.
— Тогда я ещё под стол пешком ходил, но я помню рассказы. Были же времена, да? — Морилло нахмурился, повернулся, высматривая кого-то на другой стороне утоптанной площадки, служащей плацем, — Вы знакомы с сержантом Дрегарой?