Солнце близилось к закату. Чайки, молчавшие до сих пор, снова разразились криками, обнаружив, видимо, в море какую-то добычу. Гаспару казалось, что они кричат, дразня его:
— И-ивес! И-ивес! И-ивес!
Он бросился к тому месту, где под пальмами сидел Ивес.
Море, вздымаясь навстречу заходящему солнцу, блестело в его лучах. Гребни волн были окрашены в фиолетовый цвет, а пески казались золотыми россыпями, окаймляющими море из чистого золота.
— Ты вор, воровское отродье! — накинулся провансалец на приятеля. — А я-то, дурак, водил с тобой дружбу!
Ивес встал, отпихнул монеты в сторону и смерил Гаспара презрительным взглядом.
— Что ты там болтаешь?
— Я говорю то, что есть! — Гаспар выхватил нож.
— Словно обезьяна, — засмеялся Ивес. — Брось-ка эту штуку.
Гаспар сделал шаг вперед. Ивес стоял, засунув руки в карманы.
— Правильно говорят, — насмешливо произнес он, — что провансальцы и бабы умеют сражаться, только пуская в ход когти и язык.
Не скажи этого Ивес, может быть, все бы обошлось. Но злая насмешка в голосе бретонца хлестнула Гаспара, как пощечина. Он дернулся, будто его укусила змея, нож сверкнул, и через мгновение Ивес извивался на песке, хрипя в агонии.
Гаспар, крепко сжав кулаки, приготовился к поединку. Он был уверен, что его противник сейчас вскочит и бросится на него.
Но Ивес умирал, и вместе с ним угасал день. Огромный диск раскаленного солнца наполовину погрузился в море, пальмы на берегу отбрасывали длинные тени.
Опомнившись, провансалец опустился на колени перед телом умирающего товарища и зарыдал.
Глава 5
В ЧАЩЕ КУСТОВ
После взрыва искреннего отчаяния Гаспар встал на ноги, оторвавшись от трупа Ивеса. Солнце уже скрылось за горизонтом, усеянное звездами море билось о песок, вспениваясь у рифов. На песке неподвижно лежал Ивес, словно прислушиваясь к тому, о чем вещало море.
Гаспар стоял перед телом человека, которого он убил.
Теперь он во всем винил Ивеса, вспоминая бесконечные «издевательства», которые терпел от него. Он вспомнил Анизетту, ее маленькую загрубевшую от работы ручку, покоившуюся в огромной волосатой лапище Ивеса. Это последнее воспоминание ядом окрасило все прежние огорчения. Нет, он ни в чем не мог себя упрекнуть.
Гаспар стоял и смотрел на дело своих рук. Да, это несчастная случайность, он вовсе не думал убивать. Он даже не помнит, как ударил Ивеса ножом. Слепой гнев был всему виной.
Полный отвращения к тому, что предстояло сделать, Гаспар потащил труп своего приятеля к кустам…
Когда все было закончено, он вышел из кустов и окинул взглядом пляж. Если бы не нож, все еще лежавший там, где его бросил провансалец, совершив свое страшное дело, ничто не говорило о случившейся трагедии.
Гаспар поднял нож, отер его о песок и положил в карман. Машинально он сложил монеты в сумку и, держа в руках причину раздора, направился к палатке. Он чувствовал себя смертельно усталым и еле передвигал ноги.
В палатке, подложив под голову сумку, Гаспар погрузился в глубокий сон, лишенный каких-либо сновидений.
Глава 6
ОДИНОЧЕСТВО
Когда Гаспар проснулся, солнце стояло высоко. От раскаленного песка исходил жар, как от топки котла.
Гаспар вылез из палатки и осмотрелся. Утро было теплое, мягкое, море блестело, над ним носились белоснежные чайки. Кроны пальм шелестели под дуновением легкого ветерка.
Гаспар натаскал хворост для костра. Когда огонь разгорелся, он вспомнил о том, что произошло накануне, и грустно усмехнулся. Зачем ему нужен этот костер? Стряпней занимался Ивес: варил крабов, готовил еду из мясных консервов и всякой всячины, в качестве котелка пользуясь жестянкой. Он был прирожденным поваром, и в его руках все спорилось.
А что делал он, Гаспар? Глазел на море? Провансальца поразило сознание этого обстоятельства. Словно мертвый Ивес продолжал настаивать на своем превосходстве. Это Ивес спас большую часть провианта, Ивес собирал хворост, Ивес добывал крабов, Ивес нашел родник и парус, Ивес соорудил палатку и обнаружил корабль в лагуне, Ивес нашел золото. Ивес с тех пор, как они попали на этот остров, работал не покладая рук, а Гаспар лишь курил да мечтал.
Гаспар разворотил ногой костер и засыпал песком пылающие угли. Закусив попавшимися под руку сухарями и мясными консервами, он раскурил трубку и поплелся к берегу.
Прикрыв глаза от солнца рукой, Гаспар обшарил взглядом горизонт: нигде ни следа паруса, никакого дымка. Небо, кристально прозрачное и безоблачное, укрывало дремлющее море, горячий ветер поглаживал воду в лагуне и песок. Его прикосновения были подобны дыханию огромных голубых уст. Провансальцу казалось, что это пальцы женщины ласкают его волосы, а ее теплая рука обнимает за шею.
Сердце его тоскливо сжалось от чувства одиночества. Он узник, а этот остров — его камера. И никто не поможет, никто не придет на помощь.
«Один, один, один, кью-кью-кью, — кричали чайки. — Здесь, среди песков, ты один, один, один, нам до тебя и дела нет — дела нет — один ты среди песков. И день и ночь, и ночь и день не найдешь ты, с кем поговорить, не будешь знать, за что приняться. Один ты здесь, среди песков, один, один».
Гаспар снова окинул взглядом пустынное море, повернулся и пошел обратно к палатке. Добравшись до своего жилья, он вытряхнул из трубки табак, хотя она не была и наполовину выкурена, вновь набил ее и зажег. Нужно же было чем-нибудь занять себя. Стараясь отогнать мысли об Ивесе, Гаспар начал думать о том, каким должен быть корабль, который увезет его с этого острова. Потом он протянул руку и вытащил из палатки сумку с монетами. На позеленевшей медной пряжке перевязи что-то было нацарапано. Гаспар отчистил медь песком и обнаружил, что это были инициалы: С. С. Некоторое время он разглядывал их, а затем, раскрыв сумку, высыпал ее содержимое на песок.
Хотя провансалец знал, сколько было монет, он все же стал их пересчитывать снова и снова: нельзя же сидеть сложа руки. Гаспар начал было размышлять о том, как их следует истратить, но воспоминание о случившейся трагедии не давало ему сосредоточиться.
Время, казалось, совсем не двигалось. Гаспар снова почувствовал себя во власти одиночества, и неясная тревога сжала сердце. Тоскливо кричали чайки. Они оглашали берег своими призывами, метались над морем, то поднимаясь ввысь, то падая вниз.
Гаспар ссыпал монеты в сумку, отбросил от себя перевязь и встал. В глаза ему бросился след на песке, словно в заросли протащили тяжелый мешок.
Гаспар, стараясь не смотреть в направлении этой роковой дорожки, направился к лагуне. Его единственной целью было не оставаться на одном месте, находиться в движении, что-нибудь делать.
Раскаленный полуденным зноем воздух колыхался, подобно ковру, распростертому над землей, горячий песок обжигал ноги. Гаспар чуть ли не за одну минуту, как ему показалось, очутился на северной оконечности острова. Он пересек его будто бы только для того, чтобы убедиться в его миниатюрности, и когда вышел опять на берег, ощутил, что заперт, попал в замкнутый круг пространства, откуда не вырвешься.
Гаспар повернул в том направлении, где над островом сверкали в воздухе белоснежные крылья чаек. Их голоса, ослабленные расстоянием, казались еще тоскливее. Они кричали так жалобно, словно предрекали беду. Гаспар сжал кулаки и по скалам направился к берегу.
Вы можете убежать из дома, посещаемого привидениями, но куда уйдешь с острова?! Гаспар понимал, что истинной причиной охватившего его страха была мысль о невозможности спасения. Он уселся у самой кромки воды на большой камень, раскурил трубку и постарался успокоиться. Скоро это ему удалось. Провансалец и не заметил, как задремал. Короткий сон как будто бы помог стряхнуть с себя чувство одиночества и суеверного ужаса.
Почувствовав голод, Гаспар поспешил к палатке. Там, под пальмами, из мясных консервов и сухарей, сложенных в ящиках, он устроил себе роскошный обед.
Часа в четыре пополудни Гаспар стоял в конце небольшого естественного мола, образованного рифом, в том месте, где находился вчера в тот момент, когда Ивес окликнул его. На этот раз рыб не было видно, на поверхности плавали только пучки водорослей.
Гаспар не мог отвести глаз от кристально прозрачной воды. Внезапно он почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной. Провансалец обернулся. Никого! Ни малейших признаков жизни ни на рифе, ни на острове, ни на море, ни в небе. И все же Гаспар ощущал присутствие живого существа. Казалось, обернись он быстрее, он оказался бы лицом к лицу с этим невидимкой. Море и небо в этот момент имели такой лукавый вид, словно способствовали ловкой проделке, позволившей привидению исчезнуть прежде, чем его можно было заметить.
Мысль о привидении была столь нелепа, что ее нельзя было воспринимать всерьез. И все же провансалец чувствовал себя не очень уверенно, двинувшись обратно к берегу.
Он уже сходил с рифа на отмель, когда увидел на песке нечто, заставившее его затаить дыхание. Это был след босой ноги Ивеса, в чем не было ничего сверхъестественного. Весьма отчетливый след, так как возвышенность рифа предохраняла его от действия ветра и воды. Гаспар, объятый суеверным ужасом, бросился прочь.
Добежав до палатки, он постарался взять себя в руки. Конечно, Ивес вчера подходил к рифу. Естественно, на песке остался отпечаток его ноги. Привидение здесь не при чем!
Так Гаспар успокаивал себя, как вдруг за спиной у него раздался пронзительный душераздирающий крик. Провансалец вскочил. Над островом пронесся огромный черный альбатрос с блестящими глазами и красным клювом.
Гаспар следил за птицей, пока она не скрылась из виду. Он чувствовал себя уставшим и разбитым от пережитого страха. Не было сил даже сходить к роднику за водой.
Забравшись в палатку, Гаспар растянулся на теплом песке и провалился в сон.
Глава 7
ЛОДКА
Гаспара разбудил странный звук. Точно кто-то, стоя у самой палатки, ударял по барабану.
Сон сняло, как рукой. Гаспар приподнялся на локте и прислушался. Ничего, кроме монотонного шума прибоя. Он продолжал вслушиваться в тишину. Бам-бам! — донеслось издалека. В этом уединенном месте звук казался таким же жутким, как трубы Страшного суда.
Если били в барабан, то, судя по силе звука, барабан должен быть гигантских размеров.
Гаспар вылез из палатки. Молодая луна была подобна маленькой серебряной ладье, плывущей среди звезд, от сияния которых светилось море. Звезд было так много, что на их фоне кроны пальм резко вырисовывались темными силуэтами.
Снова, на этот раз совсем далеко, раздался тот же звук. Бам! Словно барабанщик шагнул на несколько миль дальше.
Гаспар не испугался бы так, если бы был знаком с этими водами. Звук издавал морской черт, который выпрыгивает из воды и с размаху врезается в волны, производя шум, слышный за много миль. Но провансалец не знал об этом и терялся в догадках.
Между тем на востоке появилась тонкая светлая полоска. У горизонта возникли очертания сказочного паука, испускающего пламенные нити, и, как по команде, погасли звезды. Это солнце поднималось над водой. Брызги его лучей ударили в лицо Гаспару. Но он ничего не замечал, забыв даже о своих страхах. Его взор был прикован к какому-то предмету, черневшему на юго-востоке в миле от берега. Что-то круглое покачивалось на волнах, то ли голова пловца, то ли оторвавшийся бакен.
Черная точка медленно приближалась, ее несло течением прямо на остров. Лодка!
Да, это была лодка. Подгоняемая волнами, она поворачивалась то носом к острову, то бортом.
Лодка означала избавление, позволяла покинуть остров со всеми его призраками и ужасами. Чайки, словно эхо, повторили крик, вырвавшийся из груди Гаспара.
Он бросился к молу, забыв обо всем на свете, не оглянувшись даже на то место, где виднелись следы Ивеса. Он карабкался по камням, пока не достиг конца гряды. Здесь провансалец прикрыл глаза от солнца рукой и стал всматриваться в даль.
Лодка была видна как на ладони: она плясала на волнах с легкостью скорлупки, раскачиваемой зыбью пруда. Волны несли ее к острову. Видя, что лодка пуста, Гаспар сбросил одежду и выжидал удобного момента, чтобы прыгнуть в воду.
Ему пришлось плыть против ветра, волны хлестали прямо в лицо, словно чьи-то влажные руки. Лодка была совсем близко, такая восхитительная, такая легкая, белоснежная, словно чайка. С плеском она разрезала волны, разбрасывая брызги, зеленая вода под ней прозрачна, как изумруд. Вот она уже на расстоянии сажени, и Гаспар хватается за борт. Лодка слегка накренилась, когда он стал подтягиваться на руках. В ней ничего не было, кроме пары весел, отполированных морем. Мертвая летучая рыбка плескалась в лужице воды на ее дне.
Гаспар пробрался на корму, выбросил рыбку и встал во весь рост. Наконец-то он сможет покинуть этот остров! Но прежде нужно причалить и забрать одежду, немного провизии и воды.
Глава 8
ОТПЛЫТИЕ
Гаспар балансировал некоторое время в лодке, оглядывая горизонт, но, увы, море было пустынно.
Он взялся за весла и, гребя к берегу, скоро причалил. Лодку можно было смело оставить здесь, так как начинался отлив.
Выпрыгнув на песок, провансалец бегом, словно его преследовали, бросился к палатке, схватил сумку с монетами, ящик с сухарями и с небольшим количеством консервов и вернулся к лодке. Все это время он был как в кошмаре, вчерашние смутные страхи вернулись. Опять Гаспар чувствовал у себя за спиной Ивеса.
Обливаясь потом, он несколько раз возвращался от лодки к складу продовольствия и обратно. Бочонок от воды оказался пуст. Его нужно было наполнить. Гаспар направился к роднику мимо того места в кустах, где он закопал труп бретонца. Ивес и на этот раз его не схватил, когда он с бочонком на плече возвращался к лодке. Потом Гаспар вспомнил, что оставил одежду на рифе, и пустился бегом по берегу к молу.
Поверхность рифа была усеяна острыми, как бритва, камням. Как раз здесь Гаспару впервые показалось, что Ивес стоит у него за спиной. Чувство, будто за ним кто-то гонится, достигло наивысшего предела.
В конце концов Гаспар, весь окровавленный, задыхающийся, с трясущимися руками, добрался до края гряды. Он натянул сапоги, подобрал одежду и заторопился обратно. Спрыгнув на песок, Гаспар бросился к лодке, громко крича и жестикулируя.
Он кричал лодке. Она была видна как на ладони, но ему все казалось, что кто-то невидимый сейчас оттолкнет ее от берега и остров так и не выпустит его из заточения.
Пот градом катился с него, когда провансалец добежал до лодки. Удостоверившись, что она действительно здесь, он оделся и попытался оттолкнуть ее от берега.
Но из-за начавшегося отлива лодка так крепко засела в песке, что одному человеку спустить ее на воду было не по силам. Однако страх удваивал силы Гаспара. После третьего усилия лодка слегка сдвинулась, затем начала поддаваться все больше и больше и через несколько минут уже покачивалась на волнах.
Гаспар вскочил в лодку. Действуя одним веслом, он развернул ее от берега, уселся за весла и принялся грести.
Наконец-то он убрался с проклятого острова! Волны подхватили лодку и понесли в открытое море. Весело журчала вода за бортом, дул легкий бриз.
Гаспар оглянулся. Над пальмами, громко крича, кружили чайки. Ему почудилось, что они зовут его вернуться.
«Вернись, вернись, ты покидаешь нас, но наши крики не отстанут от тебя. Они всюду будут преследовать тебя, куда бы ты ни попал. Ты навсегда принадлежишь нашей тоске, солнечному свету, голубому простору — эй, ты, в лодке, ты там один, а где же Ивес, Ивес, Ивес…»
Над морем, как эхо, разносится: «Ивес! Ивес! Ивес!»