На улице она увидела Савова. Он стоял на тротуаре и кого-то ждал. На нем был великолепный черный костюм и модный галстук, которых раньше не было видно под белым халатом. Она подумала: «Вероятно, это уже десятый костюм. Он одевается так элегантно, что тратит на это, пожалуй, все свои деньги».
— Кого ждешь? — спросила она, хотя всегда, разговаривая с Савовым, чувствовала себя неловко. Ей казалось, что он смотрит на нее свысока и втайне подшучивает над ней. Поэтому она предпочитала ссориться с Николовым, который был ей как-то ближе.
Савов нежно улыбнулся, подошел к ней и, не отрывая взгляда от ее темных глаз, ответил:
— Тебя, если ты не возражаешь.
— О! — по-детски воскликнула она.
Они давно работали вместе, но ни разу Савов никуда не приглашал ее, никогда не обращал на нее больше внимания, чем этого требовала совместная работа, хотя всегда был любезен. Она знала, что он вращается в обществе красивых и важных дам, и потому была очень удивлена.
— Ты хочешь узнать у меня о каком-нибудь деле? — спросила она с тайной надеждой, что это не так. В глубине души ей хотелось произвести на него выгодное впечатление, так как Савов был красивым, интересным и к тому же воспитанным и интеллигентным человеком.
— Дела остались там! — засмеялся он, махнув рукой на здание, и добавил: — Я не знаю твоих планов, но полагаю, что ты не отказалась бы поужинать со мной. Ужасно устал! Пойдем, а?
Радева не могла прийти в себя от удивления. Она хотела было отказаться от приглашения, но вспомнила, что дома ей делать нечего, кроме как лечь спать. Она никуда не ходила, не умела жить, как говорили ее знакомые, и страстно желала только одного — стать знаменитым ученым. Да и характер у нее был угрюмый. Поэтому знакомые не очень настаивали на ее обществе. И вдруг предложение поужинать, и не с кем-нибудь, а с самим доктором Савовым, самым интересным из всех мужчин, каких она встречала, с человеком, о котором столько говорили. Кто из ее знакомых женщин не сгорал от желания встретиться с ним, быть в его компании, работать около него. И опять в голове у нее мелькнула мысль отказаться от приглашения. Внутренний голос подсказывал ей, что так будет лучше, что этот человек не из ее среды. Но как интересно было бы узнать его поближе...
— Молчание — знак согласия, не так ли? — опередил он ее ответ, и она невольно кивнула головой.
Они пошли по тротуару. Савов тотчас же взял Радеву под руку с левой стороны, и это произвело на нее большое впечатление: никто из ее знакомых не соблюдал этикета. Откуда-то появилось такси. Савов подошел к краю тротуара, поднял руку, и такси остановилось.
— Куда? — спросила Радева.
— О, я повезу тебя в такое место!.. — ответил Савов, помогая ей сесть в машину.
Все казалось ей таким необычным: до сих пор она ездила на трамвае, а в такси только один—два раза, и то по очень спешному делу.
Заметив, что машина удаляется из центра города, Радева вопросительно взглянула на Са-вова. Она хотела спросить, куда он везет ее, но видя, что он добродушно улыбается, промолчала.
Невольно Радева начала сравнивать Савова с Николовым.
«Как они не похожи!»—подумала она и представила себе инженера — мрачного, сердитого, с не причесанными, может быть, неделю волосами, в старых, неглаженых брюках. Она знала, что у Николова тяжелое семейное положение, что у него много забот, но теперь это уже не оправдывало его в ее глазах.
— Можно спросить, почему ты удостоил меня такой чести? — спросила она необычным для нее веселым, кокетливым голосом.— Раньше ты не замечал меня!
— Я всегда замечал интересных людей,— ответил он.
Но этот ответ показался ей дешевым комплиментом. Он понял это и поспешил исправить оплошность. Ласково взглянув на Радеву, он дотронулся до ее руки и сказал:
— Мне кажется, в первую очередь ты должна упрекать себя в том, в чем упрекаешь меня. Не я, а ты всегда держалась в стороне, словно неприступная жрица науки, и всегда смотрела на меня только как на человека в белом халате, убийцу мышей и помощника профессора Петкова!
Она засмеялась. «Жрица науки»,— польщенно повторила она про себя. Да, она мечтала стать именно жрицей науки.
Савов продолжал глядеть на Елену. Его большие темные глаза излучали теплоту и ласку, а лицо сияло той приятной улыбкой, которая ей так нравилась. Он взял ее за руку, и она не отняла ее, а только неопределенно подумала: «Какой человек!»
Вдруг, совсем некстати, она вспомнила, что, впервые увидев Савова, сказала о нем: «Выскочка!»
Ей не понравилась его подчеркнутая элегантность, а его самодовольная физиономия раздражала ее. Впоследствии она убедилась, что он человек очень учтивый, внимательный, вежливый со всеми, даже с Николовым, который не выносил его. Однажды она слышала, как инженер сказал ему:
— Вы, Савов, все время играете, словно на сцене!
Позже Савов стал помогать ей в работе. Он усердно обучал ее, и знания доктора поражали Радеву своей обширностью, хотя Николов называл его дилетантом.
О многом вспоминала Радева, а Савов продолжал глядеть на нее с нескрываемым восхищением.
Она неловко улыбнулась и наивно спросила:
— Мне непонятно, как я могла произвести на тебя впечатление? Ты же на всех смотришь свысока.
Он ответил смеясь:
— Это оценка Николова. Он неплохой парень, но несдержанность погубит его...
Наконец он отвел свой взгляд, устремил его вперед и заговорил.
Сначала он сказал, что о человеке нельзя судить по одежде. Затем разговор незаметно перешел на научные темы. Радева выслушала блестящую лекцию о катализации с выделением ионов при сильной концентрации электролитов. Он привел пример с уксусной кислотой и не упустил случая заметить, что его интересуют различные теоретические вопросы.
— Несколько лет я занимаюсь одной проблемой, которую обязательно должен решить! —-Он говорил о влиянии ультрафиолетовых лучей на некоторые патологические процессы, и его рассуждения заинтересовали Радеву. Теперь Сазов казался ей особенным человеком, настоящим ученым, и она перестала думать, что у него имеются по отношению к ней какие-то легкомысленные намерения.
Она уже была уверена, что ее прежнее представление об этом человеке было случайным и неглубоким. Он оказался таким искренним и прямым, что она разозлилась на Николова.
— Я мечтаю,— задумчиво говорил он,— создать такой препарат, который позволит осуществлять холодное консервирование продуктов и хранить их очень долго...
— Я тоже интересуюсь этим вопросом!—воскликнула она.
— Мне будет очень приятно вместе с тобой работать над этой проблемой,— сказал он.— У меня дома есть небольшая лаборатория. Надеюсь, ты не отказалась бы взглянуть на нее?
Он продолжал говорить ей о своих проектах, спокойным и приятным голосом излагал целые теории, выдвигал гипотезы, разрушал старые положения, и все это казалось Радевой именно тем, о чем она сама мечтала.
5
Машина выехала за город и летела по шоссе к горам. На землю уже спускались прозрачные синеватые сумерки, и на обнаженной вершине Люлин-горы догорали последние лучи солнца. Все вокруг напоминало сад. Недавно зазеленевшая нежная, свежая трава темнела на ровных просторах лугов. Деревья склоняли свои ветви, опушенные нежно-зелеными листочками. Едва слышно шумели высокие тополи, выстроившиеся по обеим сторонам шоссе. Вдали синели вершины гор, а над Витошей[1] быстро темнело голубое, как горное озеро, небо.
Глубоко вдыхая чарующие ароматы весны, Радева смотрела из окна машины, и радость переполняла ее грудь.
Машина остановилась у ресторана недалеко от подножья гор Витоша. Здание находилось в большом саду, и из окон его открывался чудесный вид на город — множество огней, разбросанных по всей равнине и даже по склонам далеких Балканских гор.
Стало прохладно, и Савов предложил войти внутрь. Они нашли столик на застекленной веранде, откуда вид был таким же красивым. В ресторане было немного посетителей.
— Савов, здравствуй! — раздался чей-то голос, и Радева увидела стройного молодого человека среднего роста, с забинтованным горлом. Видимо, у него была ангина. Он весело помахал им рукой.
— Пантов! — представился он Радевой и бесцеремонно протянул руку.
Все трое сели за один стол. Официанты зажгли лампы. Темнело, и ярче разгорались огни далекого города.
Радева мечтательно смотрела в окно и радовалась, что не раздумывая решила поехать с Савовым и что все так приятно и красиво.
«Какая природа! Как красиво!» — думала она и с восхищением смотрела на Савова.
Пантов оказался разговорчивым собеседником. Он рассказал о своей поездке в Драгалевцы и о том, как попал под дождь и простудился.
— Вам нужно выпить чего-нибудь теплого,— посоветовала Радева.
— В такую непостоянную весеннюю погоду трудно избежать простуды,— ответил он.
В ресторан начали прибывать посетители. Большинство из них приехало из города, а некоторые — прямо с Витоши, где они провели целый день. Ресторан славился отличной кухней. Официант взял у них заказ. Радева неожиданно почувствовала, что сильно проголодалась, и не возражала против обильного ужина, заказанного Савовым.
— Ты всегда так много ешь? — спросила она.
— А что? — улыбнулся Савов.
— Но это слишком дорого,— заметила она и тотчас же упрекнула себя в мелочности.
Савов внимательно поглядел на нее.
— Мне платят достаточно, чтобы прилично жить,— сказал он.
И они перешли на другую тему: говорили о последних концертах в Софии, о достоинствах болгарских скрипачей. Радева призналась себе, что доктор Савов — тонкий зг.аток музыки. Снова она невольно сопоставила его с Николо-вым и опять вынуждена была признать превосходство Савова. Пантов весело болтал, время от времени посматривая на часы. За полчаса он выпил несколько больших рюмок раки[2],но этого показалось ему мало, и он попросил принести охлажденное вино.
— Простите, но ведь вам нельзя пить холодное вино,— заметила она.
— О, вы так внимательны! — ответил он несколько сконфуженно и тотчас с детской непосредственностью добавил: — Не могу отказаться от старых привычек. А когда заболеваешь, это особенно трудно...
Радева кивнула и занялась едой. Ей казалось, что все блюда приготовлены как-то особенно удачно, и она сказала об этом Савову.
— А я здесь давно уже свой человек,— заметил он.— Принести тебе хорошего пива?
Она ответила утвердительно.
Савов встал из-за стола и пошел в буфет. В этот момент Пантов вдруг уронил на пол нож и крикнул ему вслед:
— Скажи, чтоб принесли другой нож!
Но Савов не слышал. Тогда Пантов, извинившись перед Радевой, поднялся и тоже пошел в буфет. Через минуту они оба вернулись, 'принесли пиво и вино.
Савов заговорил о работе, которую он хотел вскоре начать. Радева испугалась было, что он вот-вот проговорится о своей секретной работе в институте, но, к ее радости, доктор не сказал ни слова об их опытах. «Он умеет хранить тайну»,— подумала она.
Пантов теперь молчал и только слушал. Изредка взгляд его останавливался на Радевой, и она чувствовала, что он зорко наблюдает за ней.
Вино быстро ударило ей в голову — она не привыкла пить. Ею овладело состояние какой-то приятной успокоительной слабости. Ее уже ничто не удивляло, и она не замечала, что Пантов против всех медицинских правил вливал в свое больное горло холодное вино.
Сколько времени они пробыли в ресторане, она не помнила. Все столики были заняты, и густой табачный дым наполнял зал. За окнами было совсем темно, только на фоне мигающих огней города выделялись черные силуэты гор.
— Ты что, задремала? — услышала она голос Савова.
Елена встрепенулась и ответила:
— Нет, но я очень устала... Нам не следовало приходить сюда, ведь с двенадцати у нас дежурство.
— Как ты будешь дежурить, если у тебя глаза слипаются? — шутливо заметил он.
— О, сейчас я проснусь! — она начала тереть
глаза.
— Послушай, Лена, дежурить сегодня ночью — просто безумие. Я отдежурю за нас обоих, а ты придешь позже и заменишь меня. Я скажу профессору, и он не рассердится.
Подняв отяжелевшую голову, она подумала и
сказала:
— Хорошо!
Потом испугалась: «А вдруг профессор не согласился?» Но голова стала еще тяжелее, и одно-единственное желание одолело ее — спать, избавиться от усталости, которую принес ей этот напряженный день.
Вскоре они покинули ресторан, и через десять минут машина довезла ее до дому.
6
Оставшись одна, Елена легла на кровать и задремала, по не могла заснуть. Ей казалось, что она совершила ошибку, что ее будут ругать, и эти мысли прогоняли сон.
«Почему я отказалась от дежурства?» — спрашивала она себя. Правда, у них не военный институт, но все равно она должна была поехать на дежурство, потому что профессор может обидеться. Ее охватило беспокойство. Сказать ему, что заболела? Она испугалась. Да это же ложь! А она презирала лжецов. Перед ней мелькали лица Савова и его приятеля, который, как в бездонную бочку, вливал в себя вино. Ей показалось, что в этом есть что-то нехорошее, но потом она снова упрекнула себя в мелочности.
«А вдруг что-нибудь случится, и опыт провалится? Тогда профессор скажет: «Человеку, который меняет работу на гулянки, здесь не место!»
Эта мысль обожгла ее воспаленный разум, она вскочила, бросилась к умывальнику и подставила лицо под холодную струю. Вода ободрила ее. «Пойду в лабораторию»,— решила Елена и, схватив пальто, побежала к выходу.
К институту она подошла в половине первого ночи.
Открыв дверь, Елена едва не столкнулась с Николовым.
— Здравствуй! — сказала она.
Николов что-то пробормотал в ответ и пошел дальше, но вдруг обернулся и сказал:
— Если в другой раз будешь опаздывать, предупреди. Может быть, я заменю тебя.
Елену удивил тон его голоса, кроткий, мягкий, без тени обычной раздражительности.
— Я совсем не думала опаздывать — ответила она.— Просто так случилось. Как мышата? Выдерживают ?
— Пока все шло хорошо.
— Знаешь, есть у меня одна идея. Во время дежурства я попытаюсь сменить катализатор и проверить его действие, а затем увеличу время
реакции.
— Гм! На каком основании?
— Думаю, что группа нитратов будет лучшим регулятором, чем хлор...— И она поделилась с ним своими соображениями.
— Интересно! — воскликнул он. — Я вернусь...
— Что ты? Иди спать — и так ты целый день здесь. Наверное, ты даже не ел?
— Это не имеет значения! — Он повернулся и пошел вперед.
Она удивленно последовала за ним. В лифте он не проронил ни слова и рассеянно глядел перед собой. Поднявшись наверх, оба поспешили к лаборатории и почти ворвались в нее. Елена услышала треск и звон какого-то металлического предмета и тотчас увидела показавшуюся из комнаты фигуру Савова в белом халате.
— Здравствуй! — Радева протянула ему руку. Он подал левую руку и сказал:
— Прости, правая у меня мокрая. Но почему
ты пришла?
— Знаешь, я решила, что лучше отдежурить. По правде говоря, испугалась профессора: скажет, что я своевольничаю.
— Да, но мы ведь не солдаты,— заметил Савов.
— Ты прав, но... кроме того, я хотела провести один опыт. Ты мне поможешь, конечно? — она быстро сняла пальто и накинула на плечи халат.
Вдруг, схватив его за руку, она быстро сказала:
— Пойдем, я помогу тебе вымыть руки горячей водой. Сейчас я принесу! — и исчезла в соседней комнате.
Савов взглянул на свою правую руку. На ней едва заметно блестели крохотные пылинки.
— А! — едва сдержал он крик. Побледнев, он испуганно начал искать что-то в кармане халата.
Видя, что в комнату идет Николов, он отошел к открытому окну, выглянул в него, кашлянул и вернулся на прежнее место. Ему показалось, что Николов внимательно взглянул на него. И он подумал: «А если?..»