Осматривая Луксорский и Карнакский храмы в Городе Живых на восточном берегу Нила, мама ахала:
— Какие грандиозные сооружения! Ты только представь: это же двадцать пять гектаров строений, возводимых фараонами на протяжении столетий! Недаром еще древние римляне и греки отправлялись в Египет, чтобы своими глазами увидеть невероятные творения рук человеческих…
Моя мама, осуждающая всякие предрассудки, даже поддалась коллективному порыву и вместе с толпой туристов семь раз обежала вокруг гигантского каменного скарабея. Согласно примете, сделав вокруг этого изваяния ровно семь кругов, ты обеспечишь себя счастьем и удачей на всю оставшуюся жизнь. Счастья хочется всем — и всяк отдыхающий, попав в Луксор, честно нарезает круги вокруг заветного скарабея. Со стороны смотрится довольно весело: неиссякаемая толпа туристов в панамках и шортах, и стар, и млад, носятся беспрерывным хороводом вокруг несчастного насекомого и, перекрикивая друг друга, отсчитывают бесконечные круги. И так каждый день — огромный туристический поток в Луксор со всего мира не прекращается ни на сутки. «Если это наблюдать каждый день, наверное, можно сойти с ума, — отчего-то подумалось мне. — Даже у каменного скарабея небось уже началось головокружение! Это еще и не всякое изваяние выдержит такие аншлаги! Даже каменное! Да уж, для этого точно надо быть из разряда сфинксов!»
А любуясь на монументальный храм загадочной фараонской царицы Хатшепсут на западном берегу Нила в «Городе мертвых», мама изрекла:
— Говорят, женщины-фараоны были очень мудры, спокойны и искусны в любви…
«И поэтому жили в таких хороших жилищных условиях», — добавила я про себя. А вслух сказала:
— Еще они были изобретательны во всяких развлечениях. Не зря же все их древние соседи приезжали в Египет потусоваться. Фараонихи уже тогда прочухали, какая богатая жила — туристический бизнес.
Мама поморщилась, но промолчала.
В Долине царей, при виде бесчисленного количества древних гробниц, затерявшихся среди вековых камней и песков, какой-то восторженный юноша из нашей группы громко воскликнул:
— Ах, у меня такое чувство, будто я тут уже когда-то жил! Возможно, в одной из своих прошлых жизней…
— Да все мы тут когда-то жили! — не удержавшись, влезла я. — Только кто-то прямо здесь, а кто-то — вон недалеко, через границу… — И я махнула рукой на северо-восток, в сторону Синая и Израиля.
Этого мама вынести уже не могла:
— Ты всегда плохо учила историю, — насупилась она, — хотя я тебя предупреждала, что это будет подводить тебя в жизни…
Во избежание лекции, кто где жил и кто из чего произошел, я потащила маму на соседний алебастровый завод — одну из самых «раскрученных» точек на местной туристической тропе. Там вовсю торговали различными поделками из алебастра. Нам тут же стали сватать какого-то мелкого алебастрового божка с огромным пенисом. В случае его покупки продавцы алебастра сулили нам что-то вечное — не то любовь, не то оргазм. Но маме статуэтка не понравилась. «Вульгарщина!» — сказала она и купила себе на память алебастрового скарабея.
Ночь четвертая
Этой ночью на газоне перед нашим номером, практически под моим балконом, расположилась выяснять отношения какая-то парочка. Он араб, она русская. В итоге я стала невольной свидетельницей всех сложностей интернациональной любви.
— I want you right now, honey! (Я хочу тебя прямо сейчас, моя сладкая!) — шептал он страстно.
— Хватит пить виски из горла! — отвечала она. — Тебе же с утра пораньше — за штурвал акваскопа! И я тебе уже сказала: без презервативов я это делать не буду! А то хочу-хочу… Купи резинки сначала. Condomes, understand? (Презервативы, понял?).
Я оценила по достоинству предусмотрительность соотечественницы. И еще вспомнила, что акваскоп — эта такое прогулочное судно с прозрачным дном, чтобы туристы могли любоваться через него подводным миром. И решила, что на акваскопе кататься мы не будем. Стремно доверять свою жизнь плавательному средству, капитан которого всю ночь пил из горлышка.
День мы провели в Каире. Осталось ощущение гигантского муравейника, на который сквозь призму многовековой истории невозмутимо взирают возвышающиеся над мирской суетой пирамиды Гизы. Мне еле удалось извлечь маму из Каирского национального музея, где, как она выразилась, «она вдыхала пыль тысячелетий». Я сама, честно осмотрев зал мумий, почувствовала, что древностей с меня, пожалуй, хватит.
А дальше мы с мамой, обгоняя друг друга и отчаянно торгуясь, понеслись по каирским лавкам. Шопинг — вот один из немногих моментов, когда взаимоотношения по принципу «отцы и дети» у лиц женского пола полностью отменяются! Мы с мамой были солидарны в едином покупательском порыве, совершенно забыв о семейной иерархии и табели о рангах. Она купила памятный рулон папируса с древнеегипетскими иероглифами и полезный красный чай каркаде. Я — абсолютно бесполезный сувенирный кальян и расшитый золотом шелковый халат с головой Нефертити на спине.
— Это же очень плохая примета! — заметила мама (подобные халаты очень плохо раскупаются туристами, так как считается, что изображение царицы Нефертити на одежде способно привлечь к женщине несчастливую судьбу).
— А мне она нравится! — огрызнулась я. — Посмотри, какая красотка! — И я, напялив халат, повернулась к маме задом, оставив ее лицом к лицу с царицей, изображенной на моей спине. — А вы, как попой ни крутите, вы все равно не Нефертити!
После этого мама купила очень изящной работы серебряный браслет, отделанный кораллами. А я приобрела длинные вырвиглазные серьги «из ничего» с поддельной бирюзой.
— Безвкусица! — сказала мама.
— Много ты понимаешь! Это стиль «этнический шик»! — защитилась я.
Мама купила интересную металлическую тарелку с изображениями по мотивам древности. Я из вредности — такую же, но керамическую. И нечаянно разбила ее вдребезги, едва дойдя до соседней лавки. Мама многозначительно промолчала. И приобрела красивую переливающуюся стеклянную пирамидку с золотым сфинксом внутри, чтобы подарить ее папе. А я — пачкающуюся порошковую сурьму для глаз, чтобы никогда ею не воспользоваться. Она — хну, чтобы красить волосы. Я — ароматическое масло, чтобы лично убедиться, что оно «фуфельное». В общем, не поссорились мы чудом. Зато на обратном пути мы занимали в автобусе уже целых три места. На третьем сиденье ехали наши покупки.
Ночь пятая
Я возлежу на палубе белоснежной яхты. Яхта стоит на якоре в Красном море недалеко от берегов Судана. Сзади у меня Египет, слева Саудовская Аравия, впереди — открытое море. Я таращусь в бездонное небо. В лицо мне дышит ласковая южная ночь, вытканная мириадами ярчайших звезд. И я совершенно беспредельно и немотивированно счастлива! Сегодня утром я сбежала от мамы.
Произошло это так. Я отлучилась с пляжа, где мы с мамой «дозированно принимали ультрафиолет», чтобы, под чашечку кофе по-арабски спокойно выкурить свою первую утреннюю сигарету. И в баре познакомилась с группой веселых русских парней и девчонок, они оказались технодайверами — то есть профессиональными аквалангистами. А до кучи такими симпатичными людьми и интересными собеседниками, что через 20 минут оживленного общения я… села с ними в арендованную машину и рванула в Дахаб!
Дахаб — это главная Мекка ныряльщиков. В порту Дахаба пришвартовано множество яхт, развозящих группы дайверов к местам погружений. Фанаты подводного плавания чаще всего и живут на корабле. Реже судно возвращается в дахабскую гавань каждый вечер, чтобы оставить своих пассажиров на ночлег в отеле. У группы, к которой прибилась я, на сегодня был запланирован суточный выход в море: три дневных и два ночных погружения.
Белоснежная красавица-яхта уже ждала нас в порту. Взойдя на ее борт, я позвонила маме на мобильник и, прямо как в далекой разухабистой юности, скороговоркой выпалила в трубку «Приду утром!», стараясь не слушать шквал родительского возмущения.
Наша яхта взяла курс на юг, к суданской границе. Периодически мы бросали якорь в разных местах в открытом море: мои технодайверы ходили на rack — исследовали обломки затонувших кораблей.
Я тоже один раз погрузилась — правда, не очень глубоко, зато по всем правилам: с предварительным инструктажем и навьюченным на меня тяжеленным оборудованием. И поняла, отчего дайверы не могут жить без глубины и даже иногда забывают всплыть, растворившись в видениях подводного царства. Под водой абсолютно изменяется самовосприятие: теряется чувство времени, уходит обычный его ритм — и наступает совершенно иная реальность, другое измерение. Накрывает чувство легкого опьянения: говорят, оно происходит от азота, которым ныряльщик дышит из баллона. Так или нет, но посещение морского дна вызывает ни с чем не сравнимую эйфорию: чувствуешь себя не человеком, не рыбой, а гордым ихтиандром, бороздящим подводные дали. Мне понравилось, хотя все-таки это не мой кайф: меня раздражает, когда на тело навешивают столько всяких тяжелых посторонних предметов, а близость разнообразных подводных жителей меня пугает. Меня все время преследует ощущение, что я без спросу вломилась к ним в гости. Хотя в каком-то смысле именно это я и сделала.
Поэтому я ограничилась одним погружением и больше на глубину не ходила. Особо не напрягаясь, занималась снорклингом — плавала вокруг нашего корабля с маской и трубкой. И, несмотря на то что аквалангист из меня никакой, сама атмосфера в дайверском коллективе, их субкультура меня очень забавляли. Каждый раз, поднявшись с глубины, ребята увлеченно обсуждали, кто на сколько метров сходил, кого отнесло течением, кто был в опасной близости от подводного рифа и т. д. Было ощущение, что эти люди живут только во имя и ради своих свиданий с пучиной. А все остальное — еда, сон, вечерняя партия в преферанс — нужно только для того, чтобы восстановиться и набраться сил для новых погружений. И я по-хорошему позавидовала этим смелым парням и девчонкам, что у них в жизни есть Увлечение. Именно так, с большой буквы.
Ночь шестая
Сейчас до меня из темноты за окном доносится диалог по-русски. Возмущенный мужской голос причитает, красноречиво при этом кряхтя:
— Достал меня этот ЕБипет! Все тело сгорело, пиво — говно, вискарь — отрава, а теперь еще и это… На фиг я бабу послушался, приперся сюда! Поехал бы себе спокойно с мужиками на рыбалку на Ахтубу!
— Ну не волнуйся ты так, дорогой, — отвечает женский голос примирительно. — Это же не дизентерия какая-нибудь, а обыкновенный понос. Я тебе таблеточку дам. Денек не покушаешь — и все пройдет!
— Ага, не покушаешь! Сама вот не пожри целый день, я на тебя посмотрю! Здесь и так делать нечерта, а теперь еще и голодом заморят…
Понятно, значит, Египет некоторых курортников уже достал так, что стал Ебиптом! А мужик-то сам виноват: небось фрукты не обдавал кипяточком, как моя мама, и зубы чистил водой из-под крана, когда надо покупать бутилированную минералку! Вот моя мама все соблюдает — и никакого поноса у нас с ней нет! Кстати, о маме.
Вернувшись в Хургаду сегодня днем, я всерьез опасалась, что мама обрушит на меня град упреков. Но ее вообще не было в отеле. На ресепшн мне сказали, что моя мама присоединилась к экскурсии, отправившейся далеко в глубь пустыни, в бедуинскую деревню.
Мама прибыла с экскурсии только к ужину. Она обзавелась несколькими подружками — видимо, из группы, с которой ездила в пески. Они так увлеченно обсуждали, как побывали в гостях у бедуинов, что мама едва меня заметила. Мне даже стало немного обидно.
За ужином мама пригласила своих новых подруг пересесть за наш стол и, к моей большой радости, наконец-то почтила своим вниманием красное вино из «все включено». Ее глаза загорелись, щеки запылали — и она стала похожа на молодую озорную девчонку.
— У тебя не мама, а настоящее чудо! — сказала мне одна из маминых новоприобретенных подруг. — Ты бы видела, как она навела порядок в семье бедуина!
Из их обмена впечатлениями я поняла, что мама отлично провела без меня день. По словам ее попутчиц, в большой семье бедуина, обитающей в убогой хижине посреди бескрайних песков, мою маму восприняли как доброго ангела, несущего свет и помощь. Посетовав на антисанитарию вокруг, мама презентовала кочующему семейству предусмотрительно захваченную с собой… свою любимую аптечку! И подробно объяснила через арабского гида, как, когда и чем пользоваться. Затем моя мама дала по паре дельных советов каждой из шести бедуиновых жен. И приласкала всех 23-х бедуиновых детей. А у старшей жены бедуина моя мама выведала рецепт коронного блюда кочевников — бараньего жаркого в котле — и тщательно переписала его в свой блокнотик.
Но это были еще не все сюрпризы от моей мамы. Перед предстоящим нам прощальным вечером на веранде отеля, мама ушла в номер переодеться. Я была уверена, что, опасаясь ночного ветерка, она просто решила захватить свою любимую шаль. Но через десять минут моя мама предстала нашим взорам в облегающем вечернем платье изумрудного цвета! Все присутствовавшие при ее эффектном выходе тихо ахнули.
— Нравится? — кокетливо спросила мама. — Это цвет сезона. В изумрудном в этом году выходила в свою ложу королева-мать, открывая главные королевские скачки. А ее туалет на этом мероприятии задает тон всей мировой моде.
— Вот тебе и мамуля-зануда! — опешила я.
Во время вечеринки мою маму пригласил на танец сам владелец отеля, который заехал попрощаться с отъезжающей утром группой своих постояльцев. Под тягучую и сладкую арабскую мелодию моя мама с седовласым египтянином весьма грациозно и слаженно исполнили медленный фокстрот. Им все аплодировали и кричали «Браво!» и «Бис!» Успех, видимо, опьянил мою маму — и, уже под быстрые восточные ритмы, она со своим партнером выдала почти что танец живота. И двигалась она на удивление легко и пластично! На прощанье мамин кавалер на целую вечность припал губами к ее руке, а потом преподнес ей целую охапку пурпурных роз. Мама элегантно и очень по-светски приняла великолепный букет и, одарив своего поклонника милой улыбкой, удалилась в наш номер… А то я уж хотела звонить папе.
«Похоже, в молодости моя мама недурно зажигала!» — подумалось мне.
И я дала себе слово, что в ее возрасте буду не меньшей красавицей и умницей, чем она — моя замечательная мама!
А завтра, то есть уже сегодня, через каких-то пару-тройку часов, нас ждет белокрылый лайнер. И он безжалостно унесет нас из этой сказки — невзирая на то что у Шахерезады было целых 1000 и 1 ночь, а у нас с мамой всего лишь 7 дней/6 ночей.
Немного побыть ребенком приятно в любом возрасте. И нужно для этого — всего лишь иногда проводить время со своими родителями. А уж когда они становятся возле нас счастливыми и беззаботными как дети — это наша лучшая награда.
ЕДЕШЬ В ЕГИПЕТ? ГОТОВЬ БАКШИШ!
Виза — ее российские граждане получают по прилете в аэропорту, стоимость 15 долларов.
Денежная единица — египетский фунт (1 фунт = 100 пиастров). 1 доллар США — примерно 3,4 египетских фунта.
Поездка на неделю в отель по системе «all inclusive», включая авиаперелет чартерным рейсом — от 500 долларов с человека.
Автобусная экскурсия в Каир (существует на всех египетских курортах) — 70–80 долларов за один билет в зависимости от сезона и наплыва туристов.
Автобусная экскурсия в Луксор — 70 долларов.
Прогулка на акваскопе или подводной лодке — 50 долларов.
Трехдневный круиз по Нилу — от 300 долларов с человека в зависимости от класса каюты.
Стандартный «бакшиш» (чаевые) местному населению — 1 доллар.
При покупке сувениров — торгуйся, пока не собьешь цену как минимум вдвое. Людей, не умеющих торговаться, египтяне не уважают и норовят надуть.
КУЛИНАРНЫЙ ПРИВЕТ ИЗ ЕГИПТА
БАРАНЬЕ ЖАРКОЕ ОТ СТАРШЕЙ ЖЕНЫ БЕДУИНА
Добыто моей мамой в тяжелых условиях дикой пустыни и бескрайних песков.
Тебе понадобится: тушка ягненка (3 кг), 1 кг бараньего жира, 4–5 ст. ложек топленого масла, котел.
Для гарнира: рис, зелень, специи.
Ягненка разрежь на 8–10 частей, обжарь в кипящем масле. В котел положи 4–5 ложек топленого масла, затем поджаренные куски мяса, посоли, налей немного воды, закрой крышкой и туши 15 минут на слабом огне. В другой посуде отвари рис, добавь в него шафран и другие острые специи, какие окажутся под рукой, хорошенько перемешай. Выложи получившийся острый золотистый рис горкой на блюдо, сверху положи ложку топленого масла. Мясо посыпь рубленой зеленью и подай на блюде со свежевыпеченными лепешками. Приятного тебе бедуинского ужина!