И этого момента оставалось ждать совсем недолго. Требовалось лишь немного потерпеть.
К седьмому октября стало ясно, что в высоких широтах окончательно установилась зима. Часто шел снег. От зелени не осталось никаких следов. Редкие деревца на побережье, лишившись последних листьев, стонали под инеем. Исчезли все чахлые растения арктических стран, родственные таким же растениям Скандинавии, все до единой льнянки, которые составляют значительную часть трав заполярной флоры.
Сильное течение приносило все новые льдины; они постоянно прибавляли в толщине и ширине. Как достаточно одного огненного всплеска, чтобы спаять металл, точно так же сейчас было бы достаточно одного сильного удара холода, чтобы спаять кусочки льда в единое целое. Долгожданное событие могло произойти буквально со дня на день.
Меж тем, хотя Каскабели дрожали от нетерпения, когда же пролив станет проходимым и позволит им покинуть Порт-Кларенс и испытать огромное счастье ступить наконец на древний континент, к их ощущениям подмешивалась доля горечи. Ведь тогда наступит час расставания. Конечно, они покинут Аляску, но господин Серж останется, так как не шло и речи о его путешествии на запад. С наступлением весны он собирался закончить исследование Америки за горами к северу от Юкона.
Жестокая разлука, поскольку всех привязывало друг к другу не простое чувство симпатии, а нечто более крепкое!
Не секрет, что сильнее всех грустил Жан. Мог ли он забыть, что Кайетта последует за господином Сержем? И что в интересах юной индианки разделить судьбу своего нового отца? Кому она могла бы довериться больше, чем господину Сержу? Он удочерил ее, а теперь увезет в Европу, даст образование, обеспечит положение в обществе, которого ей никогда не достигнуть в семье бедных бродячих артистов. Учитывая все это, имел ли он право колебаться? Конечно нет! И Жан первым признавал это. Но, несмотря ни на что, горе, выдававшее его всевозраставшей грустью, не убывало. Хватит ли у него сил смириться с обстоятельствами и взять себя в руки? Расстаться с Кайеттой, не видеть ее, скорее всего никогда больше не встретиться, ибо она станет далека от него во всех отношениях, когда заживет в семье Сергея Васильевича, потерять их милую привычку щебетать друг с другом, работать вместе, быть всегда рядом — все это приводило юношу в отчаяние.
С другой стороны, если Жан был очень несчастлив, то его отец, мать, брат и сестра, крепко привязавшиеся к Кайетте, также не могли смириться с мыслью о разлуке с полюбившейся им девушкой и тем более с господином Сержем. Они много бы дали, как говорил господин Каскабель, за то, чтобы господин Серж согласился сопровождать их до конца путешествия. Это означало бы, что еще несколько месяцев они проведут вместе, а там… там будет видно…
Как уже отмечалось, жители Порт-Кларенса приняли труппу с большим уважением. Они сочувственно ожидали начала трудного путешествия труппы, в котором она столкнется с настоящими опасностями. Большинство испытывало симпатию к французам, пришедшим столь издалека и уходившим в такую даль. К сожалению, этого нельзя было сказать о некоторых русских, недавно прибывших к проливу, которые также обратили внимание на экипаж «Прекрасной Колесницы» и в особенности — на господина Сержа.
Если вы не забыли, в Порт-Кларенсе находилось тогда несколько чиновников, вынужденных из-за продажи Аляски возвращаться в Сибирь. Среди них находились два агента российского правительства, выполнявших на американских землях особую миссию. Они выслеживали беглых политических заключенных, которые нашли убежище в Новой Британии и могли пытаться пересечь границу Аляски. Так вот русский компаньон и гость семьи бродячих артистов, этот господин Серж, остановившийся как раз на границе Российской империи, показался им несколько подозрительным. Потому они старались не терять его из виду, делая это весьма аккуратно, чтобы не обнаружить слежку.
Господин Серж и не догадывался даже, что стал объектом каких-то подозрений. Он с опаской и грустью думал о предстоящей разлуке. Разрывался ли он между идеей продолжить исследования Западной Америки или думал отказаться от них, чтобы сопровождать новых друзей в Европу? Трудно было понять. И господин Каскабель, видя его озабоченность, решил вызвать Сергея Васильевича на разговор.
— Кстати, господин Серж, вы знаете, что мы скоро отбываем в вашу страну?
— Конечно, друзья мои… Мы об этом уже говорили…
— Да! Мы идем в Россию… И как раз пройдем через Пермь… где живет ваш отец, если я не ошибаюсь…
— Я буду провожать вас не без боли и зависти!
— Господин Серж, — спросила Корнелия, — а как долго вы еще рассчитываете оставаться в Америке?
— Как долго? Не знаю…
— А если вы будете возвращаться в Европу, то какой дорогой?
— Через Дальний Запад… Мои исследования неминуемо приведут меня в Нью-Йорк, где я сяду на судно… вместе с Кайеттой…
— С Кайеттой! — прошептал Жан, посмотрев на индианку, опустившую голову.
Несколько минут прошло в молчании. Затем господин Каскабель нерешительно произнес:
— Что ж, господин Серж… я осмелюсь сделать вам предложение… Знаю, очень тяжело пройти сквозь бескрайнюю и бесчеловечную Сибирь! Но, в конце концов, достаточно немного смелости и мужества…
— Друг мой, — ответил господин Серж, — поверьте, что меня не испугать никакой опасностью, никакими трудностями, я охотно разделил бы их с вами, если бы…
— Так почему же нам не идти дальше вместе? — подхватила Корнелия.
— Вот было бы здорово! — обрадовался Сандр.
— Я вас поцелую изо всех сил, если вы скажете «да»! — добавила Наполеона.
Жан и Кайетта не произнесли ни слова, но их сердца неистово забились.
— Уважаемый господин Каскабель, — спустя несколько секунд сказал Сергей Васильевич, — я хотел бы поговорить с вами и вашей женой.
— Как вам будет угодно… хоть сейчас…
— Нет, завтра.
На том все и разошлись по своим спальным местам, обеспокоенные и в то же время заинтригованные.
О чем намеревался поговорить господин Серж? Решился ли он изменить свои планы или просто хотел предложить деньги, чтобы труппа продолжала путешествие в лучших условиях?
Как бы то ни было, Жан и Кайетта не сомкнули глаз.
На следующее утро состоялась беседа. Вовсе не из недоверия к детям, а из опасения, что его услышат посторонние, то и дело шнырявшие вокруг фургона, господин Серж попросил чету Каскабель отойти с ним на некоторое расстояние от лагеря. Несомненно, он собирался сказать что-то очень важное и хотел, чтобы все осталось в тайне.
Все трое поднялись по песчаному берегу к маслобойне, и вот как началась их беседа.
— Друзья мои, — приступил господин Серж, — выслушайте меня и как следует поразмыслите, прежде чем ответить на предложение, которое я вам сейчас сделаю. Не сомневаюсь в вашей доброте, вы уже доказали свою безграничную преданность. Но, прежде чем принять окончательное решение, я хочу, чтобы вы знали, кто я…
— Вы? Вы самый славный человек, черт бы вас побрал! — воскликнул господин Каскабель.
— Предположим… — ответил господин Серж. — Но этот славный человек не хочет своим присутствием увеличить опасности вашего путешествия через Сибирь.
— Своим присутствием… опасности… Что такое, господин Серж? — поразилась Корнелия.
— Да, поскольку я — граф Серж Наркин… политический ссыльный!
И господин Серж поведал вкратце историю своей жизни.
Граф Серж Наркин принадлежал к богатому роду из Пермской губернии. Как он и говорил раньше, увлеченный естественными науками и географическими открытиями, он посвятил свои юные годы путешествиям по всем частям света.
К несчастью, он не остановился на этих смелых походах, которые могли бы принести ему настоящую известность. Политика вмешалась в его жизнь, и в 1857 году он, вовлеченный друзьями, вступил в тайное общество. Члены этого общества энергично преследовались царской охранкой и в конце концов были арестованы и большей частью сосланы навечно в Сибирь.
Среди них оказался и граф Сергей Наркин. Ему пришлось уехать по месту ссылки — в Якутск, покинув единственного оставшегося в живых родственника — отца, восьмидесятилетнего князя Василия Наркина, жившего в Вальском — имении под Пермью.
После пяти лет, проведенных в Якутске, графу удалось бежать и добраться до Охотска. Здесь он нашел отплывающее судно и достиг одного из портов Калифорнии. Таким образом, уже в течение семи лет граф Сергей Наркин жил то в Соединенных Штатах, то в Новой Британии, стараясь все время быть поближе к Аляске, куда рассчитывал попасть, как только она станет американской территорией. Да! Его тайная мечта — вернуться в Европу через Сибирь — как раз то, что планировал и уже осуществлял господин Каскабель. Судите сами, что испытал господин Серж, узнав, что семья, которой он обязан своим спасением, намеревалась переправиться через Берингов пролив в Азию.
Понятно, что он горячо желал сопровождать их. Но таким образом он может подвергнуть труппу репрессиям, если откроется, что семейство содействовало возвращению политического преступника в царскую империю. А между тем его отец вошел в весьма преклонный возраст и ему хотелось повидать его…
— Пойдемте, господин Серж, пойдемте с нами! — воскликнула Корнелия.
— Речь идет о вашей свободе, может быть, и о вашей жизни, друзья мои. Если узнают…
— Не имеет значения, господин Серж! — возразил Цезарь Каскабель. — Каждый из нас имеет открытый счет на Небесах, ведь так? Что ж, попробуем положить на него как можно больше добрых дел! Только так они перевесят плохие!
— Уважаемый господин Каскабель, подумайте хорошенько…
— К тому же кто вас узнает, господин Серж? Мы — семья хитрых пройдох, и пусть меня сожрут волки, если мы не проведем русских фараонов!
— И все-таки… — колебался господин Серж.
— Вот что… Если понадобится, вы наденете одежду бродячего артиста… Если только вы не стыдитесь ее…
— Ну что вы, друг мой!
— И кому вздумается заподозрить, что граф Наркин стал паяцем в труппе Каскабелей!
— Хорошо! Я согласен, друзья! Да! Согласен! И я не знаю, как благодарить вас…
— Ну вот! — фыркнул господин Каскабель. — Уж не думаете ли вы случайно, что мы идем на это, потому что ожидаем вознаграждения! Итак, ваше сиятельство…
— Никакого сиятельства! И не называйте меня графом Наркиным! Для всех я должен быть просто господином Сержем! Даже для ваших детей…
— Вы правы! Они не должны знать! По рукам, господин Серж, мы вас подвезем! И я, Цезарь Каскабель, ручаюсь проводить вас в Пермь, или я потеряю свое доброе имя, что, согласитесь, является невосполнимой потерей для артиста!
Как восторженно приняли господина Сержа при возвращении к «Прекрасной Колеснице», когда Жан, Кайетта, Сандр, Наполеона и Клу узнали, что он поедет с ними в Европу, можно себе вообразить, даже не присутствуя при этом.
Глава XVI
ПРОЩАЙ, НОВЫЙ СВЕТ!
Теперь оставалось только выполнить принятый план возвращения в Европу.
Если внимательно все взвесить, то план этот имел шансы на успех. Поскольку перипетии бродячей жизни вынудили семейство Каскабель идти через Россию, и как раз через Пермскую губернию, графу Сержу Наркину не оставалось ничего лучшего, чем присоединиться к нему на остаток пути. Каким образом кто-то может заподозрить, что политический ссыльный затесался в компанию клоунов? Если кто-нибудь не проболтается, то успех обеспечен, и в Перми, после свидания со своим отцом, князем Василием Наркиным, господин Серж поступит согласно своим интересам. Поскольку он пройдет через всю Азию, не оставив полиции сколько-нибудь заметного следа, он решит по обстоятельствам, как быть дальше.
Правда, если случится невероятное и его опознают в Сибири, то последствия как для него, так и для труппы будут самыми ужасными. Тем не менее ни господин Каскабель, ни его жена не желали считаться с этой опасностью. Если бы они посоветовались на сей счет с детьми, то те безусловно одобрили бы поступок родителей. Но тайна графа Наркина должна строго соблюдаться: их компаньоном в путешествии являлся только господин Серж, и никто более.
Позднее граф Наркин, конечно, отблагодарит честных французов за дружбу, хотя господин Каскабель и слышать не хотел о чем-либо другом, кроме удовольствия помочь ему, одурачив при этом русских жандармов.
К несчастью, ни тот, ни другой не представляли, что их план может расстроиться уже с самого начала. На сибирском берегу их подстерегала серьезная опасность со стороны русской полиции.
Уже на следующее утро после того решающего разговора двое, беседуя, прогуливались на окраине порта, там, где никто не мог их подслушать.
Те самые сыщики, о которых уже шла речь и которых удивило и заинтересовало присутствие господина Сержа в экипаже «Прекрасной Колесницы».
Несколько лет в Ситке они наблюдали за провинцией с политической точки зрения, а также следили за перемещениями беглых ссыльных по ту сторону колумбийской границы. Они докладывали обо всем губернатору Аляски и иногда арестовывали намеревавшихся проникнуть на ее территорию. Самым неприятным являлось то обстоятельство, что, хотя они и не знали графа Наркина в лицо, но располагали описанием его примет, поступившим еще со времени его бегства из-под надзора в Якутске. Едва семейство Каскабель прибыло в Порт-Кларенс, как сыщиков озадачила внешность русского, так не похожего на ярмарочного артиста. Почему он находился в труппе циркачей, которая к тому же следовала столь странным маршрутом из Сакраменто в Европу?
Раз уж у сыскных агентов пробудились подозрения, то они не могли не начать расследование и, не привлекая внимания, умело организовали слежку. После сравнения внешности господина Сержа со словесным портретом графа Наркина они уже больше не сомневались.
— Да, это он, граф Наркин! — сделал вывод один из сыщиков. — Видимо, он слонялся вдоль границ Аляски, ожидая ее отхода к Америке, встретился с семьей этих фигляров, оказавших ему помощь, а теперь не иначе как собрался с ними в Сибирь!
Точнее не скажешь, и, хотя господин Серж и не предполагал поначалу выезжать за пределы Порт-Кларенса, оба агента нисколько не удивились, когда узнали, что он вознамерился последовать за «Прекрасной Колесницей».
— Неплохой шанс для нас! — обрадовался второй агент. — Граф вполне мог бы остаться здесь, на американской территории, где мы не имеем права арестовать его…
— Зато как только он ступит на землю Чукотки, — подхватил первый, — то окажется на российской территории и тогда уж никуда не денется! Мы встретим его как подобает!
— За его арест нас ждет честь и награда! — размечтался второй шпик. — Успешно проведенное дело, и как раз перед нашим возращением! Но как нам его взять?
— Нет ничего проще! Каскабели скоро отправятся, и так как пойдут самым коротким путем, то, несомненно, окажутся поблизости от порта Нунямо. Что ж, мы прибудем туда тогда же, а то и раньше, останется только положить руку на плечо графу!
— Хорошо. Но мне кажется, лучше опередить их и предупредить полицию на побережье, чтобы в случае чего она обеспечила нам поддержку!
— Так и сделаем, если не помешает что-нибудь непредвиденное, — сказал старший агент. — Циркачам придется ждать, пока лед не окрепнет настолько, чтобы выдержать вес их фургона; мы опередим их. Останемся пока в Порт-Кларенсе, будем посматривать за графом, но как бы он чего не заподозрил. Граф, видимо, побаивается русских чиновников, покидающих Аляску, но не предполагает, что кто-то узнал его. Он отправится в путь, мы скрутим его в Нунямо и отконвоируем под хорошей охраной в Петропавловск или Якутск…
— А если фигляры вздумают вступиться за него… — заметил второй шпик.
— То им дорого обойдется сотрудничество с беглым политическим преступником!