Гроза недолго бушевала на вершине горы — она и нагрянула неожиданно, и так же внезапно отступила. Мэтью плотнее закутался в промокшую шкуру. Вряд ли она могла спасти его от холода, и тем не менее он, к своему удивлению, ощутил, как внутри его разлилось непонятно откуда возникшее тепло. Только теперь он почувствовал усталость от пережитого страха и постепенно впал в довольно странное состояние — он словно спал наяву.
Его внутреннему взору предстали давно минувшие дни. Он видел себя ребенком, в кругу родной семьи, на ферме, где они тогда работали. Он заново пережил вместе с матерью горе после таинственного исчезновения отца и заново хоронил ее спустя некоторое время. Он даже слышал отходную молитву священника. Все более погружаясь в мир былого, он уже различал среди проплывавшего перед его внутренним взором сюжеты, никак не связанные с воспоминаниями детства, но зато увлекавшие куда-то в бесконечную даль, где душа его обретала совсем иное, новое состояние, которое до этой ночи было ему неведомо.
На следующее утро Микаэла поднялась ни свет ни заря. После ужасной бессонной ночи она твердо решила, не откладывая в долгий ящик, отправиться в резервацию индейцев и не покидать ее до тех пор, пока не узнает, где находится Мэтью.
В лагере, где жило племя во главе с вождем по имени Черный Котел, она застала Танцующее Облако, нескольких индейцев и Салли сидящими у костра. Танцующее Облако водил над пламенем перьями из хвоста какой-то хищной птицы, заставляя подымающийся к небу дым принимать причудливые очертания. При этом он издавал тихие гортанные звуки, слагавшиеся в незнакомый мотив. Почему-то эти странные, словно и нечеловеческие, звуки вдруг подействовали на Микаэлу раздражающе.
Микаэла спешилась, и в этот самый момент Танцующее Облако прекратил свои манипуляции. Первым к белой женщине направился Салли.
— Где Мэтью? — нетерпеливо спросила Микаэла, не тратя время на приветствие.
— Он там, где с ним могут разговаривать духи. — Он произнес эти слова так обыденно, будто она спросила о лошади на выгоне. И без того рассерженная Микаэла просто вскипела от возмущения:
— Очень приятно слышать. Бросили мальчишку на всю ночь на милость ветра и непогоды. А сами небось спокойно спали в уютной палатке. Скажите мне наконец, где он.
— Духи сказали, что ему хорошо, — успокаивающим тоном заметил Танцующее Облако, подойдя к белым.
— С вашего разрешения я хотела бы удостовериться в этом собственными глазами, — гневно отрезала Микаэла. — Смею вам напомнить, что воспитание мальчика доверено мне, мне, а не вам или каким-то там духам.
— Он уже не мальчик! — решительно возразил Салли, — И вы, даже будучи его приемной матерью, не имеете права мешать ему стать взрослым.
Танцующее Облако, изумленный тем, что голоса собеседников звучали все громче, переводил глаза с одного на другого, не зная, что и думать. Он давно на собственном опыте убедился, что к белой женщине следует подходить совсем с иными мерками, чем к обыкновенной скво. Но его поразил Салли: как мог он позволить себе утратить спокойствие, которому научился за время общения с шайонами? В конце концов Танцующее Облако счел за благо удалиться. Тем более что вызванные им духи свое дело сделали, а значит, и его миссия на этом кончается.
— Где он? — требовательно повторила Микаэла. Салли вместо ответа внимательно посмотрел ей в лицо.
— Надеюсь, вы помните, что ваша мать никогда не хотела, чтобы вы стали врачом, — начал он после минутного молчания. — И ваше решение поехать в Колорадо, в глухую провинцию, также встретило ее сопротивление. Тем не менее вы поехали. Так дайте же и Мэтью возможность следовать своим путем.
Микаэла долго безмолвствовала. Салли затронул больную тему, и ее раздражение улеглось мало-помалу.
В самом деле, неужели в жизни все повторяется? Неужели так уж неизбежно, чтобы все промахи своих родителей она, Микаэла, повторила в отношениях с приемным сыном? Ей стало мучительно стыдно, что именно из уст Салли она услышала то, до чего бы ей следовало дойти своим умом: что в жизни каждого человека наступает момент, когда он один начинает нести ответственность за свои действия. Со школьной скамьи она лелеяла надежду стать врачом, точно так же и у Мэтью сейчас одно желание — жениться на Ингрид.
— Когда Мэтью возвратится домой? — спросила она наконец.
— Возможно, вскоре. А возможно, что никогда, — пожал плечами Салли. — Он поступит так, как сочтет нужным.
Микаэла, не сказав ни слова, кивнула. Повернувшись, она медленно направилась к своей лошади, взяла из рук старого воина поводья и поднялась в седло. Прежде чем тронуться с места, она посмотрела на Салли долгим взглядом, в котором смешались раскаяние, опасение и надежда на то, что сбудется лучшая часть его предсказания.
К вечеру четвертого дня Мэтью, целый и невредимый, возвратился домой. Едва завидев его из окна, Микаэла бросила только что начатое дело и кинулась ему навстречу. Но в последний момент она подавила в себе желание прижать его к своей груди.
Мэтью также приветствовал приемную мать сдержанно, хотя и почтительно, оба не решались прервать напряженное молчание, когда, к их облегчению, тишину нарушили Колин и Брайен, встретившие брата громкими криками радости. Немного позднее пришел Салли, и Микаэла, желая отпраздновать благополучное возвращение сына, попросила его пригласить на торжественный ужин и Ингрид. Мобилизовав все свои кулинарные способности, Микаэла с помощью Колин приготовила роскошное угощение, и когда все тесным кружком уселись за стол, ломившийся от яств, лед, сковавший в последнее время их отношения, начал таять прямо на глазах.
— А что ты там все время делал, один, на горе? — спросил Брайен. — Тебе, верно, было ужасно скучно.
Оказавшись в центре внимания, Мэтью смущенно улыбнулся.
— Нет, скучно мне не было. Сначала вообще ничего не происходило. Я ждал появления духов, которые предскажут мое будущее. Но ничего подобного не случилось. Зато постепенно в голове у меня все смешалось. Передо мной поплыли картины прежней жизни, мать с отцом, наша ферма, все мое детство. Затем мне вдруг стало казаться, что я вижу не только прошлое, но и будущее. А что именно из будущего, я никак не припомню. А потом… — Мэтью запнулся и обвел всех взглядом. — Потом я увидел вас, каждого в отдельности, и понял, что вы все мне дороги и я никого не хочу терять. — И Мэтью, сконфузившись, уставился в стол.
В комнате стало слышно, как назойливая муха бьется о стекло.
— А ты женишься на Ингрид? — С детской непосредственностью Брайен озвучил то, что было у всех на устах.
Мэтью с нежностью посмотрел на свою подругу.
— Пока нет, — сказал он. — Мне кажется, что мы для этого слишком молоды. Нам, наверное, лучше чуть-чуть подождать, а тем временем постараться отложить немного денег.
— Да, — кивнула Ингрид, — так будет лучше. Я уже нашла место в городе. Буду обшивать и обстирывать одно семейство.
Мэтью взял тонкую руку Ингрид и крепко сжал.
— Но нам хотелось бы кое-что сообщить… Сегодня мы с Ингрид… Одним словом, мы помолвлены.
Микаэла застыла за столом. По правде говоря, после предыдущего заявления Мэтью она никак не ожидала такого финала. В полной растерянности она взглянула на Салли. Но его радостно сиявшее лицо излучало полное спокойствие. Он, казалось, смотрел на Мэтью как на ровню — как на взрослого мужчину.
Микаэла незаметно вздохнула. После некоторого раздумья она поднялась и медленно направилась к шкафу со своими личными вещами. Из его верхнего ящика она извлекла маленькую шкатулку, обтянутую кожей.
— Мэтью, — произнесла она, возвратившись к столу. — Я думаю, что по случаю помолвки ты бы хотел подарить Ингрид обручальное кольцо.
Мэтью поднялся среди наступившей тишины и недоверчиво взглянул на Микаэлу.
— Возьми это кольцо. Его подарил мне Дэвид в день нашей помолвки. — И она протянула шкатулочку Мэтью.
Ингрид также поднялась, выжидательно глядя на Мэтью. А он дрожащими пальцами вынул кольцо из его мягкого гнездышка, с миг полюбовался им и лишь затем надел на тонкий палец Ингрид.
Микаэла всхлипнула, но тут же овладела собой.
— Прости, Мэтью. Прости меня, пожалуйста. Поверь, нелегко привыкнуть к мысли, что каждый ребенок когда-нибудь становится взрослым.
Мэтью тоже с трудом сохранял самообладание, но его взгляд, обращенный к женщине, заменившей им мать, был полон самой нежной признательности.
— Спасибо, ма, — только и смог он наконец выдавить из себя и притянул Микаэлу к себе.
И тут она впервые почувствовала, какие широкие и сильные плечи у ее сына. Как же она прежде этого не замечала?
Глава 3 ЛЕТИ, ПТИЦА, ЛЕТИ!
В Колорадо-Спрингс настала пора, когда лето полностью вступает в свои права. Птицы, свившие гнезда вокруг дома Микаэлы, с раннего рассвета оглашали воздух песнями, приветствуя наступающий день. Солнце, достигающее в это время года зенита, окрасило долину, где располагается город, в сочные цвета волшебной красоты. Кое-где оно даже перестаралось — из-за полуденного зноя, струившегося с безоблачного неба, трава местами пожухла.
Ъ такие дни жизнь представала Микаэле с самой радужной стороны. Просто не верилось, что она родилась и провела детство и юность не здесь. Бостонское общество, практика в городе совместно с отцом — все казалось таким далеким! И с детьми она научилась обходиться как нельзя лучше!
В этот день Салли спозаранку зашел за Брайеном. Мальчику нравилось бродить по лесам и лугам в обществе этого загадочного человека, так много знающего о местной природе.
Брайен жадно ловил каждое слово Салли, а тот пересказывал ему предания индейцев, передаваемые из поколения в поколение, из которых они черпают свою мудрость. Микаэла полагала, что это не помешает Брайену учиться в школе, где знания получают совсем иным путем. Впрочем, до школы было еще очень далеко — никто не знал, когда наконец в Колорадо-Спрингс выстроят для нее здание. Доктор Майк все же надеялась, что ждать осталось недолго.
Вскоре из дома вышла и Колин, собираясь ехать с Микаэлой в больницу. После того как Колин твердо решила стать по примеру приемной матери врачом, она в часы работы не отступала ни на шаг от Микаэлы, а та с радостью констатировала, что в Колин, несмотря на юность, сердечность ее покойной матери — Шарлотты сочетается с недюжинной интуицией в вопросах медицины.
Мэтью уже выкатил телегу из сарая. После помолвки с Ингрид он стал носить поверх рубашки и подтяжек жилет, служивший обязательной принадлежностью туалета всех местных мужчин.
Миновав залитую еще нежарким солнцем дорогу, Микаэла, Колин и Мэтью въехали на главную улицу Колорадо-Спрингс и тут же услышали громкие голоса спорящих мужчин. Перед заведением Джейка Сликера, несмотря на ранний час, уже собралась целая компания.
— Я по-прежнему настаиваю на том, чтобы пригласить архитектора из Денвера, который построил церковь. Красивая ведь церковь, ничего не скажешь! — И Лорен Брей, в надежде на поддержку, повернулся к священнику.
— Церковь, спору нет, красивая, — ответил тот, — но у нас ведь на все про все каких-нибудь пятьсот долларов. На эти средства мы должны не только построить школьное здание, но и оплатить учителя, а также приобрести мебель и кое-какие учебные пособия. — Перечисляя предстоящие расходы, священник, называя каждую статью, подымал вверх очередной палец и, увидев Микаэлу, сидящую на телеге, приветствовал ее, слегка коснувшись полей шляпы тремя поднятыми вверх пальцами. — Добрый день, мадам. Чертежи мы составим сами. А что нужно в первую очередь, так это рабочие руки. Кто согласен поработать? — И священник Джонсон вопросительно оглядел окружающих.
— Насчет чертежей лучше всего посоветоваться с Робертом, — предложил Мэтью, Остановивший телегу рядом со спорщиками. — Он на этих чертежах собаку съел, второго такого в городе не найти.
— Ну уж не найти! — гордо выпрямился Джейк Сликер. — Я с отцом построил магазин в Питсбурге, так до сих пор стоит, как ни в чем не бывало.
— А я абсолютно один поставил за моей лавкой сарай, — сообщил Лорен Брей.
— Это точно. Именно поэтому мука через неделю там становится сырой, — вставила его сестра, миссис Олив.
— Может, все же стоит посоветоваться относительно строительства с Робертом, ваше преосвященство? — . промолвила Микаэла. С самых первых дней своего появления в Колорадо-Спрингс она мечтала о том, чтобы белые жители города наконец стали относиться к черным горожанам как к равноправным гражданам. В первую очередь она желала этого для кузнеца Роберта, который никогда никому, независимо от цвета кожи, ни в чем не отказывал, и для его жены Грейс, не раз выказывавшей человечность и доброту в тех случаях, когда белые женщины из «порядочного общества» проявляли себя далеко не с лучшей стороны.
— Ну, я полагаю… — колеблясь, начал священник.
Микаэла нахмурилась. Опять все уперлось в застарелые предрассудки, опять всему мешает тот факт, что, по убеждению белого населения, демократические законы Федерации распространяются исключительно для него.
— Знаю, знаю, — прервала она Джонсона. — Сейчас вы скажете, что опасаетесь, как бы тогда в один прекрасный день Роберт не захотел послать в эту школу и своих детей. Всего хорошего! — Резкий тон Микаэлы не мог остаться незамеченным, но все, кто ее слышал, и без того знали, что она неизменно выступает за равноправие черных. Сейчас она энергично дернула повод, и телега покатилась дальше.
Спустя несколько минут Микаэла, все еще расстроенная произошедшим разговором, толкнула дверь своей больницы.
— Скажу сегодня днем священнику, что тоже буду участвовать в строительстве школы, — сказал Мэтью, входя вместе с ней в помещение. — Но никак в толк не возьму, почему они упорно стараются отстранить Роберта от этого дела.
— Этого мне тоже никогда не понять, — согласилась Микаэла, снимая шляпу и с раздражением сдергивая сумку с плеча.
— Смотрите! К нам идет Салли! — удивленно воскликнула Колин, начавшая приготавливать ингаляцию для Ингрид. Она не успела закончить фразу, как Салли появился на пороге комнаты. Он держал на руках Брайена, на побледневшем лице которого ярко выделялись недоумевающие голубые глаза, казавшиеся очень большими.
— Что случилось? — испуганно вскрикнула Микаэла.
— Он упал с дерева, — пояснил Салли, укладывая мальчика на кушетку.
— Не пугайся, ма, ничего страшного не произошло, — чуть недовольно произнес Брайен, пытаясь сесть.
— Ну это мы еще посмотрим. — И Колин осторожным, но сильным движением заставила его лечь обратно.
— Я даже не заметил, как он вскарабкался на дерево, — объяснял Салли перепуганной Микаэле. — Только я собрался рассказать ему один эпизод из истории шайонов, вдруг вижу — он падает.
— И вовсе я не падал, — гордо заявил Брайен. — Я спрыгнул с дерева. И какое-то время я даже летел, — добавил он многозначительно.
— Я нашел его без сознания, — шепотом сообщил Микаэле Салли. — Но потом он пришел в себя.
Микаэла с тревогой взглянула на Брайена. После потери сознания он выглядел на удивление хорошо.
— Вы не припомните, какой стороной головы он стукнулся об землю? — обратилась она снова к Салли.
— Нет, ведь это произошло с молниеносной быстротой. Я и заметить не успел. Надо было мне, конечно, лучше следить за ним.
Микаэла лишь пожала плечами. Что теперь об этом говорить! А вот обследовать Брайена необходимо. Но где бы она ни нажимала — на грудную клетку, руки или ноги, — боли Брайен не испытывал, одно недовольство: ему смертельно надоело, что его ощупывают.
— Правда, ма, я нигде не ушибся. Можно мне идти?
— Минуточку. Вот здесь еще. — И Микаэла осторожно ощупала череп мальчика. — Надо же, — удивилась она. — Даже шишек нет. Как это тебя угораздило?
— Ну я же тебе сказал: я летал. — С этими словами Брайен соскочил с кушетки и выбежал мимо Микаэлы и Колин на улицу.
— Ты куда? — только и успела крикнуть ему вслед Микаэла.
— К мистеру Брею, — бросил Брайен через плечо.
Микаэла с облегчением улыбнулась. Хотя отношения между Брайеном и торговцем не всегда можно было назвать безоблачными, мальчика как магнитом тянуло заглянуть в его лавку. Возможно, ребенку нравилось разглядывать выставленные в ней товары, в первую очередь банки, заполненные до краев конфетами, Брей же со своей стороны, к радости Микаэлы, все больше вживался в роль дедушки, пусть и неродного. В течение дня Брайен вопросами доводил Брея до исступления, и тот иногда вместо ответа отмахивался от него, будто от назойливой мухи, что не удивляло Микаэлу, хорошо знавшую, как порой способен действовать на нервы Брайен; и тем не менее стареющий лавочник, очевидно, получал удовольствие от общества малыша и скучал по нему, когда того день-другой не было.