В конце зимы случилось вот что. Однажды Фрейдис проснулась рано утром и, выйдя из дому, увидела множество кожаных лодок, которые плыли прямо к домам. Фрейдис крикнула:
– Просыпайтесь и вставайте! К нам едут гости, и они не очень-то похожи на купцов, слишком уж их много. Пойдем и покажем этим людишкам, каковы наши копья и секиры.
С этой вестью был послан человек к исландцам. Викинги вышли из домов и приготовились к бою. Туземцы огромным числом высыпали на берег. В руках у них были пращи. В гренландцев полетели камни, и несколько человек было убито. Гренландцы бросали копья, но ни одно из них не попало в цель. Натиск был так силен, что викинги стали отступать. Нападавшие громко вопили и свистели.
Фрейдис сказала:
– Вы такие молодцы, а бежите от этих заморышей! Вы могли бы перебить их всех, как скот!
Она подбирает меч одного из убитых и идет навстречу туземцам. На ней белая рубашка. Туземцы подбегают к ней, и она кричит громко, так что все услышали:
– Как бы я хотела быть мужчиной!
С этими словами она выпрастывает из-под рубашки одну грудь и шлепает по ней мечом. Туземцев это повергло в такой страх, что они со всех ног бросились к лодкам и тотчас же уплыли.
С тех пор этих туземцев не называли иначе, как скрелингами (заморышами).
Все очень хвалили Фрейдис за мужество. Торвард сказал:
– Меткое прозвище ты придумала для здешних жителей. Теперь мы так и будемих звать, скрелингами.
– Многие из наших тоже могут носить это имя, – сказала Фрейдис.
На другой день братья исландцы пришли к Фрейдис. Хельги сказал:
– Вчерашнее нападение было для нас большой неожиданностью.
Если бы не ты, нас бы всех перебили.
– Это так, – продолжил Финнбоги. – Тем более, что до этого мы не встречались со скрелингами и ничем не могли их прогневить.
Вероятно, им не нравится, что мы живем на их земле.
– Что из того? – спросила Фрейдис.
– Мы считаем, что нужно уезжать отсюда, и как можно скорее.
– Я бы назвала это по-другому: не уезжать, а удирать, как побитые псы.
– Называй как хочешь, – сказал Хельги. – Мы уедем, как только приготовим корабль: через неделю или раньше.
– Ваш корабль может вместить вдвое больше леса, чем вы нарубили. Стыдно уезжать, не закончив дела.
– Что это ты вздумала нас удерживать? Кажется, мы не слишком хорошо ладили. Мы не переменим решения. Ты можешь уехать с нами, если хочешь.
– Немного же времени вы мне оставляете! – сказала Фрейдис.
Той же ночью ближе к рассвету Фрейдис вышла из дому босиком, в широком мужнином плаще. Она пришла к дому Хельги и Финнбоги и осторожно проскользнула внутрь. Дверь была приоткрыта. Фрейдис подошла к месту, где спал Хельги. Тут Финнбоги проснулся и увидел ее. Он спросил:
– Что тебе здесь нужно?
Фрейдис вздрогнула и поплотнее запахнула плащ. Помедлив, она сказала:
– Я хотела разбудить Хельги, чтобы поговорить с ним.
– Странное время ты выбрала для разговора. Не надо будить Хельги, можешь поговорить со мной.
Они вышли во двор, и Фрейдис сказала:
– Я решила не уезжать с вами и хочу предложить вам поменяться кораблями. Ваш корабль больше, и в него поместится много леса. А у вас груза немного, вам хватит и моего корабля.
Финнбоги сказал:
– Твой корабль старый и подточен червями. И нам не будет никакой выгоды от этого обмена.
– Так я и знала, что с вами не договоришься по-хорошему.
Слишком уж вы скупы. Но ты еще пожалеешь об этом.
Она пошла к своему дому, а Финнбоги лег спать. Фрейдис входит в дом и залезает в постель, а ноги у нее холодные, потому что в ту ночь выпала сильная роса. Торвард, ее муж, просыпается и спрашивает, почему она такая холодная и мокрая, и где ее носило среди ночи.
– Я хотела поговорить с братьями, чтобы поменяться кораблями, но они не стали меня слушать и жестоко избили. На мне живого места не осталось. Но ты, жалкий человечишка, конечно, не захочешь отомстить за мой позор. Знай, что если ты не отомстишь, я разведусь с тобой.
Она говорила так громко, что многие в доме проснулись. Торвард встал и велел своим людям взять оружие. Они пошли к домам исландцев, ворвались туда и связали всех, кто там был. Те со сна не разобрались, что происходит, и не смогли защититься. Потом их стали выводить во двор по одному. Фрейдис велела убивать каждого, кого выводили. Вот настал черед братьев, и их головы полетели с плеч. Фрейдис засмеялась и сказала:
– Вот и свершилось то, о чем я мечтала: теперь моя мать Грелёд и брат Торвальд успокоятся в своих могилах. Я отомстила за них!
Рассказывают, что ее лицо так перекосило от злобы, что на нее страшно было смотреть.
Наконец все мужчины были убиты, и остались только пятеро женщин. Фрейдис велела убить и их тоже, но никто не хотел этого делать. Тогда Фрейдис взяла секиру и сама зарубила всех пятерых.
– Я и не думал, что моя жена так жестока, – сказал Торвард.
– Я давно задумала эту месть, – сказала Фрейдис. – Для того я и приехала сюда. Я не могла убить племянников Тьодхильд в Гренландии, потому что отец не хотел кровопролития в своей стране, а я чту его слово.
Фрейдис приказала всем молчать об этих убийствах и обещала щедро заплатить каждому за молчание.
– Мы скажем, что братья оставались здесь, когда мы уплывали, и нам не известно, вернутся они или поселятся в этой стране.
Они тотчас же стали собираться в обратный путь. Фрейдис велела грузить весь лес на корабль братьев. Они решили возвращаться на хорошем корабле, а свой оставить.
Они благополучно прибыли в Гренландию, и рассказали все, как было уговорено. Фрейдис поехала с Торвардом в Гардар. Она вела себя тихо и старалась показать себя хорошей хозяйкой и доброй женой.
Вот проходит зима и лето, а Хельги и Финнбоги не возвращаются. Тогда Лейв приходит к Фрейдис и говорит:
– Сдается мне, они уже не вернутся.
– Это их дело, возвращаться им или нет.
– Боюсь, что их нет в живых.
– Откуда у тебя такие мысли? – спрашивает Фрейдис.
– Мне сразу показалось мало похожим на правду то, что вы рассказали. Вряд ли братья отдали бы тебе свой корабль.
– Ты очень умен, брат, но на этот раз ты ошибаешься.
– Хорошо, – сказал Лейв. – Вижу, ты не хочешь говорить начистоту. Но я найду способ узнать правду.
После этого Лейв велел схватить трех спутников Фрейдис. Он пригрозил им страшными карами, если они не расскажут все, как было. Те увидели, что делать нечего, и рассказали о том, как были убиты исландцы и их люди. Рассказы всех троих сошлись. Тогда Лейв вызвал Фрейдис и потребовал, чтобы она объяснила причину этих убийств.
– Тогда я решу, – сказал он, – какого наказания ты заслуживаешь.
Фрейдис отвечала дерзко, гордо вскинув голову.
– Мне нечего стыдиться. Я отомстила Тьодхильд за убийство моей матери и за то, что она накликала гибель Торвальда, моего брата.
Лейв долго молчал, а потом сказал:
– Выходит, я должен еще быть тебе благодарен, что ты убила не саму Тьодхильд, а только ее племянников.
Фрейдис сказала:
– Не было смысла убивать Тьодхильд. Посуди сам, ведь она старуха. А Хельги и Финнбоги были последними в роду ее отца.
Лейв сказал:
– Я не хотел бы поступать с тобой так, как ты того заслуживаешь. Все же ты моя сестра; к тому же нельзя сказать, что у тебя не было причин так поступить, хоть мне и непонятна твоя жестокость. Но теперь все стало известно, и люди не простят тебе такого злодеяния. Единственное, что я могу сделать – попытаться убедить людей оставить тебя в покое.
Лейв сдержал слово. Фрейдис осталась в Гренландии, но с тех пор о ней и ее семье пошла дурная слава. Не было удачи и ее потомству. Единственная дочь, которую она родила, умерла во младенчестве, а больше детей у нее не было. Фрейдис жила очень замкнуто до конца своих дней.
XIV
Теперь надо рассказать о Карлсефни и Гудрид. Они покинули Гренландию в то лето, когда Фрейдис вернулась из Виноградной Страны. Говорят, более богатый корабль, чем корабль Карлсефни, никогда не отплывал из Гренландии. Помимо той добычи, которую они взяли в Винланде, на корабле было много гренландских товаров: сыра и масла, шкур песцов и медведей и моржовых бивней.
Карлсефни раздобыл также живого белого медвежонка, как и хотел.
Медвежонка везли в деревянной клетке.
Плавание было удачным, и осенью корабль пришел в Норвегию.
Карлсефни выгодно продал все товары, а медвежонка подарил Эйрику ярлу. Норвежский правитель был очень доволен подарком и щедро вознаградил Торфинна: дал ему корабль, груженный мукой, ларец с золотом и пятьсот локтей сукна.
Карлсефни и Гудрид перезимовали в Норвегии, а весной стали снаряжать корабли, чтобы плыть в Исландию. Однажды Карлсефни стоял на пристани и наблюдал за погрузкой. Вдруг к нему подходит человек и говорит:
– Не ты ли тот купец, что привез диковинные товары из Виноградной Страны?
– Да, это я, – говорит Торфинн. – А ты кто такой?
– Мое имя Вильхьяльм, – отвечает тот. – Я родом из города Бремен в Стране Саксов. Мой родич Тюркир, я слышал, тоже плавал в те земли. И я хотел бы купить какую-нибудь вещь из Винланда на память о родиче.
– Тебе бы прийти пораньше, – говорит Карлсефни. – Ведь я все уже продал.
– Давай взойдем на корабль и посмотрим, вдруг что-нибудь осталось.
– Изволь, – говорит Карлсефни. – Но только это маловероятно.
Они идут на корабль и ищут там, и Вильхьяльм находит украшение из дерева мёсур, то самое, что было обронено Торвальдом на Килевом мысу.
– Вот подходящая вещь, – говорит южанин. – Я хочу купить ее.
Назови свою цену.
– Это украшение принадлежит моей жене. Я не могу его продать.
– Я дам за него полмарки золота.
– Будь по-твоему, – говорит Карлсефни. – Глупо отказываться, когда за безделицу предлагают такие хорошие деньги.
И он продал южанину украшение. Гудрид, узнав об этом, сказала:
– Видно, Богу было угодно, чтобы у меня и памяти не осталось о том времени и о тех, кто был мне дорог когда-то.
– Думаю, это к лучшему, – сказал Карлсефни.
Они приплыли в Исландию и купили богатую усадьбу, которая называлась Веселый Хутор. Карлсефни жил там до самой смерти и слыл очень знатным человеком. От него и Гудрид произошло большое и славное потомство.
После смерти Карлсефни хозяйство стали вести Гудрид и Снорри, ее сын, родившийся в Виноградной Стране. Потом Гудрид совершила паломничество в Рим, вернулась в Исландию и стала монахиней и отшельницей. Она окончила свои дни в служении Богу.
Теперь надо сказать о Лейве. Он жил на Крутом Склоне до старости и был славен и почитаем. Лейв не имел ни жены, ни детей.
Однажды, когда он был уже совсем стар, в Эйриков фьорд пришел боевой корабль и бросил якорь напротив Крутого Склона. На корабле приплыли двадцать викингов с богатой добычей, которую они взяли на востоке. Предводитель викингов явился к Лейву. Тот лежал в постели и уже не мог подняться, так он был стар. Лейв посмотрел на гостя и увидел, что у того низкий лоб, близко посаженные глаза и суровый взгляд. Было в нем-что-то зловещее.
– Кто ты? – спрашивает Лейв.
– Здравствуй, отец, – говорит викинг. – Мое имя Торгильс.
Торгунна, моя мать, умерла прошлым летом на острове Скай. Перед смертью она велела мне ехать в Гренландию и поселиться здесь.
Еще она велела показать тебе этот перстень и пояс и сказала, что ты должен узнать их. Но, по-моему, ты не очень-то рад меня видеть.
– Напротив, – сказал Лейв. – Я рад тебе, Торгильс. Ведь я думал, что умру бездетным, а теперь у меня есть наследник.
Лейв признал Торгильса своим сыном, и Торгильс остался в Гренландии. Спустя некоторое время Лейв спросил Торгильса, не хочет ли тот посетить Виноградную Страну.
– Это принесло бы тебе немалое богатство, – сказал он и добавил, что готов отдать Торгильсу свои дома.
– Я не поеду туда, – сказал Торгильс. – У меня и так всего довольно. Я уже немало поездил по чужим странам и хочу остаток дней прожить на своей земле.
Лейв сказал:
– Вот и вышло, что ни к чему было мое плавание и все эти открытия. Едва ли теперь кто-нибудь поплывет в Виноградную Страну: слишком поздно я ее нашел. Ныне не осталось людей, способных освоить и заселить новые земли, подобно Эйрику. Об одном я хочу попросить тебя, Торгильс: постарайся сделать так, чтобы память о наших плаваниях сохранилась у потомков. Не исключено, что когданибудь это им пригодится.
Вскоре Лейв умер. Торгильс вступил во владение его землями и усадьбой. Торгильс был единственным потомком Эйрика в третьем колене, потому что Торвальд и Торстейн погибли бездетными, а ребенок Фрейдис умер во младенчестве.
Слова Лейва Счастливого сбылись: никто из гренландцев больше не плавал в Виноградную Страну.
Здесь мы кончаем сагу о Западных Землях.