* За период 1950 — 1963 гг. в Азии было зарегистрировано 58 тыс. случаев чумы.— Прим. перев.
В странах Азии борьба с чумой до сих пор продолжается*, и до окончательной победы еще очень далеко. И все-таки там уже налицо значительный прогресс. Так, если в прошлом количество жертв чумы выражалось астрономическими шестизначными числами, то сейчас, согласно годовым обзорам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), счет идет уже только на тысячи, а в некоторых странах Юго-Восточной Азии и того меньше — на сотни человек.Совершенно новые взгляды на проблему наличия чумы в умеренном поясе Азии высказали работники советской противочумной службы — в настоящее время самого крупного и лучше всего организованного центра по изучению чумы в мире. Они весьма обстоятельно исследовали широкий круг вопросов, связанных с экологией чумы и ее природной очаговостью. Это позволило им детально обследовать территорию азиатской части СССР и обнаружить такие природные очаги, которые сейчас не являются источниками инфекций для человека, но таят в себе возможную угрозу на будущее. Не зная о таких очагах, миллионы человек жили бы, образно выражаясь, на пороховом погребе. Делается все для того, чтобы по возможности ликвидировать эти очаги. Там, где это технически неосуществимо, действует постоянная караульная служба: она следит, чтобы из тлеющего очага не вырвалось гибельное пламя. О грандиозности данной задачи убедительнее всего свидетельствует то, что 16 областей с природными очагами чумы образуют широкий пояс поперек Азиатского материка. Не имеет смысла перечислять все их, лучше посмотрим на их характер. Большинство из них лежит в зоне степей и полупустынь, т. е. соответствует нашему представлению о четко выраженной приуроченности чумы к такому типу ландшафта. Но среди них есть и такие очаги, которые расходятся с этим представлением, например Тянь-Шаньский или Памиро-Алайский. Таким образом, к привычным для нас местам, где в природе циркулирует возбудитель чумы, добавляются высокогорные области, в том числе такие, которые поэты называют крышей мира. И ошибки здесь нет. Да, не только грызуны равнинных степей, но и их сородичи, обитающие на самой верхней границе существования жизни высших организмов, являются природными хранителями чумы. В качестве примера можно назвать длиннохвостого сурка Marmota caudata. А переносчиком чумы среди грызунов может служить блоха тарбагана Oropsylla silantiewi. И не только среднеазиатские горные массивы, но и высокогорные области Кавказа хранят два очага чумы: в 1971 г. был выявлен очаг на Центральном Кавказе, а в 1977 г. — в районе Восточного Кавказа.Пока эти труднодоступные высокогорные области оставались безлюдными, циркулирующая в очагах чума была не столь опасна. Заразиться мог разве что редкий охотник за сурками, но это была единичная жертва. Такие случаи бывали в окрестностях озера Иссык-Куль, о чем сохранились исторические свидетельства. А в наши дни человек распростер свою активность и на высокогорные районы. И люди приходят сюда не только работать. Все больше растет поток спортсменов, желающих испытать свои силы и волю на крутых скатах высокогорья. Поэтому микробиологи и врачи должны пристально следить за тайными кознями «черной смерти» даже там, где сверкают своей белизной ледники.Но перенесемся мысленно в другие части света. Эпидемии чумы в Северной Африке в прошлом часто оказывали влияние на ситуацию в Европе. Да и в наше время от случая к случаю чума здесь еще появляется, причем иногда возникает вдруг после многолетнего перерыва. Так, чума, вспыхнувшая в 1972 г. в Ливии, показала, что ее очаги могут долгое время существовать без внешних проявлений. Чаще всего случаи чумы в настоящее время наблюдаются в Экваториальной и Южной Африке. Природная среда, социальные условия, труд, питание населения здесь издревле существенно отличались от того, что мы видели с вами на Азиатском континенте. Наверно, читателю будет интересно узнать, как начинали свою работу в Экваториальной Африке пионеры противочумной службы.В районе больших восточноафриканских озер, на территории современного Заира, действовали две противочумные станции: Луберо и Блуква (Lubero, Blukwa). Особенно большая работа — повседневная, рутинная и исследовательская, способствовавшая познанию путей распространения чумы в этой части Африки — была проделана в Блукве. Станция находилась на опушке дремучего леса Итури (Ituri), и горстке исследователей-европейцев и их местным помощникам приходилось работать в трудных условиях — душный климат, нехватка нужного материального обеспечения. А когда отголоски событий второй мировой войны дошли и туда, неразрешимой проблемой стал, например, даже такой пустяк, как приобретение новых ловушек для грызунов.В ряду научных работ, написанных в Блукве, важное место занимает статья об эпидемиологии чумы в районе озера Альберт. И хотя автор Р. Девигнат (R. Devignat) придерживался в ней очень строгого слога, он дает читателю все же заглянуть за рабочие кулисы, когда описывает, какова была методика их исследований. Во вступлении как бы в оправдание он замечает: «Необходимо принимать во внимание, что работаем мы в сердце черной Африки, со скромными средствами и с помощью местных жителей».С правильными интервалами исследователи посещали отдельные деревни, и их жители все сообща каждый раз устраивали облаву на грызунов.«Собравшиеся вместе жители деревень поочередно окружают одну лачугу за другой, колотят по соломенным стенам, ищут отверстия нор и мотыгами разрывают ход грызунов, добираясь до самых их гнезд. При этом хватают руками животных, которые пытаются спастись бегством, и вынимают из гнезд детенышей. Добычу бросают в один глиняный сосуд или калебас».Животные, преимущественно Mastomys coucha ugandae (местное население называет их ритси), и их блохи служили исходным материалом для опытов на морских свинках. Если опыты давали положительный результат, то проводилась вакцинация всей деревни и более обстоятельное обследование грызунов в селении и ближайшей округе (в работу вновь включались все жители с их мотыгами, голыми руками и калебасами).Достигнутые результаты достойны внимания: за 20 лет было обследовано почти 2 млн. грызунов, выявлено 66 мест, где в природе циркулировала чума, вакцинировано 56 деревень. Больших эпидемий не случалось. Дело же тут было не только в широкой вакцинации, но и в специфическом укладе общественной жизни местного населения: люди жили сильно обособленными семейными общинами, замкнуто, в рамках одной хижины. И еще в том, что на людях, к счастью, водилась не человеческая блоха, а кошачья (Ctenocephalides felis strongylus), которая, как показали опыты, не способна передавать чуму.Для полноты картины скажем еще кратко о чуме в Америке. Случаи заболевания людей чумой были описаны в Северной Америке только в 1898 г. Более же ранние случаи (вероятно, спорадические) остались незамеченными. На рубеже XIX и XX вв. внезапно началась эпидемия чумы в Сан-Франциско: заболело более 300 человек, 200 из них умерло. Случаи чумы отмечались и в других городах США (Сиэтл, Лос-Анджелес, Новый Орлеан), но там все кончилось не так драматически, как в Сан-Франциско, бывшем в то время главным морским портом страны в торговле с Востоком. И правдоподобным казалось объяснение, что эпидемию в порт завезли с чумными крысами.Однако некоторые эпидемиологи придерживаются того мнения, что чума в Сан-Франциско могла быть занесена и из американского захолустья, из первичных природных очагов. На такую мысль натолкнуло обстоятельство, настолько курьезное, что о нем стоит упомянуть. В ту пору на рынках Сан-Франциско как деликатес продавались лягушачьи лапки. Покупали их нарасхват, и предложение не успевало покрывать спрос. И тут несолидные предприниматели пустились в аферы: стали продавать вместо лягушачьих лапки сусликов вида Citellus beecheyi (позже было установлено, что этот вид грызунов— основной резервуар чумы в Калифорнии). Чтобы товар был свежим, поставщики привозили сусликов целиком, а рыночных торговцев меньше всего заботило, когда и куда увозят вместе с прочими отходами остатки от сусликов. В мехе сусликов, конечно, было немало блох, и те, чтобы спастись, перешли, скорее всего, на синантропных грызунов, которых было видимо-невидимо в тогдашнем Сан-Франциско с его бесчисленными временными постройками, складами, сараями.В 1908 г. Общественная санитарная служба США обнаружила чуму у грызунов в природной среде, и это дало повод, во-первых, к дальнейшему исследованию природных хранителей инфекции и, во-вторых, к созданию постоянной противочумной службы. Ею были зарегистрированы лишь единичные случаи заражения людей в разных местах в штатах Калифорния, Колорадо, Нью-Мексико, Юта, Аризона и еще кое-где на Западе США.Встречается чума и в Южной Америке. И здесь наряду с антропоургическими существуют и природные очаги, в которых болезнь поражает прежде всего грызунов из рода Cavia и некоторые виды местных белок (Sciurus stramineus).
III.КЛЕЩИ-КРОВОСОСЫ
От Гомера до наших дней
Название главы, должны признаться, неоригинальное. По отношению к клещам его первым употребил Харри Хугстрааль (Harry Hoogstraal), считающийся одним из крупнейших в мире знатоков этой группы паразитов: такой подзаголовок он дал своей многотомной библиографии клещей и переносимых ими инфекций. Мы полагаем, автор хотел этим не только обратить наше внимание на то обстоятельство, что о клещах первым в литературе упомянул Гомер, но и образно подчеркнуть неохватную широту специальной литературы по данной проблеме. И он прав. В 1970 г. вышел первый том его труда, затем следующие шесть, и задумано еще не меньше трех томов. Если в среднем каждый том содержит примерно 5000 записей о результатах опубликованных работ, то в итоге получается такое обширное собрание, имеющее буквально гомеровский размах, что невольно возникает вопрос: действительно ли необходимы были все эти невообразимые старания многих поколений исследователей? Действительно ли клещи имеют такое существенное значение в жизни человека? Мы постараемся в этом разделе подвести читателя к тому, чтобы он сам дал на эти вопросы положительный ответ.Итак, что касается упоминания о клещах в литературе, пальма первенства принадлежит Гомеру. Оно относится к периоду около 800 г. до н. э., однако есть и еще более древнее свидетельство, что человек обращал на клещей внимание, находил их на себе и на животных, с которыми вступал в контакт, и был знаком с их морфологией. Мы имеем в виду изображение на стене древнеегипетской гробницы, на котором можно различить клещей, впившихся в ухо гиены.Гробница именитого египтянина Антефа, «великого герольда» периода XVIII династии (1500 до н.э.), была изучена археологами еще в 1932 г. Тогда же были воспроизведены немногие из сохранившихся фрагментов настенной живописи (этот фивский памятник очень сильно поврежден). Среди них был и фрагмент изображения головы животного, по-видимому гиены. Этот зоологический мотив остался без внимания и без комментария даже и после второго воспроизведения его в печати (1958). Только спустя несколько лет на него обратил внимание ведущий английский специалист по клещам Дон Р. Артур (Don R. Arthur), да и то после того, как ему была послана фотография с просьбой высказать свое мнение о трех овальных, раздутых «выростах» на внутренней стороне края ушной раковины гиены. Свое заключение Артур без колебаний опубликовал в журнале "Nature", в котором печатаются сообщения о важных открытиях в области естественных наук. По мнению Артура, речь идет, несомненно, о самом древнем изображении клеща, о первом документе (хотя и не письменном), которому три с половиной тысячи лет! К такому однозначному выводу он пришел, оценив форму упомянутых «выростов» (а она соответствует форме насосавшихся крови самок клеща), их размеры относительно ушной раковины и места их присоса: все это совпадает с тем, что мы находим у некоторых видов ныне живущих клещей.Внимание клещам уделял и Аристотель, разумеется с точки зрения своих взглядов на биологию. В сочинении «История животных» он указывает, что «клещи зарождаются из ползучего пырея». Для клещей, встречающихся на собаках, Аристотель применяет особое название Cynorhaestes. Но уже около 200 г. до н. э. Катон вполне резонно заметил, что, если надлежащим образом удалять клещей с пасущихся животных, «не будет на них ран и болячек, руно будет густым и в лучшем состоянии, и клещи не будут беспокоить». Колумелла около 60 г. до н. э. дает такой совет владельцам стад: при продаже и покупке скота имеет смысл «провести рукой под брюхом животного... чтобы можно было удалить клещей, обычно нападающих на коров». Этот римский писатель и агроном рекомендует применять для борьбы с клещами деготь: «Клещи, смазанные этим средством, самопроизвольно отпадают с животных, и не требуется отрывать их из боязни, как бы они не причинили нарывов».В противоположность этим практическим и разумно обоснованным замечаниям о клещах, почерпнутым явно из пастушеской практики, Плиний Старший (77 г. н. э.) включил в свою «Естественную историю» смесь фактов и выдумок о повадках клещей. «Это животное появляется всегда в одно время, питается кровью, и его голова сильно надувается. У этого животного отсутствует отверстие для удаления из тела остатков пищи, так что оно лопается от переполнения и погибает от последствий принятия пищи. Это животноеникогда не встречается на лошаках, но обычно водится на домашней скотине и иной появляется на собаках, на которых одновременно можно найти и все виды вшей; на овцах и козах, наоборот, находят только его одного». Плиний также указывает, что «кровь клеща залечивает рожистое воспаление лица» и что «кровь из неповрежденного снятого клеща выводит якобы волоски с кожи». (Все цитаты из античных авторов приводим по английскому переводу Д. Р. Артура.)В средневековье у людей были иные заботы, а потому по принципу «своя рубашка ближе к телу» если паразитам вообще уделялось внимание, то дело не шло дальше вшей и блох, как это видно из предыдущих разделов книги. Наверняка простые крестьяне, добывавшие средства к жизни тем, что держали небольшие стада овец или крупного скота, прекрасно знали о существовании клещей и передавали из уст в уста опыт и самые разные способы удаления их. Тесный контакт простого люда с природой, естественно, приводил к тому, что клещи нападали на человека, но подобные прямые наблюдения оказались вне поля зрения тех, кто были авторами скудной специальной литературы того времени.Такое положение сохранялось вплоть до нового времени. И поэтому, когда в начале XVIII в. (1730) швейцарский естествоиспытатель Альбрехт Галлер говорит о клещах, он ссылается на античную литературу и цитирует Варрона, рекомендовавшего ухаживать за ушами и лапами собак и смазывать их, так как «мухи, клещи (он называет их ricini) и блохи вызывают в этих местах болячки».Карл Линней в «Системе природы» (1758) среди прочих вредных членистоногих описал также три вида клещей и отнес их к роду Acarus, объединявшему всех известных клещей. Позже указанные Линнеем клещи были включены, во-первых, в род Ixodes (Ixodes ricinus и Ixodes reduvius) и, во-вторых, в род Rhipicephalus (Phipicephalus sanguineus).Это был настолько малый камешек, что его и нельзя назвать краеугольным. Подлинные основы иксодологии (т. е. науки об иксодовых клещах) были заложены лишь в середине XIX в., а в конце его исследования этих клещей получили значительное развитие, особенно после того, как в 1893 г. Смит и Килборн (Smith, Kilborn) обнаружили возбудителя техасской лихорадки скота и установили, что переносчиком инфекции служит клещ.