Фризе выбрал более длинный путь.
Давний знакомый Владимира майор Покрижичинский уже полгода как уволился из Системы и охраняет какой-то банк. Но связи у него с информационными кладовыми ГУВД наверняка остались. Владимир выудил из записной книжки новый рабочий телефон Крижа и без колебаний набрал номер.
— Покрижичинский у телефона! — бодро отозвался бывший майор.
Фризе усмехнулся. Раньше у Станислава была привычка, сняв трубку молча ожидать, когда заговорит абонент. Наверное, он ленился произносить свою длинную фамилию. Теперь он срывал трубку после первого гудка и спешил представиться. В банке приучили к порядку.
— «Ох, рано встает охрана!» — пропел Фризе слова из когда-то популярной песенки.
— Охрана вовсе не ложится, — сообщил Покрижичинский. — Здравствуй, сыщик. Неужели не забыл отставника? Или что-то понадобилось
— И не забыл. И понадобилось. — Фризе отметил еще одно новшество. Покрижичинский уже не произносил ключевого слова по слогам, как любил делать раньше.
— Выкладывай.
— У тебя на старой службе связи остались?
— Что требуется?
— Одну наколку проверить.
— Рисуй.
— У тебя книги по астрологии есть?
— И по хиромантии тоже.
— С тобой все ясно.
— Ты что? Не можешь картину по телефону нарисовать? Словарного запаса не хватает?
— Вот зануда! — Владимир подробно, во всех деталях описал знак Солнца.
— Это что-то новое. Полгода назад в наших анналах такой штуковины не было.
— Не смеши! Ты же не можешь помнить все.
— Помню. Не сомневайся. Перед уходом я все эти картинки переснял. Собираюсь выпустить альбом. Уже есть заказ от издателя.
— Молодец. Но тебя обошли другие. Такие альбомы и брошюры лежат на всех книжных развалах.
— Мой будет самый полный. С научным комментарием. Еще вопросы есть?
— Нет, Слава. Если ты меня не разыграл — большое спасибо. Я через неделю-две развяжусь с делами и позвоню.
— Если новые вопросы появятся?
— Да ладно тебе! А сам-то вовсе не звонишь!
— Знаешь, сыщик, отставники — народ гордый. И обидчивый. Не любят называться. Так что звони!
Информация, полученная от Покрижичинского, не продвинула Фризе ни на шаг. Ясно было только одно — «альпинист» на Петровке, 38 побывать не успел. Но это вовсе не означало что и к преступному миру он не имел отношения.
МОЛЧИ, СКРЫВАЙСЯ И ТАИ…
Выбирая себе любовницу, а потом и жену, Рамодин явно не ставил на первое место эстетические критерии. Вера оказалась худенькой, невысокой шатенкой с очень обыкновенным узким лицом. Ее можно было бы окрестить дурнушкой. Если бы не большие темные — и умные! — глаза. В старину таких женщин — чтобы не обидеть — называли пикантными. Но теперь это емкое слово стали употреблять только в сочетании с едой. Соус — пикантный, сыр — пикантный и даже пикантные блинчики.
Позже на ум Владимиру пришло слово «сексуальность», хотя он и сам не мог понять, как это взбрело ему в голову? Особых внешних данных у Веры для того чтобы назвать ее сексуальной, не было.
— Это Вера? — спросил он, подавая женщине руку.
Ладонь у Веры была сухая и жесткая. И рукопожатие энергичное. «Дама с характером», — отметил Фризе.
Вера протянула ему пакет с бутылкой:
— Женя сказал, что вы любите экзотическую выпивку.
— Это баловство. Унесите домой, будете поить своего майора. И хватит в прихожей топтаться.
Решительным жестом Вера вложила пакет ему в руку:
— Незачем носить туда-сюда! Майор и здесь выпьет. А вы, по слухам, охочи до виски.
— В этом доме к ментам относятся душевно! — Рамодин, окинув заинтересованным взглядом стол, уставленный закусками, сказал: — Посмотри, коза, — настоящие крабы, а не крабовые палочки.
— Обрати лучше внимание на приборы и скатерть. А ты даже дома норовишь постелить на стол старую газету.
— Время не ограничено? — прервал Фризе полемику супругов. Ему надо было выкроить полчаса на деловой разговор. А затевать его за обедом не хотелось.
— У меня сейчас времени на сон не хватает! — Рамодин сердито тряхнул головой. — Совсем зае… замучили с этими выборами! Но для того, чтобы перекинуться с тобой парой слов — пять минут всегда найдутся. А уж для хорошего обеда — готов нарушить устав внутренней службы.
«Для хорошего обеда, наверное, нарушишь. А вот чтобы товарищу помочь — вряд ли!» — подумал Фризе.
Пообедали они очень быстро. И тон задал майор. Во время еды он почти не разговаривал. Изредка и односложно выражал свое восхищение очередным блюдом.
А Вера все время пыталась выяснить у Владимира рецепт приготовления то котлет по-киевски, то клубничного мусса, пока Рамодин не буркнул:
— Не вяжись к мужику! Неужели не видишь — он все приволок из шопа. А перед нашим приходом разогрел!
— Правда, Владимир Петрович? И окрошка из магазина?
— Нет, Вера, окрошка — моя. Смастерил специально для вас. А котлеты по-киевски и правда купил готовые.
Вера была разочарована и даже отказалась от кофе. А может быть, просто решила дать мужчинам поговорить. Фризе отвел ее в кабинет, где стены были завешаны «малыми голландцами», а одна — коллекцией старинного оружия.
— Изучайте. Наскучит здесь — заходите в другую комнату. — Он открыл дверь в спальню. — Там тоже есть любопытные работы.
— И какие у тебя проблемы? — спросил Рамодин, когда Владимир вернулся в столовую. Майор сидел на диване со стаканом виски в руке. — Или уже повязал киллера?
— Киллер нарисовался.
Фризе чуть не сказал: мелькнул на горизонте и сгорел, как падучая звезда, — выпитые виски настроили его на возвышенный лад. Но не сказал. Даже Евгению он не мог открыться до конца. Только с горечью подумал: что это за жизнь такая? «Молчи, скрывайся и таи и мысли и дела свои».
— Дальше! Выкладывай все, что знаешь!
Как быстро переходил Рамодин от ленивого безразличия к настороженному любопытству. Казалось бы, ни в позе, ни в выражении лица ничего не изменилось, но по блеску в глазах, по непроизвольно сжавшейся ладони угадывался внезапно пробудившийся интерес.
«Чудной все же народ — сыщики, — подумал Владимир, уловив перемену в состоянии приятеля. — Есть у них какое-то звериное чутье».
Он улыбнулся, поймав себя на том, что рассуждает отвлеченно, словно сам к этой категории людей не относится.
— Не улыбайся! Рассказывай.
Очень коротко Владимир пересказал Рамодину то, что узнал от Генриетты.
— По словам дамы, парень этот — «пиджачок». Ничем не примечательная серая личность. Она даже лица его не запомнила.
— Не туда смотрела.
— Смотрела она туда, куда нужно! — Фризе рассердился. Ему вдруг стало обидно и за себя, и за Генриетту. — И заметила у него любопытную наколку.
Он принес из кабинета астрологический справочник и, раскрыв на странице со знаками планет, ткнул пальцем в солнце:
— Любуйся.
— Черт возьми! Первый раз вижу.
— На Петровке, 38 с такой наколкой никого не отлавливали.
— Ты поинтересовался в архиве, кто он? Откуда заявился?
— Я решил, что этими расспросами сам Бог велел заняться тебе. Мне pаскрываться незачем.
— Даму-то расспрашивал!
— Ненавязчиво. Как бы между прочим.
— О-о! Догадываюсь, что это за «прочее».
— Займешься?
Рамодин поморщился:
— Володя, неужели для того, чтобы убить человека, убийце надо под видом, как ты говоришь, исследователя, записаться в читальный зал архива? Своей рукой заполнять перед толпой посетителей анкеты, светиться, оставлять пальчики?
О том, что это слабое место в его версии, Владимир и сам понимал. Но другой версии не было. А подкрепить ее рассказом об «альпинисте» Фризе не мог: майор тут же свяжется со следователем Колобовым.
— У киллера есть столько возможностей ухлопать человека! — продолжил Рамодин. — Особенно, если тот ездит на городском транспорте, ходит пешком без охраны, живет в обычном доме.
— Решил поделиться прописными истинами с товарищем?
— Я не прав?
— А можешь ты, милиционер, представить себе такую картину: приходит будущий убийца в архив только с одной целью — проследить, чем там занят Павлов? Чего раскопал? И неожиданно обнаруживает, что тот докопался до таких секретов, которые ни ему, ни его шефу Антонову знать не положено. Что он, убийца, предпримет? Будет хлопать ушами? А Павлов в это время помчится со своим открытием к шефу. К Антонову.
— С чем помчится? — Скепсиса в голосе майора хватило бы на двух оценщиков из антикварного магазина. — С известием, что его прадедушка тоже был попом и проживал на такой-то улице?
— Да как ты, Женя, понять не можешь?! — раздался взволнованный голос Веры. Фризе и не заметил, когда она появилась в гостиной. — Это же архив! Там можно отыскать такое… такое…
— Это же не архив КГБ, Верунчик! — снисходительно бросил супруг. — «Такое — эдакое» только у них отыскать можно.
— У тебя фантазия дальше уголовщины не идет! В историческом архиве тоже немало тайн хранится! Уверена. Ты и сам в начале расследования про клад говорил.
— О-о! Любимая тема. — Рамодин рассмеялся. — Знаешь, Володя, у моей жены в голове имеется лишняя извилина. Кладоискательская. А любимое чтиво — цари, пираты, куртизанки, сокровища.
— Ты, Рамодин, на мой вопрос так и не ответил.
— Предпринял бы этот «пиджачок», как выразилась твоя знакомая, попытку остановить Леонида Павлова?
— Да!
— Кто-то его остановил. Но мы гадаем на кофейной гуще. Надо иметь представление, что нашел Павлов. Раз! Стоило ли из-за этого убивать? Два! Этот убийца действовал по собственному почину? Свой интерес защищал? Или за его спиной кто-то другой стоит?
— А вдруг целая организация? — ввернула Вера, но муж зыркнул на нее так сердито, что она стушевалась.
— Это три! — закончил Рамодин. — Сечешь?
Возражать было трудно. Владимир и сам бы мог перечислить не три, а десяток — требующих прояснения обстоятельств. Но он не любил, оценив все «за» и «против», педантично продвигаться вперед сразу по всем направлениям. Фризе обладал способностью выбирать главное и сосредоточиваться на этом, отбрасывая до поры до времени все остальное. А если терпел неудачу, тогда принимался и за это «остальное».
Сейчас он считал для себя главным — выяснение личности человека, которым Павлов покинул читальный зал архива. Если он и не убийца, то последний человек, который видел Леонида живым. И помочь ему в этом мог только Рамодин.
— Проверишь, откуда взялся мужик с наколкой?
— А как зовут даму?
— Ну, это лишнее! Тебе незачем ее пытать. Меня засветишь.
— Ладно. Через недельку займусь.
— Да ты что?! Время упустим. Не мне тебя учить!
— Поучи, поучи! Я не возражаю. Но попозже. Сейчас каждая минут на счету. Сказал тебе — такой хреновиной в ментовке занимаемся!
— Это правда, Владимир Петрович, — поддержала мужа Вера.
— Вот! — Рамодин показал на жену. — Голос из партера.
— Если дело горит, я могла бы заняться, — продолжала Вера.
Такого поворота Фризе не ожидал. Привлекать к расследованию дилетантов он не собирался. Несмотря на то, что дилетант — супруга майора милиции. Он с сомнением взглянул на Евгения.
— Ну… Если Верунчик берется, я не возражаю. Да ты не пугайся. Она из породы легавых — школу милиции закончила. Старший лейтенант! Сейчас в дежурной части работает. Сутки на службе — трое дома.
— Значит, борщи Вера в свободное от службы время готовила? А я-то решил, что она профессиональная домохозяйка.
— Она спит и видит работу в уголовном розыске. Но тут мое слово железное. Или я, или уголовный розыск.
Рамодин легко вскочил с дивана. Подошел к столу, вылил в стакан остатки «Бурбона».
— На посошок!
— Что я вам говорила, Владимир Петрович? — Вера покосилась на пустую бутылку.
— Говорила, говорила! — проворчал майор. — Поднимайся! Подвезу тебя до дому, а сам в ментовку. Там небось уже ищут. — И, обращаясь к хозяину, сказал: — Спасибо за добрый прием. Каждый бы день такой обед!
— Плохо я тебя кормлю? — обиделась Вера.
— О чем речь, Верунчик! Прекрасно! И главное — за обедом заданий на даешь. Не так, как в этом доме. Не зря говорится: «Стол поставят, так и работать заставят». Шучу, шучу Володя. Вера завтра во веем разберется и тебе доложит.
Рамодин даже не поинтересовался, нет ли у Фризе возражений. Похоже в компетентности супруги он не сомневался.
Проводив гостей, Владимир с обидой подумал: «Вот тебе и Верунчик! Так хотела познакомиться с коллекцией картин — и мне словом не обмолвилась: поправились ли?»
ВЕРА ДЕЙСТВУЕТ
Вера позвонила на следующий вечер. Спросила:
— Гуляете перед сном?
Голос ее Фризе узнал сразу.
— Гуляю.
— Правильно. Здоровье надо беречь. Я вас в одиннадцать встречу. — Она повесила трубку.
«Тоже мне, конспиратор! — рассердился Владимир. — В муженька! Даже не назвала место встречи». И тут же обозвал себя оболтусом. Раз не назвала место — встретит у дома. Чего зря по телефону рассусоливать.
Все так и получилось. Выйдя из подъезда, Фризе сразу увидел Веру, медленно прогуливавшуюся рядом с соседним домом.
— Зовут вашего подозрительного исследователя Лацкий Алексей Абрамович, — доложила Рамодина. — Бумага в архив отпечатана на бланке московского Пенклуба.
— Не слабо! И подпись одного из корифеев?
— Подпись неразборчива. А цель работы в архиве — подготовка диссертации. Тема: «Князья Галицкие». Вы, Владимир Петрсвич, не из княжеского рода?
— Увы!
— А я подумала… У вас такие картины дома! До сих пор хожу под впечатлением. Ну, ладно. Отвлеклась. Этот тип заказал какие-то рукописи, но в архив больше не являлся. Я проверила заявления о кражах и утере документов за последний месяц. Один из потерпевших — Лац Алексей Aбрамович. Чего проще — приписали к Лацу три буквы, получился Лацкий. Завтра проверю указанный в анкете адрес. Могу спорить — это будет адрес лоха, у которого украли паспорт.
— На сколько спорим?
— Не берите в голову! — смутилась Вера. — Это я к слову. От Жени дурных привычек набралась. Он у меня, чуть что — сразу спорит.
— А как по части словесного портрета?
— Тут ваша знакомая права, этот псевдо-Лацкий неприметная личность. Заведующая архивом, у которой оформлялся Лацкий, тоже никаких его примет не запомнила.
— Работа на пятерку. За мной, Верунчик, шоколадные конфеты!
Ему почудилось, что в глазах Веры мелькнула насмешка.
«Черт ее знает! Может, ей не конфеты дарить надо, а бутылку какого-нибудь ликера?»
С женщинами милиционерами Фризe никогда не сотрудничал.
…Он не сразу расслышал негромкую трель телефона — на прикроватной тумбочке одновременно загремел будильник, поставленный на девять утра.
— Я слушаю
— Вы что, еще спите? — Хрипловатый сонный голос Владимира привел Веру в изумление.
— Поздно лег.
— Счастливчик! — с завистью сказала она и тут же перешла к делу. Надо было мне вчера поспорить с вами. Побывала я у Алексея Абрамовича Лаца. Это его адрес указан в анкете Лацкого. А паспорт он не терял, отдал в рэу на прописку.
— И с концами?
— Да. Я и у них побывала. Паспортистка помнит, что носила паспорт Лаца в милицию. А что было потом — у нее память отшибло. Думаю, этих господ из рэу следует потрясти. Мне не с руки — я из другой службы. А вам без разницы.
— Спасибо, Вера. Вы мне очень помогли. Да еще встали спозаранку. Чувствую себя виноватым.
— Ерунда! Так пойдете в рэу? — Она продиктовала адрес. Назвала фамилию паспортистки.
Фризе все это записал, но выяснять у чиновников отдела, каким образом исчез у них паспорт бедолаги Лаца, охоты не было. Эта тропинка вела в тупик.
СЛЕД
— Я же предупредила вас — заказанные документы принесут хранилища только через два дня! — сказала Таисия Игнатьевна, когда Фризе, едва открылись двери читального зала, сел у ее антикварного стола.