(из книги «О чём думает моя голова»)
Рисунки Е. Попковой
КРАСНЫЙ САМОКАТ
Всё было как обычно.
Обычный день.
Обычная погода.
Наш обычный двор.
Как обычно, мы с Люськой играли во дворе в классики. Люська с закрытыми глазами перешагивала из одной клетки в другую и спрашивала:
— Мак?
— Мак.
— Мак?
— Ты давай не подглядывай.
— Бессовестная! Я не подглядываю!
— Сама бессовестная. Я вижу — подглядываешь. Зажмурься изо всех сил.
Люська зажмурилась изо всех сил, сделала шаг и наступила на черту.
— Мак?
— Дурак!
Люська открыла глаза и уже открыла рот, чтобы заспорить. Но тут с ней что-то случилось. Она так и осталась стоять с разинутым ртом. Она смотрела куда-то позади меня. Я обернулась.
Из подъезда выплывал во двор огромный красный самокат. Он сиял на солнце. Он горел как огонь. Смотреть на него было больно. Его блестящий звонок так сверкал на солнце, что резало глаза. У него были чистые белые резиновые шины.
Самокат выплыл из подъезда и медленно направился к песочнице. Он был гордый и рогатый, как олень. Рядом с ним шёл Павлик Иванов.
Возле песочницы самокат остановился. Павлик сел на край песочницы и стал дуть на руль.
Мы нерешительно подошли к Павлику.
— Павлик, дай прокатиться, — почему-то шёпотом попросила я.
Павлик дунул на блестящий звонок и стал тереть его рукавом. Потом он зазвонил. На нас он даже не посмотрел.
— Разойдись! — сказал Павлик, закинул ногу на самокат и поехал.
Мы стояли и смотрели, как он едет.
Сначала он ездил вокруг нашего дома. Потом вокруг лужи. Потом прямо по луже. Потом стал гоняться на самокате за кошками. А потом Павлик гонялся за нами и кричал:
— Задавлю!
И мы как дуры от него бегали.
А потом он дал нам прокатиться. Всего по одному разу. И тогда я поняла, что больше всего на свете люблю кататься на самокате.
«ДАВАЙ КУПИМ ТЕБЕ БЕГЕМОТА»
Я еле дождалась, когда мои родители пришли с работы.
— Мама и папа, — сказала я, — слушайте меня внимательно. Сейчас я вам скажу что-то очень важное.
— Ты получила единицу! — сразу испугалась мама.
— Ничего подобного. Единиц я уже два месяца не получала.
— Ну, значит, снова разбила окно! — сказал папа.
— А вот и не угадал! Просто я хочу у вас что-то попросить… Мама, ну что ты так смотришь?
— Проси скорее, — сказала мама. — У меня на кухне картошка подгорает.
— Мама и папа, — сказала я, — купите мне, пожалуйста, самокат.
— Прекрасно, — сказала мама. — Три дня назад тебе нужен был попугай, на прошлой неделе ты просила балалайку. Что ты попросишь завтра?
— Зачем тебе самокат? — сказал папа и раскрыл газету. — Давай лучше купим тебе бегемота.
— Мне бегемот не нужен, — сказала я. — И потом, если хочешь знать, бегемот в сто раз дороже самоката.
— Ну, тогда можно купить мотоцикл, — предложил папа. — Мотоцикл дешевле бегемота.
— Папа, да ты пойми, мне самокат нужен. Самый обыкновенный самокат! Красный. На резиновых шинах.
Но папа уже читал газету. Из кухни вернулась мама.
— Займись-ка делом, — сказала мама. — Поставь на стол тарелки.
ЧТО Я ПРИДУМАЛА
И я пошла на кухню за тарелками.
Я несла тарелки и думала: «Вот сейчас возьму и швырну эти проклятые тарелки на пол. Скажу, что споткнулась… Любимая дочь! Единственная дочь на свете! Какой-то самокат несчастный пожалели! Никогда в жизни у них больше ничего не попрошу!»
Я поставила на стол тарелки и ушла на кухню.
— Не дури, Люська! — крикнула мне вдогонку мама. — Иди ужинать.
И не подумаю… Я вытащила из сковородки горелую котлету и стала её есть.
Что бы такое придумать? Где достать денег на самокат?.. Может, бутылки?..
Я сосчитала наши пустые бутылки. Их было три. И ещё две банки из-под варенья. Нет, на это самокат не купишь.
А что, если достать большой хороший мешок и ходить с этим мешком по помойкам? Тогда можно будет насобирать столько пустых бутылок, что их на три самоката хватит!
Надо будет это с Люськой обсудить.
Я подошла к телефону и набрала Люськин номер.
— Люсь, привет! Ты чего делаешь?
— Привет, Люсь, ничего не делаю. А ты чего?
— Да я тут одну вещь придумала.
— Какую?
— Не скажу, а то разболтаешь.
— Ну скажи, Люсь! Честное слово, не разболтаю!
— Честное-пречестное?
— Честное-пречестное!
— Поклянись.
— Клянусь!
— Ну ладно, завтра скажу.
— А сейчас?
— Сейчас не могу. Родители подслушают.
— А ты шёпотом…
Но тут вышла из комнаты мама и заставила меня идти ужинать.
После ужина я легла спать. Мне приснился сон.
СОН
По нашему двору катились самокаты. Непрерывной красной чередой мчались они. Огромные пустые бутылки раскачивались на самокатах. Они, как наездники, подпрыгивали и переворачивались в воздухе. Солнце сверкало в их стеклянных боках. В одной бутылке сидела Люська. Она что-то кричала мне, но что — я понять не могла.
Вдруг во двор въехал огромный прекрасный самокат. Он сиял на солнце. Он был как огонь. Он подъехал ко мне и поклонился.
«Садись, царевна», — сказал он.
Я вскочила на него, и мы поднялись в воздух. Мы летели над замечательными помойками, где кучами валялись пустые бутылки… Малюсенький Павлик Иванов с большим-большим мешком ходил по помойкам и собирал бутылки в мешок.
«Не дури, Люська! — погрозил он мне пустой бутылкой. — Займись-ка делом. Поставь на стол бегемота!»
И тут же он превратился в бегемота. Раскрыл огромную пасть, где вместо зубов сверкали стеклянные банки и бутылочки из-под уксуса… и проглотил меня. Я ужасно испугалась, но внутри у бегемота оказалось светло и жарко. Там сияла большая лампа. Её свет резал мне глаза. Надо мной стояла Люська. Она дёргала меня за ногу и твердила:
«Вставай, вставай, вставай…»
Я подумала, что она оторвёт мне ногу, и проснулась.
— Наконец-то! — сказала мама и отпустила мою ногу. — Вот разоспалась! В школу опоздаешь!
ЧТО ПРИДУМАЛА ЛЮСЬКА
Утром я всё рассказала Люське.
— Здорово! — сразу закричала Люська. — Я тоже хочу самокат!
— Значит, будем вместе по помойкам ходить?
— Нет, по помойкам я не хочу… — задумалась Люська. — Меня бабушка не пустит.
— Ну, а где же нам тогда раздобыть столько денег?
Мы помолчали.
— Ой, что я придумала! — вдруг закричала Люська. Она даже подпрыгнула на месте.
— Ну, говори скорей.
— НАДО ЧИТАТЬ ОБЪЯВЛЕНИЯ! — торжественно произнесла Люська.
— Какие ещё объявления?
— Очень простые — о пропаже собак.
— Люсь, ты что, спятила?
— Сама ты спятила! Сейчас я тебе всё объясню. Бывают такие объявления… Ну, пишут, например, что какая-нибудь собака пропала. А кто её найдёт, тому за это дадут вознаграждение.
— Вознаграждение? А что это такое?
— Вот дурочка! — сказала Люська. — Не понимает! Деньги это, понятно тебе?! Сто рублей. А может, и тысяча.
— Ура! — закричала я. — Ура! Люська, ты молодчина!
И мы выскочили из школы и помчались читать объявления.
ОБЪЯВЛЕНИЯ
Все встречные столбы были сверху донизу обклеены маленькими белыми бумажками. Это были объявления. Мы стали читать.
Меняю прекрасную комнату 14 м
Недорого продам табуретку, цинковое корыто и аквариум с рыбками. Кроме того, могу продать «Утро в сосновом бору» художника Шишкина.
Продаётся подержанный холодильник в хорошем состоянии.
Но это всё было не то. Нам не нужны были ни подержанные холодильники, ни цинковое корыто. Нам нужны были деньги. Простые деньги, чтобы купить самокат. Вот бы кто-нибудь написал такое объявление:
«Даются бесплатно деньги. Сколько хочешь!»
Я бы тогда не взяла много — я не жадная. Я бы взяла ровно на один самокат.
Ну, может, ещё на кино.
Правда, ещё на коньки можно взять. Всё-таки плохо без коньков.
А интересно, что же я — в пальто буду кататься? Нет, костюм тоже надо будет купить.
Ну, на мороженое тоже можно взять. Ведь это совсем немного. Это ерунда.
Правда, мама всегда жалуется, что у нас пылесоса нет. Пожалуй, я бы ещё взяла на пылесос.
И кролика мне давно хочется. Пусть бегает по комнате. А если он убежит?.. Нет, клетку тоже надо обязательно.
Я так задумалась, что совсем перестала читать объявления. Но вдруг Люська дёрнула меня за рукав и ткнула пальцем в старое, выцветшее, полуразмытое объявление. Оно было сбоку заклеено другим объявлением, но всё-таки на нём можно было кое-что разобрать. Вот что там было написано:
ала собака ценной роды ичке Уран.
ричнева хматая. Левое ух елое. На спине
рное пятно. Просьба вернуть баку по адресу:
ул. Симагина, дом 8, квартира 31.
За личное вознаграждение!
— Люсь, ты что-нибудь понимаешь? — спросила я Люську.
— А что тут понимать? Всё очень просто, — сказала Люська, — «ала» — это пропала. «Пропала собака», понятно? Как раз то, что нам нужно!
— А дальше? Какие-то «роды»… Уроды, что ли? Интересно, при чём тут уроды?
— А может, «народы»? — задумалась Люська. — Или, может, «природы»?.. Ура!!! Догадалась! «Породы»! «Ценной породы…» «Пропала собака ценной породы по кличке Уран. Коричневая. Лохматая»!
— А что такое «левое ухелое»?
— «Левое ухо белое. На спине чёрное пятно. Просьба вернуть собаку по адресу: ул. Симагина, дом восемь, квартира тридцать один»! — выпалила Люська.
— Люсь, ну, а что такое «личное вознаграждение»?
— «Приличное», бестолковщина! Это, значит, очень хорошее. Замечательное. Не меньше тыщи рублей. Мы тогда купим сразу два самоката — тебе синий, а мне — красный.
— Как это тебе красный? Ничего подобного, красный мне! А тебе синий.
— Фигушки! Я так не согласна. Я про объявления придумала? Я.
— А кто про самокат придумал? Ты, что ли?
— Ну ладно, — сказала Люська. — Вот что мы сделаем. Купим два красных самоката — тебе и мне. Согласна?
На том мы и порешили.
МЫ ИЩЕМ УРАНА
Как хорошо всё складывается!
Мы находим Урана и получаем тысячу рублей. Мы идём в магазин и покупаем два красных самоката. После этого начинается прекрасная, замечательная жизнь. Мы ездим на самокатах. Все говорят:
«Ах, как чудесно они ездят на самокатах! Как Павлик Иванов! Нет, лучше. В сто раз лучше. Или даже — в тысячу!»
…Для начала мы огляделись по сторонам.
Урана нигде не оказалось.
Бегала какая-то собака, но мы сразу догадались, что это не Уран. Потому что она была вся чёрная и гладкая.
Тогда мы вернулись в наш двор и обыскали его. В нашем дворе собак вообще не оказалось. Были одни кошки.
Тогда мы обшарили все соседние дворы. В одном дворе человек в полосатой рубашке чинил матрас. Но Урана не было и там.
Мы стали спрашивать старушек на лавочках: не видали ли они коричневую, лохматую, с белым ухом собаку? Одна старушка сказала, что видела.
— Она влево побегла, — сказала старушка. — Худющая, как скелет.
Мы пошли влево и наткнулись на высокую каменную стенку, возле которой росли одуванчики.
Да, оказывается, не так-то просто получить приличное вознаграждение!
ЗАМЕЧАНИЕ В ДНЕВНИКЕ
На следующий день первый урок был математика. Вера Евстигнеевна что-то объясняла у доски. А я сидела за партой и смотрела в окно. Там вдалеке, между деревьями, бегала какая-то рыжая собака. Я никак не могла разглядеть, есть у неё на спине чёрное пятно или нет.
— Синицына, — сказала вдруг Вера Евстигнеевна, — куда ты смотришь? Повтори, что я сейчас сказала!
— Вы сказали: Синицына, куда ты смотришь?
Все засмеялись. Вера Евстигнеевна нахмурилась.
— Интересно, — сказала она, — что в этом смешного, если ученик не слушает урок и ещё при этом дерзит учителю?! Синицына, если я ещё раз замечу, что ты меня не слушаешь, я напишу тебе замечание в дневник. Садись!
Я села и стала слушать. Я слушала изо всех сил. Мне вовсе не хотелось получать замечание в дневник. Я не сводила глаз с Веры Евстигнеевны. Я даже шевелила губами, повторяя про себя её объяснения…
А Вера Евстигнеевна стояла у доски и говорила:
— Возьмём икс и игрек. Если мы сложим икс и игрек, то у нас получится…
Получится… У нас получится… Ну ещё бы! У нас, конечно, получится! Мы обязательно его найдём! Да он наверняка где-нибудь тут поблизости ходит. Такой коричневенький весь, симпатичный, одно ухо белое!.. Может быть, даже он сидит сейчас вот под этим окном…
И вдруг за окном кто-то залаял!
Я подскочила на месте и толкнула Люську локтем в бок.
— Ой! — на весь класс завопила Люська. — Ты что, с ума сошла?
— Косицына, в чём дело? — медленно и раздельно сказала Вера Евстигнеевна.
Я согнулась над тетрадкой и замерла.
— Наври чего-нибудь, — тихонечко, сквозь зубы пробормотала я.
А Люська уже вставала за партой, охая и держась обеими руками за левый бок, как будто там была огромная рана, из которой текла кровь.
— Сама толкается, а сама говорит, чтобы я врала, — растягивая слова, плаксиво говорила Люська. — Пусть сама врёт, если хочет…
— Так, — сказала Вера Евстигнеевна. — Значит, опять Синицына? Ну, на сегодня хватит. Дай-ка, Синицына, сюда свой дневник! Скорее, скорее.
И через минуту в моём дневнике на чистой зелёной странице, разлинованной в полосочку, появилась размашистая запись:
«Т. родители! Ввиду безобразного поведения вашей дочери на уроках прошу вас зайти в школу для разговора».
ПОИСКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
Мы стояли на тротуаре перед большим серым домом. Светило солнце. Было жарко. Сегодня мы уже два часа шатались по улице — искали Урана.
Перед нами была дверь. Она вела в подъезд. Дверь была открыта. Из подъезда тянуло прохладой.
— Зайдём в подъезд, — сказала Люська. — Я знаю, собаки любят прятаться в подъездах.
Мы зашли. В подъезде сидела сонная лифтёрша.
— Чего вам, девочки?
— Скажите, пожалуйста, тут не проходила собака?
— Собака?!
Лифтёрша сразу оживилась. Она даже выпрямилась на стуле. И глаза у неё стали какие-то вредные.
— А куда это, интересно, ваша собака должна проходить?
— Туда, — показала Люська.
— Туда никакая собака не проходила.
— А обратно?
— И обратно не проходила. А вы сами откуда будете?
— Из дома номер шесть.
— А здесь вам чего нужно?
— Собаку ищем.
Лифтёрша возмущённо всплеснула руками.
— Тут вам не собачья площадка! — закричала лифтёрша. — Тут люди живут, а не собаки.
…В других подъездах лифтёрш не оказалось. Целый час мы лазили по лестницам, спускались в подвалы и поднимались на чердаки.