— Что-то у меня нос чешется, и вообще, мне кое-куда надо, надеюсь, вы меня простите, — проговорил он. — Правило номер сто одиннадцать:
Если чешется вдруг нос,
Верный признак, что понос!
— Я покину вас ненадолго, — продолжал господин Жабман. — А может быть, и надолго. Не знаю. На всякий случай я с вами прощаюсь! Но прежде чем уйти, мне бы хотелось сообщить всем собравшимся, что сегодня у меня день рождения, мне исполнилось пятьдесят семь лет. Вот почему я хочу угостить всех присутствующих шампанским, а тех, кто совсем не пьет, апельсиновым соком. Пожалуйста, прошу всех в буфет, заказывайте кто сколько хочет! Господин президент, распорядитесь, чтобы счет прислали на мой домашний адрес.
— Ах вот почему вы у нас сегодня такой веселый! — сказал с облегчением президент. — Вы уже попраздновали дома! Разогрелись немножко! Ну что же, давайте поблагодарим господина Жабмана за угощение! Многие лета, многие лета, многие лета господину Жабману! — затянул он, и зал дружно подхватил:
— Многие лета, многие лета, многие лета господину Жабману!
Господин Жабман помахал всем и покатил на выход. Господин Дауме поспешил следом за ним.
В вестибюле господин Дауме нагнал юркого конькобежца, который успел изрядно уменьшиться в размере. На голове у него уже пробивались рыжие волосы.
— Тебе обязательно нужно было устраивать весь этот цирк? — прошипел господин Дауме, припирая мнимого господина Жабмана к стенке. — Я уж думал, что ты вообще не успеешь меня предложить! И где ты обретался? Почему так поздно явился? В наказанье запру тебя опять в шкафу!
— Лучше в темном шкафу сидеть, чем на Дауме все время глядеть! — пропел господин Жабман, который на глазах становился все меньше и меньше. — В шкафу тепло и очень даже уютно! Я у Мартина в лагере тоже все время в шкафу прятался!
— Тихо! — свистящим шепотом проговорил господин Дауме и быстро повернулся, чтобы загородить спиной Субастика.
— Что случилось? — поинтересовался Субастик, выглядывая из-за его ноги.
— Жабман идет! — ответил господин Дауме. — Откуда он тут взялся? Он же в пробке должен сидеть!
— Значит, пробка рассосалась! — высказал предположение Субастик. — А рассосавшаяся пробка — это уже не пробка; стало быть, Жабману при всем желании негде было застревать.
Господин Жабман пересек быстрым шагом вестибюль, не обратив внимания на странную пару, и вошел в зал. Тут он застыл на пороге. Дружные аплодисменты встретили его, у многих в руках были бокалы с шампанским.
— Простите, — запинающимся голосом сказал господин Жабман. — Я задержался, застрял в пробке. К сожалению.
В ответ раздался оглушительный смех любителей роликовых коньков.
— В пробке, значит, застряли? Очень оригинально, — проговорил господин Доррман. — Прошу вас, дорогой господин Жабман, садитесь на свое место. Позвольте мне еще раз вас поблагодарить!
— За что? — удивился господин Жабман.
— Вот это называется скромность! — воскликнул президент. — Такие люди, как вы, украшение нашего клуба!
Господин Жабман так и не понял, за что его так нахваливают и благодарят, но почел за благо не выяснять. Польщенный, он улыбнулся и принялся раскланиваться на все стороны.
Секретарь, который понял последнее замечание господина Доррмана по-своему, тут же выкрикнул:
— Предлагаю господина Жабмана в кандидаты на пост президента нашего славного клуба! Ура!
— А вот это уже лишнее, — проговорил сквозь зубы господин Доррман. — Мало нам этого Дауме?! Угомонитесь!
Но было уже поздно.
Зал ответил громким «ура», и в списке появилась еще одна фамилия: Жабман.
Эта новость уже не дошла до ушей господина Дауме, потому что он в это время вместе с Субастиком шагал домой.
На другое утро в квартире Пепперминтов раздался звонок в дверь. Господин Пепперминт пошел открывать. На пороге стоял какой-то мужчина, который показался ему смутно знакомым. Но господин Пепперминт так и не вспомнил, где он мог раньше видеть этого неведомого гостя.
— Добрый день, — поздоровался незнакомец. — Мы, кажется, встречались. Давным-давно. Вы заходили в ресторан, где я работал официантом. С вами еще был такой забавный рыжий мальчик. Порядочный нахал, осмелюсь заметить. Такого запомнишь на всю жизнь!
— Да, что-то такое припоминаю, — промямлил господин Пепперминт. — Что вас привело ко мне?
— Письмо от господина Жабмана, — сказал официант. — Вы знакомы с ним?
— Только шапочно, — смутившись, ответил господин Пепперминт.
— Но письмо адресовано именно вам, если вы, конечно, действительно Пепперминт, — проговорил официант.
— Да, да, я Пепперминт, — подтвердил господин Пепперминт. — Так что с письмом?
— Вчера я помогал в буфете нашего клуба любителей роликовых коньков, — принялся объяснять официант. — У них там было важное заседание. Когда оно уже началось, вкатился господин Жабман на роликовых коньках. Ну, это ладно. В конце концов, для того этот клуб и создан. Странно другое. Он подлетел к буфету, заказал десять порций сосисок и проглотил их за три минуты!
— Десять штук — это, конечно, многовато! — покачал головой господин Пепперминт.
— Да не десять штук, а десять порций, по две штуки каждая! — разволновался официант. — Представляете?! И вот при этих обстоятельствах он потребовал у меня листок бумаги и карандаш, быстро что-то написал и попросил меня отнести вам это послание, но ни в коем случае никому другому его не показывать!
С этими словами официант вручил господину Пепперминту сложенную вчетверо записку, попрощался и ушел.
Господин Пепперминт прошел к себе в комнату, сел в кресло и развернул записку. Текст был написан так убористо и буквы были такими мелкими, что господину Пепперминту пришлось подняться и взять лупу, чтобы разобрать написанное.
Папа Пепперминт! Помоги мне! — прочитал он. — Господин Дауме держит меня взаперти. Я стал совсем крошечным. Если он пожелает, чтобы я стал таким же маленьким, как мальчик-с-пальчик, то скоро меня совсем не станет. Мой водолазный костюм мне уже настолько велик, что пришлось от него отказаться. Теперь хожу, обвязавшись кухонным полотенцем, которое достает мне до пяток. Вот как я скукожился! Помоги!
Твой Субастик
Господин Пепперминт пришел в ужас. Он позвал госпожу Пепперминт, плотно затворил дверь и прочитал ей письмо.
— Какой кошмар! — ахнула госпожа Пепперминт. — Бедный Субастик!
— Тихо! Не кричи! — прошептал господин Пепперминт. — Мартину ни слова! Он у нас такой чувствительный, что будет думать об этом день и ночь. И кроме того, господин Дауме все-таки его учитель! А что если Мартин пойдет к нему и выложит все. Не знаю… Как бы ему не вышло это потом боком.
— А это не тот ли, о котором Мартин нам рассказывал? — спросила госпожа Пепперминт. — Ну, с которым они ездили в лагерь?
— Да, он еще себе завел шикарную машину, — добавил господин Пепперминт и замер. — Это значит, что он может распоряжаться веснушками Субастика?! Конечно! Ведь Субастик на это и намекает в своем письме. Иначе откуда у этого Дауме могла появиться такая дорогущая машина? Похоже, что он заполучил возвратные капли!
— Ты хочешь сказать, что он украл пузырек у Мартина? — спросила госпожа Пепперминт. — Тогда мы обязательно должны рассказать обо всем Мартину. Ему нужно остерегаться этого опасного господина Дауме.
— Нет, нет, Мартину ничто не угрожает, — заверил ее господин Пепперминт. — Давай не будем впутывать его в это дело. Я лучше сейчас позвоню Понеделькусам. Нам нужно разработать план, как вывести на чистую воду этого господина учителя. У Антона голова хорошо работает. Он нам поможет. Точно.
Господин Пепперминт задумчиво покачал головой.
— Я только одного не понимаю, — тихо сказал он. — Как этот Жабман мог написать письмо от имени Субастика?
Глава девятая
Взломщики
В понедельник утром господин Дауме стал директором.
Госпожа Блюмляйн рассказала всем под большим-большим секретом о том, что сначала пришло письмо, а потом последовал соответствующий звонок из Городского отдела школьного образования. Поступила информация о том, что господин Шеллинг отправлен в краткосрочный отпуск по состоянию здоровья в связи с небезызвестным инцидентом, произошедшим в четверг на уроке четвертого «А».
В четвертом «А» все были возмущены Рольфом Ольшлегером. Его отец был членом городского совета и заведовал этим самым Городским отделом школьного образования.
— Настучал, да? — говорили ему одноклассники. — Все из-за тебя! Рассказал папаше, как Шеллинг газонокосильщика изображал!
— Ну, рассказал, — спокойно отвечал на это Рольф. — Можно подумать, что вы не рассказали!
Тут он, конечно, был прав. В классе, пожалуй, не было ни одного, кто не сообщил бы родителям о том, что происходило на уроке литературы у господина Шеллинга.
Но еще более удивительным, чем отставка господина Шеллинга, было назначение на его место господина Дауме.
Сначала эта новость распространилась на уровне слухов. За минуту до начала большой перемены, однако, об этом было заявлено уже официально.
Из общешкольного громкоговорителя раздался легкий треск, потом три раза пикнуло, и все услышали голос господина Дауме:
— Объявление для всех учащихся школы имени Альберта Швейцера. В нашей команде, говоря спортивным языком, произошла замена капитана. Господин Шеллинг временно отстранен от своих обязанностей по болезни. Теперь я ваш новый директор. Хочу предупредить вас о том, что в самое ближайшее время произойдут изменения в учебном плане, которые мы, однако, должны обсудить с членами преподавательского состава. Более подробную информацию вы получите позднее. Пока же могу вам только сообщить, что в нашей школе, в порядке эксперимента, будут введены дополнительные предметы: спортивная гимнастика, работа на спортивных снарядах, а также специальная физическая подготовка. На эти дисциплины будут отведены дополнительные часы сверх обычных уроков физкультуры.
Йенс Ульман и некоторые другие мальчики, любители спорта, из четвертого «А» запрыгали от счастья, но их радостные вопли утонули в общем улюлюканье, которым четвертый «А» встретил объявленные новшества.
— Что будем делать? — спросил Мартин Роланда, когда они спускались по лестнице. — Если Дауме теперь директор, то он будет торчать в директорском кабинете, а там сидит госпожа Блюмляйн. Прощай наш ключ, раз Дауме теперь не будет переодеваться в учительской раздевалке!
— Давай сходим посмотрим! — предложил Роланд. — Может быть, он еще не переехал!
Они тут же развернулись и направились в сторону директорского кабинета. Когда они проходили мимо, дверь отворилась, и появился господин Шеллинг, который нес под мышкой коробку со своими вещами. Вид у него был очень печальный.
Мартин остановился.
— Добрый день, господин Шеллинг, — сказал он. — Жаль, что вы от нас уходите. Надеюсь, ненадолго.
— Я тоже надеюсь, — ответил господин Шеллинг и даже улыбнулся.
— А знаете, господин Шеллинг, — сказал Роланд, — я на выходных прочитал «Лесного царя», хотя нам это было не задано. Мне очень понравилось. Гораздо больше, чем шутка о газонокосильщике.
— Спасибо, Роланд, — поблагодарил господин Шеллинг, водрузил на плечо коробку и пошел к вестибюлю. — Не знаю, какой бес в меня в четверг вселился, — добавил он на ходу. — Как будто меня кто-то околдовал.
Мартин чуть было не крикнул ему вслед: «Это Дауме вас околдовал!» — но вовремя остановился, вспомнив о данной клятве.
Из канцелярии вышла госпожа Блюмляйн.
— А вы что тут топчетесь? — спросила она приветливо. — Большая перемена скоро кончится! Или у вас какое-то дело?
Роланд покачал головой и потянул Мартина, но тот, к несказанному удивлению Роланда, вдруг заявил:
— Мы хотели поздравить господина Дауме!
— Очень мило с вашей стороны! — воскликнула госпожа Блюмляйн. — Вы первые, кому пришла в голову эта мысль! Прошу! — сказала она и повела их в директорский кабинет. — Нашего господина Дауме не узнать! — прошептала она по дороге. — Он сбрил бороду и пришел сегодня в костюме. С галстуком! Очень импозантно! Как чувствовал, что сегодня его назначат директором!
— У тебя что, антивирусник в башке слетел?! — набросился Роланд на Мартина, когда они вышли наконец из директорского кабинета. — Совсем спятил?! С чего ты полез этому гаду руку жать? Ты бы еще в нос его поцеловал! «Поздравляю, господин Дауме! Мы просто счастливы!» Развел подхалимаж, подлиза!
— Ты тоже, между прочим, пожал ему руку, — спокойно ответил Мартин.
— А что мне оставалось делать? — продолжал возмущаться Роланд. — Ты к нему с телячьими нежностями, а я что, должен был двинуть ему в ухо? Вот и пришлось подать ему руку.
— А пока ты его поздравлял, дело сделалось! — сказал Мартин с хитрой улыбкой.
— Какое дело? — удивился Роланд.
Мартин оттащил Роланда за стенд, на котором с двух сторон были развешены рисунки шестого «В». Там он с заговорщицким видом вынул руку из кармана и разжал кулак.
— Вот это да! Ты что, спер у Дауме ключи? Ну молодец! Ну ты даешь! — обрадовался Роланд.
— Понимаешь, я-то думал, мы зайдем на разведку, оглядимся, — стал объяснять Мартин. — Может быть, у него доска какая там для ключей есть или еще что. А потом смотрю — ключи-то на столе лежат! Ну я и…
— …цапнул! — закончил за него фразу Роланд. — Здорово! Теперь нам нужно подключить Тину, причем немедленно. Пусть гонит в универмаг. Вот только как ей успеть, перемена-то скоро кончится!
— А главное, как незаметно вернуть ключи на место? — задумался Мартин. — Какой тут, кстати, ключ от квартиры? — пробормотал он, разглядывая связку.
— Маленький, наверное, — предположил Роланд. — Большие — от школы. Думай, как нам Тину с урока отпросить! А как ключи вернуть, я знаю. Скажем Тине, чтобы купила по дороге букет цветов.
— Зачем? — удивился Мартин.
— Милая, симпатичная девочка с наивными глазами преподносит господину Дауме букет цветов от своего класса… — начал Роланд.
— …и незаметно кладет ключи обратно на стол! — закончил Мартин. — Отлично!
Урок уже начался, когда в кабинет, в котором занимался четвертый «Б», постучал Мартин Пепперминт.
— Да, — послышался голос госпожи Руммлер, которая уже через секунду выглянула в коридор. — Ты ко мне? — удивилась она, обнаружив Мартина. — Здесь четвертый «Б» вообще-то.
— Знаю, — ответил Мартин. — Меня просили передать Тине Холлер, чтобы она срочно шла домой. Ее собаку сбила машина.
— Бедная девочка, — ахнула госпожа Руммлер и тут же вернулась в класс.
Мартин слышал, как она сказала:
— Тина, собирай вещи и иди домой!
Потом она что-то еще прошептала Тине, но Мартин не расслышал.
Через секунду встревоженная Тина вылетела из класса.
— Это правда? Что с Мишей? — бросилась она к Мартину с вопросами.
— Ровным счетом ничего! — сказал Мартин, увлекая Тину за собой. — Мне пришлось сочинить про Мишу, чтобы вытянуть тебя с урока! Мы добыли ключи. Представляешь?!
— А я поверила, что с Мишей плохо! — Тина вздохнула с облегчением. — Зачем было такое придумывать? Не мог чего-нибудь попроще?
— Например? — спросил Мартин.
— Ну, сказал бы, что папа упал с лестницы и сломал себе ногу или что мама разбила новую машину вдребезги…
Мартин недоверчиво посмотрел на Тину. С ней не соскучишься. Никогда не знаешь, шутит она или говорит серьезно.
— Хорошо, что мама сегодня дала мне денег заплатить за балет, — сказала Тина, внимательно выслушав Мартина, который изложил свой план действий.