— Какой Профессор?
— Всемирно известный Профессор чародейства, фокусов и забав!
Жура удивился:
— Ты знаком с моим учителем?
— Да! Перед тобой его любимый ученик! — кот поднял кверху нежно-зелёный хвост.
— Вот как? А мне всегда казалось, что самый любимый ученик Профессора — это я, — сказал клоун.
— Что поделать! Был когда-то — ты. А теперь вот стал я.
— Он специально для меня сделал глиняную птичку-свистульку…
— Подумаешь — птичка! А ты знаешь, что сделал Профессор для знаменитого кота Котькина?..
— Котькин? Это твоя фамилия? А как же тебя звать по имени?
— Вот что — запомни раз и навсегда: терпеть не могу, когда меня называют по имени. Прошу обращаться ко мне только по фамилии. Я не Васька и не Мурзик, не Тигрик и не Киска. Котькин — моя фамилия. Только так, а не иначе!
Нежно-зелёный кот гордо посмотрел направо и налево.
Плоская кепка
В прихожей раздался требовательный резкий звонок. Жура взглянул на часы: ровно полночь!
— Кто это пришёл к нам так поздно?.. — клоун кинулся открывать входную дверь.
— Тс! Стой! — зашипел приятель Котькин. — Ты что — ослеп?.. Вылей из блюдечка остатки краски! Спрячь кисточку! Вымой как следует руки!.. Имей в виду: меня сегодня зовут Мурка. Кошка Мурка. А ещё лучше — Мурочка.
Клоун сделал всё, как велел Котькин. А когда позвонили во второй раз — открыл дверь.
В квартиру не вошёл, а прямо-таки влетел маленький человечек в широкой плоской кепке. Из-под кепки выглядывали очки и чёрная всклокоченная борода. Человечек почему-то ужасно сердился, всё время размахивал плоскогубцами и отвёрткой. А говорил с сильным кавказским акцентом.
— Я — бюро рэмонта! Мастэр! — выпалил он с такой силой, что плоская кепка даже слегка подпрыгнула. — Бэзобразие, понимаешь?
— Какое безобразие? Что случилось?
— Э! Он ещё спрашиваэт, что случилось! Тэлэвизор твой барахлыт. Бэзобразие! Твои сосэды обижаются: смотрэть мешаешь!
Искажэния: смотрят артыстку Доронину — видят Пугачёву. Хотят
«Здоровье», а смотрят «В мире животных»… Барахлыт тэлэвизор, проверять будем! Где тэлэвизор? Антенна?.. Э?.. Вэсь дом показывай! Всё показывай, бэз утайки!
Чернобородый мастер без спросу шагнул в комнату и заметался по квартире, будто искал булавку, а не телевизор. Он быстро-быстро всё оглядел: стол, стулья, кресло, книги, широкий подоконник… Взглянув на диван, он попятился в испуге:
— Зэлэная кошка?.. Нэ бывает! Кошмар!
— Что такое? — вежливо спросил клоун. — Обнаружили неисправность в телевизоре?
— Обнаружил нэисправность в кошке! Кошка нэ бывает зэлэный. Ни один зверь нэ бывает зэлэный.
— Ну почему же?.. Всякие бывают звери. Вы, должно быть, плохо знаете кошек.
— Кто? Я нэ знаю! — от возмущения мастер затряс бородой, и его кепка опять подпрыгнула. — Я нэ знаю кошэк!.. Да вэдь я…
Но тут он внезапно чихнул от внезапной простуды. Потом ещё раз внимательно и подозрительно посмотрел на Котькина:
— Слушай, как звать этот зэлэный кошмар?
— Мурка… А ещё лучше — Мурочка.
Нежно-зелёный кот, свернувшись клубком, мурлыкал и делал вид, будто совершенно не понимает, о чём говорят люди.
— Слушай, а ещё кот имеется? Рыжий такой? Мордатый? Э?..
— Других котов не держим. Хватит с меня и этой Мурочки…
А как же насчёт телевизора? — спросил Жура, заметив, что мастер уже собирается уходить. — Вы, кажется, интересовались антенной?
— Всё в порядке! Полный порядок!
Сунув нос, на всякий случай, ещё раз в кухню; открыв, опять-таки на всякий случай, дверцу платяного шкафа; нагнувшись, конечно, совершенно случайно, чтобы заглянуть под диван, — мастер из бюро ремонта поспешил уйти.
Дверь за ним захлопнулась. Жура прислушался: ни звука на лестнице — словно никто и не приходил. Тишина… Поздняя ночь.
Кто же это был?
— Странный какой-то мастер, — пожал плечами клоун. — Ушёл, ничего не проверив.
— Всё, что ему было нужно, он проверил, — сказал Котькин.
— Что же ему было нужно в моей квартире?
— Ему был нужен замечательный рыжий кот!.. Но она меня не узнала — мы её перехитрили!
— Почему «она»? Ведь это был мастер- «он»…
— Эх ты, артист! Перед людьми каждый день выступаешь, сам гримируешься, а фальшивую бороду не разглядел!.. Приходил не мастер из бюро ремонта, а злющая колдунья Цапа Цопик, которая пробивается в большие ведьмы.
— Цапа?.. Где я слышал это имя?.. Позвольте, так зовут девочку с электрогитарой! «Цапа Цопик — это я! Громче, музыка моя!»… Но в цирке у неё не было бороды и очков.
— Очки — только у старухи, а не у девочки.
— Не понимаю…
— Чего ж тут непонятного? — нежно-зелёный кот даже фыркнул с досады. — Обыкновенная колдунья — девочка-старуха.
— Девочка-старуха? Разве такие бывают?
— Колдуньи всякие бывают.
— Первый раз слышу!
— Сразу видать — не шибко образованный. И чему ты только учился у нашего Профессора?
— Я учился музыке. И, между прочим, на одни «пятёрки».
И нет мне никакого дела до ведьмы и колдуний!
— Ишь ты! Тебе до колдуньи дела нет, а вот она тобой интересуется.
— Зачем я ей нужен?
— Ты ей не нужен. Ей нужен только я. Опять не понял? Ладно, садись и слушай мудрого приятеля Котькина. Время у нас пока что есть: самолёт в деревню по ночам не летает.
— В деревню?
— Конечно. Утром мы полетим к Профессору. Надо срочно с ним посоветоваться, рассказать о моих приключениях.
— Какие у кота могут быть приключения?
— Ого!.. Вот садись и слушай.
Котькин рассказывает
— А для начала ответь мне по-честному: нет ли у тебя жареной печёнки в сметане? — спросил приятель Котькин. — Нет?.. Жаль, очень-очень жаль! Я, видишь ли, большой любитель печёнки — знаешь, такой печёнки, чтобы снаружи она была тёмно-золотистая, а внутри чуть-чуть розоватая. Некоторые коты предпочитают печёнку жёсткую, пережаренную. Но я люблю — мягкую, сочную. Вонзишь в неё острые зубы, окунёшь усы в тёплую сметану — и по всему телу бодрость разливается… С жареной печёнки всё и началось.
Нет, всё-таки началось, пожалуй, не с печёнки, а с того, что в Весёлых Горах откуда ни возьмись появилась старуха в джинсовом костюме. В таких костюмах и наши деревенские теперь иногда щеголяют, однако таких блестящих пуговиц ни у кого нет.
Старуха пару раз, вроде бы случайно, прошмыгнула по переулку Фантазёров. А вечером, как только стемнело, постучалась к нам в окошко.
Профессор крикнул: «Заходите! Мы гостям рады!» Он всегда так кричит, если кто-нибудь стукнет в окно.
Шустро, словно ящерица, старуха вбежала в избу. Ноги о половичок не вытерла. С Профессором не поздоровалась. Мне — образованному коту — это совсем не понравилось!
— Какое же у тебя образование? — спросил, улыбнувшись, клоун.
— Незаконченное высшее специальное! Кроме родного кошачьего и кроме человеческого, знаю ещё несколько языков.
— Каких же?
— Ну, разных — звериных и птичьих… Понимаю, разговариваю и перевожу…
— Ну-ка скажи что-нибудь по-собачьи.
— Что именно?
— Например: «Спасибо за угощение!»
— С какой стати говорить «спасибо», если ты ничем ещё меня не угостил? Хотя бы кусочек колбаски кинул — с самого утра во рту ничего не было,
— Так бы сразу и сказал! Сейчас поищу в холодильнике.
Кажется, у меня там варёная колбаса оставалась…
— Муррр-мурр-мурр! — обрадовался кот. — Мурр!
— Неужели это по-собачьи?
— Нет, это я на родном языке говорю: «Дай побольше, не жадничай!»
Два изрядных куска колбасы были моментально проглочены.
«Гав-гав!»- хотел сказать Котькин, что по-собачьи означало бы «Спасибо за угощение», но вместо этого у него получилось «тяф-тяф!», что значит «Дай-ка ещё!»
Жура, к сожалению, этого не понял. И вообще, колбасы в холодильнике больше не было.
— Ничего не поделаешь! — вздохнул приятель Котькин и провёл лапой по усам. — Всё-таки немного подкрепил свою мощную кошачью силу… Слушай дальше.
Котькин продолжает рассказывать
Растянув тонкие губы, старуха улыбнулась Профессору: «Как поживаешь, старый хитрец? Или ты меня не узнал?» Профессор надел очки, посмотрел на старуху и ответил:
«Простите, но мы с вами не знакомы…»
«Ай-яй-яй! Нехорошо забывать бывших сослуживцев. Цапу Цопик помнишь? Маленькую такую Цапочку припоминаешь? Фокусницу?.. Вместе же выступали! Неужели забыл?»
«Цапа Цопик?.. — Профессор задумался. — Да, когда-то очень давно работала в нашем цирке девочка с таким именем. Да, её называли фокусницей. Но выступала она плоховато — не желала учиться нашему трудному искусству. Ту девочку помню. А вас…»
«А посмотри-ка получше! — сказала старуха. — Ахалай-маха-лай!»
И вдруг превратилась в девчонку.
Я — образованный кот. У меня незаконченное высшее специальное образование. Но, веришь ли, я не понял, как это у неё получилось!
«Ловко! — похвалил Профессор. — Впервые вижу такой фокус!»
«Ха-ха! Деревня ты! — захохотала девчонка. — Это же не фокус. Это самое настоящее колдовство! Погляди ещё разок: ахалай-махалай!»
И снова превратилась в старуху.
«Отличный трюк! — сказал Профессор. — Объясните, как это делается?»
«Ишь чего захотел! Это мой колдовской секрет. Ведь я не какая-нибудь цирковая артистка. Я теперь колдунья! Понял?»
«Колдунья?.. Это бывает только в сказках».
«А вот я как раз и есть — сказочная колдунья!»
«Вроде Бабы Яги, что ли?»
«Ну, до Бабы Яги мне ещё далеко! Она — большая ведьма. А я только пробиваюсь к этому почётному званию. Ведьмы делают не только фокусы: они умеют исчезать и появляться, прикидываться лесом, рекой, облаком. У них чёрный ум и белое сердце… Эх, пробиться бы мне в настоящие большие ведьмы! Уж тогда бы я!..»
«Что же вам для этого нужно?»
«Лично мне нужен учёный кот, который умеет болтать по-человечески и понимает язык зверей и птиц».
Профессор подумал, прищурился и развел руками:
«Нет у меня таких котов. И с чего это вы решили, будто я имею говорящего кота?»
«Разведка донесла».
«Какая разведка?»
«Секрет. Дашь хорошего умного говорящего котика — так и быть, скажу, какая разведка».
«Говорящего не имею. Есть у меня один рыжий Васька, так он и „мур-мур“ толком сказать не может».
«Ну что ж, старикашечка, пожалеешь!..»
И, сердито хлопнув дверью, Цапа Цопик ушла.
А Профессор достал с полки какую-то толстую старинную книгу в кожаном переплёте и читал её всю ночь, до рассвета.
Котькин всё ещё рассказывает
А на другой день я попался. И во всём виновата жареная печёнка.
Видишь ли, мне нравится гулять ранним утром, когда люди ещё не проснулись, а собаки уже сладко спят после ночного дежурства. Тогда можно пройтись не только по забору или по крыше, но и по самой середине улицы.
И вот вышел я раненько-рано из дому, иду не торопясь, не оглядываясь по сторонам… Как вдруг свежий ветерок донёс до меня прекраснейший в мире аромат. Я мгновенно его распознал!
Что такое? Откуда в эту пору — жареная печёнка?
Огляделся, принюхался… И сообразил, что этот великолепный запах течёт со двора тётки Доставалихи, нашей соседки. Позабыв всякую осторожность, я перелез через высокий забор.
Первая радость: будка, где проживает чёрный пёс Аспид, была пуста; почему-то в это утро Аспид спал в закрытом сарайчике.
Вторая радость: посредине двора, прямо на земле, стояла большая закопчённая сковородка… А в ней плавали в сметане два куска золотистой печёнки!
Кто оставил во дворе такую прелесть? Зачем?.. Раздумывать было некогда. Надо действовать! Немедленно!..
Чудное мгновенье! Радость жизни! Утренняя тишина. Вокруг ни души. И я наедине с печёнкой!..
Позади раздался ласковый голос:
«Вкусно, голубок?»
«Ещё бы! Конечно, вкусно! — ответил я по-человечески. — Любимая еда!..»
«Мы так и думали! Хе-хе!..»
Над головой что-то прошелестело. И на меня упала сеть! Кусок капроновой рыболовной сети. Никуда не денешься. Не разорвёшь. Не удерёшь… Я сразу же запутался всеми четырьмя лапами.
Через полминуты всё было кончено…
«Получите подарочек! — сказала тётка Доставалиха. — А с вас — пуговички!»
«Подождёшь!»- ответила Цапа Цопик. Она тоже пряталась здесь.
Чёрный пёс Аспид выбежал из сарайчика, кинулся было к сковородке с печёнкой, но тётка Доставалиха сердито пнула его ногой:
«Пшёл!.. За неё деньги плачены. Сама доем!..» Меня засунули в брезентовый рюкзак. Я сидел там и слушал, как Доставалиха жаловалась:
«Обижаете, гражданочка ведьма! Очень обижаете. Я вам прямо на квартиру и творожок деревенский привозила, и сметанку домашнюю. Нынче вот и котика предоставила в целости. Да ещё на печёнку тратилась… А вы мне вместо пуговичек двадцать пять рублей суёте. А такой котик не меньше сотни стоит. Я на базаре и за полторы сотни его продала бы!.. Да не в деньгах дело. Белое креп-жоржетовое платье уже почти построено, а пуговиц всё нет. Обижаете, гражданочка ведьма!»
«Дура! Я ещё не ведьма, только маленькая колдунья — всё равно как младший ненаучный сотрудник. Откуда я тебе сотню возьму?.. А пуговицы дома забыла — старая стала, память ослабла, понимаешь?»
«Как не понять! И сама-то я не молоденькая… А ведь хочется…»
«Мало ли что хочется! Жди — надейся! Я этого кота сколько ждала? Два года ждала — надеялась, пока его старик разным языкам обучал. Да и неизвестно ещё — хорошо ли кот обучен? Может, он только про печёнку и способен болтать?»
«Опять обижаете, гражданочка ведьма! Я ведь каждый день у ихнего окошечка подслушивала, как идёт ученье. Котик на одни пятёрки учился. Правда, в математике слабоват — больше трёх считать не умеет. Ну да ведь ему не на рынке торговать и не в Академию наук поступать… И голосок у него, правда, малость гнусавый, будто бы насморочный. А всё равно, для вашей работы котик очень даже подходящий!.. Когда мне за пуговичками прибыть?»
«Никогда! Ты теперь в городе у меня, смотри, не показывайся!»
«Ас пуговицами как будет?»
«Получишь в свое время! Дай только в большие ведьмы пробиться!»
Надела колдунья рюкзак на плечи. И — на самолёт. В тот же день привезла меня к себе домой.
— Она живёт в нашем городе? — спросил Жура. — А на какой улице?..
— Не знаю… Где-то в новом микрорайоне. Там все дома одинаковые. Я когда удрал от неё — так чуть не заблудился.
— Как же тебе удалось удрать?
— Проще простого. Развязала колдунья рюкзак, — и я, не долго думая, шасть в открытую форточку! Оттуда — на чей-то балкон… с балкона — на карниз… с карниза — на высокое дерево!.. С дерева — на тротуар. И был таков! Удрал!.. Потом два дня по городу бродил — до цирка добрался, тебя искал.
— Меня?
— А кого же ещё?.. Мы с тобой у одного Профессора учились.
Однокашники, значит. Должны помогать друг другу… Вот и нашёл я тебя. Тут и конец моей истории.
— До конца ещё, наверное, далеко! — вздохнул клоун.
— Пожалуй… — согласился Котькин. — А пока что нам пора в аэропорт. За окном посветлело. Утро уже.
В аэропорту
Путешествовать можно по-разному: и на автомобиле, и на поезде, и на телеге, и просто пешком. Но, конечно, быстрее всего — по воздуху, в самолёте. У нас в Сибири это особенно принято: расстояния тут огромные, а народ живёт деловой, торопливый, даром времени терять не любит.
В здешних аэропортах всегда многолюдно: одни прилетают, другие улетают, встречаются, провожают… Колхозники, шахтёры, артисты, охотники, нефтяники — все люди занятые, каждая минутка у них на счету.