— А народ? — запинаясь, спросил Дигори.
— Какой народ, мальчик? — удивилась королева.
— Весь простой народ, — крикнула Полли, — который не сделал вам ничего дурного! Женщины, дети, старики!
— Неужели ты не понимаешь? — по-прежнему не обращая на нее внимания, сказала Дигори королева. — Ведь я была королевой. А они — моими подданными. Они существовали лишь для того, чтобы во всем повиноваться мне.
— Тем не менее они не заслужили такой участи, — сказал Дигори.
— Я и забыла, что ты всего-навсего обыкновенный мальчик. Что ты можешь смыслить в основах Государственной Политики? Пора тебе понять, что поступки будут несправедливыми, если их совершишь ты или кто-то другой из обычных людей, и не могут быть несправедливыми, если их вершу я, величайшая из королев. Тяжесть всего мира лежит на плечах могучих властителей, и потому мы должны быть свободны от любых законов и принципов. Ибо нам выпал особый, высший удел, отделяющий нас от всего человечества.
Дигори внезапно вспомнил, как дядя Эндрю говорил точно такие же слова. Но в устах королевы Ядис они звучали намного величественнее — может быть, оттого, что дяде Эндрю не хватало семи футов росту и ослепительной красоты.
— Что же вы сделали потом? — спросил Дигори.
— Еще раньше я наложила могучие и искусные чары на зал, где восседали изваяния моих предков. Сила этих чар была такова, что я сама уснула среди них, тоже уподобившись статуе, и не нуждалась ни в пище, ни в огне в течение многих тысяч лет. До тех пор, пока не придет тот, кто ударит в колокольчик и разбудит меня.
— А солнце стало таким тоже от Погибельного Слова? — спросил Дигори.
— Каким?
— Таким большим, красным и холодным.
— Таким оно было всегда, — сказала Ядис. — По крайней мере последние сто тысяч лет. А что, в вашем мире солнце другое?
— Да, оно меньше и желтее. И намного жарче.
— А-а-ах!.— протянула королева.
И Дигори увидел на ее лице то самое жадное и даже голодное выражение, которое он уже видел на лице дяди Эндрю.
— Так! — воскликнула она. — Значит, ваш мир моложе!
Она помолчала с минуту, еще раз оглядывая свой пустынный город. Если и было в ней сожаление о содеянном зле, то она никак его не обнаружила. Потом она сказала:
— А теперь нам пора уходить отсюда. Здесь в конце веков стало очень холодно.
— Куда уходить? — в один голос спросили дети.
— Куда? — с удивлением повторила Ядис. В ваш мир, разумеется.
Полли и Дигори, пораженные, глядели друг на друга. Полли невзлюбила королеву с самого начала, а Дигори, выслушав историю, тоже считал, что насмотрелся на нее досыта. Она определенно была не той особой, которую хотелось бы привести к себе в дом. Но даже если бы они захотели взять ее с собой, они не знали, как это сделать. Единственно, чего им хотелось сейчас, — это поскорее попасть домой самим. Но Полли не могла дотянуться до своего желтого кольца, а Дигори, разумеется, не мог исчезнуть без нее. Дигори сказал, краснея и запинаясь:
— Ой... Наш мир... Я и не знал, что вам туда захочется!
— Но зачем же еще послали вас сюда? Разве не затем, чтобы доставить меня? — спросила Ядис.
— Я не уверен, что вам вообще понравится в нашем мире, — продолжал лепетать Дигори. — Он вам не подойдет. Правда, Полли? Там очень скучно, нет ничего интересного...
— Как только я начну править вашим миром, у вас очень скоро появится много интересного, — перебила королева.
— Ох, но вы же не сможете, — сказал Дигори. — Там все не так, как здесь. Понимаете — вам этого не разрешат.
На лице королевы появилась высокомерная усмешка.
— Много было могучих королей, — промолвила она, — которые считали, что могут противостоять Чарнскому дому. Но все они погибли, и даже их имена давно забыты. Глупый мальчишка! Неужели ты считаешь, что я, с моей красотой и моей Магией, не поставлю на колени весь ваш мир еще до конца этого года? Припомни свои заклинания и немедленно скажи их мне.
— Это же просто жуть! — прошептал Дигори, обернувшись к Полли.
— Может быть, вы боитесь за своего дядю, — сказала Ядис. — Но если он воздаст мне должные почести, то сохранит и жизнь, и трон. Я иду в ваш мир не для того, чтобы сражаться с ним. Он, должно быть, очень могущественный чародей, если сумел прислать вас сюда. Он правит всем вашим миром или только его частью?
— Никакой он не король и нигде не правит, — ответил Дигори.
— Ты лжешь, — сказала королева. — Разве магия может исходить от особы не королевской крови? Кто слыхал о том, чтобы простой человек мог стать чародеем? Но я и сама вижу истину, неважно, хотите вы мне ее сказать или нет. Я сама расскажу вам, что вы от меня скрываете. Ваш дядя — величайший король и чародей Вашего Мира. Благодаря своему искусству однажды он увидел мой образ — то ли в волшебном зеркале, то ли в зачарованном озере. И вот, движимый любовью, которую зажгла в нем моя красота, он привел в действие могущественные чары, потрясшие до самого основания ваш мир. Он послал вас через безмерную пропасть между нашими мирами, чтобы вы испросили у меня благосклонного позволения доставить меня к нему. Отвечайте, не медля: так все было или не так?
— Ну, не совсем так, — отвечал Дигори.
— “Не совсем так!” — вскрикнула Полли. — Скажешь тоже! Да совсем не так! Все, что вы наговорили, — абсолютная чепуха! С начала до конца!
— Ничтожная фаворитка! — в ярости закричала королева и, повернувшись к Полли, схватила ее за волосы на самой макушке, там, где больнее всего. Но чтобы это сделать, ей пришлось выпустить руки детей, чего они давно с нетерпением дожидались.
— Ну! — крикнул Дигори.
— Быстрее! — крикнула Полли.
И они мгновенно сунули левые руки в карманы. Им даже не понадобилось надевать кольца: как только они их коснулись, весь тот жуткий мир пропал. Их понесло наверх, навстречу теплому солнечному свету, который разгорался у них над головами все ярче и ярче...
Глава шестая
НЕПРИЯТНОСТИ ДЯДИ ЭНДРЮ
Пусти меня! Пусти! — визжала Полли.
— Да я тебя совсем не трогаю! — кричал Дигори. Их головы вынырнули на поверхность озерка, и сразу же со всех сторон их охватил солнечный покой Леса Между Мирами. После затхлости и руин страны, которую они покинули, им показалось здесь еще теплее, привольнее и спокойнее, чем прежде. Думаю, будь они предоставлены самим себе, они снова забыли бы, кто они такие, откуда и зачем пришли. Легли бы на траву и наслаждались мирной тишиной, прислушиваясь в полудреме к тому, как растут деревья. Но на этот раз там оказалось нечто, удержавшее их в состоянии бодрствования, — насколько это вообще было возможно в том месте. Как только они выбрались на траву, они обнаружили, что не одни. Королева, или Колдунья (называйте ее, как вам больше нравится), вылезла вслед за ними из воды, крепко держась за волосы Полли. Оказывается, вот почему Полли так отчаянно кричала: “Пусти меня!”.
Таким образом обнаружилось еще одно свойство колец, о котором дядя Эндрю ничего не сказал Дигори, потому что и сам о нем не знал. Для того, чтобы попасть из мира в мир при помощи одного из этих колец, совсем необязательно было надевать его или притрагиваться к нему самому: было вполне достаточно держаться за того, кто его касался. Получалось, что свойства этих колец чуточку напоминали магнит: ведь всякий знает, что если с помощью магнита поднять булавку, любая другая булавка, к которой вы прикоснетесь первой, тоже поднимется.
Здесь, в лесу, королева Ядис выглядела совершенно иначе. Она побледнела — да так, что от ее красоты почти ничего не осталось. Она вся сжалась и согнулась и изо всех сил старалась не дышать, как будто сам воздух этого места душил ее. И дети больше не чувствовали перед нею ни малейшего страха.
— Пустите! Выпустите мои волосы! — крикнула ей Полли. — Что вы так в них вцепились?
— Эй, вы! Отпустите ее волосы! Немедленно! — потребовал Дигори.
Они начали бороться с Колдуньей. На этот раз дети оказались сильнее и через несколько секунд заставили ее выпустить Полли. Колдунья откинулась назад, шатаясь и едва смея дышать. В ее глазах был самый настоящий страх.
— Быстрее, Дигори! — крикнула Полли. — Меняем кольца и — домой! В наш пруд!
— Помогите! Помогите! Смилуйтесь! — слабым голосом скулила Колдунья. Пошатываясь, она ковыляла вслед за ними. — Возьмите меня с собою! Вы же не можете сделать такую подлость! Не бросайте меня в этом ужасном месте! Это убьет меня!
— Таковы основы Государственной Политики! — злорадно отвечала Полли. — С вами будет то же, что вы сделали с людьми в вашем мире. Шевелись, Дигори!
Они уже надели зеленые кольца, но Дигори сказал:
— Вот досада! Что же с нею делать?
Он не мог удержаться от некоторой жалости к королеве.
— Не будь таким ослом, — сказала Полли. — Десять против одного, она только притворяется. Пошли!
И дети прыгнули в пруд, ведущий в их родной мир. “Как хорошо, что мы догадались сделать эту отметку!” — подумала Полли. Но в тот самый миг, как они прыгали, Дигори почувствовал, что ему в ухо вцепились два больших холодных пальца. Пока они погружались вниз и мчались к их собственному миру, хватка этих пальцев становилась все сильнее. По-видимому, силы возвращались к Колдунье. Дигори брыкался и вырывался, но от этого не было никакой пользы. Через минуту они были уже в кабинете чародея. Дядя Эндрю, не отрываясь, глядел на поразительное существо, с которым вернулся Дигори из-за пределов мира.
Ему было на что посмотреть, как, впрочем, и Дигори с Полли. Не оставалось никаких сомнений — Колдунья одолела свою слабость, и теперь, увидев ее в своем мире, в привычной обстановке, можно было лишиться и дара речи, и чувств. В Чарне она выглядела достаточно грозной, но в Лондоне стала просто устрашающей. До этого они как-то по-настоящему не осознали, какая же она была высокая. “Едва ли она человек”, — подумал Дигори и, возможно, был прав: некоторые ведь утверждали, что в жилах королевской династии Чарна текла кровь древних гигантов. Но даже рост ее был ничто в сравнении с ее красотою, свирепостью и неистовством. Она выглядела раз в десять более живой, чем большинство людей, которых можно было встретить в Лондоне. Дядя Эндрю без конца кланялся, потирал свои ладони и казался сильно перепуганным. Рядом с Колдуньей он был всего лишь крохотной козявкой. И все-таки, как говорила потом Полли, между ними было некоторое сходство — и в чертах лиц, и в их выражении. Вероятно, это была некая особенность, присущая всем злым волшебникам, та самая метка, которую Ядис искала, но так и не нашла на лице Дигори. Теперь, увидев их рядом, дети уже не испугались бы дяди Эндрю: это было бы все равно, что испугаться червяка после того, как повстречаешься с настоящей гремучей змеей, или коровы — после встречи с бешеным быком.
"Черт побери! — думал Дигори, глядя на дядю. — И этот тоже называет себя чародеем! Да ни в коем случае! Вот она — настоящая!".
Дядя Эндрю продолжал потирать ладони и кланяться. Он старался сказать что-нибудь учтивое, но во рту у него пересохло, и слова не шли с языка. Его “эксперимент” с кольцами возымел гораздо больший успех, чем он ожидал. И хотя он занимался магией многие годы (надо сказать, совершенно поверхностно), он ухитрялся избегать подлинных опасностей — насколько это вообще возможно в делах такого рода, — подставляя под них других людей. Ничего подобного с ним прежде не случалось.
И вот заговорила сама Ядис — не слишком громко, но с такими нотами в голосе, что задрожала вся комната:
— Где тот чародей, который призвал меня в этот мир?
— Ах...ах, сударыня, — запинаясь, пролепетал дядя Эндрю. — Я весьма польщен... вознагражден сверх ожиданий... совершенно непредвиденное удовольствие... если бы я был заранее предупрежден, я бы сделал соответствующие приготовления...
— Где чародей, дурак? — спросила Ядис.
— Это... это я, сударыня... Надеюсь, вы извините некоторую.. .эээ... вольность, которую позволили себе эти озорные дети, доставившие вас сюда. Уверяю вас, у меня и в мыслях не было... я бы никогда себе не позволил...
Это — ты? — произнесла она просто жутким голосом.
Одним махом Колдунья пересекла комнату и захватила рукой огромную пригоршню волос дяди Эндрю. Она так резко запрокинула его голову, что через мгновение лицо дяди было уже обращено к ней. Колдунья принялась изучать лицо — точно так же, как раньше изучала Дигори во дворце Чарна. Он щурился и нервно облизывал губы, пока продолжался этот осмотр. Наконец, она отпустила его, да так резко, что он зашатался и привалился к стене.
— Вижу, — сказала она с издевкой, — ты тоже чародей... особого сорта. Стой передо мной прямо, собака, и не приваливайся к стене — так можешь вести себя, когда будешь говорить с равными себе... Как получилось, что ты знаешь Магию? Клянусь чем угодно, что в тебе нет ни капли королевской крови!
— Но... ах... возможно, и нет, если говорить в буквальном смысле, — запинаясь, бормотал дядя Эндрю. — Да, мы не вполне королевской крови. Тем не менее, Кеттерли — очень старинная и почтенная фамилия. Одна из самых старых дорсетширских фамилий, сударыня.
— Молчи! — приказала Колдунья. — Я поняла, что ты такое. Ты — жалкий, мелкий колдун, работающий по книгам и руководствам. А в крови и в сердце настоящей Магии у тебя нет. Я слышала, что такие, как ты, бывали и в нашем мире, но они истреблены тысячи лет назад. Но здесь я позволю тебе жить и быть моим слугой.
— Я был бы крайне счастлив... я в восторге, если смогу хоть чем-то услужить... с удовольствием, уверяю вас.
— Молчи. Ты слишком много болтаешь. Выслушай первое свое задание. Я вижу, мы находимся в каком-то большом городе. Добудь мне немедленно карету, ковер-самолет, хорошо обученного дракона или то, что подобает для передвижения царственных особ в вашей стране. Затем доставь меня в такое место, где я могу раздобыть одежды и драгоценности, а также рабов, — словом, все, что приличествует особе моего ранга. Все должно быть готово к тому, чтобы завтра я могла начать завоевание этого мира.
— Я... я немедленно вызову кэб, — еле выдохнул дядя Эндрю, пятясь к двери.
— Стой, — сказала Колдунья, когда он был уже у двери. — Не смей даже думать о предательстве. Мои глаза видят сквозь стены и читают мысли людей. И они будут следить за тобою, где бы ты ни был. При первом же признаке неповиновения я наложу на тебя такие чары, что ты, где бы ни сел, будешь чувствовать себя на раскаленном железе, а где бы ты ни лег, под тобой будут невидимые глыбы льда. Теперь иди.
Старик вышел из комнаты, напоминая собаку, поджавшую хвост.
Теперь дети боялись, что Ядис заговорит с ними о том, что было в лесу. Но об этом она больше не упоминала — ни тогда, ни впоследствии. Думаю, — и Дигори считает точно так же, сознание ее было устроено таким образом, что она вообще не могла помнить то мирное место. Оставшись вместе с детьми, она совершенно не обращала на них внимания. И это тоже было в ее характере. В Чарне она совсем не замечала Полли, потому что только в Дигори видела существо, которым можно воспользоваться. Теперь эти надежды она возлагала на дядю Эндрю, и Дигори утратил для нее всякий интерес. Я полагаю, что большинство колдунов такие же. Их совсем не интересуют ни люди, ни вещи, из которых они не могут извлечь какую-либо пользу для себя: все они ужасающе практичны. Несколько минут в комнате царило полное молчание. Но судя по тому, как Ядис порою топала ногой по полу, было ясно, что она испытывает возрастающее нетерпение.
Вскоре она произнесла, как бы говоря сама с собою:
— Чем занялся этот старый дурак? Не взбодрить ли его кнутом?
И она горделиво покинула комнату, направляясь искать дядю
Эндрю, так и не взглянув ни разу на детей.
— Уф! — произнесла Полли, позволив себе наконец вздохнуть с облегчением. — А теперь мне пора идти домой. Уже страшно поздно. Мне нужно хорошенько все обдумать.