В тот же день соседи затопили печку на общей кухне, и в коробе сгорели резиновый слон с медведем и целлулоидные рыбки. Дым от горящей резины заполнил кухню, комнаты. Пришлось открыть все двери и окна. Рената сидела в углу, одетая в пальто, и хлюпала носом… Заснула она вся в слезах. А утром не узнала своего ящика. Игрушки лежали только на донышке.
— Куда же они подевались? Я же все-все в ящик положила?
— Не знаю, — сердито ответила мама. — Спроси у папы.
Папа сказал:
— Сбежали игрушки, Ренка. Помнишь книжку «Федорино горе»? Ты думаешь, твоим игрушкам было лучше у тебя, чем разным там кастрюлькам-сковородкам у Федоры-грязнули?… Совсем не лучше. Дождалась, растерешка…
Маленькой Ренке стало жаль игрушек. Она усиленно засопела, собираясь заплакать:
— Куда они… сбежали? На улице же холодно. И дождик. И грязь.
— Дождик и холод им нипочем. Игрушки ведь в доме отдыха… — Папа вытер Ренке нос. — И ты сможешь даже встретиться с ними. Только давай договоримся так. Когда ты соскучишься по ним, то, ложась спать, тихонько позовешь. Тогда утром эти из ящика с удовольствием уйдут в дом отдыха, а те — появятся.
— Ой, пап! — обрадовалась Рената. — Так я уже соскучилась? Пусть появятся.
— Э-э-э, нет, Ренка! Так быстро они тебе не поверят. Если ты целый месяц не будешь разбрасывать игрушки да будешь обращаться с ними по-хорошему, вот тогда они и появятся.
Стала Рената обращаться с игрушками по-хорошему. Укладывала на ночь спать в ящик, проверяла, не заблудился ли кто. И даже купала перед сном. Пластмассовых кукол и куклят — в ванночке. А тряпочных — просто так одежной щеткой чистила. И каждый вечер спрашивала:
— Мамусь! А месяц уже прошел?
Но месяц все не проходил. Это очень долго — месяц, когда так ждешь. Наконец вечером мама сказала:
— Рена, завтра ровно месяц…
А наутро в Ренкином ящике оказались те игрушки, которые она звала шепотом перед сном. Ренка, пританцовывая, шлепала босыми ногами по полу, смеялась, разглядывала прибывших из дома отдыха:
— Вам весело было, да? Вы очень хорошо поправились и загорели.
В доме отдыха перебывали все игрушки. Только чем старше становилась Рената, тем дольше они отдыхали. И еще взяли такую моду. Стоило только какому-нибудь кукленку несколько раз попасться под ноги папе или маме, как он исчезал так надолго, что Рената даже забывала, что он у нее был. Зато когда этот кукленок вдруг опять появлялся в ящике, получалось, будто ей снова подарили.
С тех пор прошло два года. Рената выросла. Теперь она знает, что «дом отдыха» игрушек где-то там, высоко под потолком, на антресолях. И рояль, наверное, тоже сейчас там «отдыхает». «Сама виновата, — думает Рената. — Сколько раз его посреди комнаты бросала. Теперь до осени не появится… Как же сказать ребятам? Ведь они могут не поверить?…»
Но они поверили.
— Подумаешь, рояль! — сказал кто-то из близнецов. — Вот у нас один раз так целая бабушкина кушетка пропала.
— И где же вы ее нашли? — удивилась Рената.
— Где, где!.. В магазине забыли! Сервант и кресла привезли, а кушетку забыли… Давайте в другое поиграем.
— Тогда лучше будем играть в магазин! — предложила Соня.
— В магазин! В магазин! — повторила Клава.
Вообще, Клава какая-то странная. Что Соня сделает, то и она. Соня засмеется, и она тоже. Соня скажет, она повторяет. Как попугай.
Все согласились играть в магазин. Ребята принесли что у кого было. Рената — десяток крупных янтарных черешен, коржик и огурец. Вовка с Женькой — большое наливное яблоко и несколько редисок с белыми хвостиками.
— Ну, теперь вы пойдите погуляйте. А я все, как нужно, приготовлю с Клавой. Вот вам деньги. — Соня дала каждому по три трамвайных билета.
Походила Рената с близнецами по пустырю туда-сюда и направилась в магазин. Вовка с Женькой за ней.
— Смотрите, как я все хорошо приготовила, — хвалилась Соня. — Как в буфете настоящем. Покупайте, пожалуйста.
И правда, хорошо. Соня порезала все на кусочки и разложила по маленьким тарелкам. Даже бинтиком от мух накрыла. Вовка купил две Ренатиных черешни, хлеба и кусочек огурца. Рената купила кусочек Вовкиного яблока и редиску с хвостиком. И другие купили понемножку. Много Соня не давала.
— Больше кусочка в одни руки не отпускаю, — заявила она.
Поели то, что купили. Пришли еще раз в магазин. Вовка спрашивает:
— Ля! А где моя редиска делась?
— И черешен нету, — удивилась Рената, — а я еще ни одной не попробовала.
— Каблучиха! Давай мой яблок! — потребовал Женька. — Он вон какой здоровый был!
— А вы лук покупайте, сухарики. Хлеба еще вон сколько! — заюлила Соня и, как взрослая, сказала: — Дефицитные продукты кончились. Может, вам еще ананасов?
— Не надо мне ананасов! Ты яблок гони! — подступал к ней Женька. — Наверно, опять, как в тот раз, с Клавкой слопали?
— Я не сво… не свопава! — поспешно глотая что-то, пролепетала Клава.
— Подавись своим яблоком! — крикнула Соня. — На вот тебе мой, целый.
Женька взял маленькое кривобокое яблочко. Надкусил и сморщился:
— Кислятина! Сама ешь! Мой куда дела? Я вот тебе как дам!
— Вам покупать можно, да? А продавщицам нельзя? — оправдывалась Соня. — Ну и не надо! Мы с вами никогда больше играть не будем! Собирай, Клавка, посуду!.. Идем к нам, Ренка.
— Не пойду, — тихо сказала Рената, — нехорошо так обманывать.
Соня зло глянула на нее:
— А ты… А тебя буду дразнить: Ренка-коленка!
— Зачем? Что ли, я тебя обидела?
— Сейчас не буду, а когда поссоримся.
— А у меня на старой квартире подружка была Нина. И Саша из девятнадцатого номера. И если мы поссоримся, так никогда не дразнимся, а только не разговариваем немножко.
— Ты не задавайся своей Нинкой! И своим номером! А если не хочешь дружить, так мы тебе что-нибудь как подделаем! Так будешь знать! — Соня умолкает на миг, рассматривает Ренату. Будто ищет, к чему бы придраться. — А чего ты такая черная? Ты цыганка?… Цыганка! Давай погадаем! — и смеется тонким противным голосом.
Рената смотрит на эту худую бледную девочку и удивляется. Зеленые глаза Соньки то делаются какими-то тусклыми, то вдруг загораются и блестят, как у кота Мурзика, когда он охотится за воробьями. Кажется, вот-вот Сонька цапнет ее по лицу рукой с длинными грязными ногтями. Губы у Сони такие тонкие, что когда она замолкает на секунду, рот становится узкой длинной щелкой, как у гипсовой копилки. «Так и подраться можно», — думает Рената и, ничего не сказав Соне, идет за близнецами.
На другой день Соня как ни в чем не бывало подошла к ней:
— Ой, Реночка! У тебя фильмоскоп! А какая лента?… «Дядя Степа»? Дай посмотреть.
Рената дала. Лента о дяде Степе очень понравилась и Соне и Клаве.
— Давай поменяемся? — пристала Соня. — Я тебе дам… Знаешь, что я тебе дам? Хочешь, коробку от духов «Красный мак»?… Не хочешь. Ну, тогда я тебе дам очки! Настоящие! Только без стекол.
— Что ли, я бабушка? — рассмеялась Рената. — Я тебе и так подарю. У меня две ленты.
— Ой, Реночка! Какая ты добренькая! — обрадовалась Соня.
— Добренькая, — как попугай, повторила Клава.
— Пошли на пустырь играть, — позвал не то Женька, не то Вовка.
— И-де-о-м! — отозвалась Рената.
На пустыре хорошо играть в охотников и антилоп. Ренате игра очень понравилась. А Соня начала капризничать. И жарко ей. И Женька с Вовкой жульничают, неправильно ее поймали.
— Давайте лучше в школу играть! — предложила Соня.
— В шкову играть, — как эхо, повторила Клава.
— Чур, я буду учительницей! — крикнула Соня.
— И я учитевницей, — обрадовалась Клава.
— Какая ты учительница! — шикнула на нее Соня. — Ты картавая. Ты будешь уборщицей.
— Опять уборщицей, — обиделась Клава, и губы у нее задрожали. Рената подумала: «И правда. Ведь Соня уже во втором классе. Конечно, она учительница. Только Клаву жалко». И предложила:
— Пусть Клава лучше будет ученицей.
— Ученицей! Ученицей, — поддержали близнецы. Принесли бумагу, карандаши. Стала Соня учить:
— Дети! Напишите букву «д». Все знают, как пишется буква «д»?
— Знаем! Знаем!
Все старательно стали писать на листочках.
— Не подглядывай! — кричит учительница. — А то из класса выгоню!
— Я не подглядываю, — сказал Вовка, — я только посмотрел, как Ренка красиво написала.
— Ренка, сдай тетрадку! — потребовала учительница.
— А учителя так грубо не говорят! — сказала Рената.
Соня хотела что-то сказать, но промолчала. Сердито посмотрела на листок и красным карандашом вывела двойку.
— За что мне двойку? — удивилась Рената.
— За что ей двойку? — спросили близнецы.
— Она вучше всех написава, — робко сказала Клава.
— Молчи, картавая! Уходи из класса! — рассердилась Сонька. Взяла и поставила красным карандашом всем по единице.
— Тогда и я не буду играть! — сказала Рената. — Раз ты Клаву выгнала. А ты сама покажи, как нужно букву «д» писать.
— А думаешь, не покажу?! — Сонька вывела на своем листке корявую букву с кривым хвостиком.
— Ля! — сказал Женька. — А у Ренки лучше!
— В сто раз! — подтвердил Вовка. — Пусть Ренка учительницей!
— Ну и катитесь со своей Ренкой! Я лучше вас знаю.
— Ну и не надо! Мы сами играть будем. Клава, ты будешь с нами? — спросила Рената.
— Буду!
— Клавка! Иди домой! — закричала Сонька.
Клава зашевелила губами и медленно пошла за сестрой.
— Ренка-коленка! Ренка-коленка! — дразнила Сонька. Но ей никто не ответил. Сонька еще покричала и ушла.
— Сейчас у нас будет урок рисования, — объявила Рената. — Рисуйте, кому что нравится.
Вовка нарисовал дом с балконом, а Женька — паровоз с машинистом.
— Красиво как! А я так ни за что не сумею нарисовать! — И Рената поставила им по пятерке.
Близнецы обрадовались.
— А почему Клава ушла? — вслух подумала Рената.
— Ля! — удивился Женька. — Она все делает, что Сонька скажет. Если не послушает, так такую бубну получит.
— Какую бубну? Соня бьет свою сестру?
— Ого! Еще как. Сам видел.
Первый покупатель
На самом первом этаже нового дома никто не жил.
«Чего же здесь будет?» — думала Рената, разглядывая громадные, от самого пола до потолка, окна. И двери какие широкие, с красивыми золотыми ручками! Так и горят на солнце. А что внутри — неизвестно. Стекла замазаны чем-то белым. И двери заперты наглухо.
Зато сегодня с самого утра к дверям все подъезжают и подъезжают машины. Рабочие в черных халатах выгружают какие-то коробки, мешки, ящики. Хотела Рената протиснуться между машиной и дверями, но дяденька с мешком на плечах шикнул на нее:
— Брысь! Раздавлю. Шныряют тут под ногами!
— Дядя, а что тут будет?
— Ты еще здесь?! — рассердился грузчик. — Сказано тебе — уходи. Видишь, баня какая! Настоящая парная, — и рукавом вытер пот с лица.
Рената обиделась и отошла от машины. Видит: идет старушка.
— Бабушка, а что тут будет?
— Э-э-о, детка, кто ж его знает. Может, какая парикмахерская или прачечная. А может, еще что.
Так ни с чем и ушла Рената. Вечером отец смеялся:
— Пошутили они, дочка! На что нам баня?! Во всех квартирах ванные есть и душ. А вот магазин далеко. Наверняка магазин будет. Вот только какой, не знаю.
На другой день Рената раньше всех выбежала во двор. Завернула за угол — да так и ахнула. Глаза разбежались. Громадные стекла чистые-чистые. Как будто и нет их. А наверху красивая вывеска «Гастроном». Папа правильно угадал.
Подошли близнецы. Тоже витринами залюбовались. А там рисунки всякие. И консервы, и колбасы, и конфеты, и даже золотая рыбка на громадной вилке наколота.
— Во здорово! — обрадовались братья.
— Хорошо, — согласилась Рената, — только зачем рыбку накололи?
— А что? — спросил не то Женька, не то Вовка. — Правильно. На вилку ее и в рот.
— Ну и пусть в рот. Только лучше не надо. Разве ее вилкой ловят? Мне рыбку жалко.
— А ты пожалуйся! Видела, толстый дядька пошел? Это, наверно, директор. Пожалуйся ему.
— Да-а-а. А двери закрытые.
— У них черный ход есть. Около нашего подъезда. Что, струсила? — Братья смеялись. Показывали на нее пальцами и кричали: — Струсила! Струсила!
Рената поджала губы и решительно шагнула к близнецам:
— А вы только смеетесь, а самим слабо! Идем вместе.
— Нам слабо? — закричали близнецы хором. — Идем!..
Рената постояла возле низкой двери черного хода и первая шагнула через порог. Она тихо шла по узкому коридору. А кругом были ящики, бочки, мешки. Чуть не до потолка. За ней, толкая локтями друг друга и сопя, как два паровоза, на цыпочках пробирались Вовка и Женька.
Рената завернула за угол и попала в другую комнату. Ящиков и мешков тут было меньше, зато в центре стояли большие весы. Через открытую дверь Рената увидела громадный зал с квадратными колоннами. Она оглянулась. Сзади из-за бочек выглядывали головы близнецов с белобрысыми чубчиками и круглыми от напряжения глазами. Отступать было некуда, и она вошла в зал.
Ох, как здорово! Все тут было не такое, как в других магазинах. Все такое новое и светлое, как квартиры в их новом доме. И пол весь в блестящих красных и белых шашечках. И высокие, красиво расписанные стены. И лампы дневного света на потолке сплетались в чудесный узор. И светлые-светлые окна витрин. Да это и не окна вовсе! Вся стена — окно. Если чуть-чуть зазеваешься, то и побежишь прямо на улицу, пока не стукнешься лбом о стекло.
Направо — кондитерский отдел. Сколько тут конфет, шоколада, печенья! Налево, за выпуклым стеклом прилавка, — сыры, то с ярко-красной, то с лимонно-желтой корочкой, колбасы, консервы с разноцветными наклейками… Длинные черные стрелки белоснежных весов неподвижны. Никто еще не взвешивал на них ни одной конфеты, ни кусочка колбасы. Да и вообще еще никто-никто из покупателей не заходил в этот чудесный зал… И Ренате так захотелось первой, самой первой, пройти от прилавка к прилавку. Все потрогать. И всего понемногу купить.
Она забыла обо всем и пошла путешествовать по магазину. Все рассматривала, любовалась. До всего тихонько дотрагивалась руками. Подошла к кассе посреди зала и присела на краешек табуретки с мягким кожаным верхом. Кончиками пальцев провела по клавишам.
— А-а! Первый покупатель уже тут как тут! — раздался громкий басовитый голос. — Только зачем тебе касса? Может, ты будешь у нас кассиром работать?
Рената вздрогнула и обернулась. За ее спиной стояли двое мужчин. Один — толстый, с круглым улыбающимся лицом. Наверное, директор. Другой — высокий, худой, с большими очками на носу. А за ними — в белых халатах молоденькие улыбающиеся продавщицы.
— Что ж ты молчишь? Испугалась?
— Нет. Это наш магазин.
Девушки весело рассмеялись.
— Ну и прекрасно, — улыбнулся директор. — Понравился тебе магазин, детка?
— Я не детка, дядя. Я — Рената. А почему они смеются? Что ли, я смешное сказала? Это правда наш магазин! Я живу здесь. На пятом этаже. А вы директор?
— Директор, Ре… Ре… Рената. Магазин ваш! Не спорю, — весело согласился толстый дяденька. — Тебе здесь нравится?
— Очень даже нравится! Все! Тут лучше, чем на Пушкинской. Лучше даже, чем на улице Ленина!
— Ну, вот видите! — живо откликнулся худой человек в очках. — А вы еще чем-то недовольны. Дети — они все видят. У них глаз — ого!
— Только рыбку жалко, — тихо сказала Рената.
— Какую рыбку? — удивился худой.
— А там, — и Рената показала на витрину.
— Ага! — воскликнул директор. — Вот вам и критика, товарищ декоратор. А чем же тебе не нравится рыбка, девочка?
— А зачем ее на вилку? Пусть бы плавала. И кругом волны, волны, как на море.
— Ну вот. Правильно же человек говорит! Уберите с витрины эту устрашающую оглоблю. И волны пустите… Хорошо! — и от удовольствия директор даже причмокнул губами. Он обернулся и сказал: — Спасибо, Рената. Что ты хочешь за свое ценное предложение? Выбирай! — И обвел рукой вокруг — Конфетку? Шоколадку? Не стесняйся.