– Это еще почему? Мы же не придаток к вам! – возмутился Костя. – Мы вполне самостоятельные люди, и вы за нас вовсе не отвечаете. Скажи, Митяй!
– Я с тобой полностью согласен, тем более что Люда ваша – истеричка. У нее семь пятниц на неделе. Сами подумайте, мы там засядем, а если он с оружием придет? И вообще, он явный преступник! Словом, в этой ситуации, я считаю, необходимо обратиться в милицию, чтобы потом самим туда не загреметь. Но! Обратиться надо только к Николаю Николаевичу! С ним у нас полный контакт, он нас выслушает и, более того, прислушается к нашим… как бы это сказать… сомнениям морального плана.
– Это что еще за сомнения морального плана? – вскинулась Мотька.
– Я имею в виду, что он, допустим, сможет пойти с нами, не оповещая об этом все отделение милиции. Так сказать, частным образом. И уж, безусловно, оградит от неприятностей Люду! Это главное!
– И не упустит преступника, – добавил Костя. – А если вы не хотите в этом участвовать…
– Я могу! Я могу участвовать! – закричала Мотька. – Я, когда клялась, пальцы скрестила, а значит, клятва как бы не считается!
– Ась, а ты пальцы не скрещивала? – смеясь, спросил Митя.
– Нет, не скрещивала, – с сожалением ответила я.
– Ну ничего, нас трое, ты остаешься в меньшинстве. От тебя требуется только одно – позвони Николаю Николаевичу, – попросил Костя.
– И не подумаю!
– Почему?
– Именно потому, что я клялась всерьез! Пусть Мотька ему звонит, она пальцы скрещивала!
– А что? Запросто могу позвонить!
– Давай, звони прямо сейчас! – потребовал Костя.
Глава XVIII
ПЕРЕГОВОРЫ
В отделении милиции Мотьке сказали, что у капитана Шадрина сегодня выходной. Тогда она позвонила ему домой. Капитан жил в коммунальной квартире, и к телефону подошла соседка.
– «Николая Николаевича? – пересказывала Мотька свой разговор с нею. – Это Колю, значить? Нету его. Ушел на концерт. Как куда? В эту… как ее… обсервато… нет, как-то по-другому, а, в концертваторию!» Ребята! Айда в концертваторию! Поймаем его на выходе и все расскажем! Еще даже лучше – там он от нас никуда не денется! Заодно и пройдемся, времени у нас навалом, а погода – мечта!
Эта идея понравилась всем. Но уже по дороге у меня возникли сомнения.
– Слушайте, а что, если он не один на концерте?
– А с кем? – недоуменно спросила Мотька.
– Да мало ли, с девушкой, с другом…
– Если с другом – не беда, а вот если с девушкой – хуже. Другу можно сказать: старик, у меня важное дело. А девушке он так не скажет.
– Ничего страшного, даже если и с девушкой, – успокоил нас Костя. – По крайней мере о встрече мы с ним в любом случае можем договориться.
– Это верно!
Когда мы добрались до консерватории, было еще рано.
– Интересно, в каком зале: в Большом или в Малом? – задумался Костя.
– Совершенно ясно, что в Большом, – ответила я.
– Почему?
– Потому что там концерт Образцовой, а наш Николай Николаевич вокалист.
– А что, вокалист не может пойти на фортепьянный концерт? – удивился Митя.
– Может, конечно, только, я думаю, начинающий певец все-таки пойдет скорее на вокальный.
– Ой, да не все ли равно, на каком концерте, главное – его не проворонить! – заявила Мотька. – Давайте разделимся, мы с Костей будем ждать его у выхода из Малого зала, а вы – из Большого. А пока можем еще немножко пошляться.
– Нет, мы же не знаем точно, когда концерты кончатся, давайте лучше посидим.
Мы сели на лавочку рядом с Чайковским.
– Ась, а когда Игорь Васильич приедет?
– Недели через две.
– А концертов у него в Москве не будет?
– Вроде нет. Зато он с нами на даче поживет!
– Вот здорово! – завопила Мотька. – До чего же я Игоря Васильича обожаю! И Ниночка с ним приедет?
– Конечно, куда ж он теперь без нее?
Вскоре из Малого зала повалил народ. Мотька с Костей сорвались и заняли посты.
– Ну, в Большом концерт так быстро не кончится, – со знанием дела сказала я. – Образцову без бисов не отпустят! Это еще надолго.
Действительно, Мотька и Костя довольно быстро вернулись.
Прошло, наверное, еще около получаса, прежде чем из дверей Большого зала стали появляться первые зрители. Удивительное дело, с какими лицами люди выходят с хороших, удачных концертов своих любимцев. Счастливые, блаженно усталые и, как пишут в газетах, «просветленные».
– Аська, смотри!
Я посмотрела туда, куда указывала Мотька, и увидела Николая Николаевича под руку с… Клавдюшкой! Подумать только, он, значит, не просто положил на нее глаз, когда приходил к нам в школу!
– Мотька, нам нельзя к ним соваться! Ребята, он с нашей классной руководительницей! Незачем ее сюда впутывать. Подойдите к нему одни.
Митя и Костя уверенно двинулись навстречу парочке. Мы не слышали, конечно, о чем они говорили, только Николай Николаевич остановился, за руку поздоровался с ними, но я видела, что он незаметно озирается: вероятно, ищет глазами нас. Потом он опять пожал мальчишкам руки, кивнул на прощание и, взяв под руку Клавдюшку, ушел.
– Ну, что он сказал? – накинулись мы на них.
– А красивенькая ваша классная, даже очень! – заметил Костя. – У мента губа не дура!
– Тебя о ее красоте никто не спрашивает! – ревниво воскликнула Мотька. – Говори, что он сказал? Когда мы с ним встретимся?
– Завтра, в восемь утра, он ждет нас на сквере.
– Ой, какую же мы глупость сделали! – воскликнула я. – Ведь если мы ему все расскажем, он нас просто не допустит к этой операции! Скажет, что не может подвергать нас опасности и…
– А ведь ты права, – согласился Костя. – Догнать его?
– И что ты ему скажешь? Что передумал?
– Действительно, глупо!
– Я знаю, что надо делать! – закричала Мотька. – Завтра мы с ним встретимся, расскажем почти все, но мы ведь сами еще не знаем точный день операции, то ли суббота, то ли воскресенье, и пообещаем, что известим его, как только Людка нам назовет день…
– Мотька, золотая голова! – закричала я. – А в случае чего обратимся сразу к нему!
– В случае чего? – уточнил Митя.
– В случае, если мы «папочку» задержим!
– А что нам Николаю Николаевичу говорить, если он спросит, почему не поставили его в известность о времени операции? – спросил Костя.
– Подумаешь, большое дело! Скажем: не успели, узнали в последний момент!
На том и порешили.
Утром мы встретились с Николаем Николаевичем на сквере.
– Ну, что вы опять нарыли? – поинтересовался он.
Мы быстро рассказали ему Людкину историю.
– Интересное дело! А может, эта ваша подружка немного того… в игры играет, отца родного признавать не хочет, вот и выдумала все?
Но, узнав об украденных документах, о машине Михал Михалыча, он задумался.
– Так когда же он собирается проникнуть в квартиру?
– Мы пока не знаем.
– А почему бы вашей подружке не прийти в милицию, не подать заявление, тогда мы могли бы вплотную этим заняться, без всяких засад.
– Она ни за что не хочет заявлять в милицию!
– Ее право, как говорится, насильно мил не будешь. Так когда, вы сказали, намечается операция? – Капитан решил взять нас на пушку. Но мы тоже не лыком шиты.
– Пока не знаем.
– Только обещайте мне не лезть в эту заваруху, а немедленно поставить меня в известность. Обещаете?
– Обещаем! – хором сказали мы, и я заметила, что все скрестили пальцы.
Когда Николай Николаевич ушел, Митя задумчиво заметил:
– Такое впечатление, что разговаривали глухие идиоты. И мы, и уважаемый мент были чрезвычайно непоследовательны. И, по-моему, он просек, что мы его за нос водим.
– Может быть. Ну, ничего, он дядька добрый, простит! – сказала Матильда.
Мы еще погуляли, поели мороженого, а потом отправились к Люде на рекогносцировку.
Когда мы уже все осмотрели и сидели на лоджии среди роскошных растений – иные из них доходили до потолка, – раздался телефонный звонок. Звонил «папочка». У них был аппарат с громкой связью, и Люда включила ее.
– Доченька! – услышали мы. – Как дела? Что ты мне скажешь?
– Все в порядке… папа. Мы все уедем на дачу, так что, пожалуйста, ночуй здесь!
– Вот спасибо, Людочка, ты меня так выручила. И как же мы с тобой договоримся?
– Я дам тебе Алкины ключи, а ты потом брось их в почтовый ящик. Встретимся завтра днем.
– Может, пообедаем? И Аллочку возьми с собой.
– Нет, завтра мы не сможем, я только передам тебе ключи и все.
– Ну что поделаешь! Я так к тебе привык опять, так мне без тебя плохо!
– Извини, папа, я сейчас не могу говорить.
– У тебя кто-то есть? – встревожился «папочка».
– Нет, никого, – успокоила его Люда, – просто мне в школу надо, на практику.
– Ну, хорошо, хорошо, беги! Людочка, ты никому про меня не говорила?
– Нет, что ты, папа!
Глава XIX
ТРЕТИЙ ЗАЯЦ
В субботу днем Люда передала «папочке» ключи. А вторые дала нам. Она ужасно волновалась, была бледная и несчастная. Ей не удавалось уговорить своих оставить ее в городе.
– Людка, успокойся, нам не в первый раз, – утешала ее Матильда. – Все будет в лучшем виде!
– Да, Люда, можешь на нас положиться!
Для ее успокоения мы подробно рассказали ей о наших приключениях и о том, как выследили банду, и как спасли моего соседа-банкира, и даже как мы с Мотькой в Израиле во время весенних каникул обезвредили контрабандиста, не говоря уж о поимке Степушки. Кажется, на нее это произвело впечатление.
В семь вечера в субботу Матильда позвонила мне.
– Аська! Уехали! Всей семьей, и Франю взяли. Путь свободен.
У нас было условлено, что, как только Матильда даст знать об отъезде Кошелевых на дачу, мы собираемся у них в квартире, приходим по одному, чтобы соседи чего не заподозрили. Так мы и сделали: первой пришла Мотька, потом я, потом Митя, за ним Костя, и последним приехал Михал Михалыч. Надо сказать, что в его присутствии мы чувствовали себя более спокойно. Мы установили дежурство на кухонном балконе, откуда хорошо видна дорожка, ведущая к дому, и сменяли друг друга каждые двадцать минут. Дежурили с мощным биноклем, который подарил нам мой дед. Обстоятельный Михал Михалыч принес пакет с бутербродами и три большие бутылки пепси-колы.
– Вот, братва, чтобы нам с голоду не подохнуть и ничего хозяйского не брать. Константин! – окликнул он Костю, стоявшего на балконе с биноклем. – Ты… это… биноклем не злоупотребляй. А то сбликует, чего доброго…
– Правильно, – согласился Митя. – Он же наверняка глянет на окна!
Костя притаился за кустами и опустил бинокль. Теперь его с улицы невозможно было заметить. Прошло часа два. Никто не появлялся.
– Думаю, он появится, когда стемнеет, – предположил Михал Михалыч. – В темноте удобнее черные дела делать.
– Так-то оно так, но ведь ему много времени понадобится, чтобы всю квартиру обшарить. Так что может явиться в любой момент, а сейчас уже скоро десять, – заметил Митя.
– Кстати, братва, а как вы из дому-то в такой час улизнули?
– Мы сказали мамам, что у нас прощальный вечер в школе, тем более что это правда, но только отчасти – вечер для десятых классов, – объяснила Мотька.
– А у нас тоже вечер, но мы просто не пошли туда, – добавил Костя.
– Идет! – вдруг крикнула Мотька. – Смотрите, он с этим, с Дружининым!
– Ни фига себе! – присвистнул Костя. – Все, прячемся!
– Эх, покурить не успел! – сокрушался Михал Михалыч.
Мы разбежались по заранее намеченным местам.
Костя, Митя и Михал Михалыч спрятались на лоджии, а мы с Мотькой – на балконе. Сердце стучало так, что, казалось, его слышно даже на лестничной клетке, где, вероятно, уже стояли «папочка» и Дружинин. Мы с Мотькой переглянулись, и тут стало слышно, как кто-то возится с замком; через минуту дверь открылась и почти сразу захлопнулась. Воры проникли в квартиру!
– Порядок! – сказал вполголоса «папочка». – Давай, Юлик, проходи.
– А что это у них двери балконные настежь?
– Это из-за цветов. Мне девчонка объясняла. Слава богу, что она здесь не осталась. Не люблю мокрых дел!
У меня сердце ушло в пятки!
– Конечно, лучше всегда иметь чистые руки! Ну что, Владлен, начнем!
– С чего начнем-то?
– Со спальни. Такое лучше держать поближе к себе, даже ночью!
И они направились к спальне. Тут мне в голову пришла простейшая мысль. Все может получиться, как говорят, дешево и сердито. Мотька видела мучительную работу моей мысли и терпеливо ждала, не спуская с меня глаз; наконец я шепнула ей на ухо несколько слов, и мы на цыпочках выбежали в коридор. А жулики тем временем рылись в ящиках комода в спальне, и не столько даже рылись, сколько просто выдвигали их и опрокидывали. Интересно все-таки, что они ищут, но сейчас это было делом второстепенным. Дверь в спальню была широко открыта, но, к счастью, открывалась она наружу, в гостиную. А в замке, с внутренней стороны, торчал ключ. Жаль – незаметно вытащить ключ и вставить в замочную скважину с другой стороны не удастся. Мы это сразу сообразили, значит, первый план провалился. Мотька вопросительно взглянула на меня и глазами указала туда, где прятались мальчишки. Я кивнула. Она тенью метнулась на лоджию, и через несколько секунд появились Костя, Митя и Михал Михалыч… с пистолетом в руке. Ни фига себе! Ай да Михал Михалыч! Все они были без обуви, в одних носках. И тут я прыгнула к двери и мигом захлопнула, а мальчишки и Михал Михалыч навалились на нее.
– Что за черт! Сквозняк, что ли? – раздался интеллигентный голос Дружинина.
– Конечно, все ведь открыто!
Значит, они еще не поняли, что к чему. Михал Михалыч налег на дверь, а Костя с Митей уже тащили тяжелое мягкое кресло на колесиках. Они осторожно опустили его на покрытый ковролином пол и прижали им дверь. Михал Михалыч сразу сел в кресло. Но провести всю операцию совсем бесшумно нам не удалось. Воры что-то заподозрили и бросились к двери.
– Это не сквозняк! – взвизгнул Дружинин.
– Господа ворюги! – сказал Михал Михалыч! Вы в ловушке! Сдавайтесь!
– Идиот! – закричал Дружинин на «папочку». – Так я и знал, что ты напортачишь!
Вдруг раздался выстрел, пуля прошила дверь и вонзилась в спинку кресла. Затем все стихло. Мы переглянулись, и тут в дверях гостиной, выходящих на лоджию, возник Дружинин с пистолетом в руках.
– А ну! Бросай оружие! – крикнул он Кошелеву. – Бросай, кому говорю! А то пристрелю сейчас кого-нибудь!
Михал Михалыч швырнул на пол пистолет, и по звуку я сразу поняла, что он деревянный. Похоже, мы заигрались.
Но, кажется, не одна я это поняла. «Папочка» засмеялся и поднял игрушку.
– Так, детишки и старый остолоп! Ничего страшного! Дочка, значит, заложила папулю!
– Ба, старые знакомые! – воскликнул Дружинин. – Как насчет содержания сахара в крови? Не беспокоит? Что бы это значило? Они давно идут по следу! Ишь вы, в сыщиков играете? Что ж, тем лучше. Вот что, Владлен, я их тут посторожу с пушкой, а ты ищи. Надо найти во что бы то ни стало! Да вы не бойтесь, если не станете рыпаться, ничего мы вам не сделаем.
Почему-то мне не было особенно страшно, только стыдно: кажется, мы провалили это дело с треском! Костя с Митей обменивались многозначительными взглядами.
– Молодые люди, идите-ка сюда, сядьте возле этого старого дурня с пугачом, мне так удобнее будет следить за вами, и вы, сударыни, пожалуйте туда же. Вот так! Ну что, Владик, пока ничего? – крикнул он.
– Ничего!
– А кстати, кто-то из вас наверняка знает, где это! Скажете, оставлю старого дурня в живых. – И он навел пистолет на Михал Михалыча. Тот побледнел.
– Мы даже не знаем, о чем идет речь, – дрожащим голосом проговорил Митя. – А уж Михал Михалыч тут вообще ни при чем.
– Так я вам, хитрым бестиям, и поверил! А ну, сидеть! Я кому сказал! – прикрикнул он на Мотьку, которая попыталась растереть затекшую ногу. – Даю на раздумья пять минут. Если не скажете, угрохаю вашего Михал Михалыча. Мне терять уже нечего!