— Нет, положение, по-моему, безнадежно. Видите ли, я школьный инспектор, я отвечаю за школы в нашем городке.
— Я бы не назвал ваше положение безнадежным, — вставил Стюарт. — Неприятное — да, но не безнадежное.
— Так вот, — продолжал человек, — я вечно сталкиваюсь неразрешимыми проблемами. Сегодня, на пример, заболела одна учительница, мисс Гендерсон, она преподает в школе номер семь. Мне необходимо подыскать ей замену.
— А что с ней? — поинтересовался Стюарт.
— Точно не знаю. Доктор говорит, у нее где-то какие-то камни.
— Так что же, разве нельзя найти другого учителя?
— В том-то и дело, что нельзя. Незанятых учителей нет, а все остальные в этом городе невежественные. Уроки начнутся через час.
— Если вас устроит, я с удовольствием заменю на денек мисс Гендерсон, — любезно предложил Стюарт.
Инспектор встрепенулся:
— В самом деле?
— Безусловно, с большой охотой. — Стюарт открыл дверцу и вышел. Обойдя машину, он достал из багажника чемодан. — Раз уж придется вести урок в школе, пожалуй, лучше снять этот спортивный наряд и облачиться во что-нибудь более подходящее.
Он взобрался на откос, скрылся за кустами и через несколько минут вернулся в крапчатом шерстяном пиджаке, поношенных полосатых брюках, в галстуке бантом и в очках. Прежний костюм он уложил в чемодан.
— А вам удастся заставить их соблюдать дисциплину, как вы думаете? — спросил инспектор.
— Безусловно, — ответил Стюарт. — Займу их чем-нибудь интересным, и дисциплина будет соблюдаться сама собой. Не беспокойтесь.
Инспектор поблагодарил его, пожал ему руку, и они разошлись.
Без четверти девять у школы номер семь собрались школьники. Услыхав, что мисс Гендерсон заболела и ее заменит незнакомый учитель, они пришли в восторг. «Какой-то новый! Новый!» — шепотом передавали они друг другу.
Весть быстро облетела класс, и вскоре все знали, что им предстоит отдохнуть от мисс Гендерсон по меньшей мере один день, и предвкушали удовольствие познакомиться с абсолютно новым, никому не известным учителем.
Стюарт подъехал ровно в девять. Лихо поставив машину у дверей школы, он храбро вошел в класс и, заметив прислоненную к столу линейку, забрался по ней, как по канату, перебирая руками. На столе он нашел чернильницу, указку, несколько ручек и карандашей, бутылочку чернил, мел, звонок, две шпильки и небольшую стопку книг. Стюарт проворно вскарабкался на книги и всем телом навалился на кнопку звонка. Звонок зазвенел. Стюарт соскользнул на стол, подошел к краю и провозгласил:
— Прошу вашего внимания!
Мальчики и девочки мигом сбежались к столу, им не терпелось разглядеть нового учителя. Они были вне себя от радости и тараторили все одновременно. Девчонки хихикали, мальчишки фыркали, глаза у всех горели от возбуждения — еще бы, впервые им попался такой маленький, такой симпатичный и франтоватый учитель.
— Прошу вашего внимания! — повторил Стюарт. — Как вам известно, мисс Гендерсон заболела и я заменяю ее.
— А что с ней? — жадно спросил Рой Харт
— Витаминное расстройство, — ответил Стюарт. — Она принимала витамин Д, когда требовался А Принимала В, когда ей не хватало С, и в конце концов организм ее катастрофически пропитался рибофлавином, тиамином, гидрохлоридом и, более того, пиридоксином, а еще неизвестно, полезен ли он человеку или нет. Пусть это послужит для всех уроком!
Он так свирепо засверкал глазами, что больше никто не посмел проявлять любопытство.
— А теперь марш по местам! — приказал Стюарт. Дети послушно потянулись по проходам к своим партам, и в классе сразу наступила тишина.
Стюарт откашлялся, взялся для солидности за лацканы пиджака и начал:
— Кто отсутствует?
— Все тут.
— Кто опоздал?
— Никто не опоздал.
— Отлично! С чего вы обычно начинаете по утрам?
— С арифметики! — хором закричали дети.
— К черту арифметику, — распорядился Стюарт. — Обойдемся без нее.
Школьники в восторге завопили. Весь класс жаждал хотя бы раз обойтись без арифметики.
— Дальше какой урок?
— Правописание! — закричали школьники.
— Имейте в виду, — произнес Стюарт, — неправильно написанное слово — зрелище безобразное. Что может быть достойнее, чем писать без ошибок! Я настойчиво призываю всех обзавестись академическим словарем Вебстера и заглядывать в него в случае малейших сомнений. Так, с правописанием покончено, что дальше?
Ученики с не меньшим ликованием отнеслись к идее покончить с правописанием. Они радостно перекликивались, переглядывались, пересмеивались, размахивали платками и линейками, а некоторые мальчишки под шумок начали кидаться в девочек шариками из жеваной бумаги. Пришлось Стюарту, чтобы восстановить порядок, снова влезть на стопку книг и налечь на звонок.
— Что дальше? — повторил он.
— Письмо!
— Боже правый, — с отвращением проговорил Стюарт, — разве вы до сих пор не научились писать?
— Конечно научились! — завопили дети.
— Ну так и дело с концом, — заключил Стюарт.
— Следующий урок — общественные науки, — услужливо подсказала Элизабет Гарднер.
— Общественные науки? Первый раз слышу. А что если нам сегодня не утруждать себя специальными предметами, а просто поговорить о том о сем? Как вам нравится такая мысль?
Дети выжидающе переглянулись.
— Нельзя ли поговорить про то, как держишь в руке змею, а она вдруг обвивается вокруг запястья? — предложил Артур Гринлоу.
— Можно, но лучше не стоит, — ответил Стюарт.
— Не поговорить ли нам о грехе и пороке? — умоляюще произнесла Лидия Лейси.
— Ни в коем случае. Еще?
— Может, поговорим про толстую женщину из цирка, у нее еще весь подбородок оброс волосами? — мечтательно попросил Исидор Фейнберг.
— Нет, — отрезал Стюарт. — Вот что я предлагаю — поговорим о Короле Мира. — Он оглядел класс, ища одобрения на лицах детей.
— Никакого Короля Мира нет, — запротестовал Гэрри Джеймисон.
— Какая разница? — настаивал Стюарт. — Нет, так должен быть.
— Короли устарели, — не сдавался Гэрри.
— Ну хорошо, тогда о Председателе Мира. В мире творится беспорядок оттого, что в нем нет Председателя. Я бы сам охотно взялся быть им.
— Вы слишком маленького роста, — возразила Мэри Бендикс.
— Ну и что? — Стюарт был возмущен. — Причем тут рост? Темперамент и знания — вот что главное. Председатель должен обладать знаниями и разбираться в том, что важно. Многие ли из вас знают, что важно?
Поднялись руки.
— Отлично. — Стюарт закинул ногу на ногу и засунул руки в карманы пиджака. — Генри Рекмейер, скажи нам, что ты считаешь важным?
— Луч солнца в пасмурный день и еще мелодию в музыке.
— Правильно, — одобрил Стюарт. — Важные вещи. Но одно ты забыл. Мэри Бендикс, что забыл Генри Рекмейер?
— Мороженое, политое шоколадом, — быстро ответила Мэри.
— Вот именно, мороженое тоже важная вещь. Так, раз уж на сегодняшнее утро мне приходится быть Председателем Мира, надо выработать законы, иначе получится страшная кутерьма, все начнут метаться туда-сюда, хватать что попало и вообще вести себя неподобающим образом. Если играть в эту игру, то играть по правилам. Кто может предложить хорошие законы для мира?
Альберт Фернштром поднял руку:
— Не есть грибов, а то среди них попадаются поганки.
— Это не закон, — поправил Стюарт, — а просто дружеский совет. Благоразумный совет, Альберт, но все-таки закон — нечто более серьезное. Кто еще придумает закон для мира?
— Ничего не тырить, — очень серьезно предложил Джон Полдовски.
— Прекрасно, — одобрил Стюарт. — Отличный закон.
— Отравлять одних только крыс, — высказался Энтони Брендизи.
— Не пойдет, — отрезал Стюарт. — Несправедливо по отношению к крысам. Закон должен быть справедлив ко всем.
Энтони надулся.
— Но ведь крысы несправедливы к нам, — не сдавался он. — Крысы вредны для людей.
— Согласен, — сказал Стюарт, — но с крысиной точки зрения вреден яд. Председатель должен рассматривать каждую проблему со всех точек зрения.
— А у вас не крысиная точка зрения? — спросил Энтони. — Вы немного похожи на крысу.
— Нет, — отрубил Стюарт, — у меня скорее мышиная, а это совсем не одно и то же. Я охватываю проблему в целом. Мне совершенно ясно, что крысы обездолены. Им никогда не дают выйти на открытое пространство.
— Крысы не любят открытого пространства, — заявила Агнес Беретска.
— Это оттого, что стоит им высунуться, как их тут же норовят пришибить. Очень возможно, что крысам понравилось бы открытое пространство, если бы им предоставили свободно им пользоваться. Еще какие-нибудь предложения?
Агнес Беретска опять подняла руку:
— Не воевать.
— Неосуществимо, — возразил Стюарт. — Муж чины любят воевать. Но ты на верном пути, Агнес: уже теплее.
— Не драться? — робко предложила Агнес.
Стюарт покачал головой.
— Ни под каким видом не делать другим гадостей, — предложила Милдред Хоффенштейн.
— Превосходный закон, — похвалил Стюарт. — Пока я буду Председателем, всякий, кто сделает другому гадость, получит взбучку.
— Ничего из этого не выйдет, — заметил Герберт Прендергаст. — Некоторые люди такими уж родились. Вот Альберт Фернштром всегда делает мне гадости.
— Я и не говорю, что обязательно выйдет, — ответил Стюарт, — но закон хороший и стоит его испытать. Попробуем прямо сейчас. Кто-нибудь сделает другому гадость. Ну-ка, Гэрри Джеймисон, сделай гадость Кэтрин Стейблфорд. Погоди, что там у тебя в руке, Кэтрин?
— Подушечка, начиненная душистыми травами.
— А на ней написано: «По тебе одной тоскую, для тебя одной цвету»?
— Да.
— Ты ее очень любишь?
— Очень.
— О'кей. Гэрри, хватай подушечку и беги!
Гэрри подбежал к Кэтрин, вырвал у нее подушечку и бросился на свое место. Кэтрин завизжала.
— А теперь, — неумолимым тоном объявил Стюарт, — держитесь, любезные, ваш Председатель заглянет в свод законов! — Он сделал вид, будто перелистывает книгу. — Вот оно, страница четыреста девяносто два. «Никому не делать гадостей». Страница пятьсот шестьдесят. «Ничего не тырить». Гэрри Джеймисон нарушил два закона сразу. Остановим же Гэрри на этом пути, а то он так погрязнет в гадостях, что знакомые его узнавать перестанут! Скорее!
Стюарт подбежал к линейке, соскользнул вниз, точно пожарник по шесту, и бросился к Гэрри. Дети, повскакав с мест, помчались по проходам и столпились вокруг преступника. Стюарт грозно потребовал подушечку, и напуганный Гэрри отдал подушечку Кэтрин, хотя и понимал, что это игра.
— Вот видите, все получилось как нельзя удач нее, — заключил Стюарт. — Выходит, «Не делать гадостей» — отличный закон.
Он утер лицо платком — уж очень он вспотел, выполняя обязанности Председателя Мира. Он и не воображал, что придется столько бегать, прыгать и соскальзывать.
Кэтрин очень обрадовалась своей подушечке.
— Дай-ка на нее поглядеть, — попросил вдруг Стюарт, не в силах преодолеть любопытство.
Длина подушечки как раз совпадала с его ростом, и Стюарт вдруг подумал, какая из нее вышла бы прекрасная пахучая постель. Ему очень захотелось получить подушечку.
— Хорошенькая вещица, — проговорил он небрежно, стараясь не показать своим видом, до какой степени она его интересует. — Не желаешь ли ее продать?
— Ох, нет! — ответила Кэтрин. — Мне ее подарили.
— Наверное, подарил ее мальчик, с которым ты познакомилась прошлым летом на озере Хопатконг, и теперь она напоминает тебе о нем, — задумчиво пробормотал Стюарт.
— Да. — Кэтрин покраснела.
— Ах, — вздохнул Стюарт, — чудесное время лето, правда, Кэтрин?
— Правда, а прошлое лето было самое расчудесное из всех.
— Могу себе представить, — заметил Стюарт. — Так ты уверена, что не хочешь расстаться с подушечкой?
Кэтрин кивнула.
— Ну что ж, не могу тебя за это осуждать, — спокойно проговорил Стюарт. — Летние каникулы то же относятся к важным вещам. К таким, как солнечный луч…
— Или мелодия! — подхватила Элизабет Эчисон. Стюарт опять вздохнул.
— Никогда не забывайте, дети, своих летних каникул, — сказал он. — Ну, мне пора ехать дальше. Приятно было с вами познакомиться. Урок окончен!
Он быстро зашагал к двери, влез в машину, помахал на прощанье рукой и двинулся в северном направлении. Дети бежали рядом и кричали:
— До свидания! До свидания!
Им очень хотелось, чтобы каждый день им давал уроки какой-нибудь новый учитель вместо мисс Гендерсон.
Глава XIII. Эимс-Кроссинг
В прелестнейшем из городков, где дома были белые и высокие, а вязы зеленые и еще выше домов, где просторные палисадники радовали глаз, а густо заросшие задние дворы так и манили забраться поглубже в заросли, где улицы полого спускались вниз к речке, а речка безмятежно струилась под мостом, где лужайки перед домами переходили во фруктовые сады, сады в поля, поля в пастбища, а пастбища, взобравшись на гору, исчезали, растворяясь в широком небе, — в этом-то прелестнейшем из городков Стюарт остановился, чтобы выпить газированной воды с соком сассапарили.
Поставив машину перед лавкой, он вышел на тротуар. Солнце пригревало так весело, что он присел на ступеньки галереи, чтобы не торопясь насладиться чувством, которое возникает, когда очутишься в незнакомом месте в прекрасный день. Городок показался Стюарту самым живописным из всех, какие попадались ему на пути. Стюарт с большим удовольствием остался бы здесь на всю жизнь, если бы не боялся соскучиться без Нью-Йорка и без своих близких и если бы не мечтал найти Маргало.
Скоро и владелец лавки вышел покурить и уселся рядышком на ступеньках. Он хотел было угостить сигаретой Стюарта, но, разглядев, какой он маленький, отказался от своего намерения.
— Не найдется ли у вас сассапарили? — спросил Стюарт. — Я изнемогаю от жажды.
— Конечно, — ответил лавочник, — сколько душе угодно. Есть сассапариль, лимонад, малинад-сливонад, клюквонад, кока-кола, пепси-кола, дипси-кола, пипси-кола, попси-кола. Что пожелаете?
— Дайте мне, пожалуйста, бутылочку сассапарили, — попросил Стюарт, — и бумажный стаканчик.
Лавочник ушел и тотчас вернулся с питьем. Он откупорил бутылку, наполнил стаканчик и поставил его на ступеньку как раз под той, на которой сидел Стюарт. Тот поднял кепи, лег на живот и несколько раз зачерпнул своим кепи прохладной влаги.
— Очень освежает, — заметил он. — Что может быть лучше холодного напитка в жаркий день во время путешествия — так бы и пил без конца!
— Далеко едете? — поинтересовался лавочник.
— Может статься, что очень далеко. Я ищу птичку, ее зовут Маргало. Вам она не попадалась?
— Кто ее знает. А какая она с виду?
— Само совершенство. — Стюарт обтер губы концом рукава. — Изумительная птичка. Ее нельзя не заметить.
— Какого вы роста? — спросил лавочник, приглядываясь к Стюарту.
— Без обуви? Да.
— Не меньше пяти с чем-то сантиметров, — ответил Стюарт. — Меня, правда, давно не мерили; возможно, я вытянулся за последнее время.
— Знаете, — задумчиво сказал лавочник, что-то прикидывая, — вам непременно нужно познакомиться с одной особой в нашем городе.
— С кем же? — Стюарт зевнул.
— С Генриеттой Эймс. Она точно такого же роста, как вы, разве чуточку пониже.