– Ничего!
– Ладно! – почему-то вздохнула Мотька.
Но Лутовинова еще не было дома.
Мы с Мотькой приняли душ и улеглись, она на кровати, я на диване.
– Хорошо, – сказала Мотька, – как-то полегчало после мытья, только жрать хочется, а то после этого ленча маковой росинки во рту не было.
– А что у тебя есть?
– Поглядеть надо!
Она встала и зашлепала к холодильнику.
– Так, не густо! Рыбные палочки есть, можно пожарить, компот малиновый, это мама привезла без меня. И зачем она, беременная, банки таскает! Две трехлитровки приперла! Ненормальная! Еще кашу какую-нибудь сварить можно… Молоко долгоиграющее есть. Хочешь гречневой каши сварим или пшенной? И компотиком запьем? А еще яйца есть, можно яичницу или омлет.
– Давай яичницу, только хлеба, наверно, нету?
– А я у тети Таси попрошу! Не проблема!
Мотька сбегала к соседке, принесла от нее четвертушку черного хлеба, и мы зажарили себе яичницу. Потом открыли банку компота, который оказался таким вкусным, что мы зараз выдули полбанки.
– Кайф! – сказала Мотька.
– Ага! – согласилась я.
– А теперь, подружка, давай поговорим! – заявила вдруг Мотька.
– О чем?
– О кувшине!
– Матильда!
– Ничего не Матильда! Это необходимо! Как, по-твоему, откуда он взялся?
– Его кто-то подбросил!
– Кто? Как? И главное – зачем?
– Почем я знаю?
– Но у тебя есть какие-то соображения?
– Нету!
– Должны быть! Ты же не безмозглая какая-нибудь! Вот у меня, например, есть!
– Да? И какие же?
– Где он лежал, когда Святослав его увидел? На балконе!
– Ну и что?
– А то, что это никак не связано с тем кувшином! Понимаешь, это просто совпадение!
– Похоже на то!
– Значит, его подкинули с улицы!
– На пятый этаж?
– Вот тут-то и загвоздка! Будь выше еще этаж, можно было бы подумать, что его сбросили или даже уронили сверху…
– Но снизу-то ничего уронить нельзя! Ты же не будешь с этим спорить?
– А ты чего, Аська, разговариваешь так, как будто ты выше этого?
– Мотька, я больше всего на свете хочу быть выше или ниже этого!
– Не выйдет! Мы должны докопаться до сути!
Во всем мне хочется дойти до самой сути,
В работе, в поисках пути, в сердечной смуте!
– Это что? Стихи? Чьи?
– Пастернака!
– Ух ты, а дальше?
Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья…
А дальше я не помню…
– Ох, какие стихи… – сказала Мотька. – «Жить, думать, чувствовать, любить…» Аська, а у тебя есть Пастернак?
– Конечно! Я тебе обязательно дам! У него есть такое… – захлебывалась я. Я влюбилась в стихи Пастернака в Париже. В одинокие тоскливые вечера, когда ни деда, ни Ниночки не было, эти стихи стали для меня отдушиной. – Завтра утром зайдем к нам и возьмем.
– А наизусть ты ничего не помнишь?
– Многое… Но мне сейчас не хочется…
– Настроение не то? – поняла Мотька.
– Вот именно! Так на чем мы остановились?
– На том, что должны докопаться до сути!
– Боюсь, что да!
– Аська! Я же знаю, что ты ни в жисть не бросишь настоящее дело! Так вот, я что думаю… Не могли ли его незаметно пронести в квартиру хоть бы и в присутствии Святослава? Квартира-то большая, кто-то пришел к нему в гости и пока то да се незаметненько поставил кувшин на балконе…
– Глупость какая-то. Зачем?
– Ну, может, чтобы подложить Святославу свинью?
– Да какая же это свинья? Кому придет в голову делать обыск в квартире знаменитого режиссера ни с того ни с сего? Святослав живет один, он уж точно не наркоман… Бредятина какая-то!
– Тогда, может, кто-то зашел, поставил кувшин, чтобы потом забрать, и забыл?
– Еще большая бредятина!
– Ну, Аська!
– Что Аська?
– Ты тоже выдвигай версии!
– А у меня их нет!
– Что, если это все-таки сделала его жена? Вдруг она наркоманка? Пришла в его отсутствие, чтобы подменить кувшин, увидела, что того нет, и с горя бросила этот?
– А зачем ей надо было его подменять?
– Ну, мало ли какие идеи приходят в голову наркоманам.
– Или алкоголикам.
– При чем тут алкоголики?
– Может, его жена алкоголичка, а ее хахаль – наркоман! Вот она спьяну все и перепутала!
– Да ну тебя, ты все шутишь… А я, между прочим, эту самую жену проверила бы!
– Отдала бы на экспертизу Володе?
– Аська! Кончай придуриваться! Дело-то серьезное, и я теперь думаю, мы должны рассказать правду Святославу. Может, он чего-нибудь сообразит, может, у него есть знакомые наркоманы… Или наркоманки!
– Первая дельная мысль за весь вечер! – сказала я. – Только такие вещи нельзя говорить по телефону, тем более что вполне возможно, в связи с покушением на Курлыкину, там уже все прослушивается!
– Думаешь, Федор уже обратился в ФСБ?
– Не исключено! Частные детективы вроде бы обязаны в таких случаях…
– Значит, для нас то дело закончилось?
– К счастью, да.
– ФСБ уж точно нас и на пушечный выстрел не подпустит, хотя если бы не мы…
– Все, Матильда, закрываем эту тему! И просимся к Лутовинову на брэкфест!
– Нет, Аська, нам туда соваться сейчас тоже не нужно. Пускай лучше он к нам на брэкфест приедет!
– На яичницу с компотом? – рассмеялась я.
– А что? По-моему, это было здорово!
– По-моему, тоже, кстати, я бы не отказалась еще от кружечки компотика!
– И я!
В результате мы выхлебали всю банку.
– Ни фига себе, за один вечер такую банку усидели! У нас, наверное, обезвоживание организма на нервной почве! – предположила Мотька.
Вскоре позвонил Митя, а через полчаса появился у нас.
– Девчонки! Как я соскучился! Вы чего приехали?
– Ты, говорят, уже два экзамена сбагрил? – приветствовала его Мотька.
– Сбагрил! – тяжело вздохнул Митя. – Приходится вкалывать! На юрфаке конкурс – будь здоров! Ну а вы как? Наслаждаетесь дачной жизнью?
– Какое там! – махнула рукою Мотька.
– А в чем дело? – насторожился Митя. – Неужто опять что-то расследуете?
– Ну как тебе сказать? Когда-то была такая песня, моя мама ее очень любит – «И не то чтобы да, и не то чтобы нет!» – рассмеялась Матильда.
– Ася, это правда?
– Увы!
– Господи, да что ж это такое? Почему, когда ты была в Париже, ничего такого не случалось, а сейчас…
– Мить, ты не волнуйся, я ведь уеду опять в Париж, так что…
Митя посмотрел на меня с сочувствием.
– Ничего-то ты не понимаешь… – тихо проговорил он и покраснел.
Потом, помолчав, спросил:
– И что? Серьезное дело?
– Серьезное, еще какое серьезное! Но с этим уже все покончено, все передано в руки профессионалов!
– Ну, положим, не все… – начала Матильда.
Но я незаметно показала ей кулак, чтобы помалкивала. Не надо Мите сейчас ничего этого знать. Она понимающе кивнула. А Митя, казалось, пропустил ее фразу мимо ушей. Он посидел еще полчасика и убежал.
– Вот, Аська, мы с тобой одни остались с этим делом, – не без гордости проговорила Мотька. – Ну и с чего начнем? Позвоним Святославу?
– Знаешь, неохота мне Святославу это все выкладывать… Давай попробуем сами…
– Но как?
– Мы с тобой все собирались внешность менять, но нам что-то мешало. И это к лучшему! Завтра утром пойдем ко мне, переоденемся, загримируемся и двинем туда!
– Куда?
– В переулок, где Святослав живет. Надо хорошенько все осмотреть. Балкон же у него на другую сторону выходит, а мы ни разу не удосужились с той стороны зайти.
– Верно! – кивнула Мотька. – Не исключено, что мы там что-то такое углядим, что нам даст толчок…
– Ну если толчок, то пусть лучше это будет что-то, а не кто-то!
– Шутишь? Шути! А теперь, Аська, ну его к бесу, это дело, давай-ка перед сном лучше поговорим про путешествие! А кстати, мы в Италию на чем поедем?
– Я уже говорила! По всей Италии на машине прокатимся!
– Ась, а ты в Париже машину водить не научилась?
– Нет еще. Но дед обещал…
– Здорово! А еще скажи… У Игоря Васильевича в это время будет какой-нибудь концерт или спектакль?
– Нет! Дед сказал, что эти две недели он будет отдыхать. Ну, конечно, он все равно будет учить новые партии… В октябре у него премьера в Ковент-Гардене, в Лондоне. «Мефистофель» Бойто.
– Понятно… Знаешь, Аська, мне кажется, я не доживу…
– Мне сегодня тоже так показалось, когда ты пропала!
Глава XI
ЗАДАНИЕ
Утром мы проснулись довольно поздно, в половине десятого, и первым делом я позвонила домой. Мамы уже не было.
– Мотька, пошли к нам, там чего-нибудь перекусим, загримируемся и двинем!
Так мы и сделали. Позавтракали, а потом Матильда спросила:
– Ну, как рядиться будем?
– Как-нибудь понеприметнее! Ты, Мотька, лучше всего опять парнем переоденься, у тебя это здорово выходит!
День нынче выдался пасмурный и прохладный, поэтому Матильда еще с утра натянула джинсы. Я дала ей свою джинсовую куртку, кепку, она убрала под нее волосы, надвинула пониже на лоб, сунула руки в карманы штанов, и ее уже трудно было отличить от худенького парнишки.
– Класс! – сказала я.
– С тобой труднее будет! – заметила Матильда. – Придется тебе юбку напялить.
Дело в том, что платья или юбки я надеваю только после слезных маминых просьб. Не люблю! Но когда надо изменить внешность, приходится натягивать юбку! Сколько уж раз я это делала!
Я полезла в шкаф и обнаружила там совершенно забытое прошлогоднее платье. Синее в белый горошек, с белым воротником и широким белым поясом. Я примерила его. Как ни странно, оно было мне в самый раз.
– Я думала, что уже выросла из него!
– Наоборот, ты только сейчас в него вросла. В том году оно тебе было великовато. Знаешь, как оно тебе идет! И почему ты платья не носишь? Я б еще поняла, если б у тебя ноги были кривые или короткие… Ой, какая у тебя в нем талия! Обалдеть!
Я смотрела в зеркало и, кажется, первый раз в жизни нравилась себе в платье.
– Аська, сейчас паричок, и полный порядок!
Я нашла в кладовой парик. У меня волосы каштановые, а парик я выбрала пепельный. Я надела его, и пепельные кудри рассыпались по плечам. А еще я нацепила мамины очки без диоптрий с притемненными стеклами и чуть подкрасила губы.
– Отпад! – так прокомментировала Мотька мой новый облик. – Непонятно только, что такой девице делать с таким шкетом, как я!
– Ну, это уж никого не касается! Может, ты мой младший братишка.
– Точно! – обрадовалась Матильда. – Только накинь чего-нибудь сверху, а то замерзнешь, платье-то без рукавов!
Я накинула белую ветровку. Получилось просто отлично!
Наконец, мы выскочили из квартиры и со всех ног понеслись к метро. Краем глаза я поглядела на Мотьку. Она бежала совсем как мальчишка! Вот что значит прирожденная актриса! Хотя обычно она бегает по-девчоночьи.
Уже на подходе к дому Лутовинова я заметила ту самую старуху, что тогда заподозрила нас. Однако теперь она взглянула на меня, и на лице ее ничего не отразилось. Она меня не узнала! Отлично! Теперь нам никто не помешает. Матильда тоже приметила старуху.
– Аська, победа! – прошептала она.
– Ага!
Мы обошли дом с другой стороны. Так, вот это балкон Леры, рядом лутовиновский.
– Да, тут и с крыши не сбросишь ничего! – заметила Мотька. – Крыша-то стеклянная.
– Она не вся стеклянная. Вон видишь такой парапет низенький. Думаю, вдоль него можно и пройти, там уж точно не стекло…
– Значит, надо сунуться на крышу?
– Хорошо бы…
– Боюсь, незаметно это не сделаешь…
В этот момент на балкон этажом ниже вышел молодой парень. Похоже, он сию минуту проснулся. На нем были только шорты. Он сделал несколько довольно вялых гимнастических движений, присел два раза, а потом плюхнулся в кресло и закурил.
– Старший сынок Курлыкиной! – определила Мотька. – Тот еще спортсмен.
В этот момент неподалеку от нас появилась девица лет семнадцати, не слишком опрятного вида, но очень хорошенькая. Она задрала голову и крикнула:
– Эй! Привет!
Парень вскочил с кресла и перегнулся через перила балкона.
– Здорово! Как дела?
– Как сажа бела! Спустись, поговорить надо!
– О чем?
– Ну мало ли!
– А так сказать не можешь?
– Да запростяк! Тебя ждут! Сам знаешь кто! Чтоб через полчаса был!
Девчонка повернулась и пошла прочь. На нас она внимания не обратила.
– Аська, кажется, мы не зря сюда пришли!
– То есть?
– Надо проследить, куда этот курлыка двинет!
– Это еще зачем? Рехнулась, что ли? На фиг он нам сдался?
– А если это связано?
– С чем?
– С кувшином!
– Каким это боком?
– Да любым! Между прочим, другой зацепки у нас нету, кстати, с нижнего балкона, если постараться, вполне можно что-то зашвырнуть на верхний!
– Ну и фантазия у тебя! По-твоему, сын депутата или наркоман, или распространитель наркотиков?
– А что тут особенного? Запросто! Многие депутаты сами далеко не ангелы! И такими делишками занимаются… Ну что тебе, жалко? Проследим за парнишкой. Если ничего интересного не увидим, бросим. Большое дело! Все равно сюда пришли. А еще лучше с ним познакомиться. Попробуй его закадрить!
– Еще чего! Он совсем не в моем вкусе!
– При чем тут твой вкус? Это же для дела!
Парень между тем все еще сидел на балконе, только вид у него теперь был отнюдь не вальяжный, а скорее подавленный.
– Пошли, Аська, надо взять под наблюдение подъезд.
Мы снова обошли дом и сели на лавочку, где по случаю плохой погоды никого не было.
– Интересно, киллера уже взяли? – тихонько проговорила Мотька. – Позвонить бы Седовым!
– Так пойдем и позвоним. Зачем нам этот тип сдался?
– Печенкой чую, стоит за ним проследить! Ей-Богу, Аська!
– Тогда не возникай!
– А я и не возникаю, я просто так вспомнила!
В этот момент из дому вышел тот самый парень. Теперь он был в джинсах, красной футболке и клетчатом пиджаке. Озабоченно глянув на часы, он быстрым шагом пошел по переулку. Мы на почтительном расстоянии двинулись за ним. На углу его поджидали двое парней.
– Привет! – громко поздоровались они с ним.
– Моть, давай разделимся, – прошептала я и прибавила шагу.
Мотька отстала.
Парни стояли возле палатки, где вчера киллер покупал пиво. Я подошла к ней и сделала вид, что разглядываю витрину, но, чтобы не привлекать внимания, купила себе пакетик вишневого сока и отошла в сторонку, поближе к компании.
– …Чего-то я не пойму! – говорил Курлыкин. – Они что, готовы должок списать? Это с какой же радости?
– Говорю для глупых: если выяснишь насчет девок, долг твой спишут!
– Да что за девки-то? И где мне их искать?
– Они всю дорогу тут околачиваются! Каждый день, почитай, тут мелькают! Две девки, лет по пятнадцать-шестнадцать, одна длинная, вторая поменьше, блонда, глаза большие, синие. А у дылды – темные волосы, ноги от ушей!
– А на кой они вам сдались?
– Да мы их в гробу в белых тапочках видели! Шеф велел искать. Да, вот еще, они вроде с вашим режиссером знакомые. Ты к нему подкатись! Короче, я сказал – добудешь девок, долг спишем. Нет – пеняй на себя! Времени тебе – два дня!
Я стояла ни жива ни мертва. Итак, нас ищут какие-то бандиты.
– Ну чего стоишь? Вот тебе их приметы, и гуляй! Действуй, Саня!
Саня растерянно пожал плечами и медленно побрел к дому. Я машинально допила сок, выбросила пачку и огляделась. Матильда стояла на другой стороне переулка, вопросительно глядя на меня.