Постепенно весь 10-й класс «А» начал заниматься с 5-м классом. Вместе ходили после уроков на каток.
Глеб Глебыч договорился с администратором катка, чтобы ребятам выдавали напрокат коньки. А Серафима Павловна сказала, что у школы есть сейчас немного свободных денег и можно оплачивать прокат коньков.
Но тут опять выступили десятиклассники и сказали, что на производственной практике они получили деньги и эти деньги передают пятиклассникам. Пускай тренируются, бегают на коньках сколько хотят. А школьные деньги трогать не надо.
Обо всём этом первоклассники узнали на сборе октябрятских звёздочек, когда к ним пришёл их вожатый 5-й «А». И ещё 5-й «А» сказал, что, может быть, и в шайбу он теперь будет играть не «на простых ботинках», а на коньках и на большом настоящем катке.
Потом стали решать вопрос, чем заняться с октябрятами на сборе. Спросили, чего бы им хотелось: послушать книгу про мальчика-луковку и синьора помидора, слепить снежную крепость или в физкультурном зале поиграть в «карликов и великанов»?
Но все ребята закричали, что они хотят пойти вместе с пятиклассниками на каток. Хотят поглядеть, как пятиклассники тренируются, готовятся к соревнованиям.
Пятиклассники сказали, что они спросят разрешение у своих вожатых, можно взять октябрят или нет. Октябрята всё-таки маленькие, и за ними на катке надо будет очень внимательно смотреть.
Тут заволновался Первыш: он самый маленький и вдруг его-то именно и не возьмут на каток, отправят домой.
А дома что?
Дома — Света, Алёнка, Юрик. В детском саду санитарный день, и детский cад закрыт. Значит, вся компания в полном сборе сидит и жужжит, чтокает и шипит проволочкой. А Юрик ещё пахнет рыбой.
Совсем недавно Свету опять пришлось уничтожать словами: она опять перелистывала языком «Родную речь». А язык был очень клейким, наверное, от конфет, и в школе Первыш еле-еле расклеил страницы «Родной речи».
Света чуть не склеила языком даже целую газету. Мама покупает в киоске на арабском языке газету, которая называется «Аль-Ахрам», что значит «Пирамиды».
Первыш уже выучил. Он ведь мыслящий человек. Пирамиды даже на газете нарисованы — три красные.
Мама эту газету читает. А Света эту газету разглядывает — всякие петельки, знаки бесконечности — и, конечно, перелистывает языком.
И вот чуть не склеила три красные пирамиды!
Когда Первыш заволновался, что он самый маленький и что его могут не взять на каток, Ревякин сказал:
— Ты мой друг, и ты пойдёшь обязательно.
Дружба Первыша и Ревякина началась с тех пор, когда Первыш догнал Ревякина и сунул в руку портфель. И ещё он не смеялся, что бабушка колотила Ревякина клюшкой ниже хлястика пальто. И тогда не смеялся, и потом, в школе.
Ревякин всё это запомнил.
Десятиклассники сказали, что они разрешают октябрятам идти на каток, смотреть тренировку. Но при условии — октябрята должны что-нибудь поесть в буфете, хотя бы ещё киселя с булочками.
Октябрята согласились на дополнительный кисель.
Раз надо — значит, надо.
И в Первыше никто не сомневался. Ну и что, если маленького роста, — он первоклассник, член звёздочки. Дополнительный кисель съест — и никаких сомнений быть не может.
Из школы вышли все вместе: 10-й «А» повёл 5-й «А», а 5-й «А» повёл 1-й «А».
Глава 7
Планетоход придумали Коля, Боря и Серёжа.
Так?
Так.
Планетоход потом построили в классе из кубиков. Ничего получился. Можно сказать, здорово получился. А потом коллективные вожатые нарисовали его на листе бумаги впереди ракеты. Тоже ничего получился. Можно сказать, здорово получился. Карманчик сделали.
Всё очень красиво.
А в первое путешествие на этом планетоходе поехала совсем не звёздочка, в которой Первыш.
Да.
Совсем другая звёздочка поехала.
От обиды не только мотором с лошадиными силами завоешь, а и просто тихо заплачешь. По-настоящему. Нервы могут не выдержать, сдать могут нервы.
А случилось вот что. Коллективные вожатые объявили «санитарную перемену».
Не «санитарный день», как в детском саду, а перемену. В школе народ трудится, и гулять целыми санитарными днями запрещается.
«Санитарная перемена» — это значит, что все ребята должны умыться от клякс и резинками стереть кляксы со своих пластиковых столов.
Кляксы — вещь бесконечная.
Утром санитары (должностные лица) проверят по рядам шею с ушами и как в отношении клякс, конечно.
Всё в порядке: ребята чистые, опрятные. И столы тоже чистые, опрятные.
А потом начинаются уроки и начинаются кляксы. А если кляксы начинаются, то под знаком бесконечности. Это уж точно.
Валентин Васильевич может подтвердить. Он в этом убедился.
Убеждался, убеждался и убедился до конца. Он так сказал.
Что только не делала на его глазах Тамара Григорьевна: посылала ребят умываться во время уроков, сама заправляла чернилами ручки, промокательную бумагу выдавала в неограниченном количестве, — ничего не помогает!
Кляксы бесконечны, как числовая ось, которая уходит из класса в коридор, в зал и по лестницам вниз, на улицу.
Наступила «санитарная перемена», и ребята взялись за себя и за свои пластиковые столы. Бегали, суетились, подпрыгивали — доставали в умывальной комнате полотенце. И, уж конечно, столы тоже были почищены резинками до полного блеска. Вот что значит химия: от других столов кляксы ни за что бы не оттёрлись, а от пластиковых оттираются.
Тётя Клава поглядела на умытых ребят, на чистые пластиковые столы и осталась довольной.
А вожатые не остались довольными, когда после предварительного звонка поглядели на ребят и на их столы. Поглядели именно на звёздочку Первыша. Начали проверять не только внешний вид столов, но и внутренний: начали выдвигать ящики.
Это было полной неожиданностью — такая проверка!..
Во всех других звёздочках в ящиках были порядок и чистота, а в звёздочке Первыша вскрылась куча всякого хлама. Коллективные вожатые так и сказали — «куча всякого хлама». И остались недовольными.
И работой местного санитара остались недовольными — это, значит, Тёмой. Он был санитаром в звёздочке Первыша. Его обвинили в халатности, а всю звёздочку обвинили в безответственности.
С ними нельзя было не согласиться: хлама вскрылось достаточно.
И ещё подвели ботинки Первыша: на одном ботинке оказалась клякса. Каким-то образом и когда-то ручка зацепила ботинок.
Первыш не увидел эту кляксу, Тёма не увидел эту кляксу, и тётя Клава не увидела, а коллективные вожатые увидели. На то они и коллективные.
Валентин Васильевич хотел замять случайную кляксу, но сегодня решался очень серьёзный вопрос: кто на чём поедет или полетит.
Вопрос решился, и звёздочка Первыша, Бори и Серёжи оказалась на стрекозе вместе с должностным лицом Тёмой Новиковым. И если бы не приличные отметки за всю неделю, то оказалась бы даже на улитке.
Вот как обернулась судьба!
Теперь Первыш каждое утро после предварительного звонка и после того, как сдаст Тёме «шею с ушами», выдвигает ящик стола и лично сам проверяет, что и как в нём лежит и вообще что в ящике находится на сегодняшний день.
Проверяет он и ботинки. Лично сам.
И Боря и Серёжа выдвигают ящики у своих столов и лично сами всё в них проверяют и аккуратно складывают.
Чтоб никакого хлама!
Не обрадуешься, что они такие большие, эти ящики.
В 5-м «А» тоже в конце недели подводились итоги и решался очень серьёзный вопрос: кому позволят дальше ходить на каток и тренироваться к соревнованиям, а кому не позволят и вместо катка им придётся сидеть в классе и заниматься дополнительно.
Решали этот вопрос коллективные вожатые из 10-го класса.
Ничего не поделаешь. Цепочка!
Так что нервными ходили не только Первыш, Боря и Серёжа, но и кое-кто из пятиклассников.
Ходил нервным и Ревякин. Но вовсе не из-за двоек, потому что двоек он не получал, а потому, что второй раз подряд его команда проигрывала в хоккей команде Самохина.
Играли они уже не перед школой «на простых ботинках», а на коньках и на большом настоящем катке.
Дома, когда Света узнала, что Колина звёздочка оказалась на стрекозе — и всё из-за хлама в ящиках и кляксы на ботинке,— она начала, конечно, удивляться.
Нарочно.
Нервы Первыша совсем не выдержали, и Первыш схватил линейку, у которой Света отъела ноль и ещё один сантиметр, и погнался за Светой, чтобы уничтожить её не только словами.
Света, как всегда, залезла под кровать и давай брыкаться оттуда.
Брыкается и говорит, что скоро дорастёт, а может быть, и перерастёт Колю и будет бегать за ним с линейкой.
Это уж слишком!
Первыш поймал Светку за ногу и потянул из-под кровати.
Тогда Света как заорёт:
— Ааааа!
Мама прибежала. Папа прибежал.
Первыш, конечно, бросил Светкину ногу. А Светка не успокаивается, орёт:
— Ааааа!
С ума сойдёшь. Одуреешь.
Мама давай Свету успокаивать, спрашивать, что случилось. И папа давай Свету успокаивать.
Первыш повернулся и пошёл в ванную комнату.
Сел на табурет и начал смотреть, как работает водоструйный насос.
В ванную комнату заглянул папа. Он, очевидно, уже разобрался, что Света орала просто так и что это хитрые проделки.
И тогда папа рассказал Первышу про один очень интересный пластик: колоти по нему молотком и не расколотишь. Он даже не треснет. Он крепче стали. Называется армированным. Коля, если хочет, может попробовать.
Коля согласился. Ему хотелось колотить ну если не Светку, то хотя бы пластик. Неужели не расколотит?!
Молотком? И не расколотит?
Отправились в кухню. Пластик положили на папин верстак. Первыш взял молоток, примерился. Нет. Неудобно: верстак очень высокий. Первыш сбегал в ванную комнату и притащил табурет. Встал на табурет, примерился: теперь хорошо, удобно. Размахнулся молотком и ударил.
На пластике — ни трещины, ни царапины.
Первыш ещё ударил.
Ни трещины, ни царапины. Первыш как размахнулся — изо всех сил, даже с табурета чуть не упал — и как ударил молотком…
Бум!
Куда там Глеб Глебычу и его роялю!
Вздрогнули кастрюли, булькнуло в животе у чайника, съёжились от страха сковородки, и ещё где-то что-то произошло в квартире.
А пластик?
Ни трещины, ни царапины.
Пришёл снизу Боря. Услышал, что стучат. Интересно стало. Первыш дал Боре молоток, пускай и Боря попробует расколотить пластик.
Боря начал расколачивать и не расколотил.
— Может, за Серёжей сбегать? — предложил Боря. — Может, он расколотит?
— Сбегай, — сказал папа.
Боря сбегал за Серёжей, привёл его. Дали Серёже молоток, и Серёжа начал расколачивать пластик молотком.
— Ещё за кем-нибудь сбегаете? — спросил папа.
— Нет, — сказал Первыш.— Может, его в школу взять? Там все колотить будут!
— Возьмите,— сказал папа.— Пусть вся школа колотит.
А пока Первыш и его друзья занимались пластиком, Света подлизалась к маме, чтобы мама рассказала ей арабскую сказку про верблюдицу.
Света любит слушать эту сказку про верблюдицу. Да и Первыш тоже любит. Они часто слушают её вдвоём. А тут Света его обманула: пока Первыш стучал в кухне молотком, она давно уже перестала кричать и сидела на диване рядом с мамой и слушала, как далеко, где-то в Аравии, жила белая верблюдица.
По армированному пластику колотила вся школа. Колотила чем попало — и молотками, и камнями, и хоккейными клюшками, и просто каблуками ботинок.
Его подкладывали под столы и парты и давили изо всех сил, бросали в форточку с самого верхнего этажа.
Опыты с пластиком ещё бы продолжались, если бы Серафима Павловна не отобрала его наконец у ребят и не заперла у себя в кабинете.
А Валентин Васильевич поглядел на пластик и сказал, что, может быть, совсем скоро первоклассники будут изучать и химию.
Первыш тут же спросил:
— Большую химию?
Валентин Васильевич улыбнулся и ответил:
— Не совсем большую. Вы сами ещё не совсем большие.
— Ну какую? — начали допытываться ребята.
Галя развела руки, показала:
— Такую, да?
И Петя развёл руки, только ещё шире, показал:
— Такую, да?
Тамара Григорьевна вдруг сказала:
— Валентин Васильевич, давайте пригласим их к доске, Батрову и Амосова, и пусть они на числовой оси решат задачу про свои химии.
— Верно, — обрадовался Валентин Васильевич. — Узнаем, какая химия им под силу!
После уроков Серафима Павловна вернула пластик Первышу, чтобы отнёс домой.
На пластике — ни трещины, ни царапины. Хоть сейчас делай из него самолёт или ракету!
Первыш так и сказал отцу. И отец согласился: уж если вся школа испытывала пластик и он выдержал, значит, на самом деле крепче стали.
И ещё Первыш сказал, что они сегодня в школе решали задачи про две химии, про такую вот химию — и Первыш развёл руки, показал химию Гали Батровой, — и про такую — Первыш развёл руки и показал химию Пети Амосова.
Глава 8
Ну и повезло всем школьникам! В середине недели объявили свободный день. Никаких занятий. «День здоровья» называется. Не санитарный, а здоровья. Исключение из правил — трудиться не надо. Гуляй себе.
Об этом дне сказала Серафима Павловна всем учителям, а все учителя сказали ребятам.
В школу надо было прийти к десяти утра, а не к девяти, как обычно. И ещё надо было взять еду. Это обязательно. А кто хочет, может взять и сани. Только небольшие. Ребята обрадовались и начали, конечно, кричать. Кто-то упал со стула, а кто-то взобрался на стул прямо ногами.
Когда ребята радуются, они всегда должны кричать, а то иначе радость будет неполной. Это всем ребятам известно, всем родным известно и всем учителям. Вообще каждому человеку.
Когда кричишь, уже набираешься здоровья. Вот почему Светка чуть что — ааааа! И никакого чувства меры при этом. Сплошной эгоизм. Забота о собственном здоровье, а на здоровье других наплевать. Правда, в школе тоже случается подобный эгоизм. Нечего греха таить. Увлечёшься — и орёшь.
Тамара Григорьевна в конце уроков ещё раз напомнила, чтобы приходили к десяти часам, и без малейшего опоздания. А то потом никто не отыщет, где класс. Ведь они даже не уйдут, а уедут на метро.
— А куда? — не выдержала и спросила Галя.
— Завтра узнаешь.
— А мы из города уедем? — хитро так спросила Зорина Лиля.
— Из города на метро не уедешь, — солидно ответил Боря. — Некуда.
— Не знаешь — и молчи.
— Некуда,— упрямо повторил Боря.
— Много ты ездил,— не сдавалась Лиля.
— Больше тебя.
— На метро можно уехать из города, — сказала Тамара Григорьевна. — Можно уехать в лес.
— В настоящий?
— Конечно.
— Я знаю,— сказал Петя. — Мы поедем в парк.
— Мы поедем в лес. В Измайлово, — не выдержала и проговорилась Тамара Григорьевна.
— Ага! — крикнула торжествующе Лиля.— Молчи теперь в тряпочку! — Это она Боре крикнула.
— Опять тряпочка! — строго покачала головой Тамара Григорьевна.
— Извините,— смутилась Лиля, — я с бабушкой ездила в этот лес. Можно, я её приглашу?
— Можно. Пригласи.
— И я приглашу, — сказал Серёжа.— А то у меня бабушка курит.
— И ты пригласи. Устроим и для твоей бабушки День здоровья.
— Она живёт рядом в доме, и я за ней схожу,— сказал Серёжа.
А Первыш подумал, что ему приглашать на День здоровья некого. Мама на работе, папа на работе (хотя он тоже курит и ему бы не мешало устроить День здоровья), а Светка надоела до смерти.