— Я говорила.
— И что?
— Мама обняла нас и плакала.
Варежка, худущий, как чучело, стоял бледный и дрожащими губами собирал слова.
— Не так… У меня тоже. Я, как Василиса…
— Не трясись, — сказал Ленька.
— Не могу я, Ленька, не трястись. Ты-то помнишь!
— А ты не растюривайся. Посмотри на Василису, она же не трясется.
Варежка не слушал. Он подошел к двери и, вытянув руку вверх, сказал:
— Я клянусь вам, что никогда не буду большим. Как все они.
Роман встал.
— И я клянусь, Варежка.
— И я, — сказал Ленька.
Василиса посмотрела на них и засмеялась. — . Как же это вы не будете большими?
— Не будем! — крикнул Варежка. — Пусть у меня борода вырастет до самых колен, я не буду таким, как они. И ты поклянись.
Она сказала:
— Клянусь.
И заплакала.
6. Всемирная республика
а) Еще один разговор
Василиса ушла, а мальчишки не расходились. Настроение было невеселое.
— Надо помешать им ссориться, — сказал Роман.
— Как ты им помешаешь?
— Установим дежурство. Начнут ругаться, забарабаним в окно — бежать.
— Точно! — обрадовался Ленька. — Они к окну — никого. Станут думать, кто стучал, а ругаться уже некогда.
— А я вот что придумал, — сказал Варежка. — Надо создать Всемирную республику детей.
Роман подмигнул Леньке.
— Так уж прямо и Всемирную?
— Всемирную!
— Ох, и чудак ты, Варежка! — сказал Ленька. — Все выдумываешь чего-то.
— Ну и выдумываю!
— Выдумывай, тебе не запрещают.
— Ну и выдумываю!
— Хватит спорить, — сказал Роман. — Давайте дежурство распределим. Тащите.
В кулаке у него были зажаты три спички.
— Самая короткая — первый, чуть побольше — второй, целая — третий.
Ленька вытянул целую, Варежка среднюю, самая короткая осталась у Романа.
— Ну что же, — сказал он, — сегодня буду дежурить я.
б) Про кошку
Варежка с Ленькой пошли посмотреть афиши. Афиши висели за Большим мостом. Ребята перешли мост и постояли у насыпи. Внизу, от самой насыпи и до горизонта, легкая как пух вспаханная земля, совхозный огород.
Варежка испугался. Только что придумали и сразу дежурить. Сегодня Роману, а завтра ему, Варежке.
Варежка сказал:
— Когда я прохожу мимо, мне хочется спрыгнуть вниз.
— И мне.
— Тут высоко. Метров пять.
— Меньше. Это только так кажется, что высоко. Прыгнем?
— Зачем?
В обоих кинотеатрах фильмы шли старые. Ребята поплелись домой.
— Смотри! — сказал Варежка.
Возле забора стояло пятеро мальчишек. Один держал кошку, другой завязывал на веревке петлю.
— Живодеры! Повесить хотят.
Все случилось так быстро, что Варежка в первую минуту остался на месте.
Ленька подскочил к парням.
— Брось кошку!
Мальчишка, который мастерил петлю, обернулся, посмотрел почему-то на Варежку и засмеялся, показывая желтые зубы.
Леньку толкнули, и он ударил того, кто держал кошку.
Кошка прыснула через дорогу.
Трое мальчишек повисли на Леньке, а двое повернулись к Варежке. Он попятился и побежал. Сначала за угол, потом нырнул в парадное и спрятался под лестницей.
Он шумно дышал и не мог разобрать, гонятся за ним или нет.
И вдруг он понял, что совершил подлость: бросил друга одного. Может быть, Ленька теперь лежит избитый, а ему, Варежке, ничего не сделалось, посиживает в темном уголке — и ничего.
Осторожно, все еще боясь засады, он выглянул на улицу и — отпрянул. По улице шел Ленька. Он зажимал рукой рот, и пальцы у него были в крови. Новенькая желтая рубашка вылезла из штанов и была разорвана. Варежка пробрался в свой темный угол под лестницей и сидел затаясь.
По коридору проходили взрослые люди, пробегали девчонки и мальчишки. Они проходили рядом, и Варежка боялся, что его увидят и ему нечего будет сказать, почему он здесь сидит. Очень напугал его один карапуз. Бабушка волочила мальчишку за руку, а он таращил глазенки в самый темный угол под лестницей и показывал на Варежку пальцем.
Наконец коридор наполнился темнотой. Варежка побежал домой, но у насыпи остановился. Вспаханная земля была черной и глубокой. На мосту — никого, но вот показалась одинокая фигура. Варежка обрадовался. Если сломается нога, человек услышит крик и спасет.
Прыгнул.
Холодный воздух. Толчок. Боль в плечах, и все в порядке! Все в порядке, а Леньку-то избили.
в.) Как дежурит Роман
Вечером Роман сказал матери:
— Мама, я хочу сегодня ночью наблюдать звезды. Разреши мне, пожалуйста.
— На всю ночь у тебя терпения не хватит, — сказал отец..
— Хватит. Мам, ты не беспокойся, я оденусь потеплее.
Мать посмотрела на отца.
— Ты ему бутербродов дай, чтоб веселей было, — сказал тот.
Роман взял бутерброды, звездную карту и отправился на пост. Заглядывать в окна было неприлично. Роман отошел в тень забора и сел на кучу листьев. На небе были все созвездия, которым полагалось быть в сентябре. Ящерица, Дельфин, Орел, Стрела, Лебедь, Пегас, Щит… Роман светил фонариком на звездную карту, находил на ней созвездие и потом искал его на небе.
В квартире Василисы было спокойно, и скоро огонь погас.
Роман постоял напоследок возле окна и ушел домой спать.
г) Как дежурит Варежка
Целый день Варежка не выходил из дому, даже в школу не пошел. Боялся Леньку встретить. Ленька не станет его упрекать, но самому было стыдно.
7. Что же нам делать?
а) Варежка и тетушка
Три дня Александра Александровна не пускала Варежку на улицу, и он размышлял.
Несправедливость искореняют мечом. Василисиного отца надо подкараулить и, выхватив пистолет, приказать: «Мы запрещаем обижать дочерей. Это наше последнее слово!» И жалкий трус станет белым как полотно. Но вот что тревожит Варежку. Мелкие люди мстительны, и мелкий человек, он будет мелко мстить.
Наступил вечер. Варежка ходил от окна к окну, садился в кресло, брал с полки книги, перелистывал. Пора было отправляться на дежурство, а он не знал, как вырваться из дома. Тетка позвала ужинать. Он ел неохотно, но вдруг тетушка сказала:
— Мне говорили, что новый итальянский фильм чудо как хорош. Тебе придется вечерять одному.
Варежка даже зарумянился от радости. Откуда только аппетит взялся! Он съел весь картофель, выпил чашку чаю с бутербродом и потом еще две чашки.
Тетушка ходила по комнатам, одевалась, причесывалась, и, к ее удивлению, Коля был расторопен. Он принес туфли, разыскал очки, первым подскочил к двери и распахнул ее перед тетушкой.
Дверь захлопнулась. Варежка — к окну. Вот Александра Александровна появилась на тротуаре, перешла улицу, идет по скверу. Можно действовать.
Поверх рубашки надел теплую фуфайку. Разобрал постель, сунул под одеяло пальто. Если особенно не приглядываться, похоже, что человек спит.
У дома Василисы Варежка встретил Леньку.
— Я думал, ты не придешь.
— Я пришел, — сказал Варежка.
— Они ужинают. Я смотрел. Ужинают и молчат.
— Ленька, я плохой человек. Если тебе хочется меня ударить, ты ударь.
— Брось ты, — сказал Ленька, — правильно, что не полез. А то бы и мне и тебе досталось.
— Не говори так, Ленька.
— Да ну тебя! Главное, что кошка удрала.
— Я, Ленька, струсил. Ты избей меня или не разговаривай со мной. Целый месяц не разговаривай.
— Не приставай, а то правда заработаешь.
Варежка пригорюнился.
— Я пойду, — сказал Ленька. — Как они уснут, тоже уходи.
— Нет, — сказал Варежка, — я всю ночь буду стоять, до самого утра.
Он то и дело заглядывал в окно. Василиса сидела одна и читала газеты и толстую книгу.
Была чистая звездная ночь. Было холодно. Чтобы согреться, Варежка бегал вокруг дома. Спать хотелось.
Проехал на мотоцикле с коляской милиционер. В конце улицы он развернул машину, и фары уткнулись в лицо Варежки. Он зажмурился и встал за угол. Мотоцикл зарокотал, помчался и остановился прямо возле Варежки.
— Ты что делаешь тут? — спросил милиционер.
— Ничего.
— Садись в коляску, прокачу.
— Мне нельзя.
— Садись, садись.
Милиционер быстро взял Варежку за локоть. В отделении ждала тетка.
— Он был в дурной компании? — спросила она у милиционера.
— Был один. На углу Володарской стоял.
— Что ты там делал? — спросил Варежку высокий милиционер с белыми офицерскими погонами.
— Ничего.
— Говори правду, Коля! — крикнула тетушка.
— Я ничего плохого не делал. А что я там делал — сказать не могу.
Милиционер посмотрел Варежке в глаза.
— А ну-ка, голубчик, поговорим начистоту!
Получила тройку — встань в угол. Получила двойку — на десять дней лишаешься сладкого. Разбила чашку — в угол. Порвала платье — на десять дней лишаешься сладкого.
Александра Александровна лишила Варежку прогулок: Ну и хорошо! Он приходит из школы и целый день сидит дома.
Варежка — человек румяный, тетушка гордится этим. А быть румяным ужасно. И Варежка рад заточению. Без хорошего воздуха лицо у него будет благородным, без одной кровинки.
Варежка знает — все эти мысли: детство. Пистолетом Василисиного отца не запугаешь, да и где он — пистолет! Ничего-то они не придумают: ни Ленька, ни Роман.
Вечером Варежка пришел в комнату тетушки.
— Я хочу у вас спросить! — говорит он высоким голосом. Он требует глазами, чтоб его выслушали, чтоб у взрослого человека — упаси бог — не промелькнула бы на губах улыбочка.
— Да, Коля, — говорит тетушка. Она сказала это просто и выдержала экзамен.
— Я хочу спросить, что же нам делать? Как помочь Василисе?
— Кто это — Василиса?
Варежка обмяк. Он заторопился, запутался в словах.
— Она — девочка. И у нее сестра. Мы дежурили, чтобы он не сделал им плохо. А меня поймал милиционер. Он расходится, а они все плачут.
Варежка думал, что тетушка обнимет его и скажет: «У тебя доброе сердце, Коля». И он готов был раскрыть все тайны, даже о доме Лангора.
Но Александра Александровна молчала. Она поднялась с кресла и ходила по комнате взад и вперед.
б) Ленька и его родители
Ленькин отец проверял не только дневник, но и тетрадки.
— Тройка, тройка, тройка с минусом. Скажи по-честному: учиться будешь или тебя, как маленького, пороть надо? Мне-то ведь стыдно уже тебя пороть! Большой ты.
Что было сказать Леньке? Он старался, а выше тройки не получалось.
— Хватит носом шмыгать! — насупился отец. — Думай!
И Ленька вдруг рассердился. Тройки, двойки! Василиса без отца остается, а тут какие-то тройки!
— Ты слушаешь меня?
— Не кричи, — сказал Ленька. — Ты лучше скажи, как Василисе помочь. Я маме говорил.
Отец посмотрел на Леньку, как на марсианина.
— Мать, о чем это наш сын?
А когда ему растолковали, совсем рассердился.
— Душонка! Нарожал детей — и бежать. Характером небось не сошелся. Бить таких прощелыг надо, ремнем.
— Ремнем ты меня можешь бить, — сказал Ленька. — Чужого не стукнешь.
— Ты на отца худую память не держи. Понял? — Ленька с удивлением заметил, что отец покраснел. — А с этим поговорить надо. Ты Василисе своей скажи — поговорю, мол. Мол, отец у меня рабочий. Он поговорит.
8. Шурпо
Краски не хватило, и восклицательный знак пришлось дописать углем. Теперь все было как надо.
Возле окна стоял треногий письменный стол, изъеденный жучком-точильщиком. На одной стене висело тридцать репродукций, вырванных из «Огонька», на другой, где была дверь, карта Европейской части СССР и ковер с лосями, у которых моль отъела ноги. Самая широкая, самая светлая белая стена выглядела особо. Оранжевой краской для полов было нарисовано:
РЕСПУБЛИКА ДЕТЕЙ ИМЕНИ ЛАНГОРА.
— Мальчишки! — сказала Василиса. — Вы только подумайте, у нас свой дом! Все свое: стол, картинки и даже суп.
— А не пора ли отобедать? — спросил Роман.
— Пора! — сказал Ленька.
— Хотите шурпо? — у Василисы заблестели глаза. — Мы жили в Средней Азии, и там все варят шурпо.
— Хотим! — сказал Ленька. — А ну, выкладывай добычу.
Варежка подошел к столу и выложил две луковицы, четыре сырые котлеты, пачку индийского чая, стручковый перец и две горсти манки.
Ленька выставил бутылку подсолнечного масла. Еще он принес кусище баранины.
— Тебя не заругают? — забеспокоилась Василиса.
— Подумаешь!
— Так дело не пойдет. Масло надо отнести назад. Мы немного возьмем для обеда, а остальное мы отнесем.
— Ничего я не понесу.
— Отнесешь, — сказал Варежка. — Ты, Василиса, не волнуйся, он правда отнесет.
Роман притащил целую сумку. Здесь было двадцать три картошины, восемь сдобных сухарей, кулек с конфетами «Буревестник», луковица, буханка черного хлеба и мешочек с пшеном.
— Эх вы, мальчишки, всего принесли, а соль забыли!
— Я хотел взять, — сказал Варежка.
Василиса была молодец. Она принесла и соль, и лавровый лист, капусту и морковь, рис, сливочное масло, маргарин. Всего понемногу, но Роман, глядя на продукты, подергал себя за ухо.
— Обед гигантов.
Но Василиса сказала:
— Сегодня, конечно, можно устроить пир, но вообще будем соблюдать экономию.
Варили на керогазе. В кастрюлю налили воды, положили мясо. Воду посолили. Стали то и дело снимать крышку — когда же закипит? Стали тыкать вилкой в мясо — когда же сварится?
— А что это такое — шурпо? — спросил Варежка.
— Суп. Сначала варят мясо. Потом его обжаривают, а в бульоне варится картошка. Картошки надо много, и луку много, морковь еще нужна, перец.
— А может, сварить что-нибудь известное?
— Ну уж нет, — сказала Василиса. — Если вам делать нечего, пожарьте лук.
Шурпо ели, изнемогая от восторга. Было оно золотое, и казалось, что и пар от него золотистый.
— Ай да Василиса! — кричал Роман. Вдруг он стал смотреть на нее и даже жевать перестал.
— Ты что?
Он постучал себя по лбу.
— Как же я мог забыть!
— Что? — испугалась Василиса.
— Не скажу. Секрет.
На улице, под окнами, зарокотал бас:
— Лезь, Ваня, сюда. Я эту нору знаю. Ребята глянули друг на друга.
— Кто это? — спросила шепотом Василиса.
Дверь распахнулась, и сразу черную дыру коридора закрыла тяжелая сутулая спина.
— Давай, давай топай. Мы ее тут и ахнем!
Человек трудно развернулся и потряс бутылкой водки.
— Это что за детский сад? Брррысь!
Ребята вскочили. Попятились в угол. Но Ленька раздвинул их и загородил Василису. Глядя прямо перед собой, вытянув шею, встал рядом Варежка. Роман тоже шагнул вперед.
— Смотри, Ваня! Они нас будут бить.
Великан захохотал, раскачиваясь и закрывая лицо рукой.
А Ваня был совсем обыкновенный. В заляпанной белилами куртке, в негнущихся штанах, он долго непонимающе смотрел на ребят.
— Смотри-ка, — сказал он, указывая на стену. — Галерея.
И вдруг шевельнул ушами.
- Рес-пу-бли-ка детей…
- Гал-лерея! — хохотал великан. — Рес-пу-блика!
— Рес-пу-бли-ка детей, — повторил Ваня. Он посмотрел на Василису и всхлипнул.
Я Нюрку свою вчерась побил ни за что.
— Правильно, — сказал великан. — Плакай не плакай, а выпить надо.
Ваня отодвинул от себя друга и шагнул к ребятам.
— Я Нюрку побил, — пожаловался он, — ни за что. Василиса тихо сказала:
— Вы нехороший.
Ваня печально кивнул головой. Потом резко повернулся к великану.
— Пошли!
— А ее? — великан поиграл бутылкой.
— Пошли, — сказал Ваня. — Тут республика.
Они с грохотом вывалились из дома. Ребята все еще стояли, заслонив Василису. Вдруг Роман засмеялся.
— Все-таки Ленька у нас рыцарь.
— Сами вы рыцари.
Варежка подпрыгнул, замахал руками.
— Победа! Они ушли!
— Испугались твоих страшных кулаков, — сказал Роман.
— Испугались не испугались, а все-таки ушли. И мы были вместе. И каждый стал бы драться!