Глава 20
До свидания — здравствуй
Леса и луга пролетали мимо, и ветер наигрывал что-то на ветровом стекле, но Мило уже было не до них — он вдруг сообразил, что провел в дороге, пожалуй, не одну педелю.
«Только бы дома не очень волновались, — думал он, газуя изо всех сил. — Я еще никогда не уезжал так далеко и надолго».
Солнце, клонясь к закачу, из жарко-желтого стало тепло-оранжевым. Будто оно притомилось так же, как он. Плавный изгиб дороги, за ним другой — что-то очень знакомое! — и вот уже вдали показалась одинокая придорожная и такая долгожданная фиолетовая будка — та самая, для сбора дорожной пошлины. Конец приключениям. Мило бросил монетку в прорезь ящика и поехал дальше. А дальше — он сам не понял, как это получилось, — но только очутился он прямо посреди своей собственной комнаты.
Он взглянул на часы и разинул рот:
— Это надо же — всего шесть часов!
И тут его осенило:
— Но ведь сегодня — это еще сегодня! И прошло не больше часа!
Как можно успеть переделать столько дел за такое короткое время? Это понять невозможно.
Разговаривать ему не хотелось — он был сыт разговорами по уши — и ужинать тоже — он был сыт по горло, а потому без разговоров пошел спать даже раньше времени. Укрылся одеялом, напоследок окинул взглядом свою комнату — теперь она казалась совсем иной, чем прежде, — и уснул глубоким долгожданным сном.
На следующий день Мило думал только о фиолетовой будке и о том, что находится там, за нею, поэтому время в школе для него пролетело почти незаметно, но казалось, что тащится еле-еле. Он с нетерпением дожидался последнего звонка, и когда тот прозвенел — ноги сами со скоростью мысли понесли его домой.
— Сейчас! Сейчас! Сейчас я поеду туда. Как они все обрадуются! А я…
Он застыл на пороге своей комнаты — там, где вчера стояла фиолетовая будка, теперь не было ничего. Он в отчаянии обыскал всю квартиру, но таинственный дар исчез точно так же, как появился, а вместо него обнаружился новый ярко-синий конверт с надписью в графе
«МИЛО, ЗНАЮЩЕМУ ДОРОГУ».
Он торопливо вскрыл конверт и прочел:
«Дорогой Мило,
путешествие
С уважением…»
Подпись была смазана и неразборчива.
Мило забился в уголок большого кресла у окна. Он чувствовал себя таким одиноким и покинутым; мысли его были далеко —