«Было раннее утро в стране Чудес. В королевском саду щебетали птицы, приветствуя короля, который вышел на прогулку перед завтраком. Но королю было не до них — его прогулка имела важную цель, и он никак не мог сообразить, как этой цели достичь.
Дело в том, что сегодня был особенный день — день рождения королевы, и предстояло выбрать ей подарок. Больше всего на свете королева любила розы, но жалела срезанные цветы и не позволяла дарить себе больше одной розы. Поэтому нужно было выбрать одну, самую красивую розу во всем саду.
Король с тоской оглядел огромные клумбы, усыпанные отборными цветами. Выбрать самую красивую из двух роз он еще сумел бы, но из тысячи... Если каждую из тысячи роз сравнить с каждой другой, это сколько же будет... тысяча раз по тысяче?..
— Билл, сколько это будет — тысячу раз по тысяче? — спросил он садовника, который вертелся рядом, не зная, как помочь королю.
— Не знаю, ваше величество, а только до завтрака не управимся!
— Что же делать, Билл? Ведь мы, пожалуй, и до завтрашнего завтрака не управимся, если все розы будем со всеми сравнивать. Если бы не королева, я бы сорвал первую попавшуюся, а так — нельзя, сам понимаешь...»
— Ну, как, — Чип прервал свой рассказ и подмигнул Сереже, — можешь помочь королю? Нет? Тогда слушай дальше...
«В королевском саду наступила тяжелая пауза, которую прервал скрипучий голос Гусеницы:
ЕСЛИ розу выбираешь, ту, что
ОТ РЕДАКЦИИ:
Ребята, пусть вас не удивляет, что Чип на этот раз ошибся. Ведь он компьютер, а компьютер думает не так, как человек. Человек, когда решает задачку, все время помнит, для чего нужна эта задача, и ему не всякое решение годится. Ну, а Чип просто не подумал о чувствах королевы, ему важно было выбрать самую лучшую розу — и все.
Попробуйте сами исправить программу Чипа. А чтобы решить ее было проще, считайте, что розы посажены ровными рядами на прямоугольной клумбе.
А как решить ту же задачу, если розы растут не на клумбе, а в один ряд вдоль садовой дорожки?
Ждем от вас два варианта программ. Лучшие работы будут напечатаны. На конверте укажите: «Роза для королевы».
Литературный экскурс в историю счетных машин
— Расскажи мне какую-нибудь историю, пострашней и потаинственней, — попросил Сережа. — Лучше всего про Шерлока Холмса и доктора Уотсона.
— Потаинственней? — Чип задумался и начал зловещим голосом:
«Доктор Уотсон протянул озябшие руки к камину и повторил:
— Нет. Холмс, это не человек, это сам дьявол! Человек не может не оставлять следов и не делать ошибок.
Холмс ничего не ответил. Полузакрыв глаза, он сидел, вытянув длинные ноги, и как будто дремал. Только пальцы, нервно барабанящие по каминной полке, выдавали, что лучший ум Лондона напряженно работает над новой задачей.
Неожиданно он вскочил. Глаза его лихорадочно блестели.
— Едемте, Уотсон, нельзя терять ни минуты!
— Но куда?
— Объясню по дороге. Эй, кеб! Кебмен, нам нужно попасть в Сохо не позднее полуночи. Вот вам соверен, гоните! Уотсон, вам доводилось слышать о леди Лавлейс?
— Ада Лавлейс? Дочь великого Байрона! Уж не хотите ли вы сказать, что она замешана в этой серии дерзких преступлений? Грабительница-аристократка, дочь поэта? Я верно рассуждаю, Холмс?
— О нет, дорогой друг, ваше воображение не в меру разыгралось. Ада Лавлейс замешана в этом деле, но не так, как вы думаете.
— Но как же, Холмс? Я теряюсь, вы говорите загадками.
— Терпение, мой друг, терпение, вот мы и у цели. Этот грязный переулок Сохо отличается от прочих только одним: в нем ровно в полночь, то есть через тридцать пять секунд, произойдет передача краденых драгоценностей... А, вот и они!
Холмс откинулся в глубину кеба и увлек за собой Уотсона. Вынырнув из тумана, на большой скорости приближался черный экипаж. Возница в плаще и маске нахлестывал лошадей. С первым ударом Биг-Бена в доме напротив внезапно отворилось окно, из него вылетел сверток и тяжело звякнул о булыжную мостовую. Из притормозившего экипажа высунулась рука, чтобы подхватить сверток... Но Холмс оказался проворнее.
— Ни с места, Мориарти! — закричал он громовым голосом, осаживая лошадей. Подоспевший Уотсон распахнул дверцу и приставил револьвер к виску неуловимого профессора Мориарти — некоронованного короля Лондонского преступного мира...
— И все-таки, Холмс, я никак не могу взять в толк, при чем же здесь почтенная леди Лавлейс? — Уотсон с наслаждением отхлебнул горячего кофе, устроился поудобнее у камина и вопросительно поглядел на Шерлока Холмса. — Вы же знали, что это Мориарти, не так ли?
— Напротив, мой друг, я и не подозревал об этом до самой последней минуты. Мои мысли шли по другому пути, на который натолкнули меня вы.
— Я? Но чем же? Я, право, в полнейшем замешательстве.
— А помните, вы давеча сказали, что человек не может не ошибаться? Вы оказались правы, Уотсон, никакой человек, даже пресловутый Мориарти, не смог бы так точно и аккуратно работать, как машина Бэббиджа.
— Машина Бэббиджа? Позвольте, позвольте, это тот чудак, который насмешил все лондонское общество лет тридцать назад? Какая-то дурацкая машина, которая складывала два и два дольше, чем это сделал бы самый тупой сыщик из Скотленд-Ярда? Ах, теперь мне понятно, почему вы вспомнили о леди Лавлейс. Она пыталась поддержать несчастного изобретателя, даже написала трактат о думающих машинах. Но о нем все быстро забыли.
— Леди Лавлейс была умнейшей женщиной, Уотсон, — Холмс помешал кочергой угли и добавил с горькой иронией, — пожалуй, слишком умной для нашего косного Лондона. Она лет на сто опередила свое время, и не ее вина, что ее идеи попали в руки негодяя. У Мориарти хватило воображения понять, какие перспективы открываются перед преступником, который может рассчитывать до секунды все свои действия. Он вложил немалые средства в развитие думающих машин, и результаты мы с вами видели сегодня ночью в Сохо.
— Но все-таки, Холмс, как же вы догадались, где и когда состоится передача драгоценностей?
— Именно безукоризненная логика и точность машины оказались роковыми для Мориарти. Ведь то, что рассчитано одной машиной, может быть точно так же рассчитано и другой? — И Холмс, улыбаясь, постучал себя по лбу черенком трубки».
Чип замолчал и с гордым видом раскланялся. Он был чрезвычайно доволен собой, что случалось каждый раз после литературных упражнений независимо от их результата.
Сережа зааплодировал.
— Здорово ты выдумал про Аду и про какого-то Бобиджа.
— Во-первых, не Бобиджа, а Бэббиджа, а во-вторых, Ада Лавлейс, дочь великого английского поэта Байрона, действительно написала трактат о думающих машинах Бэббиджа, теперь в ее честь один из лучших языков программирования так и называется: Ада. Пусть мальчишки не важничают: первым в мире программистом была женщина. Правда, ей не удалось проверить, как работают ее программы, потому что первые компьютеры были построены только через сто лет, в середине нашего века.
— Чип, а правда, что преступники могут пользоваться компьютером, обдумывая свои преступления?
— Конечно, могут, только сыщики ведь тоже не дураки — и они пользуются компьютером, чтобы раскрывать преступления. Например, представь себе, что в Скотленд-Ярде стоит компьютер, где имеются сведения обо всех преступниках, а инспектору Лейстреду надо найти среди них профессора Мориарти, скрывающегося под чужим именем. Он знает, что профессор очень худ, лыс, высок ростом и что ему больше 50 лет. Кроме того, профессора знает в лицо Шерлок Холмс, так что сможет его при случае опознать. Как должен Лейстред написать программу для компьютера?
— Ну, пусть компьютер отберет всех преступников с этими приметами и покажет Холмсу их фотографии.
— В памяти компьютера записан рост всех преступников, вес, возраст, и, допустим, он по фотографии сможет различить лысину. Но что такое очень худ и что такое высок ростом, компьютер не понимает. Нет, надо еще объяснить компьютеру эти приметы.
— Ну, про рост можно сказать так — выше среднего роста. Ведь средний рост компьютер сможет вычислить? Пусть отбирает только лысых старше 50 лет выше среднего роста.
— Браво, инспектор, вы делаете успехи! А очень худых как отобрать? Тоже выбирать ниже среднего веса?
— Нет, если отбирать ниже среднего веса, то получатся просто худые, а нам нужны очень худые — чем худее, тем лучше. Стоп! Кажется, понял: пусть найдет из них самого худого и покажет Холмсу. Если это не Мориарти, то его можно вычеркнуть из списка, снова найти самого худого и так далее. Если Мориарти действительно очень худ, то мы скоро до него доберемся — не придется перебирать миллион преступников.
— Что ж, поздравляю тебя с первым детективным алгоритмом, — торжественно сказал Чип и церемонно поклонился Сереже. — Давай теперь запишем его в виде программы.
— Давай, — радостно отозвался Сережа. Никогда еще Чип его так не хвалил, и потому теперь было приятно вдвойне.