— Валя, пошли готовить! — услышала я голос Любы, которая стояла у костра.
— Иду! — откликнулась я и подошла к костру.
— Особо обильным завтрак не будет, потому что еды осталось мало. Придется немного поголодать до вечера, пока не дойдем до поселка и не купим провизии, — проинструктировала Люба.
Никто, даже Жанна, ничего не ответил. Мы просто молча кивнули и отправились кто куда: одни — искать хворост, другие — готовить еду, третьи — умываться.
Из-за того что тушенки было мало, мы решили сделать суп. Каша с водой и тушенкой объемнее, чем просто каша с тушенкой.
Люба начала раскладывать еду.
В воздухе чувствовалась тревога. Еда закончилась. Это было очень необычное ощущение — знать, что нет еды.
— Сейчас поедим и двинемся в путь, — сказал Роман Семенович. — Вечером дойдем до поселка и купим наконец еды.
Я присмотрелась к Роману Семеновичу. Он был поникшим и расстроенным. Когда я увидела его впервые возле поезда, это был энергичный и веселый человек, а сейчас он был задумчивым и озабоченным. Видимо, неприятные происшествия в группе выбили его из колеи.
Едва я это подумала, как Роман Семенович громко сказал:
— Группа! Я делаю официальное заявление! Лично я не верю, что нас ограбил пастух! Если в самое ближайшее время телефон Жанны и деньги Коли не вернутся на место, то мне придется лично обыскать вещи каждого! Прерывать поход из-за одного человека будет нечестно по отношению к остальным. Каждый платил деньги за эту путевку, и люди имеют право насладиться походом! А вместо этого у нас происходят кражи! Я просто в шоке! За всю мою практику такого никогда не было! Повторяю еще раз — или возвращается телефон и деньги, или я обыскиваю каждого, — предупредил руководитель и сурово оглядел всех. — А теперь — завтрак.
— Вот это правильно! — одобрила Жанна. — Давно пора! Если придется обыскивать вещи, то говорю заранее — на моем телефоне сзади была царапина в виде галочки! Это младший брат поцарапал! Поэтому телефон я обязательно опознаю!
Через пару часов мы собрали лагерь и стали подниматься в гору.
На одном участке дороги нужно было пересечь неглубокий горный ручей. Чтобы перейти его и не намокнуть, следовало аккуратно идти по крупным камням, которые лежали в ручье, но верхушками возвышались над водой.
Я стала рассматривать камни, прикидывая, по каким можно перейти ручей.
Но неожиданно ко мне подошел Игорь и взял меня на руки.
— Отпусти! — возмутилась я, пытаясь стать на землю. — Что ты делаешь?!
— Выполняю свою работу, — улыбаясь, прошептал он.
— Ой… я забыла… — наигранно улыбнулась я в ответ.
Держа меня на руках, Игорь ступил на камни и пошел по ручью. Мне стало страшно. Игорь не отличался крепкой фигурой, он был высокий, но не мускулистый, и я боялась, что он…
Не успела я додумать эту мысль, как Игорь вдруг поскользнулся и вместе со мной упал в прохладную воду.
— Ракета! — внезапно услышала я испуганный голос Кирилла.
Он подбежал ко мне и взял меня за руку, чтобы помочь подняться. Ручей был неглубокий, но я упала на камни и больно ударилась.
— С тобой все в порядке? — в волнении спросил он. — Ты не ушиблась?
— Руки от нее убери! — вставая с камней, рявкнул Игорь. — Не прикасайся к ней!
Кирилл медленно, нерешительно отпустил меня.
— Да я просто помог… — растерянно сказал он.
— Я и сам могу поднять свою девушку! — отрезал Игорь.
— Не надо ее ронять — тогда и поднимать не понадобится, — ответил Кирилл и ушел, раздраженно шлепая кроссовками по ручью.
Я стояла в воде. С меня текли струйки.
— Извини… — виновато опуская глаза, проговорил Игорь.
— Ничего страшного, — ответила я и вышла наконец на сушу.
«Зачем этот сынок воспитательницы бросился мне помогать?! — возмущенно подумала я. — Кто его просил?! Я бы и сама поднялась! Героя из себя строит!»
Я скрылась за кустами, раскрыла рюкзак и надела сухие вещи.
После того как ко мне прикоснулся сынок воспитательницы, я чувствовала себя какой-то грязной, как будто упала не в чистейший горный ручей, а в грязную лужу.
К вечеру мы поднялись на высоту тысяча сто метров. Деревья начали редеть, камней становилось все меньше. Мы вышли на поляну.
— А вот и поселок! — Роман Семенович указал вперед.
Перед нами лежала сказочная долина между двумя горами. Она была покрыта сочной зеленой травкой, и в ней ютился небольшой поселок. На полях паслись овцы, коровы, куры и гуси. Чуть дальше виднелись домики, возле которых ходили люди.
— Тебе это ничего не напоминает? — внезапно я услышала возле себя голос Кирилла.
Между нами тут же вырос Игорь и грозно сжал кулаки:
— Я тебя предупреждал или нет? Я не понимаю, почему я все время вижу тебя рядом с Валей?
Вздохнув, Кирилл отошел в сторону.
Этот пейзаж действительно был до боли знакомым, но я не могла понять, где видела его раньше.
Я стала терзаться в сомнениях — что мне делать? Кирилл явно знает, что это за пейзаж. Но если я у него спрошу, то, получается, снова с ним заговорю.
Я долго раздумывала, но любопытство все-таки взяло верх.
— Что ты имел в виду? — спросила я у него.
— Вспомни фотообои, — намекнул Кирилл и, посмотрев на нас с Игорем, отправился к группе.
Я ахнула: точно! Сейчас перед моими глазами словно ожила картинка, которую много лет я разглядывала в детдомовской спальне. На фотообоях был именно этот пейзаж! Эти горы, эта долина, эти луга с цветочными полями, эти голубые реки! Сколько раз я прикасалась к стене, воображая, что нахожусь в горах, а сейчас действительно стою на этом месте! Значит, фотограф, по снимку которого были произведены фотообои, сфотографировал именно это место!
— Валя, я что-то не понял, что все это значит? — недовольно спросил Игорь. — Зачем ты с ним заговорила? Зачем ты сама все портишь?
— Он меня заинтриговал, — смущенно ответила я.
— Так мне помогать тебе или нет? — недоуменно развел руками Игорь. — То ты просишь оградить тебя от него, то сама к нему подходишь! Ты какая-то непонятная!
— Это вышло случайно, — растерянно ответила я.
Я действительно была растеряна. Я не понимала, что со мной происходит. Мне было страшно признаться самой себе, но я поняла — почему-то я больше не злюсь на Кирилла. У меня ничего не получается! Все эти годы, что прошли с тех пор, как он отрезал мне волосы, я не могла о нем даже думать — настолько сильно он был мне противен, — а сегодня вся злость куда-то ушла.
Вдруг я сообразила! Все то время, что мы здесь находимся, я всячески отталкиваю от себя Кирилла. Но, если рассудить здраво, на самом деле он не делает ничего плохого. Наоборот, он постоянно ведет себя даже благородно. Он простил меня за то, что я прилюдно обвинила его в воровстве. Он помог мне подняться, когда я упала в ручей. И в конце концов, он тоже думает, что Тамерлан — не вор!
В этот момент я вспомнила, что вчера не могла установить палатку. Ко мне подошел Кирилл, а я ему ответила, что не хочу с ним общаться, и ушла просить Игоря, чтобы он оградил меня от Кирилла. А когда вернулась — палатка была крепко установлена. Я подумала, что ее установила Люба, но сейчас поняла, что, скорее всего, это сделал Кирилл. Получается, я ему нагрубила, а он взял и установил палатку. Хотя мог бы просто развернуться и уйти.
А сейчас… Сейчас Кирилл напомнил мне, что этот пейзаж — пейзаж с фотообоев. Это очень много значит. Это значит то, что он очень хорошо меня знает. Выходит, он до сих пор помнит, что я любила те фотообои. Казалось бы, мелочь, но на самом деле это не мелочь, а очень важная деталь.
Я посмотрела на Кирилла. Он стоял на пригорке и фотографировал этот пейзаж. Но сейчас меня интересовал не пейзаж, а сам парень. Легкий ветерок развевал его темные волосы, зеленые глаза были необычайно красивыми и выразительными, а его крепкая фигура навевала ощущение надежности и силы.
И неожиданно в эту секунду я поняла, что совершенно не знаю этого человека. Мы восемь лет находились вместе в детдоме, ели в одной столовой, ходили по одним коридорам, сидели на одном диване, но я не знаю, чем он увлекается, какую музыку любит, по каким улицам Ростова гуляет, не знаю, кем он хочет стать. Мне известно о нем только то, что он противный сынок воспитательницы. И больше ничего!
А вот он помнит обо мне даже то, что я любила фотообои с изображением этих гор. И мало того что помнит, так он еще даже узнал этот пейзаж! И сообщил мне об этом, чтобы меня порадовать!
Кирилл открылся для меня с совершенно новой, незнакомой стороны.
И неожиданно я почувствовала то, чего не ощущала еще ни разу за свои пятнадцать лет. При мысли о Кирилле в сердце разлилась теплота. Эта теплота пропитала мою душу, и я впервые взглянула на Кирилла не с презрением, а с интересом. А если быть еще более точной — с нежностью…
И вдруг мне стало страшно. Нет. Это неправда. Я этого не хочу. Это какая-то ерунда! Все это просто красивая обертка! А на самом деле он жестокий человек, который отрезал мне волосы, и из-за него я стала посмешищем детдома! Посмешищем, с которого срывали косынку и дразнили Лысой косой! Посмешищем, которое вызвало смех даже на моем первом в жизни свидании — свидании с Димкой!
Эти мысли меня отрезвили, словно я еще раз упала в прохладный ручей.
Я посмотрела на Кирилла по-старому. Он какой был, таким и остался! А все мои мысли — это просто какое-то временное помрачение ума из-за падения в ручей!
Я отвернулась от Кирилла, набросила на плечи рюкзак и двинулась за группой. А группа уже стала спускаться к поселку.
Вскоре мы пришли к деревне, и местные жители принесли нам много еды: сыр — обычный белый и коричневый — копченый, домашний хлеб, копченое мясо, рыбу, кукурузу, крупу.
— Ну, теперь наедимся! — обрадовалась Люба.
— А кто-то говорил, что будет худеть, — заметила Жанна.
— После этих походов по горам пару килограмм я скинула, — прикинула Люба.
Мы собрались уходить, но вдруг Жанна обратилась к местному жителю по имени Аслан:
— А вы знаете пастуха Тамерлана? Он овец пасет.
— Знаем, — кивнул Аслан. — А что?
— Сегодня ночью меня ограбили! У меня есть подозрение, что это он!
— Что? — Аслан засмеялся. — Нет, девочка, ты что-то путаешь. Тамерлан всю жизнь проработал в милиции. Двадцать лет назад из-за несчастного случая он потерял свою семью и ушел жить в горы. Не мог он ничего украсть. Он честнейший человек!
— А кто ж меня тогда ограбил?.. — растерялась Жанна.
— Чего не знаю, того не знаю, — развел руками Аслан.
Из поселка мы вышли молча.
И до самой полянки, на которой разбили лагерь, никто ничего не говорил.
Если раньше была хоть какая-то надежда, что вор — кто-то посторонний, то теперь стало предельно ясно, что вор — точно кто-то из нас.
Глава 10 Неожиданные открытия
Поздний вечер. Как обычно, мы сидели у костра и перебрасывались редкими фразами. Пели сверчки и ночные птицы. Небо было черным, сплошь усыпанным звездами.
Я смотрела на пламя.
Мы сидели молча. Эти случаи воровства внесли в наш коллектив разлад. Все подозревали друг друга и, общаясь с каким-то человеком, думали: «А если вор именно он?»
Мы назначили новых «охранников» рюкзаков с едой и отправились спать.
Я вошла в палатку и забралась в спальный мешок.
— Спокойной ночи, — сонным голосом пожелала Люба.
— И тебе спокойной ночи, — отозвалась я и стала засыпать, вдыхая душистый горный воздух.
Но спокойной ночь не получилось. Пожалуй, это была самая беспокойная ночь, ночь, которая перевернула всю мою жизнь.
Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как я заснула, но через какое-то время пробудилась от непонятных звуков.
Сначала подумала, что мне мерещится, и попыталась заснуть снова. Но потом странные звуки стали раздаваться все чаще и уже просто не давали заснуть.
«Неужели снова Никита?» — изумилась я.
Но звуки были не такие, как в прошлый раз. Это было не лязганье консервных банок. Сегодняшние звуки напоминали… хрюканье.
— Да что тут снова происходит! — раздались крики Романа Семеновича.
Люба тоже проснулась. За палаткой по-прежнему раздавалось хрюканье.
— Там кто-то хрюкает! — поразилась Люба.
Заинтригованные, мы включили фонарики, вышли из палатки и сразу же увидели картину, от которой я просто обомлела.
Вокруг было темно, но поляну, на которой лежали рюкзаки с едой, освещали фонарики ребят. По поляне бегал детеныш диких кабанов коричневого цвета с устрашающими клыками, которые торчали из нижней челюсти, и этими клыками потрошил чей-то рюкзак. В нескольких метрах от него стоял Коля, держа длинную толстую палку, и явно собирался ударить ею кабана.
— Коля, уйди!!! — закричал Роман Семенович. — Кабаны очень опасные! Уйди! Он может насмерть поранить клыками! Не подходи к нему!
— Это мой рюкзак! Я не отдам его! — запротестовал Коля, но отошел от кабана подальше.
Роман Семенович прав: кабаны агрессивные животные, и к ним ни в коем случае нельзя подходить, а уж тем более бить палкой. Известны случаи, когда дикие кабаны убивали людей.
— Не приближайтесь к кабану! Я запрещаю! — приказал всем нам Роман Семенович. — Я сейчас!
И с этими словами он куда-то убежал.
Кабан с большим интересом терзал рюкзак. И у него наконец получилось довести дело до победного конца: он порвал рюкзак, нацепил его на клыки и принялся трясти им из стороны в сторону. Из рюкзака вывалился хлеб и копченый сыр, который Коля купил у местных жителей.
Кабан, предвкушая пир, продолжил дальше потрошить рюкзак.
И в этот момент мы все замерли.
Из дырки разорванного рюкзака вывалились деньги, скрепленные резинкой, и телефон. Кажется, денег было ровно столько, сколько пропало у самого Коли — три купюры по пятьсот рублей и пять по сто.
— Это… это… — заикаясь от изумления, растерялась Жанна и, придя в себя, воскликнула: — Да это же мой телефон!
— Этого не может быть! — следом за ней изумился Коля.
Жанна ринулась вперед, подбежала к животному и выхватила телефон буквально из-под его копыт.
— Ну точно он! — подтвердила Жанна. — Вот смотрите, смотрите, на нем царапина в виде галочки! Я всем про нее говорила!
Всем стало ясно, кто может быть вором.
Значит, телефон Жанны украл Коля? Так вот почему он так отважно пытался отбить рюкзак от кабанов! Он боялся, что оттуда выпадет чужой телефон.
Пока я размышляла, кабан набросился на еду и принялись ее пожирать. Куски хлеба и копченого сыра-косички крошились, животное съедало их вместе с землей. Вернулся Роман Семенович. У него в руках была ракетница. Видимо, он носил с собой ракетницы для разных экстренных случаев — например, если мы потеряемся, то можно подать сигнал, который сообщит о нашем местонахождении.
Роман Семенович направил ракетницу в небо и дернул за шнур. Вверх взмыл огненный заряд и на высоте взорвался.
Кабан испуганно хрюкнул и, панически глядя по сторонам, умчался в лес.
— Ну, вот и все, — облегченно вздохнул Роман Семенович. — Повторяю еще раз — никогда не подходите к кабанам!
На поляне, которую мы освещали фонариками, стояла тишина.
Жанна нагнулась и подобрала телефон.
Валялся истерзанный рюкзак, крошки от еды, а рядом переминался с ноги на ногу сам владелец рюкзака — Коля. Именно он был первым человеком, которого ограбили во время похода — я тогда ошибочно подумала, что его деньги украл Кирилл.
На Колю смотрели все. Вся группа. Десять человек.
— Коля, — постарался как можно более спокойно проговорить Роман Семенович. Было заметно, что он с трудом сдерживает эмоции. — Что делает в твоем рюкзаке телефон Жанны? И что делают в твоем рюкзаке эти деньги? Они напоминают те, которые у тебя якобы украли. Насколько я понимаю, ты сам не решился вернуть все на место. Но зато решился кабан…
— Я ничего не понимаю! — потрясенно ответил Коля. — У меня правда украли деньги! Я не знаю, что они делают в моем рюкзаке! И я не брал ее телефон!
— Ага, не брал! — воскликнула Жанна. — Хватит сказки рассказывать! Так вот кто у нас вор! Если бы не кабан, мы бы так и не узнали правду!
— Никакая это не правда! — принялся защищаться Коля. Даже ночью было заметно, как он побледнел. — Честно, я не знаю, что твой телефон делает в моем рюкзаке! И я вообще не понимаю, что здесь делает мой рюкзак! Он лежал метрах в пятнадцати отсюда! Тогда почему он оказался здесь? Почему кабаны взяли именно его , а не вот эти рюкзаки с едой, которые лежат в этом месте?