Вырыть нормальный дом в песке было невозможно, Камыш и пытаться не стал. Но вот сделать высокую крышу труда не составляло. Гусь еще не успел запечься, а он уже принес достаточно крепких прямых палок, чтобы поставить их по обе стороны от сломанного ствола в шаге друг от друга. Ивовыми прутьями паренек связал их сверху, чтобы не уползли и не отвалились, и нырнул внутрь, оценивая получившееся помещение.
— Тут даже выпрямиться можно, — похвастался Камыш. — В конце яму оставим и запас сухих дров — огонь разводить. И еще место для разных вещей останется. Постель уже на месте. Нужно только стены заплести, пока сухо. Коли дождь нагрянет, поздно будет строиться.
— Зачем все это? — не поняла Золотая Тень. — Нас, может, сегодня уже найдут.
— И то верно, — согласился паренек. — Камыша настригу, циновками прикроем, и ладно. Циновки с собой потом забрать можно, в селении пригодятся.
— Хватит баловаться, иди сюда, — нетерпеливо потребовала девочка. — Пахнет уже вона как. Давай кушать! — Длинной палкой она выкатила из костра черный от углей, отвердевший ком грязи, из трещин на котором валил душистый пар. — Откроешь?
— Сейчас… — Камыш, подув на ладони, одним быстрым движением подхватил ком за бока, приподнял, тут же отдернул руки. Тот упал на сосновый корень и раскололся пополам, открыв горячее мясное содержимое. Паренек сунул было пальцы к толстой грудке, но тут же отдернул: горячо. Он хмыкнул, запустил руку в сумку, достал уже полюбившийся полукруглый скребок: длинную пластинку. Отрезал себе кусочек, выложил на лежащие горкой возле Золотой Тени кончики от листьев рогоза.
— Ой, какой ты заботливый! — восхитилась девочка. — А я и не знала, как отрывать.
Камыш кашлянул, но после таких слов не решился сказать, что мясо отрезал для себя. Вытянул из травяной горки несколько макушек, положил рядом, откромсал еще кусок, подул.
— Надо еще циновок сделать и на землю у очага постелить, — заметила Золотая Тень, пытаясь взять свой кусок белого парящего мяса и тут же роняя его обратно. — А то песок везде. И к еде липнет, и к рукам, и вообще… чтобы не пачкаться.
— Ерунда, это не сложно. Поедим — схожу камыша нарежу. Его тут вон сколько — хоть всю землю укрой. Ох, вкуснотища! — Камыш первым решился отправить в рот горячую гусятину. — Всегда бы только ее и ел.
— Не, это не то, — даже не попробовав, помотала головой девочка. — Для настоящего вкуса листья дудника добавлять надобно, чешуйчатый корень и грибов немного для запаха. Когда нога пройдет, я тебе сделаю, как правильно надо.
— Все равно вкусно!
— Правда? — Золотая Тень порвала свой кусок мяса надвое, отправила в рот одну половину, потом другую, облизнулась: — Ну и ладно. Отрежь еще!
Несмотря на все старания, дети не смогли одолеть и четверти солидной птичьей туши. Золотая Тень сложила половинки расколотого глиняного кома, подвинула ближе к очагу:
— Тут и на вечер останется, и на завтра. Только прогреть утром нужно, чтобы не испортилось. Камыш, принеси воды. А то пить очень хочется. И листьев рогоза еще срежь, ручку тебе на сумку сплету. Сам, вижу, делать не торопишься. Когда же нас найдут, наконец?! Дома хорошо, там все есть. И мама кормит. Как я уже соскучилась!
Камыш тоже успел затосковать по родному стойбищу, по матери и отцу, по младшей сестренке. Но он был почти взрослым мужчиной и не мог открыто выказать своей слабости. Паренек молча поднялся, поднял ствол дудника и отправился к озеру.
За оставшиеся полдня он успел заготовить достаточно камыша для двух будущих стен, а также запас еще десяток слег. Сходил на болото за мхом, который настелил в песчаную ямку, заменяющую им постель. Потом сходил еще, набрав на этот раз сырого мха — его не требовалось собирать с поверхности, можно было копнуть возле самого берега. И проще, и быстрее, и нести ближе. Эту часть добычи он насыпал поверх ягодника чуть ниже дома:
— Пусть вода стечет, — пояснил он. — Потом высохнет, и его тоже расстелем. Будет очень тепло и мягко. Как дома.
— А почему ты говоришь, что к «счастливым духам ходишь»? — спросила Золотая Тень, ненадолго оторвавшись от плетения. — Разве мох не с болота?
— Разве ты не знаешь? — удивился паренек, сел рядом с ней и подтянул пучок камышей, стал срезать с них кисточки, избавляя девочку от лишней возни. — Про счастливых духов, которых любил Хозяин Реки?
Золотая Тень лишь покачала головой и снова взялась за камыш, ловко вдевая новые стебли в заготовку.
Камыш задумался — стоит ли рассказывать то, о чем когда-то поведал Беседующий-с-Небом. Но посвящение тайным не было, поэтому все же он решился передать девочке предания шамана.
— Это случилось очень, очень давно, — Камыш бросил срезанные кисточки в пламя, и костер жадно затрещал, разбрасывая мелкие искорки. — Наш предок, Хозяин Реки тогда только-только начинал строить наш мир. Ведь Строящие Запруды постоянно трудятся, постоянно что-то делают, что-то строят. Поэтому и мы такие, всегда что-то делаем. Это мы побратимы со Строящими Запруды, вот строить и умеем. Пещерные львы, волки или олени — они ничего не умеют. А Хозяин Реки строить умеет куда лучше нас. И лучше детей своих, Строящих Запруды, и людей. Хозяин Реки захотел сделать мир красивым и удобным. Он сделал холмы, он сделал ручьи и реки, он придумал леса и озера, создал луга и скалы. Вообще все вокруг.
Паренек вздохнул, вспоминая отца, сильного и доброго охотника Грозного Вепря, всего лишь прошлой зимой рассказавшего ему эту историю, и продолжил:
— Хозяина Вод шел и ставил тут холмы, там скалы, здесь — реки. Делал так, как ему казалось красивее. И духи тех мест с радостью принимали его дары. Но ты ведь знаешь, мы все любим кого-то меньше, кого-то больше. Вот и наш предок ко многим духам относился с большей добротой, чем к остальным. И у тех духов, которых он любил больше других, он спрашивал: «Что вы хотите иметь в своих владениях? Хотите, чтобы вокруг вас росли могучие сосны и ели, чтобы пели птицы и бегали звери? Или хотите, чтобы перед вами плескались глубокие озера с чистой и прозрачной, сладкой водой, чтобы в ней жили сильные сверкающие рыбы и плавали мои дети?» Духи разных мест, отмеченные любовью Хозяина Реки больше прочих, почувствовали себя счастливыми от такого уважения от нашего предка и стали думать, что же выбрать им для себя во владение? Вроде, и лес хорошо: ягоды растут, пчелы мед носят. А вроде, и озером владеть неплохо: летом прохладно, зимой подо льдом от холода спрятаться можно. На лугу светло и тепло, птиц много и зверей приходит. Но ведь озеро для себя выберешь — радостей леса лишишься. А луг выберешь — озером не быть. Так и вышло, что духи обычные кто лесными духами стали, кто озерными, кто луговыми. А счастливые духи, Хозяином Реки из прочих уважением отмеченные, так до сих пор ничего для себя выбрать не могут. И живут непонятно как. Потому и владения их такие странные. Вроде, и не озеро — а воды полно. Вроде, и не луг — но ровные и зеленые. Вроде, и не лес — а деревья то тут, то там растут. Потому многие охотники и говорят, что к счастливым духам пошли, когда на болото отправляются.
За рассказом работа двигалась быстрее, а потому уже на закате Камышу удалось поверх нижних слег положить камышовые циновки и прижать их сверху другими слегами. Это был уже настоящий дом. Возможно, он не очень хорошо защищал от холода и протек бы во время дождя, но от ветра спрятаться в нем было можно.
Новый день от рассвета и до заката Камыш потратил на то, чтобы резать камыш, связывать его в пучки и выкладывать на крышу, которая одновременно получалась и стеной. Высота их временного жилища была совсем небольшой, а потому камышин хватало в длину как раз от земли и до конька. Три слоя плотных связок одна поверх другой вместе получились крышей почти на локоть в толщину, и юный охотник понял, что дождя можно больше не бояться. Такого защитного слоя не одолеть никакому ливню. Пусть хоть десять дней льет без перерыва. А закрывающийся внахлест полог из циновок, два полотнища которого крепились на левой и правой слегах у входа, позволяли удержать и тепло, если снаружи вдруг похолодает.
— Получается, у нас есть дом, Камыш? — спросила Золотая Тень, когда вечером они вдвоем забрались в общую теплую постель.
— Теперь есть, — согласился паренек.
— Мы с тобой живем в одном доме?
— Да, а что?
— Получается, Камыш, мы теперь муж и жена?
— Нет, не получается, — засмеялся почти взрослый мужчина над наивностью все еще совсем маленькой и глупой девочки. — Я с сестрой тоже в одном доме жил, и с мамой. Но они же из-за этого женами мне не стали! Знаешь, что нужно, чтобы быть мужем и женой? — Он повернулся на живот и положил подбородок на скрещенные руки.
— Чтобы стать мужем и женой, мало жить вместе. Охотник сначала должен добыть себе ожерелье из клыков сильного зверя. Пока ожерелья нет, то и мужем никак не станешь. Потом охотник должен иметь дом. Этот не считается, я его сам построил. Он плохонький, здесь же даже очага сделать негде! А для взрослого охотника дом строит все племя. Или охотник его от отца получает — после того, как тот уходит в Вечерние Воды. А еще охотник должен добыть хорошее угощение, чтобы пир для всего племени получился. И вот на этом пиру подарок какой-то положено сделать отцу девушки и ее матери. И попросить взамен отдать их дочку. Вот тогда мужчина и женщина и становятся мужем и женой. Они тогда не только живут вместе, у них еще и дети тогда появляются. А если у меня ожерелья нет, и я твоим родителям не могу подарка сделать и тебя попросить — как же я могу стать твоим мужем? Никак. И детей не будет.
— Жалко, — вздохнула Золотая Тень. — Мне показалось, из тебя получится хороший муж. Странно, что я раньше этого не думала.
— Ты тоже умелая хозяйка, — вздохнул Камыш. — И почему я прежде на тебя не смотрел? Но все равно, пока мы обратно в селение не вернемся, мужем и женой у нас стать не получится.
— Жалко, — вздохнула девочка.
— И мне жалко, — признался паренек.
— Когда нас найдут, ты меня в жены возьмешь? — поинтересовалась Золотая Тень.
— У меня еще нет ожерелья. Но когда я его добуду… — Камыш помедлил и закончил: — Спи. Тебе нужно много спать. Чтобы нога быстрее прошла.
Девочка отвернула голову, отчего-то всхлипнула и вскоре затихла.
Зарубка седьмая
Все тот же треугольный дом, но теперь фигурки скитальцев — в нем. В доме, стало быть, сидят. А если приглядеться повнимательнее, можно даже увидеть что-то, что похоже на дымящуюся трутную яму. А снаружи — сплошные косые полосы. Но двоим в доме не становится плохо и неуютно оттого, что начались Осенние дожди.
На рассвете Камыш снова отправился к заводи. Птиц там гнездилось несчитано, опасность, исходящую от двуногих потомков Хозяина Реки, они еще не осознали, а потому и не пугались. Добыть еще одного крупного гуся особого труда не составило. Паренек отнес дичь девочке, сходил за грязью, после чего, прихватив копье и повесив через плечо сумку на плетенной «в косичку» веревке, отправился в обход ближних мест. Не просто так, а с важной целью: для нормальной жизни детям, как и прочим людям, требовалась глина. Без глины не замажешь от протечек ни плетень, ни циновку, без нее не запечь еды и не сделать переносной трутницы, без глины не слепить емкостей для складывания всякой мелочи.
Но первой важной находкой стали не залежи глины, а горчица. Не семена, конечно — им было еще зреть и зреть, лето ведь в разгаре. Зато листьев Камыш к себе в сумочку нащипал. Пригодятся, когда снова еду готовить понадобится. Туда же скоро отправились несколько мелких луковиц, высунувших свои узкие листья слишком высоко из травы.
Паренек обходил холм по широкому кругу, не спеша пробираясь через тенистый, жужжащий комарами осинник и внимательно глядя по сторонам. Вот обнаружилась прогалина. Посреди черного, вытоптанного и выщипанного до земли круга поднималась слабо шевелящаяся горка из иголок и мелких веточек — муравейник.
Камыш обломил над головой тонкую веточку, срезал с нее кору, подкрался ближе, сунул в самую гущу насекомых. Чуть выждал, отступил, сдул задержавшихся на кончике муравьев и облизал веточку, наслаждаясь ее приятным, чуть кислым привкусом. Двинулся дальше. Остановился перед крапивником, ковырнул копьем землю.
Нет — здесь тоже под тонким дерном обнаружились камушки и крупный песок. Паренек отправился дальше, миновал несколько песчаных взгорков, заросших репейником, вышел к редкому ивняку. Сочная зеленая трава между кустами оказалась тут и там выстрижена ровными полосками. Камыш удивленно приподнял брови и медленно отступил, дабы не спугнуть кормящихся тут зверьков своими следами или громкими звуками. Двинулся в сторону от озера и очень скоро наткнулся на темную торфяную речку примерно в десять шагов шириной, утонувшую среди густой высокой травы и влажных лиственных деревьев — некоторые из них не смогли удержаться на берегу и упали, превратившись в десятки прочных, но уж очень неудобных из-за торчащих сучьев, мостов. Подобравшись к самому краю, юный исследователь глянул вниз. Русло возле бровки оказалось песчаным, и он отвернул вверх по течению. Как догадывался Камыш, впадала эта река в уже знакомую ему заводь, а там, кроме грязи, ничего ожидать не стоило.
Русло вело его в сторону селения и Утренних Вод довольно долго, а потом берег пошел вниз, явственно намекая, что впереди вот-вот раскинется очередная топь. Предки племени Хозяина Реки были правы: в стороне Вечерних Вод удобных угодий для охоты почитай и не было — болото на болоте на огромной площади. Пристанища счастливых болотных духов.
Камыш остановился, копнул между желтенькими душистыми кустиками. Острие копья воткнулось с трудом, и он побоялся наклонять свое оружие, чтобы не повредить острие. Наклонился, выбрал из сумки камень-«топор», несколькими ударами расширил ямку и довольно рассмеялся: это была глина! Не самая лучшая — скорее, суглинок с разными примесями. Но если копнуть поглубже, отобрать желтые слои, смешать с песком, то вполне можно пользоваться, пока другой не найдется.
Вот только слежалась она здесь, как камень. Дождей давно не было, отвердела. Ни руками, ни палкой не возьмешь. Нужно делать мотыгу — а пока не из чего. Добычу глины придется отложить.
— Ничего, я еще вернусь, — пообещал юный охотник, огляделся, запоминая место, и обнаружил совсем близко раскинувший ветви боярышник. Тоже весьма важная находка: крепкие, как кость, шипы боярышника люди испокон веков использовали для прокалывания дыр. Шила из них получались просто отличные. А главное — их не страшно испортить. Сломалось — возьми с ветки другое и работай. Тем временем на замену сорванного новые подрастут. Срезав десяток шипов, Камыш бережно спрятал их в сумку.
— Самое время возвращаться, — довольно пробормотал он себе под нос, разглядывая собранные ценности. — У Золотой Тени ужин наверняка поспел. Живот бурчит, пора и подкрепиться.
Вернулся он как раз вовремя: гусь не просто запекся, но и успел слегка подостыть, есть его можно было не обжигаясь. Затем, как обычно, Камыш сходил несколько раз за водой, заодно прихватывая с берега по одному крупному булыжнику, и обложил камнями очаг. Закончив это дело, спустился в осинник, нарезал буроватой и сухой прошлогодней крапивы. Устроившись у костра напротив девочки, принялся неторопливо простукивать камнем набранный пучок.
— Давай помогу, — протянула руку Золотая Тень. — А то скучно.
Юный охотник передал ей тщательно оббитые стебли и отправился за новой порцией. Девочка же осталась перетирать траву между ладонями, вышелушивая остатки мякоти и отделяя от нее коричневатые крепкие жилки, что и придают растению такую прочность. Дальше было совсем просто: складывать жилки одну к другой и крутить, отступать дальше, добавлять еще, крутить, отступать, добавлять, крутить, заставляя короткие волокна спутываться в одну длинную тонкую и прочную нить.
— Тебе много надо? — поинтересовалась она, когда Камыш вернулся с новым пучком.
— Чем больше, тем лучше, — лаконично сообщил юный охотник.