— Я в неё не лягу. А если для ивы, то она в ней не вырастет.
— Это почему же?
— А потому… Надо, чтобы почва хорошо прогревалась. А в такой яме она никогда не прогреется…
— Много ты знаешь!
Петя оглянулся, ища лесничего, но Аркадий Захарович был занят: помогал женщинам ставить в яму большое дерево.
— Я скажу Аркадию Захаровичу, что ты неправильно сажаешь, — сказал он. — Закапывай обратно!
Валя усмехнулся и стал копать ещё глубже. Петя не выдержал и начал забрасывать канаву. Валя толкнул его плечом, но Петя устоял на ногах и так пихнул Валю, что тот полетел вверх тормашками.
— Ах, ты так? — вскочил Валя и бросился на Петю.
Они упали на землю и стали тузить друг друга, пока к ним не подбежали ребята и не разняли их.
— Ты что же это, Петя? — спросила Антонина Тихоновна.
— А вы посмотрите, какую канаву он делает. Я ему говорю, да? А он ещё глубже стал копать.
Из посёлка бежал Артёмка и кричал:
— Улыбин! Петя! Как думаешь, не посадить ли здесь виноград?
У него в руках был большой куст виноградной лозы. Петя даже просиял. И как это не пришло ему в голову!
— Правильно, Артёмка! Каждый принесёт кустик, да? И у нас будет свой виноградник.
Через полчаса то один, то другой из ребят несли виноградные лозы. Лесничий осматривал растения, обрезал лишние ветки и показывал, где надо сажать. И каждый старался посадить свой кустик лучше других. Лесничий сходил в лес и нарубил опоры под кусты. Оставалось только подвязать виноград.
— Ну, это пара пустяков! — и Петя поднял с земли свою старую рубашку, нарвал из неё полоски, и ребята подвязали лозы.
— Ну вот, — сказал Аркадий Захарович, отставляя лопату. — Теперь пусть идёт дождь. Деревьям это будет только на руку.
Юра посмотрел на небо. На нём не было ни одного облачка. Только далеко в море из-за горизонта поднималась узенькая гряда.
— Откуда вы знаете, что будет дождь? — спросил он.
— А ты послушай вокруг себя, — улыбнулся лесничий. — Ну, слушай! Что услышишь, скажи мне.
Ребята, открыв рты, стали прислушиваться. До них доносился равномерный шум волн, где-то долбил дятел, пищала какая-то пичуга, как оглашённые, кричали лягушки.
— Ничего не слышно, — проговорил Юра.
— Одних лягушек только и слышно, — засмеялся Артёмка.
— А вот это и есть первый признак дождя, — сказал лесничий. — Второй признак — это молодой месяц на небе.
Когда Петя и Юра возвращались домой, из-за правого края моря выползла огромная серая туча. К ней присоединилась белёсая громада облака из-за хребта. С запада подул порывистый ветер.
— Ох, и холодно стало! — сказал Петя, поёживаясь под майкой. — Наверно, лесничий был прав — дождь будет.
— Хорошо бы, — отозвался Юра. И не успели ребята вбежать в дом, как хлынул ливень.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Во время дождя и немного позже. Алыча цветёт! Таинственный шалаш. Лара в своём репертуаре. У калитки Звездиных
Дождь лил, не переставая, несколько дней. Небо сплошь было затянуто серой пеленой. Лишь через неделю на краю горизонта проступила голубая полоска. Она расширялась, заняла половину неба — и брызнуло солнце. И хотя размокшая земля засасывала ноги чуть не по колено, Улыбины вышли на улицу. Их охватило солнечным теплом. Юра блаженно сощурился.
— Ого, как сегодня припекает!
Петя посмотрел вокруг. Яркое солнце заливало светом и луговину, и голый лес за нею, и далёкие горы. А справа, оттуда, где был мыс, бешено ревело море.
Не сговариваясь, братья спустились с горы и побежали на мыс. Под ногами хлюпала вода. Они прыгали через ручьи и хохотали, попадая в воду. Река вздулась и затопила даже тот камень, с которого Юра обычно рыбачил. Но их сейчас интересовала только посадка. Чтобы сократить путь к ней, они выбрались на полотно железной дороги.
— Цветёт! Цветёт! — закричал Юра и сломя голову бросился бежать к посадкам.
Действительно, цвела алыча. Тонкие ветви её вытягивали к небу беленькие звёздочки цветов.
— Смотри, Юра! — Петя торжествующе показал на ростки, которые облепили колышки тополя.
— А на иве уже завязались бантики, — сказал Юра.
Почти на всех деревьях они видели признаки весны. Только акация стояла чёрная, как будто её ветки обожгло пожаром.
— Что же, она не будет расти, Петя?
Брат отломил веточку у акации, попробовал её на зуб и, сплёвывая горьковатую слюну, сказал:
— Веточка живая… Пойдёт, не может быть, чтобы не пошла…
На полянке недалеко от птичьего городка они заметили свежие следы. Ещё недавно какой-то человек ходил здесь в больших резиновых сапогах. Но что же он тут делал? Грязная тропинка вела под кипарисы.
— Юра, иди сюда, смотри!
Под деревьями был сделан настоящий шалаш.
— Это кто же здесь сидел? — Юра поднял на брата глаза.
— Если бы сидел, а то он всё время ходил вон туда, — кивнул Петя на тую, к которой вела тропинка. — И возвращался обратно.
— Ты посмотри, он даже ветки ломал с нашей туи.
Вдруг Петя увидел и поднял втоптанную в землю небольшую красную расчёску.
— Это чья же? — задумчиво произнёс он.
— Ну-ка, Петя, дай, дай, — выхватил находку Юра и уже рассматривал что-то написанное на ней: — Смотри, здесь нацарапано… «Коля!»
Братья, как настоящие Шерлоки Холмсы, разглядывали расчёску. Однако больше ничего не могли разобрать.
Они вышли в посёлок с грязными ногами, по пояс облепленные семечками череды. Долго обирались, очищали щепочками грязь с ботинок и, наконец, зашли к Ларе. Она в сарайчике выпиливала лобзиком из фанеры какие-то листья.
— И тебе не надоело? — засмеялся Юра.
Лара отбросила рукой косы назад, поправила на голове синенькую косынку и сказала:
— Мне эта работа никогда не надоедает. Нина попросила сделать ей этажерку. Такую же, как у меня. Вот и выпиливаю.
Петя вспомнил, что у неё в комнате стоит очень красивая этажерка. Особенно красивы у неё бока и козырёк с выпиленными листьями винограда.
— Ты можешь сама делать этажерки? — изумился Юра.
— Это что! — сказал Петя. — Ты посмотри на дом, да? И карниз, и узоры на окнах — она всё сама сделала.
Юра поднял глаза. Вдоль карниза тянулась красивая веточка с листьями и цветами, а сверху и снизу окон гордо вскидывали головки розовые тюльпаны.
— Неужели всё сама? — спросил Юра.
— Конечно, сама, — ответила Лара. — Что, трудно, что ли? Я смотрела, как делает дедушка Назар, а потом решила попробовать. Сначала ничего не получалось, а потом всё-таки сделала.
— А ты знаешь, Лара, что мы с Юрой нашли на посадке? — заговорил, понижая голос, Петя.
Когда Лара увидела расчёску, то даже вскрикнула:
— Ой, да это расчёска Николая. Николай Звездин точь-в-точь такой расчёсывался… Где вы её нашли?
Не успел Петя ответить, как в калитке показалась высокая девочка с короткими чёрными волосами и в вишнёвой тюбетейке.
— Нина, ведь правда, это расчёска вашего Николая? — спросила Лара, окидывая подругу восхищённым взглядом.
— Ага, — Нина взяла расчёску тонкими длинными пальцами. — Откуда она у тебя?
— Это мы нашли, — сказал Петя. — В птичьем городке. Он там что-то делал и даже шалаш построил…
— Ша-лаш? — широко открыла синие глаза Нина.
— Да, шалаш! — закричал Петя, который недолюбливал эту чопорную девчонку. — Что удивляешься?
— Ничуть я не удивляюсь. Чего ты ко мне привязался? — огрызнулась Нина и, взяв у Лары доску, стала рассматривать её работу. — Ой, Лара, ты не так делаешь!
— Что не так? Всё точно, как на моей этажерке…
— Нет, не так!
— Поспорь, давай поспорь…
— А я говорю, не так!
Нина выбежала из сарайчика и бойко застучала белыми босоножками по ступенькам крыльца.
Лара взяла рисунок и начала сличать его с тем, что она изобразила на доске.
— Из тютельки в тютельку, — усмехнулась она. — И что это ей вздумалось?
— А ты знаешь, Лара, — вдруг сказал Петя. — Нина что-то скрывает…
— Что скрывает?
— Да вот насчёт расчёски… Накричала тут: привязываешься! Никто к ней и не думал привязываться, а она сразу на меня.
— Выфрантилась и воображает! — и Юра до того смешно скорчил губы и сделал пальцами над головой, что Лара невольно рассмеялась.
Когда вернулась Нина, Лара спросила:
— Что же ты ничего не говоришь, Нина?
— О чём? — вскинула та брови.
— Да вот о расчёске.
— А что мне о ней говорить? — Нина хотела что-то сказать, но вдруг слёзы хлынули у неё из глаз.
— Нина, да ты что это? — обняла её Лара.
Нина долго не могла говорить. Юра и Петя молча переглядывались. Сквозь всхлипы они слышали бормотание Нины:
— Он… он… ловил птиц… принёс их… много принёс… и в баню…
— Ты погоди, Нина, зачем же плакать? — успокаивала её Лара.
— Да. А я должна за ними ухаживать.
— Зачем же ухаживать? — вскричал Юра. — Их надо выпустить, вот и всё.
— Попробуй выпусти! Он тебе так выпустит, что… Он же их на базар понесёт.
Петя хорошо знал брата Нины. Три года назад Николай Звездин, учившийся тогда в восьмом классе, бросил школу. Он не стал работать в колхозе, а поступил в лесничество, откуда его уволили через две недели. С тех пор он нигде не работает, бродит иногда по поселку, широкоплечий, с огромными наглыми глазами.
Отирая лицо, Нина ушла.
— Вот тебе и расчёска! — сказал Юра, невесело усмехаясь.
Лара торопливо убрала с верстака обрезки дощечек, смела пыль и сказала:
— Садитесь, ребята! Давайте обдумаем, что делать!
Поздно вечером Петя и Юра сидели недалеко от дома Звездиных и молча наблюдали за всеми, кто выходил или входил к ним. Когда у Звездиных погас свет, Петя шепнул:
— Подождём ещё минут пять и пойдём наклеивать.
Они приблизились к смутно белевшей калитке.
Петя развернул большой лист бумаги и прошептал:
— Давай мажь!
Юра достал помазком из банки клею и намазал его на бумагу. Потом Петя перевернул лист и припечатал к калитке. Когда утром колхозники шли на работу, то с дороги могли читать на калитке у Звездиных такие слова:
Здесь живёт известный тунеядец
ГЛАВА ПЯТАЯ
Мыс Доброй Надежды. Ещё схватка с Моргунком. Зяблик и зорянка
Отец пришёл обедать, как и всегда, в час дня. Ребята только что вернулись из школы и, поливая друг другу на руки, умывались. Бабушка торопливо собирала на стол.
— Чем тебе помочь, бабушка? — спросил Петя.
— Садись уж! Всё сама сделаю.
Но Петя глянул на стол, схватил миску и побежал в погреб за огурцами. Когда он вернулся, Юра уже сидел рядом с отцом и даже ухитрился залезть к нему под руку. Оба белокурые, с широкими розовыми лицами, они совсем не походили на чёрного загорелого Петю. О нём говорили, что он вылитая мать.
— Сегодня ночью кто-то сильно подшутил над Николаем Звездиным, — говорил между тем отец. — Вывесили плакат на самых дверях и назвали Николая тунеядцем.
— И правильно! — сказала бабушка. — Тунеядец и есть. Какой здоровый и до сих пор не работает.
— Только и разговору, что об этом… Интересно, кто же это так подсадил Николая?
Юра сверкнул озорными глазами на Петю и вдруг сказал:
— А это мы с Петей сделали.
— Что? — задержал руку с ложкой отец. — Вы?
Он посмотрел на Петю, и тот, заливаясь краской, кивнул.
— Ты хоть помолчал бы, — строго сказала бабушка, — а то вот поймает где-нибудь Николай да и придушит.
— Не придушит, правда, Петя? Вдвоём-то мы ему дадим!
— Ну ты, вояка! — засмеялся отец. — Не особенно руками-то разводи.
После обеда Юра достал коробку с яйцами и, вынув одно, сказал Пете:
— До чего же хитрая эта сойка! Все птицы кричат, прикидываются больными, когда подходишь к их гнезду, а сойка моментально замолкнет и исчезнет. Вот я искал, искал её гнездо и только вчера нашёл.
— Даже сойка вас с Моргунком не перехитрила, — сердито возразил Петя.
— А что ты всё время на Моргунка нападаёшь? Моргунок — очень хороший парень.
— Ничего себе, хороший! Напрасно ты с ним связался.
— Я с ним не связывался, а…
— Что «а», — перебил его Петя. — Говори, что «а»?
— Ничего. Пойдём на мыс, — предложил Юра.
— Нет, мне ещё надо ботанику повторить.
Но едва младший брат вышел из дома, как Петя бросился за ним. А что если Юра решит вместе с Валькой рыскать по птичьему городку? Петя нырнул в кусты на пригорке, раньше Юры вышел к речке и сел под мостом, глядя, как резвятся рыбки в прозрачной воде.
— Ой, — остановился около него Юра. — Как ты тут оказался? Ты же хотел заниматься…
Петя достал из-под рубашки учебник и помахал им.
— Вот он! Я буду заниматься на берегу.
Они вышли к морю, сняли рубашки и растянулись под солнцем. Петя открыл учебник и стал про себя читать, а Юра просто лежал и жмурился. Вдруг Петя улыбнулся и сказал:
— А знаешь, Юрка, как мы назовём свой мыс!
— Какой мыс?
— Вот тот самый, где мы сейчас лежим. Мы назовём его мысом Доброй Надежды.
И он объяснил, что на юге Африки есть мыс такого же названия. А назвали его так моряки, которые открыли Индию. Моряков всё время трепал шторм, а слева был обрывистый берег, у которого бурлил прибой. Наконец, море утихло, люди увидели, что обрывистый берег кончился и перед ними открылся новый океан. Это был Индийский океан. И в знак того, что у них появилась надежда открыть Индию, они назвали мыс мысом Доброй Надежды.
— Это-то я слышал. Но почему вот этот мыс мы должны называть мысом Доброй Надежды?
— Чудак ты, Юра! Представь, из Турции летят птицы, да? Летят день, два, и всё впереди море. И вот они видят наш мыс, да? Ещё далеко до него, а они уже свистят, пищат, кагачут, у них появляется надежда. Вот почему мы и назовём свой мыс мысом Доб; рой Надежды!
— А особенно, когда на мысе зазеленеет наш птичий городок! — приподнялся на локте Юра.
— О чём я и говорю…
— Вот здорово! — Юра даже привстал. — Перепёлки и разные кулики увидят наш птичий городок — и прямо к нам и опустятся здесь.
Братья снова занялись каждый своим: Петя взялся за учебник, Юра стал бросать в воду камни.
— Петя, смотри, сколько я блинов съем.
Юра нагнулся и пустил по воде камень, но он не стал скользить по воде, а булькнул — и всё.
— Эх ты, мазила! — засмеялся Петя и, встав, ловко метнул камень, который так и заплясал по воде.
Братья побросали ещё немного, когда Юра заметил:
— А ведь это Лара там ходит.
— Где? — живо спросил Петя.
Усыпанный галькой берег блестел до боли в глазах. Он тянулся далеко ровной каймой, пока не подходил к железной дороге, где скрывался в тени. Где-то там и была девчонка.
— Лара-а! Лара-а! — стараясь перекричать шум волн, звал Петя.
Девочка не слышала и продолжала идти по пляжу. Братья, на ходу надевая рубашки, побежали за ней.
— Ла-ра-а!
Наконец она повернула к ним лицо.
— Лара, ты знаешь, мы с Юрой решили назвать наш мыс мысом Доброй Надежды. Что, скажешь, плохо? Вот зазеленеет наш птичий городок, да? И полетят к нам птицы из Турции и Африки.
— …и из Кубы, — добавил Юра.
— Ну, может, и из Кубы, — улыбнулся Петя. — И каждая будет лететь и думать: «Вон наш мыс Доброй Надежды…»
— Это правильно, Петя, — сказала Лара, — только за городком надо смотреть, а то… По посадкам нашим кто-то ходит. Я увидела и побежала, а он сразу скрылся в кустах.
— А ну, пойдём! — решительно двинулся от берега Петя.
Шумя галькой, они поднялись на зелёную, покрытую зацветающими ромашками поляну, и пошли вдоль деревьев, которые уже распустились и весело поблёскивали молодой листвой. Из-за горы до них донеслось оглушительное карканье ворон. Юра знал, что вороны просто так кричать не будут. Он переглянулся с Петей и бросился на крик. Лара устремилась за ними.