– Благослови, отче.
Выслушал старец князя.
– Доброе дело. Правое дело, – сказал Сергий Радонежский. Предсказал он, что осилят русские врагов в предстоящей битве.
Благословил Сергий Радонежский Великого московского князя Дмитрия Ивановича на ратный подвиг, на защиту родной земли.
Движется
Монголо-татарское войско вел на Москву хан Мамай. На пути у Мамая – Дон. Туда же, к Дону, стал торопиться и Великий московский князь Дмитрий Иванович.
В августе 1380 года княжеские дружины выступили из Москвы. Войска двинулись через город Коломну. И в Москве, и по дороге к Коломне, и в самой Коломне, и после Коломны к основному войску присоединялись отряды из других городов и сел. Идут дружины, приветствуют друг друга:
– Привет, Московские!
– Привет, Владимирские!
– Привет, Ростовские!
– Привет, Ярославские!
– Привет, Серпуховские!
– Привет, Можайские!
– Привет! Привет! Привет!
Княжеские дружины пополнились новыми людьми. Идут недавние бронники, кузнецы, лучники, гончары, сапожники, люди разных других ремесел. Идут кто с пикой, кто с мечом, кто со щитом, кто в кольчугах, кто в латах, кто с боевым топором, кто с булавой, кто просто с большой дубиной. Движутся отряды пешие. Движутся отряды конные. Скрипят походные телеги.
– Привет, Нижегородские!
– Привет, Костромские!
– Привет, Переславские!
– Привет, Дмитровские!
– Привет, Муромские!
– Привет, Юрьевские!
– Привет! Привет! Привет!
Идут войска лесом. Идут войска полем. То холм впереди, то ляжет низина. То ровной идет дорога, то огромной змеей петляет. Идут войска через деревни и села. Идут через ручьи и реки, где по мостам, где вброд.
Несутся по-прежнему голоса:
– Привет, Суздальские!
– Привет, Ржевские!
– Привет, Мещерские!
– Привет, Белозерские!
– Привет, жители Углича!
– Привет, жители Галича!
– Привет! Привет! Привет!
Из двадцати шести русских областей и городов поднялись люди. Двадцать три русских князя ведут войска. Объединились люди в общем порыве. На битву идут с врагами.
Идут. Идут. Идут. Гулко разносится твердый шаг. Сила народная грозно движется.
Левый берег? Правый берег?
6 сентября 1380 года русские войска подошли к Дону, к левому его берегу. Накануне к Великому московскому князю прибыли разведчики. Доложили: хан Мамай тоже недалеко от Дона. Только подходит он к противоположному, правому берегу. Ясно – скоро быть битве.
Собрался срочно военный совет. Решают князья и воеводы, где же быть битве, где встречать врагов: на левом ли, на правом ли берегу Дона. Жаркими были споры.
– Веди нас, князь, за Дон, – произнес один из военных начальников.
– Не вели, княже, ходить за Дон, – сказал второй.
– Не трогайся с места, князь, – советует третий.
– Прикажи навести мосты, – настаивает четвертый.
И у других командиров тоже нет единого мнения. Левый берег? Правый берег? Правый берег? Левый берег? Каждый стоит на своем. Не кончаются споры.
Объясняют одни, почему они за то, чтобы Дон переходить. Объясняют другие, почему они за то, чтобы стоять на месте. Свою правоту доказывают.
Те, которые за то, чтобы Дон перейти, говорят, что если дать битву здесь, на левом берегу Дона, то за спиной у русских будет большое открытое поле и монголо-татарам в случае удачи будет легче теснить наши войска, легче будет обойти их с боков. А если перейти Дон, то за спиной у наших будет река. Река окажется рубежом. Даже если дрогнут в бою наши войска, отступать некуда. И вообще правый берег Дона, где был Мамай, в этом месте порос кустами, дубравами, пересечен оврагами. Негде здесь будет развернуться, как в свое время в битве на реке Воже, хваленой монголо-татарской коннице.
Те, которые за то, чтобы остаться на этом берегу, приводят свои доводы:
– Этот берег свой, он к Москве ближе. На своем берегу будут войска сражаться упорнее, лучше. Даст Бог и удержим Дон.
Не утихают споры.
Выждал великий князь Дмитрий Иванович какое-то время, поднял руку, призвал к тишине, произнес:
– Прибыли мы сюда, чтобы не Дон стеречь, а чтобы разбить врагов. Пойдем за Дон и там либо победим, либо сложим голову за землю православную русскую. Честная смерть лучше, чем жизнь в рабстве.
Приказал великий князь Дмитрий Иванович срочно валить деревья, наводить мосты и переправы.
На следующую ночь в темноте, скрытно от лишних глаз, русские войска перешли на правый берег Дона. Там впереди их ждало Куликово поле.
«Руби мосты!»
Перешли войска по мостам через Дон. И сразу за этим:
– Приказ князя! Приказ князя! Руби мосты!
Распорядился великий князь Дмитрий Иванович уничтожить мосты через Дон. Сказал:
– Победим или умрем. Нет нам назад дороги.
Поплыли остатки мостов вниз по течению Дона.
Прошли русские чуть вперед. Вот оно, Куликово поле. Сзади река Дон. Рядом в Дон впадает река Непрядва. Еще ближе к Куликову полю речки Смолка и Курца. Справа чуть впереди еще три речки-ручья, три Дубика: Верхний, Средний и Нижний. Берега всех речек покрыты кустами и рощами. По краям поля овраги и рвы. Центр поля чуть возвышен. Это место сейчас называется Красный холм.
Еще на пути к Дону князь Дмитрий Иванович разбил свою армию на отдельные полки. Назвали их: Большой полк, полк Левой руки, полк Правой руки, Передовой полк, Сторожевой. Был и еще один полк, который получил имя – Засадный. Это – резерв войска.
На Куликовом поле Большой полк был поставлен в центре русских сил между речками Смолкой и Курцой. Левее его – полк Левой руки. Правее – полк Правой руки. Впереди Большого полка – Передовой. Впереди Передового, ближе всего к монголо-татарам, стал полк Сторожевой. Сразу за большим полком тоже был поставлен отряд. Это как бы охрана с тыла большого полка. Засадный же полк был укрыт чуть сзади и чуть в стороне от главных войск за кустами в тенистой роще.
Готовы к сражению русские. Приготовились к битве и монголо-татары. И у них был передовой отряд, и у них в центре поля стояли главные силы. Находились отдельные конные отряды слева и справа от главных сил.
На самом высоком месте Куликова поля, на Красном холме, разместилась ставка самого Мамая. Здесь был поставлен ханский шатер.
Перед началом битвы князь Дмитрий Иванович стал объезжать полки.
Подъехал к Большому полку:
– Отцы и братья! Настал для Руси великий час…
Подъехал к Передовому полку:
– Отцы и братья!..
Подъехал к Сторожевому полку:
– Отцы и братья!..
Побывал он в полку Левой руки. Побывал в полку Правой руки. Съездил в Засадный полк.
Ратники клялись биться до последнего вздоха.
Вернувшись, Дмитрий Иванович снял с себя княжеские одежды и облачился в доспехи простого дружинника. Стал он в строй Большого полка. Здесь, в общем строю, и провел всю битву.
Бой Пересвета и Челубея
Землю укрыл туман. Так начиналось утро в день Куликовской битвы. Полз он над Доном, над Непрядвой. Лизал Куликово поле. Укрывал противников друг от друга. Лишь русская речь и монголо-татарский говор раздавались в туманной мгле.
У монголо-татар сложилось такое правило. Битву они начинали с того, что перед приготовившимися к бою войсками появлялся монголо-татарский силач. Он призывал кого-нибудь из воинов вражеской стороны провести с ним бой. Выходил противник. Начиналась схватка. За ней внимательно все следили. Интересно, кому же падет победа?!
Так было и на Куликовом поле. Едва отступил туман – выехал вперед ханский богатырь. Звали его Челубей. Имел он кличку Железный воин.
Челубей – красавец, и конь у него красавец. Сам богатырь, и конь под ним богатырский. И пика всем пикам пика.
Обратившись к русским войскам, Челубей прокричал:
– Выходи, кто смелый!
Выехал вперед русский воин. Звали его Пересвет.
Когда великий князь Дмитрий Иванович собирался в поход на монголо-татар и ездил в Троицкий монастырь просить благословения у Сергия Радонежского, великий пастырь пригласил к себе двух послушников, двух молодых людей, которые готовились стать монахами.
– Пересвет, Ослябя, – назвал их имена.
Будущие монахи были рослыми, статными.
– Отдаю тебе, княже.
Перекрестил Сергий Радонежский послушников. Поехали Пересвет и Ослябя вместе со всеми навстречу врагам.
И вот Куликово поле. И вот вызов Челубея.
Выехал вперед Пересвет. Грозный вид у Челубея. Но такой же грозный и у Пересвета. Огромная пика у Челубея. Такая же огромная у Пересвета. Конь под Челубеем как дуб могучий. Такой же под Пересветом громада-конь.
Разъехались богатыри в разные стороны. Развернулись. Устремились навстречу друг другу.
Несется конь Челубея.
Несется конь Пересвета.
Бьют конские копыта, как в барабан, о землю.
Несется конь Пересвета.
Несется конь Челубея.
Все ближе всадники, ближе.
Изготовились пики. Сблизились кони. Удар Челубея. Удар Пересвета.
Замерли все на поле. Что там? Кто впереди? У кого победа?!
Видят люди – рухнули богатыри. Не поднялся с земли Пересвет. Не поднялся с земли Челубей. От страшных ударов погибли оба.
Установилась на миг тишина. И вслед:
– К бою! К бою!
Сошлись войска. Закричала, заклокотала, загрохотала битва.
Крик
Ударили мечи о мечи. Боевые топоры сошлись с топорами. Устремились к щитам и кольчугам пики. Запели смертельную песню стрелы.
Перемешались конные, пешие. Не велико по размерам Куликово поле. Лошадям развернуться трудно. Бойцам размахнуться трудно. Рубят, колют, давят люди друг друга. Крики, стоны идут по полю.
Два часа прошло в равном бою. Лишь на землю людские тела, как снопы, валились.
На первых минутах битвы погиб князь Белозерский, погиб князь Тарусский, еще трое князей погибли.
От страшного удара по голове свалился и ратник Роман Узда. Он из-под Владимира, с речки Клязьмы. Лежит воин в ряду с другими. Покидает Романа жизнь. Промелькнуло в памяти детство, родители, невеста Аннушка, сестрица Сафьянушка, речка родная Клязьма. Закрылись глаза Романа. Приготовилась душа отлететь от тела.
И вдруг… Показалось Роману, что кто-то в небе прокричал над его головой. Задержалась вдруг в теле душа на минутку. Приоткрыл он глаза. Прямо над ним пролетала большая белая птица. Так это же лебедь – понял Роман.
– Вставай! – прокричала Роману птица.
На реке Непрядве, там, где Непрядва впадает в Дон, водились белые лебеди. Видимо, один из них и оказался над полем битвы. Что его сюда привело? То ли шум нарастающей схватки. То ли просто облетал он места знакомые. А может, птичьей своей душой понял лебедь беду человечью. Прокричал он и спас своим криком Романа. Шевельнулся воин. Привстал. Вернулась к Роману жизнь.
Уцелел Роман в Куликовской битве. Вернулся к себе на Клязьму. Развел лебедей. Нет с той поры для Романа милее звука, чем крик белоснежных птиц.
Выходят люди на берег Клязьмы. По Клязьме плывет выводок лебединый.
Страх
Ходит по свету Страх. Глаза навыкат, борода аршинная. Хватает за руку каждого.
Игнат Лебеда шел вместе со всеми навстречу войскам Мамая. И вдруг на подходах к Дону подкараулил Игната Страх. Схватил за руку:
– Куда идешь? Погибели ждешь!
Отдернул дружинник руку.
– Сгинь, сатана!
А у самого что-то под сердцем екнуло.
Не отстает от Игната Страх. Пугает, пугает, пугает:
– Погибели ждешь? К черту на вилы прешь!
Посмотрел Игнат на своих товарищей. Нет на лицах друзей ни тревоги, ни робости. Застыдился, что сердце екнуло.
– Сгинь, сатана!
Отдернул быстрее руку. Схватил пучеглазого, поднял над собой. Собрался с силой ударить о землю. Однако вырвался Страх. Кобылицей степной умчался.
Когда переходили дружинники через Дон, Страх снова тихой мышкой подполз к Игнату.
– Куда идешь? К смерти-старухе в зубы!
– Сгинь, сатана! – вновь прокричал Игнат. Схватил он Страх за аршинную бороду. Хотел утопить в Дону. Однако вырвался Страх. Коршуном взвился в небо.
Еще несколько раз пытался осилить Игната Страх. Появился и в самом начале сражения, когда сошлись в бою Пересвет и Челубей, и когда после этого в кровавой смертельной сече обрушились друг на друга враждующие полки, и когда вовсю разгорелась битва. Стрижом подлетал к Игнату, ужом подползал, лягушкой по телу прыгал. Хватал за руки, за грудь, за плечи.
– Дрогнешь, дрогнешь! Не устоишь! – Игнату шептал на ухо.
Не дрогнул Игнат. Устоял.
А когда вновь появился Страх, схватил Игнат свой меч и на злого искусителя бросился.
Понял Страх, что не с тем повстречался. Сам задрожал. И тут же в придорожную пыль рассыпался.
Новый кафтан
Трифону сшили новый кафтан. Материал крепкий. Рукава просторные. Полы широкие. Карманы глубокие. Воротник-стоечка.
Нравился Трифон себе в кафтане. Прогуливался важно по улицам. Встречным, соседям хвастал:
– Материя крепкая.
– Рукава просторные.
– Полы широкие.
– Карманы – глубокие.
– Воротник – стоечкой.
Было это перед самым походом русских на Дон. Трифон тоже приготовился в дальний путь. Хотел натянуть одежонку старую. Но тут вдруг сосед то ли в шутку, а может, всерьез посоветовал ему идти на войну обязательно в новом кафтане. Мол, новый кафтан убережет от смерти. Жалко было Трифону понапрасну новый наряд трепать. Однако перестраховался. Соседа послушался. Пошел щеголем на войну.
Разразилась на Куликовом поле смертельная схватка. Не жалели, рубили, крушили враги друг друга. Взлетали мечи, топоры, булавы, секиры, как при рубке леса, людей валили. Ад стоял на Куликовом поле. Трифон был в центре битвы. То ли судьба, то ли новый кафтан, но что-то его хранило.
Досталось кафтану в жестокой схватке. Уже в самом начале боя отрубили саблей кафтану одну из пол. Отлетела пола с карманом. Потом чуть ли не с рукой самого Трифона отсекли один из рукавов. Потом пробили пикой Трифону плечо и распороли второй рукав.
– Кафтан! Пожалейте кафтан, – причитал в бою Трифон.
Все злее, все злее бой. Отрубили у кафтана вторую полу, и тоже вместе с карманом. Потом оторвали спину кафтана. Вырвали клок со стороны груди.
– Кафтан! Ироды, пожалейте кафтан! – чуть не плакал несчастный Трифон.
Не утихает сеча. Оторвало у кафтана клок с другой стороны груди. Потом…
Короче, словно и не было на Трифоне кафтана. Лишь красуется ворот-стоечка. Лишился Трифон своей обновы, зато, как и предсказывал ему сосед, сам жив и здоров остался.
Вернулся Трифон с войны. Смотрят люди на ворот-стоечку.
– Тришкин кафтан! – смеются.
Славились на Руси
Не повезло кузнецу Калине. Чуть не погиб дружинник на первых секундах битвы. Хотя был и плечист, и высок, и вооружен, казалось, отлично.
Случилось это сразу после схватки Пересвета и Челубея. Сражался Калина боевым топором. У боевого топора длинная рукоять – топорище. На конец топорища насажен сам боевой топор. С одной стороны у него тупой конец, с другой тяжелое острое жало. Крушил Калина врагов. Как мяч, взлетал боевой топор, опускался, как молот в кузне. И вдруг сломилась у топора длинная рукоять. Улетел топор далеко-далеко, помчался людей калечить.
Улетел боевой топор. Остался Калина безоружным. Налетел в это время на воина новый враг. Растерялся Калина.
– Кулаками. Бей кулаками! – вдруг прокричал сосед.
Отбросил Калина остаток от топорища, в рукопашную накинулся на врага. Ударил левой рукой, ударил правой. Был у Калины удар пудовым. Свалил он на землю монголо-татарского воина.
Свалил одного, а рядом еще один. На коне, с длинной и острой пикой.