Йорген Йоргенсен
Повесть
Глава 1
У Мaртина умер отец. Когда тебе всего десять лет, это трудно, очень трудно понять.
Странная штука — смерть.
Отец умер — это значит, что он исчез и никогда больше не возвратится.
Отцовские вещи по-прежнему висят на вешалке в передней и в платяном шкафу, в кувшинчике на телевизоре торчат его трубки, вся спальня пропитана отцовским запахом. Велосипед его стоит внизу во дворе, но никто не знает, как отпереть на нем замок.
Очень странно все это.
Все любопытные инструменты, которыми прежде Мартину запрещалось играть, теперь доступны: бери, что хочешь. Мартину это нравится.
Само собой, не то ему нравится, что отца нет в живых, просто быть мужчиной в доме уж очень приятно.
Совсем другая жизнь началась теперь для Мартина.
По утрам больше нет ни шума, ни крика. Отец всегда кричал и ругался из-за того, что Гeлла и Мартин так долго возились. Конечно, Мартин понимает, что мать убивается по отцу, но ему-то разобраться в своих чувствах непросто.
Мартину даже чуточку легче жить стало с тех пор, как умер отец, вот только ему очень недостает его, когда на велосипеде спускает шина.
Лучшего друга Мартина звать Эрлингом, он через три подъезда живет, и у него тоже нет отца, то есть настоящего нет. А так у него даже трое или четверо папаш найдется, но они день-деньской шумят и дерутся. Один из них — Йорген — всегда как напьется, почем зря лупит мать Эрлинга, а напивается он довольно часто. И самого Эрлинга Йорген этот не очень-то жалует. Словом, когда Йорген в гости приходит, лучше уж скорей за дверь.
Эрлинг — большой мастер на разные штуки. Он курить умеет, и замки отмыкать умеет, и машины угонять умеет, за что ему уже не раз доставалось от полиции.
Мартин смотрит на него как на волшебника.
На улице Aмагерброгаде стоит старый заброшенный дом. Дом — белый, во всяком случае был когда-то белый, и ребята его так и прозвали: «Белая вилла». Во время войны там госпиталь был для немецких солдат, а теперь дом стоит совсем пустой. Заходить туда страшно: полы там совсем прогнили и вдобавок в том доме водятся привидения. По крайней мере, так люди говорят.
А еще в доме живут одичавшие кошки. Но при том, странным образом, дом кишит крысами. Мартин раньше думал, что кошки едят крыс, но, должно быть, он ошибся: может, не все кошки крыс поедают.
За «Белой виллой» лежат развалины старой конюшни. От крыши почти ничего не осталось, а из стен сохранились только две. Эрлинг уверяет, будто там полно привидений, но Мартин не принимает эти россказни всерьез.
Не верит Мартин Эрлингу.
И не поверит, пока сам не увидит привидение собственными глазами. Но уж если это случится, если и вправду он встретит там привидение, у него душа в пятки уйдет.
Он уже вчера вечером туда наведался.
С тех пор как не стало отца, никто больше не спрашивает Мартина, куда он идет и когда вернется домой. Привычная жизнь все больше рушится с каждым днем.
Гелла, старшая сестра Мартина, вечно торчит у своего парня, которого зовут Мoртеном, а не то убегает в клуб. А Мартин еще слишком мал, чтобы ходить в клуб. Говорят, вроде бы туда слишком много детей набивается, потому-то маленьких и не пускают.
Мать — та почти все время пропадает у соседки, в квартире рядом, или уходит к Ютте, что наверху живет. Похоже, ей тоже дома не сидится.
А когда Мартин вчера вечером в «Белый дом» наведался, у него, и правда, от страха душа в пятки ушла.
Только-только он собрался перемахнуть через забор, что у бензоколонки, как вдруг увидал какой-то странный огонек, светившийся сквозь разбитые окна на задней стороне дома.
Мартин помедлил мгновение, что с его стороны было очень разумно. Из-за угла вышел сторож с собакой; в руках он держал фонарь и еще что-то. Мартин поначалу принял его за привидение — из тех, о которых ему рассказывал Эрлинг. Но как только собака залаяла, он смекнул, что к чему.
Он уже сидел верхом на заборе, но тут сразу же соскочил на землю и бросился наутек. Сторож что-то закричал ему вдогонку, да Мартин всех слов не разобрал. «Чертово отродье», — только и расслышал он, и этого с него хватит. Во всяком случае, сторож явно привидений не боится, и собака его тоже не боится.
Старший брат Рoберта, который был в учениках у Oлуфа Свeндсена, хозяина соседней авторемонтной мастерской, говорил, что развалины снесут и на их месте построят жилые дома, да только не для голытьбы.
Участок принадлежит компании «Шелл», и она ни за что не станет его застраивать, коли не выручит с этого дела, самое меньшее, десять тысяч процентов.
Мартин не знает, что это за штука — проценты, но старшему брату Роберта он верит.
А вообще-то наплевать! На строительной площадке очень даже здорово можно играть, когда строители уходят домой.
Так вот и тянутся дни — один за другим.
Иногда Мартин ходит в школу. А иногда у него находятся дела поинтересней. Как-то раз они с Эрлингом прокололи велосипедную шину. Было это на Амагерброгаде, у магазина «Ирма». Хозяин велосипеда полицейский зашел в пивную с зеленщиком пропустить кружку пива. Мартин с Эрлингом стояли через дорогу у магазина готового платья и смеялись над полицейским, который никак не мог накачать шину.
Забавная штука — жизнь.
Правда, в другой раз, когда они с Эрлингом увели от дверей магазина собаку-поводыря слепого и привязали ее в другом месте, он и сам понял, что вышло нехорошо. На такое дело он больше никогда в жизни не пойдет.
А в тот раз они привязали собаку к дверному крючку в тридцати метрах от магазина. Она все выла и выла, а слепой все звал ее и звал. Мартин хотел было подбежать к нему и помочь, но Эрлинг его удержал.
— Спятил ты, что ли? Все сразу догадаются, что это ты собаку увел.
Собственно говоря, всю затею придумал Эрлинг, но Мартин понимал, что и ему несдобровать, если все откроется. Может даже, только ему одному и достанется на орехи.
Как знать, можно ли положиться на Эрлинга.
Дома сидеть нет никаких сил. Мать убивается по отцу все больше и больше. На похоронах была пьяна в стельку. И после пила до самого вечера. Из Нeстведа дядюшка приехал, которого Стeном зовут. Он ее всю ночь утешал. С тех пор он и зачастил в их дом. И всегда бутылки с собой приносит. Сначала красное вино носил, из дорогих сортов, а теперь все больше пиво. Стен — дядюшка что надо. Всякий раз дает Мартину деньги на билеты в киношку. У них с матерью, видите ли, — важный разговор.
Гелла сразу сматывается в клуб или к Мортену, а Мартину остается лишь сбегать в киношку, если только туда пускают детей до 16 лет. А если малолетних не пускают, тогда можно смотаться в кино на Амагерброгаде. Там всегда показывают картину, какую разрешается смотреть всем.
Как-то раз он на дядины деньги накупил себе конфет и вернулся домой. А дядюшка Стен ходил по квартире совсем голый. И мать тоже — вроде бы выкупаться собралась. Мать раскричалась, разревелась и сразу же послала Мартина в аптеку. Какое-то лекарство ей потребовалось. Когда он возвратился домой, они уже успели выкупаться.
А потом настал день, когда все вообще пошло прахом. Гелла спустилась во двор и окликнула Мартина.
— К нам люди пришли — с тобой потолковать хотят, — сказала она.
И правда — в квартире его поджидали двое. Старик какой-то, молью траченный, и с ним дама.
Дама была очень красивая. Она называла Мартина дружочком и очень ласково с ним разговаривала. А мать плакала, и Мартин совсем не понимал, чего от него хотят.
Наконец гости сказали, что вот договорились обо всем по-хорошему и теперь, значит, все наладится.
Мать должна взять себя в руки. И еще она должна уладить все дела с ведомством социального обеспечения и с врачом. Доктора Eспера Мартин знал хорошо — самый что ни на есть толковый дядька!
Мало-помалу Мартин начал догадываться, что его хотят забрать из дома и услать куда-то. В какое-то место под названием «Птичье гнездо». Где-то в Ютландии это, рядом с городом Гиве. Ему обещали, что он там не долго пробудет. Надо только, чтобы у матери нервы окрепли.
— Ты же большой мальчик, должен все понимать, — сказал Мартину старик.
А Мартин ровным счетом ничего не понял, но не сказал в ответ ни слова.
Глава 2
Им велели прийти на вокзал к девяти тридцати и ждать под большими часами. Там они встретили вчерашнюю красивую даму и старика. Те сказали: накануне они забыли дать матери на подпись кое-какие бумаги. Мать тут же подписала их, а потом все вдруг заторопились.
— Ни сцен, ни долгого прощания! — объявила дама. — Мальчику это вредно.
— Ничего, он уже большой, реветь не станет, — сказал старик.
И вот они уже в поезде. С Мартином поехала только красивая дама. Звали ее Уллой.
— Когда откроют ресторан, я тебя содовой угощу, — сказала она.
Наконец они подъехали к переправе, и Мартин онемел от восторга. Сначала он уставился на буксирный катер, который тянул за собой баржу, доверху наполненную отбросами. Над баржей вились чайки — миллион, не меньше, подумал Мартин.
Рядом с Мартином стоял какой-то мужчина и смотрел на баржу.
— Вот свиньи! — пробормотал он.
Мартин удивленно взглянул на него. На вид мужчина был вполне приличный. Он показал трубкой на баржу.
— Это вывозят отбросы с сахарного завода, — сказал он, — и кто знает, еще откуда. Пройдут, понимаешь ли, пролив Большой Бельт и сбросят все это в воду.
— Как это «сбросят»?
— А так — опрокинут всю эту гадость в море. А вот ты вырастешь и будешь подбирать помои. Большой Бельт к тому времени уже превратится в огромную клоаку.
Мужчина повернулся и зашагал прочь. Мартин плохо понимал, о чем идет речь, но, само собой, сбрасывать помои в море — свинство.
Чуть позже показались три эсминца. Они медленно выплывали из порта, один за другим. Спустя две-три секунды они выпустили в небо черные клубы дыма и ушли в пролив. А моторы их громыхали так, что грохот оставался во всем теле — он проникал сквозь толстые стекла иллюминаторов. Рядом с Мартином стояли пожилые супруги, они тоже глядели вслед эсминцам.
— Хорошо, что у нас эсминцы есть, — сказал мужчина. — Уж они в наше море русских не пропустят.
По другую сторону от супругов стоял парень, он так и прыснул.
Пожилой супруг сердито покосился на него. А его жена, состроив скорбную мину, сказала:
— Чего же ты хочешь, Тoрвальд? Одно слово — молодежь… Сам знаешь…
И отвела мужа от окна.
Парень сложил ладони рупором:
— Выстрел, предсмертный вопль, и нет человека! — крикнул он.
Девушка, что стояла рядом с ним, взяла его под руку.
— Все войны затевают старики! — еще крикнул он.
Молодые еще постояли чуть-чуть и ушли.
А Мартин подумал: как же так, в солдаты-то ведь берут молодых! Может, парень генералов имел в виду, генералы, известное дело, всегда старики, молью траченные. Хотя среди них даже принцы встречаются. А интересно, хорошо ли быть принцем? Что, если бы мне принцем стать? Да нет, вроде бы ни к чему.
Улла отыскала его уже у киоска: Мартин разглядывал книжки и журналы. Он испугался, когда она вдруг дернула его за рукав и изрядно встряхнула.
— Я же тебе говорила: никуда не уходи, жди, пока я вернусь!
Мартин молчал.
— Ты уж прости, я не хотела тебя пугать, но должны же мы полагаться друг на друга, не так ли?
Мартин понимал, конечно, что полагаться надо, да никак не мог вспомнить, что она запретила ему куда-либо уходить.
Часам к пяти они добрались до места.
«Птичье гнездо» оказалось обыкновенным крестьянским хутором — совсем не таким, каким его представлял себе Мартин.
Это был очень большой хутор. Откуда-то доносилось мычание коров. И собака тоже была на хуторе, самая настоящая охотничья собака. Она лениво лежала на ступеньке крыльца и взглянула на Мартина без всякого интереса. Улла расплатилась с таксистом, тот выгрузил вещи — Мартин взял с собой маленький бабушкин чемоданчик и два фирменных мешка из магазина «Ирма».
«Как далеко теперь до «Ирмы»!» — подумал он.
Около дома стояли двое мальчишек. Они с любопытством оглядели Мартина.
— Хиляк, — сказал один из них.
Другой не ответил, только сплюнул.
Улла с Мартином уже собрались войти в дом, как вдруг подкатила полицейская машина.
Улла опустила вещи Мартина на землю, и Мартин тоже замер в ожидании. В машине был один-единственный полицейский. Мартин подивился этому: в Копенгагене полицейские всегда разъезжают по двое.
Полицейский вылез из машины. Потом открыл заднюю дверцу и выволок парнишку, года на два-три постарше Мартина.
«Э, да это же иностранный рабочий!» — подумал Мартин.
У мальчика были раскосые глаза и желтоватая кожа. Он настороженно озирался, словно готовясь тут же удрать.
Потом он взглянул на Мартина, смекнул, что тот тоже новичок, и улыбнулся ему. Мартин улыбнулся в ответ. Мальчик исподтишка сделал ему знак рукой и подмигнул.
Мартин тоже подмигнул в ответ. Значит, они вроде бы подружились, хотя мальчишка, само собой, из семьи иностранных рабочих.
Чуть позже обоих отвели в просторную кухню. Перед ними поставили ужин — ржаной хлеб, маргарин и колбасу.
— Бутерброды делайте сами!
Косоглазый мальчишка с любопытством озирался по сторонам. Он еще не проронил ни слова. Потом, снова подмигнув Мартину, засунул под рубашку три куска хлеба.
Мартин подумал, что, может, он боится, что после проголодается, и поэтому хочет иметь про запас кусок хлеба. Самому Мартину есть особенно не хотелось, но он тоже утащил два куска хлеба. Мальчишка расплылся в улыбке, и Мартин подумал, что, может, кстати он смекнул — запастись хлебом. В кухню снова вошла Улла.
— Будете жить вместе! — сказала она. И добавила: — Вот это Мартин, а вот это — Ли.
И показала сначала на одного, потом на другого.
— Так-так, — сказал Ли.
Мартин проглотил последний кусок бутерброда.
— А когда я вернусь домой? — спросил он.
— Мда… Это, знаешь ли, от многого зависит. Прежде всего твоя мама должна поправиться.
— А когда она поправится?
— Не могу тебе сказать, но увидишь, это будет довольно скоро.
«Кто знает, сколько это — «довольно скоро», — подумал Мартин.
— Так-так, — буркнул Ли.
Мальчикам велели вымыть после себя посуду. Улла помогла им убрать хлеб и колбасу.
— А теперь пойдите и познакомьтесь с директором, — сказала она. — Его зовут Гeрман.
— А фамилия у него какая? — спросил Мартин.
— Герман — это и есть фамилия. А зовут его Пaуль.
— А он хороший человек?
— Конечно. Только вы должны хорошо себя вести, — ответила Улла.
Они зашагали длинным коридором, где на стенах висели изображения Христа с младенцами и еще картина, где Христос был распят на кресте. В этом коридоре были старые-престарые часы, которые даже и не тикали.
Герман дожидался их в своем кабинете.
Все вокруг сверкало чистотой.
— Так, стало быть, Мартин — это ты, а вот этот мальчик — Ли, — начал директор. Потом оглядел их поверх очков: — Ужин вам дали?
Мартин кивнул.
— Надо отвечать: «Да, спасибо» или же «Нет, спасибо», — сказал директор.
— Да, спасибо, — повторил Мартин, Ли промолчал.
— Так-то оно лучше! Мы здесь прилагаем все силы к тому, чтобы наши маленькие друзья стали самостоятельными людьми, людьми, которые всегда и везде трудятся на своем месте и не зависят от других. Людьми с правильным образом мыслей и правильным отношением к обществу. Людьми с прямодушным характером, людьми, которые всегда будут высоко держать голову.