– Ну и как там Питер?
– Стоит, – односложно ответила Саша. Петр в это время наклонился к Але и, улыбаясь, что-то шептал ей на ухо. Наверняка не такую глупость, как Гендос.
Этот нудный парень еще что-то спрашивал, и Саша даже умудрялась отвечать почти впопад, но мысли ее были заняты совершенно другим. Она пыталась понять, насколько сильно Петру нравится Аля. То, что Серега равнодушен к Наташе, было ясно как дважды два. Поверх ее головы он внимательно следил за Сашей с Гендосом.
Когда наконец закончился этот танец, Саша мгновенно передислоцировалась так, чтобы оказаться рядом с Петром. На всякий случай надо все время находиться у него под рукой. Этот маневр оказался тактически верным, потому что на следующий танец ее пригласил именно Петр. В отличие от предыдущего партнера по танцу, он не спрашивал про Питер. И вообще ни о чем не спрашивал. Когда отчаявшаяся Саша уже решила сама спросить его в стиле Гендоса: «Как поживает Красилово?», Петр вдруг сказал:
– А давай тихонечко слиняем отсюда.
Осчастливленная Саша мгновенно отозвалась сразу севшим голосом:
– Давай.
– Только сначала я выйду, а ты чуть позже. Чтобы никто за нами не увязался.
Они так и сделали, как задумали. Как только Саша выскочила на крыльцо клуба, Петр взял ее за руку, и они побежали в сторону, противоположную строениям Красилова.
– А мы куда? – задыхаясь, спросила Саша, когда они скрылись в густом кустарнике, который дальше, похоже, переходил в самый настоящий темный лес.
– Устала? – спросил Петр и остановился.
– Ну… вообще-то… да… – ловя ртом воздух, отозвалась Саша.
– Сам не знаю, чего меня так понесло… – смутился Петр.
– И все-таки куда мы?
– На девяносто девять ступенек!
– А они действительно существуют? – спросила Саша, смутно вспоминая какие-то страшные истории, которые в детстве рассказывала ей Аля.
– Конечно. Боишься?
– Нет… Ступенек я не боюсь… Чего их бояться… Каких-то ступенек… Но там лес! Вот темного леса я… побаиваюсь…
– Да это не лес! Специально насаженная лесополоса вокруг озера. Ну… чтобы огородить почти курортную зону от поселковых построек. У озера и сейчас наверняка полно отдыхающих. Мне кажется, я даже чувствую запах дыма. Костры палят, хотя это и запрещено. Не чувствуешь?
Саша потянула носом, но дыма не учуяла, а потому только пожала плечами.
– Все равно! Ты не бойся! Смотри, какая луна, и небо все в звездах! А там, у озера, еще светлее. В общем, увидишь! Я специально не повел тебя к озеру дорогой, чтобы никто нас, случаем, не догнал, но мы скоро на нее выйдем. Пошли! – И Петр, улыбаясь, протянул ей руку.
Разве могла Саша не согласиться?
Скоро кусты и впрямь расступились, и молодые люди вышли на асфальтированную дорогу. По ней они довольно быстро дошли до ярко освещенной площадки, окруженной деревьями, где было припарковано несколько автомобилей.
– Видишь, сколько народу отдыхает внизу! – сказал Петр, показывая на машины.
– Что значит – внизу? – не поняла Саша.
– Так ведь девяносто девять ступенек как раз и ведут вниз, к озеру. Спускаться просто по склону холма – не очень приятное занятие. Во-первых, склон очень крутой, а во-вторых, весь зарос деревьями. Корни торчат и извиваются, как змеи. Сейчас, в темноте, вообще шею сломать можно.
Петр опять потянул Сашу за руку по одной из тропинок, которые сквозь деревья действительно вели к крутому спуску вниз. Через несколько минут они остановились практически на обрыве. Саша восхищенно ахнула. Внизу, как в чаше, лежало озеро. В его спокойной темной глади отражались и огромная лимонно-желтая луна, чуть ущербная с одного бока, и многочисленные звезды. По склонам холмов, окружающих озеро, как и предполагал Петр, горело несколько костров, возле которых Саша разглядела людей и палатки. Отчетливо слышался смех и даже звуки гитары. Еще раз посмотрев вниз, девочка поняла, что по склону и впрямь очень опасно спускаться. Конечно, в темноте змеевидных корней не видно, но крутизна пугала однозначно. По такой горочке начнешь спускаться, и тебя понесет кубарем без остановки прямо в воду.
Саша перевела взгляд левее и вдруг увидела ступеньки. Они были очень крутыми, одновременно и разрушены временем, и отполированы многочисленными ногами до скользкого блеска. Пожалуй, спускаться по ним тоже опасно. Оступишься – и все. Костей не соберешь. Видимо, Сашины переживания отразились на ее лице, потому что Петр сказал:
– Да, по ступенькам тоже надо спускаться осторожно. Но мы уже тысячу раз спускались и поднимались. Главное, смотреть под ноги и не отвлекаться! Рискнем?
Саше рисковать не хотелось, но показать себя трусихой ей не хотелось еще больше. К тому же озеро странно манило. Над его водой полупрозрачной дымкой висел легкий туман. Казалось, озеро дышит. А вдруг в нем живут русалки? Пока они с Петром спускаются вниз, эти жительницы воды, возможно, как раз всплывут на поверхность. Вот бы полюбоваться их зеленоватой кожей и рыбьими хвостами в перламутровой чешуе! Впрочем, все сказки! И чего ей в голову лезут то саламандры, то русалки?
– Спустимся, – твердо сказала Саша и подошла к ступенькам.
– Подожди! Давай я пойду первым. Подстрахую, если что, – отозвался Петр и легко спустился на несколько ступенек вниз.
– Если что – мы с тобой вдвоем покатимся…
– Не покатимся! У меня весьма богатый опыт спусков. Ну… начали…
И они стали спускаться. Саша с величайшей осторожностью ставила ноги на выщербленные временем ступеньки и радовалась тому, что не надела босоножки на каблуках. Туфельки-балетки на сплошной подошве немножко скользили, но позволяли ступать достаточно твердо.
Ступеньки казались бесконечными. Сначала Саша их считала, потом со счета сбилась и сосредоточилась только на спуске. Ей казалось, что в призрачном свете луны она исполняет чью-то колдовскую волю. И если оступится и упадет, то увлечет за собой Петра, и этот почти прекрасный принц, превратившись в полете в страшенное чудище, нырнет прямо со ступенек в озеро. Она не могла этого допустить, а потому, прежде чем поставить ногу, проверяла ступеньку на твердость (вдруг отвалится кусок!) и только тогда делала следующий шаг.
Когда Саша ступила наконец на утоптанную землю почти у самой кромки озера, ноги ее дрожали от напряжения.
– Хорош тренажерчик? – улыбаясь, спросил Петр.
– Да уж… Если спускаться и подниматься каждый день, ногами можно будет разбивать кирпичи не хуже японских ниндзя.
– Давай посидим на мостках, – предложил Петр и, вытащив ноги из кроссовок, снял носки, закатал до колен джинсы и опять первым ступил на деревянный настил, который находился в двух шагах от ступенек. Сев на мостки, молодой человек спустил ноги в воду и радостно сообщил:
– Очень теплая! Иди сюда!
Саша проделала то же, что и Петр, и вскоре с наслаждением болтала ногами в действительно очень теплой воде.
– Петь, а почему здесь девяносто девять ступенек, а, например, не сто? – спросила она.
– Не знаю. Сто – уж очень круглая цифра, веселая какая-то. А вот в том, что ступенек девяносто девять, есть что-то магическое.
– А по ним и впрямь спускались и поднимались монахи? – спросила Саша. – В моей памяти что-то все перепуталось…
– Я, конечно, ничего не могу сказать наверняка, но в наших краях существует такая легенда. Будто бы там, наверху, чуть левее автомобильной стоянки, находился женский монастырь. Кстати, там до сих пор остатки кирпичной кладки… Так вот: одним из послушаний являлся именно подъем и спуск по девяноста девяти ступенькам девяносто девять раз. И вот…
– Петя, – перебила его Саша, – а послушания – это что?
– Ну… Во-первых, послушанием называется любая обязанность монаха или монахини в монастыре: кто-то хлеб печет, кто-то за скотиной ухаживает, кто-то вышивает… ну работа такая, чтобы выжить, прокормиться. А еще послушанием является испытание, которое назначается для искупления греха. Говорят, в этот монастырь ехали со всей России, чтобы очиститься от самых тяжких грехов. И вот перед постригом в монахини грешницы должны были подняться и спуститься по этим ступеням девяносто девять раз. А убийцы еще и на коленях. Тех, кто выдерживал это испытание, принимали в монастырь, а кто не мог – уезжал туда, откуда приехал.
Саша обернулась, чтобы еще раз посмотреть на тянущуюся вверх лестницу, и с сомнением произнесла:
– Вряд ли по этим ступеням можно спуститься на коленях… Еще подняться – куда ни шло…
– Если хочешь очиститься от греха, еще и не такое сможешь, – уверенно ответил Петр. – Спускались, наверно, тоже спиной к озеру. Хотя… Это всего лишь легенда.
– И это все? Как-то маловато для легенды…
– Конечно, не все. Говорят, однажды в монастырь приехала молодая женщина, которая хотела отравить злющего отца своего мужа, но отраву по недосмотру выпил ее любимый муж и, соответственно, скончался. И вот эта женщина спустилась и поднялась по лестнице на коленях девяносто восемь раз, а девяносто девятый не смогла, упала и покатилась прямо в воду. Поскольку была уже обессилена, выбраться не сумела или, может быть, не захотела. И с тех пор каждый год в последний день июня… именно тогда все и случилось… она выходит из озера и пытается снова одолеть на коленях девяносто девять ступенек девяносто девять раз. Говорят, если у нее получится, то она сразу поднимется на небо и исчезнет из наших краев. Но горе тому, кто помешает ей исполнять ее послушание…
Петр замолчал, смотря на гладь озера. Саше почему-то сделалось жутко. Она шепотом спросила:
– И что же она такому человеку сделает?
Петр резко обернулся и, схватив девочку за плечи, крикнул:
– Утащит с собой в озеро!!!
Саша вздрогнула, зажмурилась и втянула голову в плечи.
– Молодец! – уже совершенно нормальным голосом сказал Петр. – Это наша фирменная пугалка. Обычно девчонки визжат дикими голосами. А ты ничего… выдержала достойно…
Саша освободила плечи и неприязненно произнесла:
– Глупо пугаете! Как детишки в оздоровительном лагере!
Она вытащила ноги из воды и босиком пошла к лестнице.
– Э-э! Саш! Подожди! – крикнул Петр и тоже поднялся. – Погоди! Ну, глупо пошутил! Согласен!
А Саше, у которой от испуга еще что-то дрожало внутри, уже не хотелось оставаться здесь. Озеро почему-то перестало казаться волшебным, а Петр – прекрасным принцем. Проходила она уже всякие пугалки. Не маленькая. И Саша принялась бы подниматься по лестнице, если бы не увидела, как сверху спускаются несколько темных фигур. Тут уж она испугалась по-настоящему. Это вам не красиловская мифология, а наверняка настоящие бандиты. Они сейчас поймают их с Петром и… Саше даже не хотелось додумывать, что они могут с ними сделать, например, от злости, не найдя при них деньги. У Саши с собой только дешевенький мобильник. С тех пор как она потеряла подряд два дорогих аппарата, родители купили ей страшненький б. у. – то есть бывший в употреблении. Сказали, пока она не научится беречь вещи, хорошего не получит.
Петр уже подошел к ней и с такой же тревогой уставился вверх, вместо того чтобы хоть кроссовки надеть. Саша огляделась вокруг. Палатки туристов и костры далеко. Им никто не поможет. Просто не успеют добежать, кричи – не кричи. Может, рвануть в кусты? Конечно, есть риск рухнуть в озеро, но, может быть, удастся спрятаться… А вдруг у бандитов фонарики. Они не дураки, чтобы болтаться без толку. Они ночью на дело вышли. Ночью? А ведь и правда уже дело к ночи… Бабуля, наверно, с ума сходит…
Саша вытащила из кармана джинсов мобильник. Часы показывали четверть одиннадцатого. Ужаснувшись, что уже так поздно, она скользнула взглядом по Петру и вдруг поняла, что с лица молодого человека исчезла тревога. Оно приняло независимое и даже несколько презрительное выражение. Саша опять посмотрела вверх и тоже сразу успокоилась. Первым по ступенькам спускался Гендос. За его широкой спиной можно было разглядеть Алю с Серегой. Последней спускалась хрупкая Наташа.
– Ну вот, я же говорил, что они тут! – радостно завопил Гендос, когда тоже разглядел Сашу с Петром. – Куда они могли еще деться!
Он еще что-то говорил, но уже тихо и повернув голову к спускающимся позади одноклассникам. Саша подумала, что зря он так легкомысленно ведет себя на крутой лестнице, но, видимо, Гендос был к ней тоже уже привычным, а потому благополучно добрался до озера. Когда на земле оказались все, Аля, сверля неприязненным взглядом Сашу, спросила у Петра:
– И чего это вы, Петенька, сбежали?
Пока Петр соображал, что ответить, опять заговорил неугомонный Гендос:
– Как это чего! Он наверняка решил попугать Сашу нашими страшилками! Если бы все тут были, ей было бы нисколько не страшно! А когда они только вдвоем… Это совсем другое дело… Ты ведь пугал ее, Петька? Пугал?
Саше показалось, что больше всех Гендос хотел убедить в том, что на озере состоялось вовсе не романтическое свидание, а всего лишь проверка приезжей девочки «на вшивость», именно себя.
– Пугал, – сказала Саша и надела на уже подсохшие ноги туфли. – Идиотские у вас пугалки. На мелких рассчитаны.
– Не скажи! – Гендос явно обрадовался, что Саша не в восторге от произведенных Петром действий. – Где ты еще такое услышишь? Даже если догадаться, что никто из озера не выходит, ступеньки-то… вон они! Где еще такие найдешь – аж девяносто девять штук?
– Вот ты зря, Гендос, говоришь, что из озера никто не выходит, – вступила в разговор Наташа. Голос у нее оказался неожиданно низким и несколько не вяжущимся с ее нежным обликом. – Мой брат Витька говорил, что он лично эту монахиню видел!
– Твой Витька наговорит! – усмехнулась Аля. – Только уши развешивай! Мы в прошлом году специально всю ночь караулили! Что-то никто из озера так и не вышел!
– Витька сказал, что она не всем показывается. Только тем, кто в нее верит!
– Очень хорошее объяснение! – презрительно процедила Аля. – Так можно и про Деда Мороза сказать!
– Нет, тут совсем другое дело, – продолжила Наташа, понизив голос. – Витька говорил, что их трое было. Они с Вовкой… ну вы его знаете, из соседнего поселка… длинный такой… Так вот: Витька с Вовкой ее видели, а Вовкина девушка Оля – нет. А перед тем как пойти на озеро, Ольга долго над ними смеялась и говорила, что в бабкины сказки не верит, вот монашка ей и не показалась!
– Ну тогда она никому из нас не покажется, – сделала вывод Аля. – Поднимите руки, кто верит в эту монашку?
Поднялась одна рука – Наташина.
– Хорошо, хоть у остальных головы на месте! – с усмешкой сказала Аля и, резко бросив: – Я домой! – стала подниматься вверх по лестнице.
Все потянулись за ней. Саша ни за что не пошла бы вслед за всеми из принципа, но ими, принципами, иногда приходится поступиться. Во-первых, бабушка наверняка с ума сходит, а во-вторых, оставаться одной на озере, из которого кто-то может вдруг выйти, ей не улыбалось. В темноте и одиночестве можно поверить во что угодно, не только в монашку-грешницу. Даже и в черную-черную комнату, и в гроб на колесиках.
Подниматься сначала казалось легче, чем спускаться. Когда спускаешься, ногу, отнимая от опоры, приходится тянуть вниз, чуть ли не в бездну. Поднимаясь, видишь перед собой только обыкновенные щербатые ступеньки, которые разве что только чуть покруче, чем у лестниц многоэтажных домов.
Через несколько минут Саше стало казаться, что эту крутую лестницу одолеть невозможно, потому что она бесконечна, как эскалатор в метро. Она тратила слишком много усилий, чтобы не отстать от красиловцев, которые, видимо, уже привыкли к этим ступенькам, а потому могли даже переговариваться на ходу. Саша же с трудом переставляла ноги. До верха она добралась не последней только из чистого самолюбия, чтобы ее не записали в слабачки. Но на площадке с припаркованными автомобилями она вынуждена была даже опереться на капот одного из них, чтобы перевести дух. Машина отозвалась диким ревом сигнализации. Саша в ужасе отскочила. Сердце забилось с такой силой, что его стук отдавался даже где-то за ушами.
– Что, притомились столичные ножки? – со смехом спросила Аля.
Саша была даже не в силах ей ответить. Ей на помощь бросился Гендос. Протянул руку и сказал:
– Ты обопрись на меня и не слушай Альку! У каждого, кто первый раз поднимается по ступенькам, сердце чуть не выпрыгивает! А ты молодец! Даже не отстала от нас!