На первых порах к бумажным деньгам относились с большим недоверием. Поэтому во всех странах их можно было в любой момент обменять на золото. Но если начиналась война и нужно было много денег, чтобы закупить оружие, правительства стран выпускали для покрытия расходов массы бумажных денег.
Когда денег выпускается больше, чем нужно для торговли, начинается настоящее бедствие. Экономисты называют это инфляцией. Слово
В настоящее время в капиталистических странах основные деньги для международной торговли — доллары США. Перед могущественным долларом были широко распахнуты двери банков Западной Европы, Японии, Австралии. Год за годом миллиарды долларов наводняли эти страны. Но доллар постепенно подтачивала инфляция.
И вот летом 1971 года весь капиталистический мир был взбудоражен. Трон Его величества доллара зашатался. «Доллар похудел, — единодушно решили дельцы, — как бы нам не прогореть!» И перед самой «твердой» валютой захлопнулись двери банков. Пришлось американским банкирам пойти на уступки — снизить золотое содержание доллара, или, иными словами, снизить стоимость золота.
От скамьи до банка
«Банк» — слово английское, означает оно не только банк — учреждение, но и скамью. Одно слово — и совсем не похожие вещи: банк и скамья. Случайно ли?
Чтобы это решить, нам придется снова перенестись на несколько сот лет назад в большой торговый город, в гости к важному лицу — меняле. Широкая скамья менялы располагалась обычно на людных перекрестках, на шумных базарах. Меняла знал все монеты, а разнообразных монет в те времена было гораздо больше, чем теперь. На месте нынешних больших государств было множество маленьких княжеств. Понятно, что каждому князю хотелось выпускать свои собственные монеты. В Московском княжестве, например, выпускали монету не только московские князья, но также и серпуховские, можайские, угличские, верейские, галицкие, дмитриевские; в Рязанском — пронские, рязанские, переяславские. Не отставали и крупные города: Ярославль, Новгород, Псков, Смоленск, Суздаль и многие другие.
Кроме отечественных монет, в ходу было множество иностранных — из Европы и с Востока. Их привозили иностранные купцы и оставляли на русских рынках. В таком разнообразии денег не мудрено было запутаться.
Купец шел к меняле. Меняла быстро определял ценность монеты, рассчитывал купцу, сколько монет другого города или государства можно обменять на эту монету. Он разменивал крупные деньги на более мелкие. Тысячи монет проходило через руки менялы. Опытный и зоркий меняла сразу же находил среди монет фальшивую.
В лесных, уединенных хижинах, в старых, заброшенных мельницах и постоялых дворах у большой дороги устраивали фальшивомонетчики свои логова. Им облегчало подделку разнообразие — неодинаковость — монет. Не всякий чужеземный купец отличит фальшивую монету от настоящей.
Фальшивомонетчиков жестоко наказывали. В Древнем Риме их убивали или отдавали на растерзание хищникам; на Руси — «руки секли и олово в горло лили»; в Западной Европе — отрубали руки, ноги и четвертовали. Но ничто не могло остановить мошенников. Жажда наживы была сильнее грозивших им опасностей. В некоторых странах каждая четвертая монета была фальшивой. Еще больше ходило порченых монет.
Портить монеты было даже легче, чем изготовлять фальшивые. В те времена край у монеты был неровный, без ободка, не то что у нашей копейки. Если такую монету осторожно обрезать по краю, будет не так уж заметно. Срезанные кусочки серебра или золота можно расплавить и снова пустить в дело.
…Идут купцы к меняле, к его скамье — банку. Одному надо обменять монету, другому проверить, нет ли поддельных, третьему разменять на более мелкие, четвертый просит одолжить денег на недельку.
Одалживает меняла, не скупится, потому что деньги ему вернут с надбавкой. А чтобы не забыть, кому дал деньги, берет с того расписку: «Я, сапожник Карл, должен меняле Францу 100 динаров. Обязан отдать ему через неделю 120 динаров». И попал Карл к меняле в кабалу…
Или, например, нужно купцу срочно поехать в соседний город. А по дороге — лес. В лесу — разбойники. Куда девать купцу деньги? Идет на поклон к меняле, просит принять на сохранение. И это может сделать меняла, но тоже, конечно, с надбавкой. Он не боится хранить много денег: в доме у него слуги, на окнах — решетки.
Немало денег накопилось у менялы, но еще больше отдано ему на сохранение городскими торговцами, ремесленниками, знатью. Перебирает эти богатства меняла, сокрушается, что лежат они без движения, без пользы.
Хитер меняла, соображает он, что владельцы вряд ли явятся к нему все сразу, в один день, и потребуют вернуть деньги. «А не отдать ли часть чужих денег в долг?»— решает меняла. Рискованно, но зато можно хорошо нажиться.
И он отдает деньги в долг нуждающимся ремесленникам, торговцам, дворянам. Даже короли, промотавшие казну, попадали в кабалу к менялам, оставляя в залог королевские драгоценности, а подчас и корону. Все рекорды побил король Фридрих II, который заложил даже свой собственный трон!
Чем скорее нужны были кому-то деньги, тем больше должен он вернуть меняле. Иногда по требованию менялы должник давал обещание возвратить денег в несколько раз больше, чем взял. У менялы оставалась расписка должника. Такой меняла, который дает в долг деньги с условием, что ему их вернут с процентами, называется
Снова входим в лифт, спускаемся. Открываем тяжелую дверь и попадаем в огромный зал. За пультом сидят люди в белых халатах. Из широкой щели пульта выползает испещренная какими-то знаками и цифрами бумажная лента. Мы — в Главном вычислительном центре банка.
Опять входим в лифт и едем… снова вниз. Перед нами металлическая дверь, за ней еще одна с хитроумными запорами. Идем по узкому коридору. Одно неверное движение — и пронзительный вой сирен огласит здание. Все выходы и входы автоматически захлопнутся.
Здесь хранятся главные ценности банка — деньги, золото, важные документы.
В Советском Союзе главный банк называется Государственный банк СССР, или, сокращенно, Госбанк.
Госбанк с помощью тысяч своих отделений, расположенных по всей стране, выполняет очень важную работу. В Госбанк стекаются все доходы государства, он распределяет средства и контролирует, правильно ли они расходуются. Если нужно, Госбанк пускает в оборот новые деньги.
Госбанк СССР имеет дело со всем миром — обменивает иностранную валюту, продает и покупает золото и другие драгоценности.
Но это не все. Допустим, заводу или колхозу нужно купить новую технику. Своих денег для этого не хватает. Тогда обращаются в Госбанк или в его отделение с просьбой помочь в нужном деле. Банк внимательно рассматривает просьбу и, если дело действительно нужное, дает деньги в долг на определенный срок. Когда новая техника принесет заводу или колхозу доход, можно и рассчитаться с банком — вернуть долг.
Копеечное дело
Портфель в этот день особенно оттягивал руку, будто там лежали кирпичи.
«Записала, — сердито думал Вова, — да еще красными чернилами! А что я сделал такого… Велика важность — царапина на парте, копеечное дело… Все равно летом ремонтировать, красить надо».
Давай подумаем, прав ли Вова?
Допустим, дело действительно копеечное. Значит, на ремонт царапины надо затратить лишнюю копейку. Спрашивается: откуда эту лишнюю копейку взять? Ведь в государственном хозяйстве все рассчитано, все до копейки: на что сколько денег истратить. А вот царапину-то и не предусмотрели, понадеялись на Вову.
Откуда, по-твоему, государство берет средства на бесплатную учебу, строительство домов и на ремонт поцарапанной парты?
Раз из-за царапины на копейку дороже ремонт, то надо откуда-то получить на копейку больше дохода. Например, из мороженого. Фруктовое в стаканчике стоит семь копеек, а чтобы еще одну копейку получить, его надо продавать за восемь копеек. Значит, цена мороженого была семь копеек, а будет восемь…
Ты можешь возразить, что Вова одну царапину сделал, а мороженых продается миллион, а может быть, и больше.
Допустим. А сколько школьников в Советском Союзе? Больше пятидесяти миллионов! Если каждый сделает хотя бы одну царапину, получится пятьдесят миллионов царапин. Это пятьдесят миллионов копеек. Тут не только мороженое, тут могут и велосипеды подорожать.
Давай почитаем, как об этом пишет в своем рассказе «Как спасти Бусто Арсицио» веселый итальянский писатель Джанни Родари:
«Одно время в городе Бусто Арсицио ребята так все портили, ломали и рвали, что горожане не на шутку встревожились…
…К счастью, в тех краях было много бухгалтеров. На каждых трех жителей приходилось по бухгалтеру. И все эти бухгалтеры прекрасно умели считать. А лучше всех считал старый бухгалтер синьор Гамберони. Однажды взял он лист бумаги, карандаш и подсчитал весь ущерб, который наносят ребята из Бусто Арсицио, коверкая и ломая бесконечное количество красивых и нужных вещей. Подвел итог, и знаете, сколько у него получилось? Невероятная сумма!
Карамельярд кастильярдов мармельон тридцать три!
— Да понимаете ли вы, — с горячностью убеждал синьор Гамберони, — понимаете вы, что на половину этой суммы мы можем построить целый дом, так сказать, дом на слом, и заставить наших ребят разнести его в щепы. Если уж и от этого они не придут в себя, то, значит, их ничем не вылечишь.
Предложение бухгалтера приняли. Дом был построен. В нем было без счету зеркал и полным-полно мебели… В день открытия дома ребятам выдали молотки и по сигналу городского головы распахнули все двери.
Очень жаль, что не сумели вовремя привезти телекамеры и не передали по телевидению это небывалое зрелище.
…К концу первого дня во всем доме не осталось ни одного целого стакана. К концу второго дня — ни единого стула. На третий день ребята взялись за стены. Они начали с последнего этажа, но, едва добравшись до четвертого, отступились и сложили оружие. Полумертвые от усталости, покрытые пылью, как солдаты Наполеона в пустыне, они, шатаясь, разбрелись по домам, повалились на свои кровати и заснули без ужина. Теперь они по-настоящему отвели душу и им больше ничего не хотелось ломать.
Бухгалтер Гамберони сделал подсчеты и доказал всем, что город получил два трюфельярда с мелочью чистой прибыли… Город Бусто Арсицио вручил бухгалтеру в знак признательности медаль с серебряной дыркой».
Ночью Вове приснились развалины дома из Бусто Арсицио. Ребята решили построить новый семиэтажный дом с зеркалами и мебелью. Вову назначили бригадиром. У входа в дом установили огромную глиняную кошку с зелеными глазами и щелью между ушами. За каждую царапину надо было класть в щель копейку. А на всех этажах — киоски с мороженым…
Как копейка бережет рубль
Есть хорошая пословица: «Копейка рубль бережет». Но не все ее понимают. Как это — бережет? Что она — сторож, что ли?..
Экономист растолкует эту пословицу так: из сэкономленных копеек складываются рубли.
Шофер сэкономил бензин, кочегар — уголь, рабочим металл, строитель — кирпич. Если каждый житель страны сэкономит за день хотя бы одну копейку, то на эти деньги можно будет построить завод. Или десять домов, таких, как тот, что был построен по предложению бухгалтера Гамберони.
365 дней в году — 365 новых заводов на сэкономленные копейки! Казалось бы, сэкономленная копейка — такая малость! Но если сложить все эти копейки, на них можно построить новый город. Вот почему так необходима бережливость, экономное отношение к народному богатству.
О Сергее Мироновиче Кирове, который был одним из главных организаторов советской промышленности, рассказывают такую историю.
Приехал он на один ленинградский завод, зашел в сборочный цех и завел беседу с окружившими его рабочими. В разговоре, вынимая из кармана записную книжку, Киров обронил копейку. Стоявший рядом директор завода нагнулся и поднял монету.
— Спасибо! — сказал Киров. — В хозяйстве и копейка пригодится. А кстати, во сколько вам обходится вот такая штучка? — И он показал на валявшиеся на полу гайки. Директор пожал плечами:
— Точно не скажу, но, наверное, копейки две…
— Так почему же, — спросил, улыбнувшись, Киров, — копейки вы поднимаете, а двухкопеечные монеты разбрасываете где попало?
Бережливость в хозяйстве вещь необходимая. Только постарайтесь не путать бережливость со скупердяйством, скряжничеством, жадностью — одной из худших черт человеческого характера.
Сын скупого рыцаря — из маленькой трагедии Пушкина, «Скупой рыцарь», — говорит о деньгах:
О! Мой отец не слуг и не друзей
В них видит, а господ; и сам им служит,
И как же служит?..
Как пес цепной. В нетопленной конуре
Живет, пьет воду, ест сухие корки,
Всю ночь не спит, все бегает да лает —
А золото спокойно в сундуках
Лежит себе…
А вот вам другой образец скупости и скряжничества — герой произведения Гоголя «Мертвые души» помещик Плюшкин:
«…Он ходил еще каждый день по улицам своей деревни, заглядывал под мостики, под перекладины и все, что ни попадалось ему: старая подошва, бабья тряпка, железный гвоздь, глиняный черепок, — все тащил к себе… „Вон уже рыболов пошел на охоту!“ — говорили мужики, когда видели его, идущего на добычу».