— Так это ты! — восхищённо затараторила она. — Привет, привет! А я-то сижу и думаю…
— У нас нет времени для болтовни, — поспешно сказал Муми-тролль. — Следуй за мной — получишь апельсин. Только живо, не то съедят другие.
Оставалось всего пять минут…
Никогда ещё Муми-тролль не бегал так быстро. Горячий воздух жёг ему глаза, во рту пересохло.
А Мартышка прыгала с дерева на дерево и без умолку болтала и смеялась.
— Апельсины! — трещала она. — Давненько я не пробовала апельсинов. Ты уверен, что они настоящие? Если здесь и дальше будет так хорошо и тепло, вот увидишь, как быстро они полезут отовсюду. Я всегда чищу их своим особым способом…
Четыре минуты!
Между деревьями проглянул берег…
Три минуты!
Как трудно бежать по песку… Муми-тролль подхватил Мартышку на руки и стрелой понёсся к скале.
Перед входом в грот стояла его мама и ждала. Она всплеснула лапами и закричала:
— Бегом! Бегом!
С грехом пополам они вскарабкались на скалу. Муми-мама сгребла их в охапку и затолкала в грот, а потом юркнула туда сама.
— Ты успел! — воскликнула фрёкен Снорк и постепенно стала опять розовой.
— Апельсин… — начала было Мартышка и вдруг удивлённо замолкла.
Снаружи…
Снаружи как зашипит, как загудит!
Все, кроме Хемуля (он считал свои марки) и Ондатра (он застрял в тазике), бросились на песок и крепко ухватились друг за друга. Лампа погасла, и стало совершенно темно.
Комета проносилась над Землёй. Было ровно восемь часов сорок две минуты и ещё четыре секунды.
В небе шипело и грохотало, словно там рвались миллионы ракет и миллиарды ручных гранат, гора тряслась и дрожала. Хемуль упал животом прямо на ворох своих марок. Снифф заревел по-страшному, а Снусмумрик надвинул шляпу на самый нос — так казалось ему безопасней. Раскалённые камни дождём посыпались в ванну на крыше.
С гулом и грохотом комета протащила свой пылающий огненно-красный хвост над долиной, над лесом и над горами и с рёвом унеслась дальше в мировое пространство.
Пройди она чуть-чуть поближе к Земле, и очень может быть, всё разлетелось бы вдребезги. Но она лишь слегка задела её хвостом и устремилась к другим солнечным системам, таким далёким, что ей никогда уже не вернуться обратно к Земле.
Но в гроте этого не знали и думали, что после такого страшного грохота всё сгорело и ничего не осталось на Земле. Что их грот, быть может, единственное, что уцелело на свете. Они прислушивались и прислушивались, но всё тихо было снаружи.
— Мама, — спросил Муми-тролль, — теперь всё?
— Всё, маленький мой Муми-сын, — ответила мама, — Теперь всё хорошо, а сейчас надо спать. Не плачь, Снифф, опасность миновала.
— Какая жуть… — с дрожью в голосе произнесла фрёкен Снорк.
— Не думай больше об этом, — сказала Муми-мама. — Иди сюда, бедная обезьянка, согрейся.
— А апельсин? — спросила Мартышка.
— В другой раз, — ответила Муми-мама. — А теперь я спою вам колыбельную на сон грядущий.
И она запела:
Спите, ребятки, погас небосвод,
В небе кометы ведут хоровод.
Пусть приснится вам сон,
Пусть забудется он…
Ночь наступает, лишь звёзды не спят,
По пастбищам бродят сто малых ягнят.
Постепенно, один за другим, засыпали они, и совсем тихо и безмолвно стало в гроте.