Он и вправду, проходя в сад, заметил купцов.
Поднялся калиф с садовой скамейки и направился в сторону дворца, а Мухамед быстро-быстро начал срывать красные цветы.
В гроте уже его ждет не дождется девушка. Она тут же схватила пурпуровый цветок из его рук и поспешила к отцу-дракону.
В ту же минуту услышал Мухамед какие-то вздохи, какой-то шепот, потом плач и радостный смех. Снова подбежала к нему девушка и повела его во второе подземелье. В том подземелье стоял почтенный старец, с длинной белой бородой, в холщовой одежде и в короне из пчел, отлитых из чистого золота.
— Как благодарить мне тебя, о юноша, за свое спасение? Скажи лишь, чего ты желаешь, я все исполню и еще останусь твоим должником навечно.
— Государь мой! Я не хочу никакой награды за свои дела, ведь не для презренной награды я их совершал, а потому, что несчастья вашего и слез дочери твоей я не в силах был перенести, — сказал Мухамед и на девушку взглянул.
— Никогда я не забуду того, что ты сделал для нас, — говорит старик. — Теперь мы вернемся к себе домой, в нашу страну, что лежит отсюда за третьей пустыней. Но если тебе наша помощь понадобится — поверни лишь на своем пальце этот перстень.
Говоря это, старик надел на палец Мухамеда перстень с золотой пчелкой, окруженной алмазами.
— Прощай, Мухамед! — сказала красавица. — Никогда мы не забудем твоей доброты.
Мухамед направился домой, но там его сразу же окружили слуги и рассказали, каким гневом распалился его отец-калиф.
Приблизился Мухамед к отцу, но тот и говорить с ним не захотел, начал проклинать его и угрожать ему.
— Как ты смел сорвать цветы в моем саду? Разве ты не знаешь, что каждого, кто это сделает, я караю смертью? Куда же ты отнес их? Говорили мне люди, что ты отправился в лес с целой охапкой цветов. Прочь с очей моих! Не хочу тебя знать я больше, выродок презренный!
— О! Отец! Выслушай меня, я все-все тебе объясню. Ведь я не знал, сколь много значат для тебя эти красные цветы. В твоем саду столько их растет…
— Говори же, что ты сделал с ними? — крикнул калиф.
— Но на этот вопрос я не смогу тебе ответить, отец, это — чужая тайна. Одного только лишь хочу, чтобы знал ты, что для добра я их использовал, для спасения несчастных.
— Значит ты украл цветы, да еще не хочешь сказать — для кого? Прочь! Прочь от меня! Знать тебя не хочу! Сыном тебя я больше не считаю! — закричал калиф Омар в великом гневе.
Так покинул Мухамед отцовский дом и пошел по белому свету счастья своего искать, на хлеб себе зарабатывать. И холод, и голод он узнал: ведь ничего делать не умел, ни с одной работой не был знаком — долго нигде его не держали.
Наконец, принял его к себе подмастерьем старый сапожник. Жил этот сапожник в бедной маленькой хижине на конце света, мастерская у него была убогая, да и работы немного. Едва-едва на ложку похлебки зарабатывал. Мухамед оказался учеником понятливым, старательным, работящим, и всем сердцем привязался он к старому сапожнику. И тот его полюбил, как собственного сына. Передал ему все секреты своего ремесла, — ведь когда-то он был самым лучшим сапожником в своем халифате. Вскоре Мухамед сделался настоящим мастером своего дела.
Однажды разошлась по миру весть, что калиф Омар тяжело занемог, обе ноги ему отказали, ходить совсем уже не может.
Со всей страны съехались врачи — и прославленные, и неизвестные. Они качали головами, выписывали разные мази, да ничем калифу помочь не могли.
Вызвали, наконец, самого придворного медика султана. Тот больного осмотрел, погладил бороду и говорит:
— Великий калиф встанет и ходить будет, как прежде, если только наденет туфли, к которым ни игла, ни шило, ни дратва не прикоснулись.
Услышал об этом Мухамед, день и ночь над своей работой сидит, наконец сделал туфли, ни иглой, ни шилом, ни дратвой нетронутые. Положил их в сумку, взял с собой палку пилигрима, бедный плащ на себя набросил, башлык на голову натянул, чтобы не узнали его, и так вернулся он в свою страну и постучался у ворот отцовского дома. Не узнали его привратники и не захотели впустить в дом неизвестного бродягу. Мухамед сказал:
— У меня есть туфли, которые могут вылечить великого калифа.
— Ха-ха-ха! Посмотрите только на этого оборванца. Ты лучше сам себе сшей обувку, а уж о нашем калифе не беспокойся! Уж он и без твоей помощи обойдется, — насмехались над ним стражники, держась за бока от смеха.
Проходил мимо старый слуга калифа Омара, который еще на руках носил маленького Мухамеда. Он сразу же узнал сына калифа в одеянии нищего, но Мухамед палец на уста положил — велел ему молчать, не выдавать его.
— Впустите этого человека, — сказал слуга стражникам. — Все средства следует испробовать, чтобы спасти нашего господина. А вдруг этот бродяга сумеет ему помочь? Неисповедимы пути Аллаха!
Пропустила Мухамеда стража, и предстал он, наконец, перед ложем больного отца. Но вместо того, чтобы упасть отцу в ноги, он лишь сказал домочадцам, с трудом удерживая слезы:
— Вот лекарство для великого калифа.
Сказав так, он положил у изголовья больного туфли, к которым не прикасалась ни игла, ни шило, ни дратва, а сам вышел из дворца и вернулся в дом своего учителя и благодетеля.
На следующий день весь город забурлил новостями: калиф Омар выздоровел! Вдруг поднялся он с ложа без всякой посторонней помощи, лишь только надел эти волшебные туфли! Сам султан их ему прислал! Эй, люди, люди! Из чистого-пречистого золота эти самые туфли сделаны, серебряными гвоздями подбиты! — перекрикивая друг друга, делились новостями рыночные торговки.
Прошел год, и снова разошлась по городу весть, что калиф умирает.
— Слышал ли ты, сынок, что говорят люди на рынке? — спросил старый сапожник Мухамеда. — Мол, нашего калифа уж ничто спасти не может. Вот если бы ему дали меда тех пчел, что живут за третьей пустыней, он выздоровел бы, а нет — придется ему умирать. Судьба, мой сынок, судьба!
— Что ты сказал, мой учитель, о меде, что за третьей пустыней пчелы собирают? — вскочил Мухамед со своей низенькой сапожничьей табуретки, на которой сидел, работая. Вот, отец его умирает, а его так и не простит, к ложу своему призовет. И ничего он, сын, для него даже сделать не может!
— Я говорю то, что слышал. Медиков ко дворцу собралось видимо-невидимо, сидят, советуются, а один из них, самый старший, так сказал: «Ничто, кроме меда пчел из-за третьей пустыни, ему не поможет».
Услышав эти слова, Мухамед вспомнил о перстне, который получил в гроте от старика и его дочери. «Да ведь говорили они мне, что живут за третьей пустыней от нас, в царстве пчел», — промелькнуло в голове Мухамеда, вспомнил он тогда слова: «Если будешь в нужде, поверни этот перстень на пальце».
Посмотрел он на перстень с золотою пчелкой, легко повернул его на своем пальце и в ту же минуту оказался в цветущем саду за третьей пустыней. А перед ним стояла чудо-девушка из того самого грота. Радостно захлопав при виде его в ладоши, она проводила Мухамеда к отцовскому дому.
— Что привело тебя к нашему порогу, дорогой мой избавитель? — спрашивает она его, проходя с ним по цветущему саду, полному пчелиных ульев, к белому домику над ручейком.
— Большое несчастье у меня случилось, — отвечает Мухамед. Отец мой, калиф Омар, умирает. Только мед ваших пчел один-единственный может жизнь ему вернуть.
— О Мухамед, ты не огорчайся! Мы дадим тебе столько меду, сколько понадобится. Сейчас я отца своего попрошу.
Мухамед загляделся на чудесную девушку, на цветы вокруг ручья, на зеленую траву, и от восторга ни слова произнести не может.
Король пчел, владыка этого края, вышел навстречу Мухамеду, а как только услышал его просьбу, тут же вынес ему кувшин золотого меда и пожелал отцу его здоровья.
Взял Мухамед этот мед животворный, попрощался с красавицей, с королем-пчеловодом, перстень на руке повернул и снова очутился в отцовском дворце, у самого ложа умирающего калифа.
На этот раз он уже открылся перед отцом, упал на колени и сказал:
— О отец, это я, твой сын перед тобой, твой Мухамед. Если не мил я тебе — то уйду тут же, только ты возьми из рук моих этот кувшин меда, собранного от пчел, что за третьей пустыней живут. Этот мед вернет тебе жизнь и здоровье.
Отхлебнул калиф Омар глоток меда, другой — и чувствует, что с каждым глотком, с каждой каплей этого меда сил у него прибывает. Как заново рожденный с ложа своего он вскочил, сына родного к груди прижал и повелел великий пир устроить. Много радости, много веселья было тогда при дворе калифа Омара.
Но и посреди веселья Мухамед сидел молчаливый и задумчивый.
— О чем ты горюешь, сын мой? — спросил его калиф.
— Ах, отец, я думаю о тех, кто волшебный мед мне подарил и возвратил тебе жизнь, — ответил Мухамед.
— Кто же они, эти благодетели мои? Золотом я осыпал бы их! — воскликнул калиф.
— Это те, для кого я пурпуровые цветы тогда сорвал из твоего сада, — сказал Мухамед и во всем отцу признался. Рассказал о том, как он сторожил сад, как не спал, вора поджидая. Как ранил его и по следам крови в грот пришел, как там встретил прекрасную дочь короля пчел, колдовством превращенного в страшного дракона, как от той девушки он узнал о несчастье отца ее и потом решился цветы сорвать, чтобы вернуть ему человеческий облик. И еще рассказал Мухамед калифу, как изгнанный из отцовского дома, из дворца, бродяжничал он по белому свету, пока не взял его к себе сапожник и ремеслу своему обучил так хорошо, что он, Мухамед, сумел отцу туфли сшить без иглы, без шила и дратвы.
Калиф руками всплеснул и воскликнул:
— Так это ты меня и тогда от тяжелой болезни спас, Мухамед? Так это твои туфли меня на ноги поставили? Как же счастлив я, имея такого сына!
— О отец, — сказал тогда Мухамед. — Счастье мое было бы еще полнее, если бы мог я взять себе в жены дочь этого пасечника — владыки пчел.
— Так посылай же скорее к ней сватов. Свадьбу я тебе такую сыграю, что другой такой и свет не видел! — обрадовался отец-калиф.
Э-эх! Тут уж никаким словом, никаким пером не описать этой свадьбы. Невеста взяла с собой золотых пчелок, в венок их вплела, а они так мелодично жужжали и гудели над головами молодоженов, что не нужно было никакой музыки.
Но не беспокойтесь, никого-никого из свадебных гостей они не ужалили — это ведь были заколдованные пчелы.
Мриль (Камерунская сказка)
Однажды пошла мать с сыновьями — Гамбой и Мрилем, копать клубни сладких бататов.
Копай, Мриль, сынок,
Копай, Гамба, сынок,
Сладкие бататы.
Много у много бататов.
Мриль мотыгу отложил, голову кверху задрал: наверху птица парит с большими крыльями, а в кривом клюве своем зайчика держит:
Пусти же зайчика, орел,
Пусти маленького,
Не убивай его, орел,
Зайчика бедненького,
— кричит Мриль и руками машет. Орел зайчика из клюва выпустил, и упал бедный зайчик прямо в руки Мрилю. Тот занес его в дупло дерева и ничего не сказал ни матери, ни брату.
Каждое утро Мриль приносил зайчику свежие листья, пока тот не вырос и не ускакал в лес. Но и теперь, стоило Мрилю позвать его:
Мсура кви вире,
Вире тса камбингу
Уна касанга!
— как зайчик уже мчался к нему из леса, радуясь, что увидит своего спасителя.
Заметил однажды Гамба, старший брат, как Мриль с зайчиком разговаривает. Ни слова не сказав, Гамба на следующий день принес убитого зайчика.
Говорит матери Гамба:
— Матушка, мы будем сегодня есть много мяса, хорошего мяса. Обрадовалась мать, обрадовался отец.
— Хорошее мясо, вкусное мясо я буду сегодня есть, мой хороший сынок, Гамби, мой смелый охотник!
Мриль посмотрел на убитого зайчика и горько заплакал. А потом так сказал:
Мсура кви вире,
Вире тса камбингу
Уна касанга!
Как только произнес он эти слова, унесся сам в воздух и полетел все быстрее и быстрее, все выше и выше.
— Мриль, Мриль в небо летит! — кричит Гамба.
— Матушка, матушка, наш Мриль в небо улетает! — кричит отец.
— Что вы тут за чепуху несете? — отзывается из хижины мать.
— Мриль уже под самыми облаками, Мриль уже под самым небом, высоко-высоко! — кричат снова отец и сын.
Мать выскочила из хижины, голову кверху подняла, но едва взором своим могла достичь сына, Мриля своего любимого.
— Мриль, возвращайся, сынок! — звала она. — Возвращайся домой!
— Вернись, Мриль! — зовет отец.
— Вернись, Мриль! — кричит брат.
— Не вернусь я уже больше, — сверху им отвечает Мриль. — Не вернусь я, матушка, не вернусь я, батюшка, не вернусь я, мой брат!
— Вернись, мой Мриль, вернись сыночек! — плачет мать.
— Не вернусь, пока не вырасту большой! — кричит он.
— Вернись, Мриль! — кричит дядя.
— Вернись, Мриль! — кричит тетка.
— Вернись, Мриль! — кричит дедушка.
— Вернись, Мриль! — кричит бабушка.
— Вернись, Мриль! — кричит целая деревня.
— Мриль, я сделаю тебе вкусную кашку «фу-фу»! — обещает мать.
— Мриль, мы угостим тебя супом из пальмовых орехов, будешь есть огромную картошку яамс, кокосы — все, чего захочешь! — кричит отец.
— Мриль, каждый день я дам тебе кусок мяса — кричит дедушка.
— Я не хочу ни «фу-фу», ни яамс, ни кокосов, ни мяса! Я лечу на луну, к моему маленькому зайчику! — кричит Мриль.
Летел Мриль долго-долго, наконец, прилетел на луну.
— Здравствуйте, люди добрые! — воскликнул он. — Покажите мне дорогу к вашему лунному королю.
— Хорошо, мы ее покажем тебе, сынок, помоги нам лишь немного бананов нарвать.
Целый день им помогал Мриль.
Уже вечер настал, а он все еще бананы рвет.
Обращается к нему тогда старик с лысой, как колено, головой.
— Хорошо ты поработал, сынок. Мы благодарим тебя за помощь. Сейчас иди спать, а завтра утром пойдешь прямо-прямо, пока не встретишь женщин, которые яамс и бататы копают в поле.
Назавтра пошел Мриль прямо-прямо, видит женщины в поле бататы и яамс копают.
— Здравствуйте, матушка, — обратился он к старшей. — Покажите мне дорогу к королю лунному.
— Охотно, сынок, — ответила она ему. — Только сначала помоги нам выкопать клубни земляной груши.
Целый день помогал Мриль женщинам, а когда солнце закатилось, самая старая из них сказала:
— Хорошо ты поработал, сейчас отдохни, а завтра утром пойдешь дальше, прямо-прямо. Там ты увидишь людей, что пашут на буйволах землю.
Пошел Мриль на другой день прямо-прямо, пока не увидел людей, что землю на буйволах пахали.
— Добрый день вам, дяденьки, — сказал им Мриль. — Скажите мне, где живет король лунный?
— Хорошо, сынок, только сначала помоги нам пахать.
Целый день помогал Мриль пахарям, а к вечеру самый старый из них так сказал ему:
— Благодарим мы тебя за помощь, сынок, ты хорошо поработал. Сейчас иди спать, а утречком пойдешь дальше, прямо-прямо, пока не придешь к горе. Там пастухи скот пасут. Они-то тебе, наверняка, дорогу к лунному владыке покажут.
Попрощался с пахарями Мриль и утречком дальше направился. Шел он так до тех пор, пока пастухов не увидел.
— Добрый день вам, пастухи, — говорит он им. — Скажите мне, где тут дом лунного владыки стоит.
— Охотно тебе дорогу покажем, только сначала помоги нам, а то мы совсем с ног сбились, сгоняя скот.
Остался на пастбище Мриль на целый день. Старательно стерег он скот. А на заходе солнца самый старый пастух говорит ему: