— Домой иди, — сказал он. — Папа из поездки вернулся. Веселый. Премию за хорошую работу получил. И фильм скоро.
Тут все ребята сразу поняли, что им тоже пора домой. Футбол — дело хорошее, но пропускать по телику фильм про шпионов — это никуда не годится.
— Как рыбки живут? — размазывая на лице грязный пот, спросил Алька у юного Коти.
Тот вдруг заморгал круглыми глазами, Альке показалось — сейчас заплачет.
— Были рыбки, — угрюмо сказал Толик. — Предупреждал его: не ставь к окошку. Нет, поставил. Тимофей прыгнул, банку свалил, от рыбок и хвостиков не оставил.
Толику не надо было этого рассказывать: не выдержал Котя, принялся вытирать кулаком слезы.
— Не плачь, — поморщился Алька. — Дело поправимое.
Уточнять, как именно можно поправить дело, он не стал.
— Значит, в половине восьмого фильм?.. Тогда побегу…
Смотреть фильм тетя Кира почему-то отказалась. Ушла в свою комнату, дверь прикрыла.
Фильм оказался таким запутанным, что скоро Алька окончательно перестал понимать, каким образом и с чьей помощью ловкий шпион вершил свои грязные дела. И когда в конце фильма шпион был все же изловлен, Алька с облегчением выключил телевизор и постучал в дверь тетиной комнаты.
Она сидела на диване, чем-то расстроенная, курила сигарету. Алька очень редко видел ее курящей. Он сразу вспомнил о письме.
— Теть Кир, а ты письмо прочитала? Я на стол тебе положил. — Он сел рядом с тетей, вопросительно посмотрел на нее. — А помнишь, говорила, что не станешь больше курить?
— Хорошо, не буду. — Она замяла сигарету в пепельнице, пошире распахнула окно.
Потом тетя Кира снова опустилась на диван, закинула ногу на ногу, усталым голосом проговорила:
— От Вадима письмо.
— Что ему нужно? — Алька спросил это с неприязнью. Он знал, что тетя не любит вспоминать о своем муже. Знал, что тот пил, скандалил и вообще тетя много натерпелась от него, пока четыре года тому назад он не уехал. Вадима Алька никогда не видел, только на карточке. С фотографии Вадим слегка улыбался, был в вязаном свитере, узкая темная бородка. На карточке он ничего. А вот в жизни… Как мог обижать его тетю? Такую веселую, красивую, заботливую. Она как мама Альке. А Вадим — обижал, пьяный напивался.
— Чего ему от тебя нужно? — снова повторил Алька.
— Собирается приехать в наш город.
— Пусть только подойдет к дому! — Алька сжал губы, сжал кулаки.
— Ой-ля-ля! — улыбнулась тетя. — Какая у меня защита!
— Не веришь?
— Верю. — Тетя Кира обняла Альку, сказала дрогнувшим голосом: — К чему все это?.. Теперь он уверяет, что одумался. Хочет видеть меня.
— А ты?
— Что я? Я, как видишь, и без него прекрасно живу.
— Тетя, — понимая, что сейчас имеет право задать этот вопрос, сказал Алька, — а правда, что Петр хочет пожениться на тебе?
— Ты откуда знаешь?
— Валерка говорил.
— Это правда, Алик, — подумав, серьезно сказала тетя.
— А ты? Ты соглашаешься, да?
— Слушай, Алик, — она с удивлением взглянула на племянника, — а не рано тебе интересоваться такими вещами?
— Тетечка, — жалобно произнес Алька, — ведь это же ты. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.
— Мы очень разные с Петром, — помолчав, задумчиво проговорила тетя Кира. — Смотрим по-разному…
— Ведь он купит осенью «Жигули». Ты знаешь?
— Наверное… Да, мы очень разные. И это меня пугает.
— И водку он не пьет, — продолжал свое Алька.
— Не пьет, — подтвердила она.
— А как мотоцикл классно водит! — Альке казалось, что тетю больше пугают какие-то там ее разные взгляды с Петром, чем неожиданный приезд пьяницы и скандалиста Вадима. — Этот Вадим из-за тебя приезжает? — угрюмо спросил Алька.
— Вероятно… Впрочем, его мама Елена Сергеевна здесь живет. Недавно она приходила ко мне в театр. Рассказывала, что Вадим теперь другой.
— А ты не верь! — упрямо сказал Алька. — О Петре даже заметка в газете была напечатана. Мне Валерка показывал. Он хороший, аквариум мне подарил…
— Алик, пойдем пить чай, — устало проговорила тетя Кира и взъерошила его чуб. — Рано еще вести тебе такие разговоры. Не понять тебе.
Дни 85 — 89-й
Начались каникулы, и один за другим ребята стали разъезжаться из города. Кто в деревню, кто к морю, а большинство — в пионерские лагеря. В понедельник и тетя Кира сказала Альке, что договорилась о путевке в лагерь.
Алька дважды бывал в лагерях. Ему нравилось там. В прошлом году, например, по возвращении из лагеря «Лесная республика» он целую неделю только и рассказывал, какие там были порядки, как ходили в поход, а какую устроили военную игру!
Тетя Кира не сомневалась, что Алька с радостью примет ее предложение. А вышло по-другому: племянник ни в какую не соглашался ехать. Доводы его: «не хочется», «там будет, наверное, скучно», «мы здесь играем в футбол» казались ей не заслуживающими внимания. Тогда Алька сказал про аквариумы. Кто, мол, будет ухаживать за рыбками?
— Не волнуйся, — сказала тетя и не очень уверенно пообещала: — Я и сама могу покормить.
— А пойдешь на пруд за дафниями? — спросил Алька и принялся пугать тетю: — Знаешь, как там грязно! И скользко. Надо разуваться. — А потом и новый аргумент привел.: — Ты же в ГДР собиралась ехать. Что же, все рыбки поумирают?
— Но можно отнести аквариумы Валерию.
— Нет! — решительно заявил Алька. — Я сам хочу кормить своих рыбок. Сам.
— Вот, оказывается, обуза на нашу голову!
— Тетечка, это никакая не обуза! Я правду говорю: мне совсем не хочется в лагерь. А если ты поедешь в ГДР, то я и один дома побуду. Подумаешь, две недели! Что здесь такого. Мне же — тринадцатый год.
— Алик, там речка рядом, лес хороший…
— Тетечка, не уговаривай. Речка и у нас есть. И лес тоже. Может быть, потом, в другую смену…
Так и отступилась тетя Кира. Конечно, если бы она догадывалась об истинных причинах Алькиного упрямства, она бы заставила его поехать в пионерский лагерь. Но истинная причина ей была не известна.
Не знала тетя Кира, что после вчерашнего воскресного посещения Алькой рыбьего базара внутрь симпатичного серого пуделя, ласково и мирно взирающего с высоты старинного пианино, уютно легли две новые ассигнации, хотя и небольшого достоинства, но тем не менее достаточно пополнившие прежние Алькины богатства.
Не знала она и того, что вчера же, после удачной торговой операции, двое друзей больше часа слонялись по этажам Центрального универмага. Правда, третий и четвертый этажи их мало интересовали, а вот на первых двух, по их мнению, было выставлено на продажу очень много стоящих вещей.
Валерку привлекали средства дорожного передвижения. Он долго со всех сторон оглядывал мопед «Верховина-3», дотрагивался до резиновых ручек на блестящем руле, щупал ребристые шины колес. Он так солидно и заинтересованно вел себя, что молоденькая продавщица в голубом нарядном халатике с эмблемой универмага на груди, обычно с подозрением относившаяся к юным покупателям, спросила:
— Никак собираешься мопед приобрести?
— Да, хочу купить, — степенно подтвердил Валерка и уточнил: — Не сейчас, а потом. Месяца через полтора. — И, проникнувшись доверием к такой внимательной продавщице, добавил: — Деньги пока собираю.
Алька тоже с интересом приглядывался к гоночным велосипедам, мопедам, зеленым и синим мотороллерам, но особого желания приобрести эти вещи у него не было. Его больше влекли товары, выставленные в другом отделе, на втором этаже, откуда на все лады неслись звуки магнитофонной музыки, транзисторов, мелькали голубые и цветные экраны телевизоров. И отдел фототоваров не оставлял его равнодушным. Сколько тут было удивительных вещей! Фотоаппараты, сверкающие объективы, бинокли всякого вида и даже стального цвета подзорная труба. Вот это действительно труба! Не сравнить с теми неуклюжими картонными самоделками, что мастерит Толик Белявкин. А какие красуются на стеклянных полках кинокамеры! С ума можно сойти. Вот подержать бы в руках, покрутить зеркальные ручки, посмотреть через их голубые объективы!
Выйдя из универмага, приятели так увлеклись, обсуждая увиденное, что не заметили, как прошли пешком несколько остановок. Валерка не терзался выбором: он хотел стать владельцем мопеда. Ради этой цели он готов с утра до вечера ухаживать за своими рыбками, кормить их самыми лучшими кормами и уж, конечно, не потерять ни единого воскресного дня.
Что греха таить: и Альке хотелось скопить денег. Какая будет та вещь, которую он решится купить, он еще не представлял. Но это не так важно. Было бы на что приобрести, уж он потом сообразит!
Ничего этого тетя Кира не знала, и потому, когда Алька снова повторил, что совершенно не желает ехать в лагерь, она сказала:
— Смотри, пожалеешь, да поздно будет.
— Не пожалею. Нисколечко, — заверил Алька…
А вот другие с удовольствием ехали.
И Толик через два дня уезжал в лагерь. Он сказал, что обязательно забежит проститься с Алькой и, если будет хорошая видимость, то поведет его к себе домой — смотреть Луну. «Телескоп» к этому времени он уже закончил монтировать, и хотя прибор получился не совсем таким, как он мечтал, но все равно теперь с его помощью рассматривать ближайший спутник Земли стало удобнее.
Однако проститься с Алькой Толик почему-то не пришел. И серебряной Луне никаких помех не было — спокойно и неподвижно стояла в небе. И все же Толик не пришел.
Алька мог бы и сам забежать к нему — три минуты ходу. Но не забежал.
Днем вышел досадный случай. Пустяк, в общем-то, но тем не менее… К Альке на улице подошел Котя и сказал, что своего дурака и обжору кота Тимофея палкой будет теперь гонять, если тот посмеет подойти к рыбкам.
— А где рыбок достал? — спросил Алька.
— Не достал… — Котя уставился на Альку жалобным и просящим взором.
— А-а… — догадался тот. — Пока нет, значит?
Котя отрицательно помотал головой, не спуская с него вопрошающего взгляда.
— А на меня чего уставился? — вдруг сказал Алька, — Что у меня, магазин? Дал в тот раз пять штук, где они? Такой хозяин ты, дашь еще — и снова без толку…
Алька в конце концов, вероятно, дал бы Коте-толстячку несколько мальков, просто ему жалко было сразу отдать, а Котя (хоть и маленький, да обидчивый) неожиданно повернулся и бегом заспешил по улице к своему дому.
Алька хотел крикнуть ему вдогонку, но махнул рукой: подумаешь, фокусы будет показывать!
Случай, прямо сказать, пустяковый, но как-то неприятно было на душе. И когда Толик ни вечером, ни утром не забежал проститься, то Алька лишь печально вздохнул про себя. Досадно, конечно, но, может быть, у него просто времени не оказалось? Дорожные хлопоты. Всегда одного часа не хватает.
Уехал Толик. Что ж, пускай. Валерка зато остался. Чем не друг?
День 95-й
Алька лежал, раскинув руки, и чувствовал, как прохладная капля пота медленно скатывается по боку, заползает под спину. Сквозь лист лопушка, которым он укрывал лицо, расплывчато и мутно просвечивало зеленое солнце. На живот, что ли, перевернуться? Но и поворачиваться было лень. Душно. Жарко. Тихо. Где-то попискивает птица, гудит шмель, на улице проурчал грузовик. А рядом — частое и нелегкое дыхание старого Буяна. Вот кому жарко-то в своей мохнатой шубе!
— Говорил: на речку надо было пойти, — сказал Алька. — Сейчас нырнуть бы. С головкой.
— Купание и здесь устроить можно, — отозвался Валерка и шевельнул коленкой — согнать муху. — Кричи — кому идти за водой.
— Велосипед! — сказал Алька.
— Девять! — тотчас ответил Валерка.
— Посчитаем… — Алька приготовился загибать пальцы. — Вело-си-пед. Во, насобачился! Девять букв. Точно. — Он поднялся и босиком, в одних плавках направился к торчавшей из земли водопроводной трубе с краном. Открутив кран, наполнил водой лейку.
Валерка, растянувшийся на траве, возле кустов крыжовника, распоряжался:
— Взяли! Шире шаг! Торопись!..
«Сейчас ты у меня покомандуешь!» — со смехом подумал Алька.
Он подошел к другу и без всякой подготовки выплеснул на него чуть ли не половину лейки.
Валерка страшно взвыл и вскочил на ноги.
— Очумел!
— Нервы надо лечить, — сказал Алька и передал ему лейку. — Не боюсь.
Однако от холодной воды и у него зашлось дыхание.
«Искупались», и сразу стало легче. Валерка вылил остаток воды на Буяна, с испугом наблюдавшего за их возней. Взвизгнув, пес отбежал немного в сторону, но тут же лег снова и принялся вылизывать на боку мокрую шерсть.
Потом друзья попаслись в кустах крыжовника. Но не долго. Ягоды были еще совсем зеленые, твердые и до того кислые, что рот на сторону сворачивало.
Опять повалялись на траве, подставляя покрасневшие тела горячему солнцу. И уже в который раз вели самый милый и волнующий для обоих разговор — о рыбках.
— Хорошо, что навозили тогда с братухой стекол, — сказал Валерка. — Обещает еще аквариум сделать.
— Я тоже три банки занял, — без всякого намека сообщил Алька. — У лиры — новые мальки, у большой меченосихи — снова штук шестьдесят.
Валерка слова его понял по-своему.
— Больше стекла нет. Только на один аквариум.
— А я что, разве прошу? — сказал Алька. — И в банках посидят. Банок у нас сколько хочешь. Тетя огурцы в банках покупает, помидоры.
— Все равно в аквариумах лучше, — заметил Валерка.
— Кто спорит…
— А у меня гуппят — целая стая. Штук полтораста. Плохо, что на базаре дают за них мало.
— Мне бы тоже гуппи заиметь. Удобно. Если кому дарить, то не жалко. А вид у них приятный. Самцы особенно…
— Брось ты! — поморщился Валерка. — Дарить, дарить! Кому нужно — сами достанут. И без дарения обойдутся.
Возражать приятелю Алька не стал. Может, и прав Валерка. Не подарил бы первый раз Коте рыбок, тогда бы и второй раз не пришел он клянчить. А так чертовщина какая-то вышла из-за этого. Будто и с Толиком поссорились. Или Галку взять. Подарил. А что толку? Все равно разговор об этом завела на сборе звена. Еще и в подхалимстве обвинила.
А вообще интересно, живут у Мариши те рыбки?..
Валерка словно угадал, о ком подумал Алька.
— Галку вчера видел. Идет с бидоном, на меня и не смотрит. Задавака! Рыбок ей даришь! Давить таких надо!
Спору нет: поволноваться Гребешкова заставила Альку немало, но чтобы «давить таких» — нет, он не был согласен. Правда, вслух об этом Алька распространяться не стал, не поймет Валерка. К тому же снова начало нещадно палить солнце — языком лень ворочать. Тем более о какой-то Галке. Вот про червей-трубочников поговорить стоит. Оказывается, на противоположной от них окраине города протекает грязный ручей, вот там любители и ловят этого удивительного червя.
— Ну, когда же за трубочником пойдем? — спросил Алька. — Помнишь, и в книжке о нем написано: очень хороший корм. Тогда рыбки еще быстрее станут расти.
— Сам знаю, — ответил Валерка. — Обязательно двинем. Петр обещал частую сетку достать. Как сделает черпак, так и пойдем.
— Хороший у тебя брат, — помолчав, проговорил Алька. — Все делает, помогает нам.
— Еще бы! Он и сам видит, что дело стоящее. Если все как следует наладить — большие деньги можно грести… Он у нас хозяин! — Валерка обвел горделивым взглядом сарай, где стоял мотоцикл «ИЖ», дом под железной крашеной крышей, раскидистые яблони (на их ветвях густо висели еще некрупные — по ореху — зеленые плоды), высокие груши, аккуратные ряды кустов малины, росшие вдоль забора. — Он хозяин, — повторил Валерка.
А потом Валерка вдруг сел на траве и потер рукой шею.
— Слушай, — сказал он, — а видел за автобусной остановкой, где пятиэтажный дом построили, внизу магазин делают? Витрины железные уже стоят, а стекол в них еще нет. Надо будет почаще ходить туда. Может, скоро привезут стекла. Откроют ящик, а там вдруг битое. Куда мы с братом ездили, там два битых стекла оказались. Вот хорошо бы. Попросим так или рубль дадим. Они и позволят нам взять. Тогда братуха и тебе аквариум сделает.
— А захочет мне?