— Летом! — сказал Алька. — А сейчас март, лед недавно сошел…
Речь шла о небольшом озерке в полукилометре от их дома. Не озерко, скорее пруд. Там даже в самую жару мальчишки не купались. Одни только утки да гуси.
— Все равно надо проверить. — Валерка ловко пнул ногой консервную банку — метров на пятнадцать отлетела. — В книжке ведь написано, что циклопов можно ловить круглый год.
— Сачок специальный нужен.
— Сделаем сачок! — Вот как загорелся Валерка. Будто не у Альки стоит аквариум с дорогими рыбками, а у него самого.
В школе, как и накануне, едва завидев Альку, к нему подходили друзья, здоровались.
— Как тренировки идут? — спросил Игорек. — Учти: в пинг-понге без тренировок — хана!
— Учту, — пообещал Алька.
Не успел редактор газеты отойти — Диана навстречу. На губах — улыбка, в черных глазах нет и следа недавней насмешливости.
— Все тетю твою вспоминаю. Скажи: камень у нее из настоящего янтаря?
Алька пожал плечами: такими сведениями он не располагал.
А вот Галку Гребешкову янтарь мало интересовал:
— Алик, двухнедельный обзор «Пионерской правды» сделаешь?
— Я же в прошлом месяце делал.
— Не в прошлом, а в январе, — уточнила звеньевая.
— Слушай, — вдруг оживился Алька, — ты, кажется, возле пруда живешь? Где железная дорога проходит.
— Там. А почему об этом спрашиваешь?
— Почему, почему… — замялся Алька. — Так просто. Лед давно на пруду растаял?
— Снова захотелось в хоккей поиграть? Опоздал. Скоро там лягушки заквакают… Так ты готовься. Обзор сделаешь в следующий четверг…
И Толик Белявкин не обошел Алика стороной. Хоть немножко и обижен был на него.
— Ждал тебя вечером, ждал. Луна как на витрине была. Отличная видимость. И четкость с новой линзой получше, чем раньше. Почему не пришел?
— Тети с работы долго не было. — О том, что вместе с Валеркой возился с рыбками, Алька отчего-то умолчал.
— А я новую подзорную трубу надумал делать, — сказал Толик. — А то эта все-таки слабовата.
— Сам будешь делать?
— А кто же еще! Главное — трубы склеить. Чтобы очень точно друг в дружку входили. Линзы еще достать. В линзах — все дело. Вот трубы и линзы подогнать — тогда все в порядке. В пятьдесят раз будет увеличивать. Линзы, правда, и самому можно шлифовать, но это такая морока! Нет, надо фабричные доставать.
— И неужели ты знаешь, как все делать? — удивился Алька.
— Что же тут такого, по схеме. Схему в журнале нашел. Заходи как-нибудь, посмотришь.
— Обязательно зайду! — как и в тот раз, искренне пообещал Алька.
Минут за пять до звонка в класс вошел Леня Майский и, блестя очками, еще от дверей громко сказал:
— Ребята! У кого пропала география? — Он расстегнул портфель и достал учебник. — Признавайтесь: кого я ограбил?
В ту же минуту к нему подскочил Валерка и выхватил книжку.
— Ах, это ты, значит, утащил? Вот ты какой, мало своей — чужую хапнул!
— Я? Хапнул?! — Леня растерянно хлопал глазами. — Сам не знаю…
— Не знаешь! — еще громче завопил Валерка. — Я вот почему-то не взял у тебя. А ты… Он не знает! За это по вывеске бьют. Ишь, какой умник! Обрадовался дармовщине — хапнул чужое!
Алька рот раскрыл — до того это было неожиданно, а главное, неприятно и стыдно слышать. Возможно, Валерка и еще бы что-нибудь обидное кричал (лицо у него было красное и злое), но тут Галка Гребешкова схватила его за руку и так сильно дернула к себе, что здоровый и широкоплечий Валерка едва на ногах удержался. Вот так Галка! И ростом не самая большая из девчонок. А против Валерки — совсем почти малявка.
— Шмаков! — гневно выдохнула она. — Да ты что, с ума сошел? Ты соображаешь, что говоришь? Разве стал бы сейчас Леня искать хозяина, если бы хотел присвоить твою несчастную географию? Как тебе только не стыдно! А еще — пионер!
— Нечего меня стыдить. Нянька нашлась! — Валерка одернул курточку и пошел к своей парте. — А чужие вещи хватать не смей. Не твое — не трогай! Много таких умников найдется!
— Ох и кулак ты, настоящий кулак, — печально сказала вслед Галка.
До самого звонка на урок ребята не могли успокоиться и с неодобрением поглядывали на Валерку, который сидел за своей партой насупленный, надутый, уткнувшийся в раскрытый учебник географии.
И Алька был сердит на него. Никак не мог взять в толк: отчего разозлился Валерка? Ну, взял близорукий Леня случайно его географию, обнаружил дома лишний учебник и сразу же принес в класс — отдать хозяину. Отчего же Валерке было так злиться? Прямо психанул. Из-за такой-то ерунды.
После уроков Алька первым выскользнул из класса и поспешил в гардероб. Не хотел он возвращаться из школы вместе с Валеркой.
День 4-й
И весь следующий день Алька почти не виделся и не разговаривал с Валеркой. В школе-то, конечно, видел его, но в школе не считается. Мало ли там людей! Бегают, спешат, мимо идут, смеются. Это не то. А иначе Алька не хотел. Не мог простить Валерке его крика и злости. На переменках он специально прохаживался с Леней Майским по коридору, оживленно разговаривал с ним, даже под руку брал. И если навстречу попадался Валерка, то Алька не отводил стыдливо глаз, не тушевался, старался делать вид, будто не замечает Валерки. Он думал, что может и совсем обойтись без Валерки, никогда не дружить с ним, как не дружил и до этого. И правильно. Нельзя же оскорблять человека. Леня ни в чем не виноват.
Альке нравилось играть эту роль. Приятно было сознавать, что у него сильный и волевой характер.
Волевой характер! На деле вышло все по-иному. Было еще не совсем темно, Алька недавно пришел из школы, когда снаружи звякнул колокольчик. Оказалось, явился Валерка. И часа не минуло, как они виделись в классе, тем не менее Валерка посчитал своим долгом сказать: «Привет». И Алька без всякого энтузиазма выдавил:
— Привет.
— Червей тебе принес, — сказал Валерка.
Сначала Алька не понял, хотел съязвить — спасибо, мол, уже поел, но вдруг до него дошло:
— Каких червей? Для рыбок?
— Червь — высший сорт, мотыль. Брат с завода принес. Кто-то из любителей ему дал. Будь здоров любитель — шесть аквариумов держит!
И вмиг Алька забыл про характер свой, про волю.
— Покажи!
В комнате Валерка открыл коробок спичек, где в мокрой тряпочке была завернута кучка красных малюсеньких червячков.
— Если рыбкам один сухой корм давать, то и мальков не дождешься. Надо мотылем кормить. Тогда будет толк. И в книжке так написано.
— А не дохлые они? — спросил Алька.
— Дохлые? — Валерка отделил от кучки мотылей одного и бросил его в аквариум. Червячок тотчас стал извиваться во все стороны, словно пустился в какой-то удивительный пляс. Но долго порезвиться ему не пришлось. Из глубины вдруг ракетой взвился хвостатый меченосец и проглотил червячка. Вот так аппетит!
Ребята стали одного за другим бросать в воду мотылей. Самой прожорливой оказалась пузатая самочка меченосца. Мало того, что успевала чаще других первой проглотить добычу, она еще и устрашающе накидывалась на своих менее храбрых соседей, загоняя их в зеленые джунгли растений.
— У-у, разбойница! — Алька погрозил ей пальцем и взглянул на оставшихся червячков. — Ого, сколько скормили!
— Хватит с них. На завтра надо оставить, — сказал Валерка и снова завернул мотылей во влажную тряпочку. — Трудно, говорят, этих мотылей добывать. Грязь откуда-то со дна достают, в ситах промывают.
— Может, и в том озере есть, у железной дороги?
— Слушай, давай сачок делать? — предложил Валерка, — А утром сходим, проверим.
В эту минуту в передней послышался стук открываемой двери. Тетя с работы пришла. Вот кстати!
— Тетечка! — выскочил Алька из комнаты. — Дай мне, пожалуйста, кусок материала. Сачок будем делать…
— Прежде всего ты, видимо, хотел помочь мне снять пальто? — усталым голосом спросила тетя Кира.
Алька и пальто помог ей снять, и повесил его на плечики, и шлепанцы к ногам поставил.
— Материал должен быть тонкий и плотный. Чтобы одну только воду пропускал…
— Тетя Кира, здравствуйте! — выглянув из дверей, сказал Валерка и добавил, обращаясь к Алику: — Ну, я пошел. Палку пока найду, проволоку. Ты приходи поскорей…
В большом мешке для тряпок, который давным-давно завела еще бабушка, жившая в этом доме до самой своей смерти, Алька без особого труда отыскал подходящий кусок материала…
Наверное, и четверти часа не минуло, как убежал домой Валерка, а на столе его уже лежала длинная бамбуковая палка от удилища и к ней Валерка помогал прикручивать круглое, словно нарисованное циркулем, проволочное кольцо. Главную работу выполнял его брат. Петр и кольцо из проволоки согнул, и теперь крепко, виток к витку, прикручивал капроновой жилкой ручку кольца к бамбуковой палке. Валеркина помощь сводилась к тому, что держал палку и сопел от усердия.
Потом Петр не спеша осмотрел большой матерчатый лоскут принесенный Алькой, попробовал его на крепость.
Остался доволен:
— Хороший материал. Батист. Спрашивал у Киры Павловны разрешения?
Алька хмыкнул:
— Да он в старых тряпках валялся!
— Но ты все-таки спрашивал? Позволила тетя взять? — Высокий и огромный, Шмаков-старший смотрел на Альку внимательно, с подозрительным прищуром. Тому даже не по себе стало.
— Да тетя видела. «Возьми, — сказала, — пожалуйста, если нужно».
— Это другое дело. — Петр разложил на столе материал, как утюгом разгладил его широкой ладонью. — Принеси-ка, Валер, ножницы…
Все умел делать Валеркин брат. Отрезав лишнее, подсел к швейной машинке.
Пока Эдуард Хиль, улыбаясь с экрана телевизора, пропел песни «Не плачь, девчонка» и про березовый сок, Петр успел и на машинке прострочить, и надежно приметать батистовый мешочек к проволочному кольцу.
Сачок получился что надо. Валерка помахал им в воздухе.
— В магазине такого не купишь.
— Дай я попробую. — Алька тоже помахал сачком, словно ловя бабочку. До чего же хорош — легкий, упругий, из рук бы не выпускал.
— Побежим утром на пруд?
— А уроки — потом?
— Конечно! Мы же недолго. Попробуем — и назад.
— Ладно. — Валерка отобрал сачок и поставил его в угол, за кадку с фикусом. — Заходи тогда часов в восемь за мной. Не проспишь?
— Я и раньше могу, — чуть обиженно сказал Алька и еще раз посмотрел на новенький сачок за пузатой кадкой с фикусом.
«Ясное дело, у Валерки больше прав, — шагая по дорожке, мощенной кирпичом, к калитке, думал Алька. — И палка его, и кольцо, и смастерил все брат Валерки, а его, Алькин, лишь кусок материала. Может, конечно, и у Валерки сачок постоять, но ведь мог бы Валерка спросить: «К себе сачок возьмешь или здесь постоит?» Ничего не спросил Валерка, отобрал — и в угол, за кадку, словно сачок не Альке, а ему самому нужен. Возьму и свой сделаю. Теперь знаю, как делать, видел».
Алька с силой захлопнул калитку. Буян, громыхнув цепью, недовольно заворчал.
День 5-й
Неважную в прошлую пятницу купила Галка картошку. А сколько раз мать предупреждала: прежде чем платить деньги, посмотри хорошенько, ногтем поколупай. С виду может и гладкая быть, а внутри — черная, порченая. Права была мать. Польстилась Галка на вид — ровная, одна в одну, не проверила — теперь мучается. Картофелина большая, а чистить станешь — все в отходы. С орешек остается. Для супа начистить — в пять минут бы управилась, а тут возится, возится… Как бы с Маришей в детский сад не опоздать. Сейчас начнется история с одеванием.
Не таясь за плотно прикрытой дверью, Галка погремела кастрюлей, промыла под холодной водопроводной струей начищенный картофель, наполнила кастрюлю до половины водой и смело бросила три щепоти соли. Остальное потом доделает. Теперь — Мариша.
Открыв дверь, она подошла к сестренке, сладко спавшей в своей маленькой деревянной кровати.
— А кому вставать? Кому ножками бежать?
Дожидайся! Так и услышала Мариша, так и побежала! Галка и шейку сестренкину пощекотала, и носишко ее курносый, как звоночек, нажимала. Не работал звонок — глаз Мариша не открывала.
Мариша упрямая, а Галка еще упрямей. Пришлось малышке проснуться и с хныканьем вылезать из теплой кровати.
Но чего это стоило старшей сестре! Пока натягивала колготки, пока надевала платье, умывала под краном, косички заплетала, пока бант повязывала, думала: сама заплачет.
Осталось надеть ботинки. Посадила Галка сестренку на подоконник и только взяла в руки красный ботинок — смотрит, по их улице две знакомые фигуры шагают. Алька с Валеркой Шмаковым. Палка у них какая-то, сумка. Куда же они идут? Ни булочной, ни молочного магазина в той стороне нет, на рынок — тоже Не сюда. И спешат отчего-то. Галка до тех пор смотрела им в спину, пока щекой в оконное стекло не уперлась.
— Ботинки надевать будешь? — требовательно спросила сестренка. — В садик опоздаем. Тетя Ира заругает: «Нельзя, Марьяша, опаздывать».
Галке в самый раз удивиться: какая сознательная сестренка! Она же не удивилась — все про своих школьных товарищей размышляла: так рано, так спешили… Правда, дня два назад Алька зачем-то о пруде спрашивал. В ту сторону пошли…
Галка отвела Маришу в детский сад, купила на обратном пути хлеба, молока, пачку маргарина, вернулась домой к снова вспомнила о ребятах. О Валерке Шмакове ей вспоминать было не интересно, а вот Алик… О нем стоило подумать. Странно: почему вместе шли? Что у него общего со Шмаковым? Кажется, никогда особенно не дружили. Это и понятно: совсем разные они, не подходят друг к другу…
Добавив в будущий суп все необходимое, Галка поставила кастрюлю на газовую плиту, вскипятила чай и принялась завтракать.
Сквозь облака просочился солнечный луч, сразу светло озарил комнату, и Галка в никелированном боку чайника неожиданно увидела свое отражение. Она приблизила лицо к чайнику, и нос ее тотчас катастрофически распух, заслонил собой щеки, пятнышки ушей, а глаза виднелись где-то вверху, как бусинки.
— Ну уж, простите! — вслух оскорбилась Гребешкова. — Совсем я не такая уродина.
Она взяла с подоконника круглое зеркало (как отец умудрился забыть его, уезжая в санаторий?), поставила зеркало перед собой и очень внимательно стала рассматривать свое лицо.
Волосы каштановые. Глаза ничего, большие, только уж очень светлые. А щеки, пожалуй, слишком круглые. Зубы? Она улыбнулась. И захотел бы кто покритиковать — не сможет. Сахарные, ровные, как на подбор. Веснушки вот, правда. Или к весне столько высыпало их? Даже на кончике носа прилепилась, рыжая. Галка потерла нос. Где там — хоть ножницами выстригай. В общем, не Беата Тышкевич и даже не пани Зося из кабачка «13 стульев». И до Котовой — далеко. Все мальчишки на Динку Котову глаза пялят. И Алька не исключение. Наверное, и на день рождения пригласил ее только из-за Динки.
И пускай себе пялят! Галка поставила зеркало на место, повернула его к стенке…
А в классе, очутившись, как всегда, за одной партой с Алькой Костиковым, Гребешкова поправила белый манжетик и как бы невзначай сказала:
— Между прочим, утром видела тебя. — Но поскольку Алька ничего на это не ответил, добавила: — По нашей улице шел. И Шмаков был с тобой.
— И что дальше? — Сосед по парте был явно не расположен к откровенности.
— На пруд ходили?
— Что, шпионила?
— Делать мне больше нечего! А для чего ходили?
— Лягушек ловить.
— Нет, правда, зачем?
— Говорю же, лягушек. В аптеку сдаем.
— Смеешься?
— Какой смех! По полтиннику за штуку дают.
Все-таки он смеялся. По глазам видно. И вообще чушь плетет: для чего нужны в аптеке лягушки? Если бы пиявки…
— И пожалуйста! Не интересуюсь! — Галка отвернулась от соседа. Но всего на минуточку. — Не забудь про обзор «Пионерской правды». Помнишь? Как следует приготовься.
— За целых две недели обзор?
— Бедненький! Времени нет! Не сходишь раз за своими любимыми лягушками — вот и подготовишь все.