Но оба знали, что находятся глубоко под землёй, окружённые толстыми стенами из бетона, камня и машинного оборудования. Если бомба взорвётся, они тоже погибнут.
Кот вёл их прямиком в дальний конец огромного подземного зала, вдоль блестящего бока детектора.
— Если бомба где-то здесь, мы её ни за что не найдём, — прошептала Анни.
Джордж уже готов был в это поверить. Но Шрёди думал иначе. Он снова зашипел, выпустил когти и вцепился Анни в ногу — весьма ощутимо, даже сквозь плотную джинсовую штанину.
— Ай! — вскрикнула она. — Ты чего?!
Кот невозмутимо окинул обоих взглядом, изогнул длинный хвост и направился к автомату с напитками — самому обыкновенному автомату, которого дети поначалу не заметили на фоне всего того необыкновенного, что их окружало.
— Шрёди! — возмутилась Анни. — Мы не собираемся тебе ничего покупать! Нам сейчас не до этого!
Но Джордж остановился перед автоматом и стал пристально его разглядывать.
— Анни. Скажи-ка. Ты не замечаешь ничего странного?
Анни присмотрелась внимательнее. Верхняя часть автомата была поделена на отсеки, на каждом было изображение банки с напитком и соответствующая кнопка. А поверх всего этого, наискосок, — написанная от руки табличка «НЕ РАБОТАЕТ».
— Все напитки незнакомые, — сказала Анни, обернувшись к Джорджу. — Таких вообще не бывает! Что это ещё за «Кварковый квас»? А «Глоток глюона»? «Нейтринный нектар»? И все огоньки горят, хотя написано, что не работает.
— Восемь, — мрачно сказал Джордж. — Всего восемь напитков. А Линн говорил, что на бомбе восемь выключателей.
Анни ахнула.
— Так бомба здесь? В автомате? Надо только выбрать правильный напиток — и мы её отключим?
Джордж выудил из кармана полоску бумаги с длинной последовательностью цифр — ту самую, которую так любезно исторг из себя Бусик.
— Вот! Вот этот код, который активирует выключатели, и лишь тогда можно будет сделать так, чтобы бомба взорвалась. Или, наоборот, не взорвалась. И там эта… квантовая суперпозиция: задействованы все выключатели, но только один из них нам важен. А какой — мы не знаем.
— И если мы нажмём не ту кнопку — бомба взорвётся? — уточнила Анни.
— Да. И по идее, там всё устроено так: ты не узнаешь, какая кнопка тебе нужна, пока не попробуешь, а начнёшь пробовать — окажется не та… Но Линн сказал, он кое-что придумал, чтобы эту треклятую бомбу всё-таки можно было отключить. Он сказал, что провёл наблюдение и получил результат.
— Раз он провёл наблюдение, — быстро сообразила Анни, — значит, хотел выяснить, какой напиток надо выбрать, чтобы эта суперпозиция не суперпозировала. И, наверно, выяснил! Он знает, какой кнопкой обезвредить бомбу. А код для активации у тебя уже есть.
— Осталось выбрать правильный напиток, — подытожил Джордж, — только и всего.
— Только и всего… — эхом отозвалась Анни и шагнула ближе к автомату, вглядываясь в картинки.
— Не трогай, — предостерёг её Джордж. — Вдруг там мина-ловушка?
— Я и не трогаю. Но выбрать-то надо… Смотри! — Под щелью для монет Анни заметила дисплей, на каких высвечивается, сколько монеток брошено. На дисплее шёл обратный отсчёт двузначных чисел: 81, 80, 79… — Считает секунды до взрыва! Надо выбирать, причём быстро. Вот-вот взорвётся!.. А если нажать все восемь одновременно? Не поможет?
— Нет, — сказал Джордж. — Это же автомат для напитков. Хитро придумано. Ведь в нормальном автомате ты выбираешь один напиток, значит, нажимаешь только одну кнопку. А по-другому не получится. Значит, и мы можем нажать всего одну.
— Но какую?!
Джордж, запинаясь от волнения, стал перечитывать названия напитков:
— «W и Z», «Кварковый квас», «Глоток глюона», «Фонтан фотона», «Нейтринный нектар», «Энергия электрона», «Хи-хикс», «Таон-лимон»…
«60» — высветилось на дисплее.
Джордж посмотрел на Шрёди:
— У тебя есть идеи?
Кот печально качнул головой, словно говоря «я сделал всё, что мог», свернулся калачиком у Джорджа на кроссовках и принялся вылизывать свои усы.
— Анни, у тебя?
— Один из них должен быть «лишним», он должен чем-то отличаться от остальных, — сказала она. — Наверно, Линн специально провёл в нём квантовое наблюдение, чтобы бомба потом выбрала один-единственный из восьми кодов — тот, который нужно… Но какой, какой?
— Бозоны W и Z, — пробормотал Джордж себе под нос. — Кварк… Глюон, фотон, нейтрино, электрон, бозон Хиггса, таон… — И тут у него в мозгу словно вспыхнули огоньки, как на этом самом автомате с напитками. — Эврика! — завопил он. — Это бозон Хиггса. Он лишний!
— Ты уверен?
До взрыва оставалось тридцать секунд.
— Бозон Хиггса, — торопясь сказал Джордж, — это единственная частица, которая не вращается вокруг своей оси. Остальные — вращаются: у глюона и фотона единичный спин, а у нейтрино, электрона и таона — половинный…
— Жми, Джордж! Пожалуйста, прямо сейчас, пока не поздно!
Пятнадцать секунд. Джордж потянулся к кнопке, но рука его задрожала.
Что, если он ошибся?
Что, если он нажмёт не ту кнопку и из-за него взорвётся Большой адронный коллайдер — и все, кто в нём находится, тоже взорвутся?
Тут он припомнил, как Эрик однажды рассказывал: в квантовой теории все наблюдения непредсказуемы (Эрик говорил — «неопределённы»). Можно рассчитать лишь вероятность того или иного результата, и лишь в отдельных ситуациях эта вероятность становится определённостью. Как же Линну удалось заставить бомбу выбирать «Хи-хикс»? Джордж глянул на Бусиков клочок бумаги — и вдруг сообразил, что последний значок на нём — буква. Заглавная буква «X».
Секунды летели неумолимо. Девять, восемь, семь, шесть, пять…
На счёте «пять» Джордж, уверившись наконец, что догадался правильно, нажал на кнопку напитка «Хи-хикс».
Огоньки на автомате в тот же миг погасли — только кнопка «Хи-хикс» по-прежнему светилась. Дисплей замер на цифре «4». В окошечке рядом с кнопкой появился текст: «ВВЕДИТЕ КОД».
Джордж быстро ввёл цифровую часть Бусикова кода, отчего автомат на мгновение озарился светом и затрясся. Четвёрка на дисплее исчезла, вместо неё появилась надпись: «ОБЕЗВРЕЖЕНО».
Дети потрясённо смотрели на эту надпись. Тут что-то громко звякнуло, и на прозрачном подносе появилась запотевшая банка напитка.
— Ничего себе! — сказал Джордж.
Шрёди довольно заурчал. Анни без сил опустилась на пол. Внезапно раздался другой звук — будто открылась тяжёлая дверь, а затем послышались быстрые шаги, которые явно приближались. Наконец из-за угла громадной машины появился взлохмаченный Эрик — и замер как вкопанный, увидев детей.
— Анни! — заорал он. — Джордж! Каким кварком вас сюда занесло?
За спиной Эрика показалась целая вереница встревоженных учёных.
Когда сработала аварийная сигнализация, учёные сразу поняли, что в искусственной пещере, где находится детектор АТЛАС, непонятно как очутились два человека маленького роста. Протиснувшись сквозь толпу к монитору, Эрик, к ужасу своему, увидел, что эти двое поразительно похожи на его дочь Анни и её лучшего друга Джорджа. Холодея, он вместе с другими учёными следил, как две фигуры спустились по железной лестнице и вышли из поля зрения камер наблюдения. В этот самый миг он опомнился и помчался из центра запуска в направлении детектора АТЛАС.
— Папа! — Анни бросилась к отцу. — Ты жив! Коллайдер не взорвётся! Наука не кончится!
— О чём это ты? — ещё сильнее изумился Эрик.
— Профессор Беллис, — вступил в разговор один из учёных, — просветите нас, пожалуйста: каким образом двое детей, по всей видимости имеющих к вам некое отношение, оказались в изолированном подземном отсеке Большого адронного коллайдера и привели в действие систему блокировки, вызвав сброс пучка?
— Доктор Цзян… — проговорил Эрик.
— Вы можете, наконец, объяснить, что здесь происходит? — Под мышкой у доктора Цзяна был маленький серебристый Космос. Несмотря на тревогу и общую суматоху, Цзян не забыл прихватить компьютер с собой — он явно не хотел оставлять его без присмотра.
— Честно говоря, нет, — признался Эрик.
Доктор Цзян нахмурился, но тут Джордж решительно шагнул вперёд.
— Здравствуйте, — громко сказал он, обращаясь ко всем. — Извините, пожалуйста. Всё дело в том, что в этом автомате для напитков была квантовомеханическая бомба.
— В автомате для напитков? — переспросил Цзян. — Но он уже сто лет как поломан. Никто им не пользуется… то есть… Так вот оно как… Заложить взрывчатку в неработающий автомат… Умно, ничего не скажешь.
— И если бы эта бомба взорвалась, — продолжал Джордж, — от коллайдера осталось бы мокрое место. Мы — в смысле, мы с Анни, потому что один я бы ни за что не справился, — мы знали, что есть восемь выключателей, с помощью которых можно привести бомбу в действие или, наоборот, обезвредить её. А на этом автомате — восемь разных напитков и восемь кнопок, значит, каждая кнопка — это выключатель. У нас был код, — Джордж помахал Бусиковой бумажкой, — и мы знали, что изобретатель этого взрывного устройства втайне от всех провёл наблюдение и получил информацию о том, какая из кнопок сможет выключить бомбу. Так что нам надо было только вычислить правильный выключатель, то есть напиток. И мы решили, что это, наверно, «Хи-хикс», то есть бозон Хиггса, потому что все остальные частицы вращаются вокруг своей оси, а бозон Хиггса не вращается. Но, по правде говоря, — он глянул на Анни, — мы догадались, что наш выбор правильный, потому что в конце этого кода написана буква «X». Так что мы выбрали бозон Хиггса, ввели код — и теперь бомба обезврежена.
— Да-а, — протянул один из учёных, — вот теперь на коллайдере точно обнаружен бозон Хиггса. Причём в автомате с напитками.
Остальные учёные перешёптывались:
— Квантовомеханическая бомба… какое чудовищное устройство… кому только в голову пришло…
— Но как это вообще могло произойти? — с тревогой спросил доктор Цзян. — Кто-то задумал разрушить коллайдер, погубить учёных, уничтожить науку… Кто? Почему? Зачем?
Джордж и Анни переглянулись. Анни выпрямилась и шагнула вперёд.
— Это всё ТАБАК, — принялась объяснять она, — тайные враги коллайдера. — Учёные закатили глаза и застонали, но Анни продолжала: — Они решили взорвать коллайдер именно сейчас, когда вы все тут собрались. Чтобы все подумали, будто ваши эксперименты смертельно опасны, и никогда больше не пытались их повторить. Хотели единым махом уничтожить лучших физиков мира и запугать человечество.
— Я одного не понимаю, — сказал доктор Цзян, — как им это удалось? У нас на коллайдере высочайший уровень секретности. Как они сюда пробрались?
— Один из них — член Братства, — просто объяснил Джордж.
— Это Зузубин, — скорбно сказал Эрик. — Это он нас предал. Но почему, Джордж? Ты знаешь?
Вид у Эрика был такой горестный, что Джорджу совсем не хотелось огорчать его ещё сильнее. Однако вопрос был задан, и он должен был ответить.
— Ну, короче, мы считаем — мы с Анни, — что Зузубин хотел сделать из старого большого Космоса машину времени и вернуться в прошлое. И подстроить всё так, чтобы теперь, из настоящего, казалось, будто его давно забытые, замшелые теории с самого начала были верны. А ваши — неверны. И будто бы он ещё тогда предсказал, что Большой адронный коллайдер взорвётся.
Эрик снял очки и принялся вытирать их выбившейся из брюк полой рубашки.
— Ох, беда, — пробормотал он. — Бедный Зузубин, бедный старик…
— Что значит «бедный»? — взвился Джордж. — Он нас всех взорвать собирался, а вы его жалеете?!
— Потому что он сошёл с ума, это же очевидно. — Эрик сокрушённо покачал головой. — Тот Зузубин, у которого я учился, никогда бы такого не сделал. Он-то знал, что науку не остановить. В науке важно не кто прав, кто неправ, а развитие, прогресс. Мы отдаём работе все свои силы, знания и способности, чтобы тем учёным, которые придут после нас, было на что опереться. Конечно, наши теории могут оказаться ошибочными, но мы об этом знаем и сознательно идём на риск. Делать что-то новое — значит рисковать. Тот, кто боится рискнуть, никогда не создаст ничего по-настоящему стоящего. Разумеется, мы совершаем ошибки — а как иначе? В том-то вся суть. Мы пробуем, ошибаемся, начинаем сначала, падаем, поднимаемся и снова идём вперёд — и всё это не только в науке, но и в жизни.
— Да, это так, — согласился доктор Цзян. — Самое трудное и интересное начинается не тогда, когда наши прогнозы подтверждаются, а наоборот, когда они оказываются ошибочными и мы получаем совершенно неожиданную информацию. Тогда приходится полностью менять представления о том, что, как нам казалось, мы точно знали.
В этот момент у доктора Цзяна запищал пейджер, а следом зачирикали и пейджеры остальных учёных — словно в подземелье влетела стая скворцов. Все мгновенно прочли сообщения, и зал огласился ликующими криками.
— Что такое? — спросил Джордж у Эрика.
Эрик крепко обнял его и Анни.
— АТЛАС! — сказал он. — Получен результат! И как раз в тот момент, когда мы этого меньше всего ожидали. Есть новая информация о начале Вселенной. Теперь, если я введу её в Космос, то… — Эрик вдруг осёкся.
Вокруг стало тихо. Все вспомнили, что вопрос о том, можно ли оставить Космос у Эрика, так и не был решён.
Доктор Цзян тоже задумчиво молчал. Наконец он очень вежливо обратился к Эрику:
— Уважаемый профессор Беллис! Полагаю, у нас есть вопрос, который необходимо прояснить, прежде чем мы приступим к изучению этих интереснейших новых данных. Братству предстоит решить, останетесь ли вы единственным хранителем и опекуном Космоса. Но прежде чем поставить этот вопрос на голосование, я хочу спросить вас: как вышло, что эти дети так много знают? Каким образом они получили знания из области квантовой физики, достаточные для того, чтобы предотвратить страшную катастрофу — катастрофу, которая чуть не отбросила развитие науки на несколько столетий назад?
Эрик собрался отвечать, но Джордж его опередил:
— Можно я скажу? Мы потому столько всего знаем, что Эрик нам всё объясняет. Но он не просто рассказывает — он берёт нас с собой в путешествия, чтобы мы учились сами, на своём опыте. Он не просто сообщает нам информацию — он заставляет шевелить мозгами и применять эту информацию.
— С помощью Космоса? — спросил доктор Цзян.
— Да, потому что с ним веселее и интереснее, — ответил Джордж. — Мы учимся, получаем знания, а потом применяем их на практике, сталкиваясь с новыми, незнакомыми задачами. Но я не только это хотел сказать. — Джордж нерешительно глянул на Эрика и всё же продолжил: — Ничего бы у нас не вышло — мы не спасли бы ни коллайдер, ни людей, — если бы не доктор Линн. Вступив в ТАБАК, он рисковал жизнью: представляете, если бы они узнали, что он их выдал? Он отправил во Вселенную свой аватар, чтобы предупредить меня о бомбе. Если бы не он, мы бы ничего не смогли сделать. Короче, я вот о чём хочу попросить: пожалуйста, примите его обратно в Братство! По-моему, он заслужил.
— Гм-м, — протянул доктор Цзян. — Очень любопытно. Пожалуй, я поставлю эти вопросы на голосование. Кто за то, чтобы Космос оставался на попечении Эрика Беллиса, прошу поднять руки.
Поднялся лес рук.
— Кто против?
Ни одной руки не поднялось.
— Кто за то, чтобы снова принять Закари Линна в Братство учёных?
Хотя даже Эрик проголосовал «за», двух голосов всё же не хватало.
— Джордж и Анни, — весело сказал Эрик, — если мне не изменяет память, вы тоже члены Братства. Не хотите проголосовать?