— Итак, Вол, — произнес Тлен, глядя на вереницу желтоватых вшей, путешествующих по его лицу. — Как ты думаешь, куда мы направляемся?
— К пирамидам Ксуксукса? — предположил Вол. Три его рта произнесли эти слова в унисон.
На лице Тлена за кружащимися в воротнике кошмарами появилась улыбка.
— Молодец, Вол. Именно так. К пирамидам Ксуксукса. — Он перевел взгляд на Мендельсона Остова. — Знаешь, зачем я тебя пригласил?
Бедняга Мендельсон не ответил. Страх связал его язык и пригвоздил к небу.
— В конце концов, — продолжал Тлен, — мы бы здесь не готовились войти в Пирамиды, не доберись ты до Иноземья в поисках ключа.
Опустив руку в перчатке в складки своей одежды, он медленно вытащил Ключ, который искал Остов, преследуя его похитителей, Джона Хвата с братьями, за запретной границей, разделяющей измерения Абарата и человеческого мира. Преследование было нелегким. Остов вернулся в Абарат, пытаясь поймать Кэнди Квокенбуш, девочку, которой Хват передал Ключ. Однако добыл его не он. Ключ вернул волшебник Каспар Захолуст, в чьи руки попала Кэнди. По признательной улыбке своего повелителя и хозяина Мендельсон видел, что Тлен знал: его слуга не слишком помог делу. Теперь у Тлена был ключ, и пирамидам Ксуксукса скоро суждено открыться.
— Пожалуй, вам стоит взглянуть, — сказал Вол.
Из тьмы Ночного Часа появлялись шесть пирамид. Самая большая из них была такой огромной, что вокруг ее вершины собирались облака. Остров стоял на Часе Ночи, и небо здесь всегда было темным, чего нельзя было сказать о море Изабеллы. Пока похоронная баржа приближалась к ступеням Великой Пирамиды, ее присутствие (а точнее, присутствие ее могущественного пассажира) вызвало появление многочисленных крошечных созданий, грубой, неразумной жизни, которые отчего-то тянулись к такой великой силе, как Тлен. Все они мерцали огоньками и, возможно, то, что они были носителями света, а Тлен был Принцем Тьмы, способной уничтожить свет, делало его таким привлекательным. Какова бы ни была причина этого необычного собрания, они слетелись к барже в столь невообразимом количестве, что вода стала яркой от их блеска. Вдобавок к этой странности, до баржи донесся шум из пирамид, словно там находился целый оркестр демонов, разогревающийся перед исполнением чудовищной увертюры.
— Этот звук действительно из пирамид? — спросил Остов.
Тлен кивнул.
— Но это же гробницы, — произнес Остов. — Здесь хоронили членов королевских семей.
— А также их рабов, евнухов, лошадей, кошек, священных змей и василисков.
— Они мертвы, — сказал Остов. — Змеи, евнухи, и все остальные. Все мертвы.
— Мертвы и мумифицированы, — ответил Тлен.
— Тогда откуда эти звуки?
— Хороший вопрос, — проговорил Тлен. — И учитывая, что через несколько минут ты все увидишь сам, у тебя есть полное право знать. Представь себе мертвые цветы.
— Цветы?
— Да. То, что ты слышишь, это шум насекомых, которых они привлекают.
— Насекомых? Такой громкий шум не может исходить от насекомых, Повелитель, — Остов напряженно усмехнулся, словно счел это шуткой. — Все равно, — продолжал он, — зачем им издавать такие звуки?
— Объясни ему, Вол.
Вол ухмылялся, ухмылялся и ухмылялся.
— Они издают этот звук, потому что чуют нас, — сказал он. — Особенно тебя, Остов.
— Почему меня?
— Они чуют, что ты близок к смерти, и облизываются в предвкушении.
Остов с презрением ответил:
— У насекомых нет губ.
— Сомневаюсь, что ты когда-нибудь их рассматривал, — сказал Вол, подходя к Остову.
Три желтых улыбки Вола оказались для Остова чересчур. Он толкнул его с такой силой, что многие обитавшие на черепе насекомые попадали в воду. Вол огорченно вскрикнул, повернулся и свесился через край баржи к воде у ступеней, чтобы собрать упавших питомцев.
— Пожалуйста, только не утоните, малыши! Где вы? Пожалуйста, пожалуйста, только не утоните! — Он испустил низкий стон, который начался у него в кишках и прошел через все тело, вырвавшись из горла криком ярости и страдания. — Они погибли! — заорал он, оборачиваясь к убийце. — Из-за тебя!
— Ну и что? — сказал Остов. — Даже если и так. Это всего лишь вши и черви.
— Они — мои дети! — кричал Вол. — Мои дети!
Тлен поднял руки.
— Тихо, господа. Вы продолжите беседу, когда мы закончим свои дела. Слышишь, Вол? Прекрати скулеж! У тебя будут другие вши, такие же замечательные.
Пока оба мужчины угрюмо смотрели друг на друга, Тлен отправился на нос баржи. Во время ссоры немелодичный шум внутри пирамид стих. «Пчелы», или кто бы его ни издавал, замолчали, прислушиваясь к ссоре Вола и Остова. Теперь молчали и обитатели Пирамид, и их гости, ожидая любых звуков и зная, что очень скоро они увидят друг друга.
Баржа подошла к каменным ступеням, ведущим к дверям Великой Пирамиды. Судно стукнулось о камни, и не дожидаясь, пока заплаточники его пришвартуют, Тлен сошел с палубы и начал подниматься к дверям. Мендельсон Остов и Лиман Вол заторопились следом.
13. Расплод
Потребовалась серьезная подготовка и приличный подкуп, чтобы организовать посещение Тленом пирамид Ксуксукса. Это было священное место: в огромных усыпальницах лежали короли и королевы, принцы и принцессы, а в комнатах поскромнее — их слуги и животные. Уже многие поколения королевские роды не хоронили здесь своих членов, поскольку все шесть пирамид были наполнены умершими и их принадлежностями. Но пирамиды продолжали тщательно охранять солдаты, служившие Церкви Ксуксукса. Они оцепили их многочисленными судами, изысканно украшенными религиозной символикой, владея оружием устрашающей убойной силы. Более того, они имели право свободно применять это оружие для защиты пирамид и хранившихся там королевских останков. Но Тлен все организовал так, чтобы на время, пока его баржа находилась внутри охраняемой территории, у ступеней Великой Пирамиды, охрана сделала перерыв.
Приблизившись к своей цели, он, однако, думал не об этих сложностях, не о том, что скрывалось в пирамидах, и не о Ключе, который стоил ему таких усилий. Он думал о девочке, появившейся в Абарате потому, что на нее случайно наткнулся похититель Ключа и его преследователь. Другими словами, он думал о Кэнди Квокенбуш.
Кэнди Квокенбуш!
Даже имя у нее нелепое, сказал он себе. Но почему тогда он буквально одержим ею? Она здесь только потому, что так сложились обстоятельства. Почему же он никак не выкинет из головы ее глупое имя? Она была лишь девочкой из всеми забытого городка Иноземья, однако непонятным образом завладела им полностью и целиком. И почему, когда он о ней думал, эти мысли сопровождались иными образами? Образами, которые глубоко тревожили его, вызывали боль, отвращение и стыд. Сцены яркого дня на острове Частного Случая, колокола, звонившие в праздник, и цветы, словно по какому-то невыразимому пониманию природы Часа, ставшие белыми для брачной церемонии…
— Отвратительно, — сказал он себе, поднимаясь по ступеням Пирамиды. — Она ничто. Ничто.
Остов услышал бормотание своего хозяина.
— Повелитель, — сказал он. — Вы в порядке?
Тлен посмотрел на него.
— У меня плохие сны, Основ, — сказал он. — Вот и все. Плохие сны.
— Но почему, Повелитель? — спросил Остов. — Вы — самый могущественный человек в Абарате. Что в этом мире может вас беспокоить? Как вы сами сказали, она — ничто.
— Откуда ты знаешь, о чем я говорил?
— Я просто предположил, что это та девочка. Я не прав?
— Нет, — проворчал Тлен. — Ты прав.
— Бабуля Ветошь наверняка могла бы разобраться с ней ради вас, — продолжал Остов, — если вы сами не хотите. Возможно, вы могли бы поделиться с ней своими опасениями.
— Я ничем не желаю делиться с этой женщиной.
— Но Повелитель, она ведь ваша бабушка. Она вас любит.
Тлен почувствовал раздражение.
— Моя бабка любит только себя, — ответил он.
— Может, если я ей скажу…
— О чем?
— О ваших снах. Она приготовит что-нибудь, что поможет вам уснуть.
Тлен издал резкий крик ярости и схватил Остова за горло, притянув так близко, что лицо Мендельсона вжалось во влажную поверхность воротника. Кошмары, скользившие в жидкости по ту сторону, подплыли на него посмотреть, тычась в стекло яркими мордами.
— Я тебя предупреждаю, Остов, — проговорил Тлен. — Если скажешь моей бабке хоть слово о плохих снах, твоя жизнь превратится в один из них.
Мендельсон старался освободиться из рук хозяина, отталкиваясь от Тлена здоровой ногой, в то время как деревянная ритмически дергалась в воздухе.
— Я… я… предан вам, господин, — всхлипывал Остов. — Клянусь всем темным, сеньор…
Так же быстро, как он схватил Остова, Тлен отпустил перепуганного мужчину. Тот упал, словно мешок с камнями, и растянулся на ступенях, выдавая свой ужас безошибочным запахом.
— Я бы тебя не убил, — легко сказал Тлен.
— Спасибо… спасибо, Принц, — пробормотал Остов, тем не менее, следя краем глаза за своим Повелителем, будто в любой момент на него мог пасть последний удар и прервать несчастную жизнь.
— Идем, — резко произнес Тлен. — Позволь показать, насколько я тебе доверяю. Вставай! Вставай же!
Остов поднялся на ноги.
— Я дам тебе Ключ от пирамид, — произнес Тлен. — Ты удостоишься чести открыть мне дверь.
— Дверь?
— Дверь.
— Я?
— Ты.
Остов не слишком обрадовался. Кто знает, что скрывается по ту сторону? Но вряд ли он мог отказаться от предложения своего принца, особенно когда перед ним был Ключ, мерцающий и соблазнительный.
— Возьми, — сказал Тлен.
Остов глянул через плечо Тлена на Лимана Вола, тоже смотревшего на Ключ. Остов видел, как отчаянно он его хотел. Если бы Вол отважился, то выхватил бы Ключ из рук Тлена, бросился к двери и открыл ее, чтобы первым увидеть скрывающееся внутри пирамид.
— Удачи, — кисло произнес Вол.
Остов попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. Он подошел к двери, глубоко вздохнул и вставил Ключ в замок.
— Пора? — спросил он.
— Ключ у тебя, — ответил Тлен. — Сам решай.
Остов снова сделал глубокий вздох и повернул Ключ — по крайней мере, попытался. Но Ключ не шевелился. Ворча, Остов прислонился к двери, пытаясь провернуть Ключ силой.
— Нет, нет, нет! — рявкнул Тлен. — Ты его сломаешь, болван! Отойди от двери, живо!
Мендельсон мигом подчинился.
— Теперь успокойся, — сказал Тлен. — Пусть Ключ все сделает сам.
Остов кивнул и заковылял обратно. Он снова положил на него руку, и сейчас, хотя Остов едва надавил, Ключ повернулся. Удивленный и слегка испуганный, Остов отошел от двери. Ключ не только поворачивался, но еще и скользил внутрь, словно для того, чтобы никто не передумал. В ответ на его поворот вся область вокруг замка в радиусе фута начала двигаться и вращаться. Это был не просто механизм: по мере расширения эффекта из пирамиды начали исходить волны энергии, словно жар от кипящего котла. Дверь открывалась, и ее форма повторяла само здание, представляя собой огромный треугольник.
Из темноты проема наружу вырвался запах. Это не был запах умерших; это не был аромат специй, в которых их хоронили, или дух древности — сухой, тусклый аромат времени, что ушло и больше не вернется. Это был отвратительный запах чего-то очень живого. Но какое бы живое существо не содержало его в поте, слюне или слезах, никто из троих раньше с ним не сталкивался. Даже Тлен, давно знакомый с миром разложения, никогда не чуял ничего подобного. Со странной улыбкой на лице он вглядывался в темноту за дверью. Однако Мендельсон решил, что с него хватит.
— Я подожду на барже, — торопливо сказал он.
— Не подождешь, — Тлен ухватил его за воротник. — Я хочу познакомить вас с ними.
— С ними? — переспросил Лиман Вол. — То есть… их там много?
— Скоро узнаем, — ответил Повелитель Полуночи. — Ты умеешь считать, Остов?
— Да.
— Тогда иди и посчитай, — сказал Тлен и пинком толкнул своего слугу к двери.
— Погодите! — в ужасе возразил Остов. — Я не хочу идти туда один!
Но было поздно. Он уже переступил порог. Изнутри раздался немедленный ответ: сухой шум бесчисленного множества созданий, очнувшихся от своих беспозвоночных снов, потирающих жесткие, острые ноги, раскрывавших стебельчатые глаза…
— Что там? — заинтересованно спросил Вол. — Хлюстмазурикские скорпионы? Гнездо игольчатых мух?
— Скоро он все увидит, — сказал Тлен, кивая на Остова.
— Свет, Повелитель, — умоляюще произнес Остов. — Пожалуйста. Хотя бы свет, чтобы видеть, куда идти.
После секундного колебания Тлен смягчился и, улыбнувшись Остову, сунул руку в карман, словно намереваясь достать лампу. Но в его пальцах оказалось нечто похожее на маленький волчок, который он поставил на тыльную сторону левой руки.
Волчок начал крутиться и в своем кручении разбрызгивать вокруг себя волны мерцающего света, разгоравшегося все ярче.
— Лови! — сказал Тлен и щелчком отправил волчок Остову.
Тот сделал неловкую попытку, но волчок его перехитрил, пролетев между пальцами и ударившись о пол. Затем он проследовал внутрь пирамиды, освещая ее убранство.
Остов сверху донизу осмотрел место, наполнявшееся своенравным светом, и всхлипнул от ужаса.
— Погодите, — сказал Вол. — Есть только один вид насекомых, который так воняет.
— И какой же? — спросил Тлен.
— Расплод, — ответил Вол с благоговением в голосе.
Тлен кивнул.
— О Боги… — пробормотал Вол, сделав несколько шагов к двери, чтобы лучше разглядеть обитателей пирамиды. — Это вы их туда поместили?
— Да, я посеял семена, — ответил Тлен. — Много лет назад. Я знал, что однажды они нам пригодятся. У меня для них дело.
— И какое же?
Тлен улыбнулся за своими кошмарами.
— Великое, — ответил он. — Поверь мне. Великое.
— Представляю, — сказал Вол. — Великое, да…
Пока он говорил, из темноты появилась конечность трехметровой длины, разделенная на несколько шипастых сегментов.
Лиман издал предостерегающий вскрик и отпрянул от двери. Но Тлен оказался быстрее. Он ухватил Вола за руку и остановил его.
— Ты куда это собрался? — спросил он.
В панике три голоса Вола ответили один за другим:
— Они идут — дут — ут…
— И что? — спросил Тлен. — Мы здесь хозяева, Вол, а не они. И если они это забыли, мы им напомним. Мы должны ими управлять.
Вол посмотрел на Тлена так, словно Повелитель Полуночи сошел с ума.
— Управлять ими? — переспросил он. — Да их там десятки тысяч!
— Для того, что я задумал, мне понадобится миллион, — ответил Тлен. Он притянул к себе Вола, держа его так крепко, что тому было трудно дышать. — И поверь, миллионы будут. Эти создания — не только в Пирамидах. Они закапывались в землю и строили там ульи. Ульи размером с город. Каждый из них наполнен сотами, а в каждой соте — яйца, готовые расколоться по команде.
— Вашей?
— Нашей, Вол. Нашей. Тебе нужен я и моя сила, чтобы защититься от смерти, когда придет Последний День, а мне нужны твои рты, чтобы общаться с расплодом. По-моему, это честно.
— Д-да.
— Хорошо. Итак… давайте посмотрим, как выглядят наши союзники вблизи, — сказал он, отпустив Лимана Вола, и тот больше не пытался убежать, хотя ему страшно хотелось оказаться где-нибудь подальше от этого места.
— Прикрой глаза, Лиман, — сказал Тлен. — Сейчас будет очень ярко.
Он снова сунул руку в карман и вытащил с десяток светящихся волчков. Они разлетелись во все стороны, крутясь и разбрызгивая свет. Некоторые поднялись к потолку Пирамиды, другие провалились в зиявшие в полу ямы, третьи полетели направо и налево, освещая другие комнаты и вестибюли. От королей и королев, покоившихся в пирамидах с такой роскошью, ничего не осталось. Саркофаги, некогда хранившие своих чтимых обитателей, исчезли, как и священные книги, и свитки с молитвами, написанными для того, чтобы утешить их в раю. Не осталось ничего. Рабы, лошади, священные птицы, чьи духи должны были сопровождать королевские души по Вечному Пути, тоже пропали. Аппетит расплода поглотил и золото, и плоть, и кости. Великое племя пожирателей забрало все. Сжевало и переварило.