– Побегу в полицию! – выдохнул он.
– Что ты, что ты! – ужаснулся Джиги. – Этого делать нельзя! Представь, что полиция ее найдет. Знаешь, что они тогда с ней сделают? Знаешь, куда попадают беспризорные дети? Они запрут ее в приют с решетками на окнах? Ты хочешь, чтоб она сидела за решеткой?
– Нет, – пробормотал Беппо, беспомощно глядя перед собой, – этого я не хочу. А если она в беде?
– Представь, что ничего не случилось, – продолжал Джиги. – Представь, что она просто где-то прогуливается, а ты натравишь на нее полицию. Не хотел бы я быть на твоем месте в тот момент, когда она посмотрит на тебя в последний раз.
Беппо опустился на стул,
– Я просто не знаю, что делать, – простонал он. – Просто не знаю.
– Я думаю, надо подождать до завтра или до послезавтра. Прежде чем что-нибудь предпринимать. Если она до тех пор не объявится, тогда мы можем заявить в полицию. Но может быть, все будет в порядке, и мы втроем просто посмеемся над всей этой чепухой.
– Ты так считаешь? – спросил Беппо. Его вдруг одолела какая-то невероятная усталость. Слишком много свалилось сегодня на старика!
– Конечно, – сказал Джиги; он разул вывихнутую ногу Беппо, сняв ботинок, помог Беппо перебраться на кровать и обернул больную ногу мокрой тряпкой.
– Все будет хорошо, – сказал он нежно, – все опять будет хорошо.
Заметив, что Беппо уснул, Джиги вздохнул и лег на пол, положив под голову куртку. Всю ночь он думал о Серых господах. Впервые его обуял настоящий страх.
Центр Сберкассы Времени издал приказ о Большом Розыске. Все до единого агенты большого города получили указание прекратить всякую иную деятельность и заняться исключительно поисками девочки по имени Момо.
Улицы города буквально кишели Серыми господами: они сидели на крышах, в канализационных шахтах, незаметно контролировали вокзалы и аэродромы, автобусы и трамваи – короче, они были вездесущи.
Но Момо они так и не нашли...
– Послушай, черепашка, – спросила Момо, – куда ты ведешь меня?
Они брели в этот момент через какой-то темный двор.
«НЕ БОЙСЯ!» – вспыхнула надпись на спине черепахи.
– Я совсем не боюсь! – сказала Момо, расшифровав надпись. Но она сказала это скорее самой себе, чтобы ободриться: немного она все-таки трусила. Шаг за шагом следовала она за черепахой по удивительно запутанному пути.
Но казалось, черепаха заранее знает всю дорогу. Так же точно знала она, где и когда пройдут преследователи. Серые господа иногда появлялись на пути беглецов, но всегда спустя какое-то мгновение. Вплотную они с ними ни разу не встретились.
– Какое счастье, что я уже так хорошо читаю, – беспечно сказала Момо, не подозревая об опасности. – Не правда ли?
На панцире черепахи предупреждающе засветилось: «ТИШЕ!»
Момо не поняла, в чем дело, но замолчала. Неподалеку промелькнули в темноте три серые фигуры.
Дома вокруг становились все более убогими. Высокие жилые казармы с обрушившейся штукатуркой стояли вдоль улиц. Было темно и безлюдно.
В Центр Сберкассы Времени поступило сообщение, что девочка Момо замечена в городе.
– Отлично, – ответил Центр, – вы схватили ее?
– Нет, она тут же словно сквозь землю провалилась! Мы опять потеряли ее след.
– Как это могло случиться?
– Мы сами не понимаем! Что-то здесь не так.
– Где она находилась, когда вы ее заметили?
– Вот в том-то и дело! Речь идет о совершенно неизвестной нам части города.
– Такой части города не существует, – твердо ответил Центр.
– Очевидно, существует. У нас создалось такое впечатление... Как бы это сказать... такое впечатление, что эта часть города лежит на краю времени. Девочка направлялась именно к этому краю.
– Что?! – закричали в Центре. – Возобновить преследование! Вы должны схватить ее! Любой ценой! Поняли?
– Поняли! – ответил пепельно-серый голос.
Сперва Момо подумала, что вокруг предрассветные сумерки; этот необычайный свет возник внезапно, как раз в тот момент, когда они свернули в боковую улицу. Здесь уже кончилась ночь, но и день еще не наступил. Сумерки не были похожи ни на утро, ни на вечер. Это был свет, который необычно резко и ясно обрисовывал контуры всех предметов. Вместе с тем он шел ниоткуда – вернее, сразу отовсюду. Черные длинные тени легли на землю в самых различных направлениях; будто это дерево освещено было слева, а тот вон дом – справа, а памятник на площади – спереди.
Да и сам памятник выглядел весьма своеобразно. На большом кубическом цоколе из черного камня возвышалось огромное белое яйцо. Вот и все.
И дома вокруг были странными – раньше Момо таких никогда не видала. Они возвышались ослепительно белые. В окнах было черным-черно. Нельзя было понять, живет ли там кто-нибудь или нет. Момо вдруг почувствовала, что дома построены вовсе не для того, чтобы в них кто-нибудь жил, а ради совершенно другой, таинственной цели.
Улицы были пусты – не было ни людей, ни собак, ни птиц, ни машин. Все казалось застывшим, заключенным в стекло. Ни малейшего ветерка.
Момо удивлялась, как быстро они движутся, хотя черепаха шла, пожалуй, еще медленнее, чем раньше.
А там – позади, в другой части города, где еще царствовала ночь, – мчались по залитой лужами улице три элегантных автомобиля с зажженными фарами. В каждом сидело по нескольку Серых господ. В первом автомобиле сидел тот самый господин, который заметил Момо, когда она свернула на улицу с белыми домами.
Но когда машины доехали до угла, произошло нечто в высшей степени непонятное: они не могли сдвинуться с места. Водители газовали изо всех сил, но машины буксовали на месте с бешено вертящимися колесами, словно мчались по бежавшей навстречу конвейерной ленте. Заметив это, Серые господа с проклятиями выскочили из машин, решив пешком догнать еще видневшуюся вдали девочку. С искаженными лицами кинулись они вперед. Когда они, обессиленные, остановились, то увидели, что продвинулись всего метров на десять, а Момо уже исчезла вдали среди снежно-белых зданий.
– Все! – сказал один. – Все кончено! Теперь нам ее не догнать.
– Не понимаю, – сказал другой, – почему мы не могли сдвинуться с места?
– Я тоже не могу этого понять, – ответил первый. – Но зачтут ли нам это в качестве смягчающего обстоятельства?
– Вы думаете, нас будут судить?
– Похвалы мы, во всяком случае, не дождемся.
С унылым видом они расселись по машинам – кто на сиденье, кто на радиаторе, кто на багажнике. Спешить было некуда.
Где-то вдали – в лабиринте пустых белоснежных улиц и площадей – двигались черепаха и Момо. Они шли медленно, и казалось, что улица сама уходит у них из-под ног, дома сами уплывают назад. Черепаха свернула за угол, Момо последовала за ней – и остановилась, пораженная. Перед ней открылся совсем иной вид.
Момо увидела узкий переулочек. Дома, теснившиеся вдоль него справа и слева, выглядели как грациозные стеклянные дворцы, украшенные башенками, узорными выступами, террасками. Они были увешаны водорослями, обросли кораллами и раковинами, будто пребывали испокон веков на дне моря и вдруг всплыли. Фасады домов переливались, как перламутр, всеми цветами радуги.
Переулок замыкался домом, стоявшим поперек. В середине дома зеленели ворота, украшенные фигурными барельефами.
Момо увидела не стене дома маленькую табличку – на белом мраморе были высечены буквы:
ПЕРЕУЛОК-НИКОГДА
Читая табличку, Момо задержалась только на мгновение, но черепаха уже оказалась далеко впереди, в самом конце переулка, перед последним домом.
– Подожди, черепаха! – крикнула Момо, но странно: она не услышала своего голоса!
Черепаха же, напротив, услышала ее, потому что остановилась и оглянулась. Момо хотела поскорее догнать ее, но когда она вошла в Переулок-Никогда, ей показалось, что она идет под водой против течения или против сильного и вместе с тем неощутимого ветра, который сдувает ее назад. Она шла, упираясь, хватаясь за выступы домов, порой ползла вперед на четвереньках.
– Я не поспеваю! – крикнула она черепахе, сидевшей в конце переулка. – Помоги же мне!
Черепаха медленно вернулась назад. Когда она появилась перед Момо, на ее панцире светились слова: «ДВИГАЙСЯ ЗАДОМ НАПЕРЕД!»
Момо повернулась и пошла вперед спиной. Это было легче. Но странно: двигаясь так, она сразу стала и думать задом наперед, и дышать задом наперед, и все вокруг так воспринимать, короче – она– сразу стала жить наоборот!
Она ударилась обо что-то твердое. Обернувшись, Момо увидела, что стоит перед последним домом, замыкавшим переулок. Она немного испугалась: украшенные барельефами зеленые железные ворота показались ей слишком большими.
«Как я их открою?» – подумала Момо. Но в то мгновение обе половины ворот распахнулись.
Момо опять на мгновение остановилась: она увидела над воротами еще одну табличку. Ее держал в зубах белый единорог, и на ней было написано:
ДОМ-НИГДЕ
Так как Момо не могла быстро читать, то, когда она кончила, ворота уже стали медленно закрываться. Момо быстро проскользнула в них, и створки с приглушенным грохотом захлопнулись.
Момо очутилась в высоком длинном проходе. Справа и слева, через равные промежутки, стояли обнаженные мужчины и женщины из камня, поддерживавшие потолок. Никакого встречного течения здесь не ощущалось.
Момо шла по длинному проходу за медленно ковылявшей черепахой. В конце прохода черепаха остановилась перед маленькой дверцей, такой маленькой, что Момо могла туда войти, только нагнувшись.
«МЫ ПРИШЛИ», – засветилось на панцире черепахи.
Момо увидела на дверце – прямо перед своим носом – табличку с надписью:
Мастер Времени Секундус Минутус Хора
Она глубоко вздохнула и решительно нажала на кнопку звонка. Когда дверца открылась, изнутри послышалось многоголосое музыкальное тиканье, перезвон, жужжание... Девочка вошла внутрь следом за черепахой. Позади захлопнулась дверь.
Глава одиннадцатая. ЗАСЕДАНИЕ СЕРЫХ ГОСПОД
В пепельно-сером свете бесконечных ходов и переходов сновали агенты Сберкассы Времени и возбужденно сообщали друг другу шепотом последнюю новость: все члены президиума собрались на чрезвычайное заседание!
Это значит, что существует большая опасность, говорили одни. Нет, это значит, что открылись новые непредвиденные возможности экономии времени, делали вывод другие.
В большом зале заседали Серые господа. Тесня друг друга, они сидели за бесконечно длинным столом. Перед каждым лежал свинцово-серый портфель, каждый курил маленькую серую сигару. Не было на них только жестких шляп, и видно было, что у всех зеркальные лысины.
Настроение – если в применении к этим господам вообще можно говорить о таких вещах, как настроение, – царило подавленное.
Председатель во главе длинного стола встал. Бормотание смолкло, и два ряда серых лиц повернулись в его сторону.
– Господа, – начал он, – положение серьезно. Я вынужден познакомить вас с горькими неопровержимыми фактами.
В погоне за девочкой Момо мы использовали почти всех наших агентов. Погоня длилась целых шесть часов, тринадцать минут и восемь секунд. Все занятые погоней агенты вынуждены были пренебречь главной целью своего существования, а именно добыванием времени. К этой потере необходимо еще приплюсовать то время, которое они истратили непосредственно на поиски. По самым точным подсчетам, мы потеряли в итоге три миллиарда семьсот тридцать восемь миллионов двести пятьдесят девять тысяч сто четырнадцать секунд.
Уважаемые господа! Это больше, чем человеческая жизнь! Нет надобности объяснять вам, чем это чревато для нас.
Он сделал паузу и указал широким жестом на огромные стальные часы в стене – с бесчисленными замками самого хитроумного устройства, в том числе и с шифрами.
– Наши хранилища времени не бездонны, уважаемые господа! – возвысил он свой голос. – Если бы охота за девочкой имела смысл! Но речь идет о напрасно выброшенном времени! Момо от нас ускользнула. Во второй раз такого просто не должно случиться. Я категорически возражаю против столь дорогостоящих мероприятий! Мы должны экономить время, уважаемые господа, а не разбазаривать его! Так что прошу вас соответственно планировать свои действия. Больше мне нечего сказать. Благодарю за внимание.
Он сел и выпустил изо рта облако дыма. По рядам прошел возбужденный шепот.
На другом конце стола поднялся второй оратор. Все лица повернулись к нему.
– Уважаемые господа, – начал он, – процветание Сберкассы Времени дорого нам всем. Но мне кажется, что не стоит слишком беспокоиться и воспринимать всю эту историю как некую катастрофу. В сущности, это пустяк. Всем нам известно, что наши хранилища накопили столько запасов, что, даже если б мы потеряли во много раз больше, это еще не было бы серьезной опасностью. Что значит для нас человеческая жизнь? Мелочь – не более того!
И все же я целиком согласен с уважаемым председателем, что это не должно повториться. Но случай с девочкой Момо единичен. Ничего подобного еще никогда не случалось, и маловероятно, что это может повториться во второй раз.
Господин председатель был, конечно, прав, возмущаясь тем, что девочка ускользнула. Но мы ведь хотели обезвредить ее, не так ли? Это теперь достигнуто! Девочка исчезла, она покинула царство времени! Мы от нее отделались. Думаю, что мы должны быть довольны этим результатом.
Оратор сел, самодовольно улыбаясь. Раздались слабые рукоплескания.
В середине стола поднялся третий оратор.
– Я буду краток, – объявил он с перекошенным лицом. – Я считаю успокоительные слова, которые мы только что слышали, безответственными. Этот ребенок – необычный ребенок. Все мы знаем, что девочка обладает весьма опасными для нашего дела способностями. Единичность этого случая вовсе не доказывает того, что он не может повториться. Призываю вас быть бдительными! Нам нельзя успокаиваться, пока ребенок не окажется в нашей власти. Только тогда мы сможем быть уверены, что девочка не принесет нам больше вреда. Раз она смогла покинуть область времени, значит, она сможет вернуться. И она вернется!
Он сел. Остальные члены президиума втянули головы в плечи.
– Уважаемые господа, – взял слово четвертый оратор, сидевший напротив третьего, – вы меня извините, но я должен заявить, что мы все время ходим вокруг да около! Надо научиться смотреть правде в глаза и наконец понять, что в дело вмешалась посторонняя сила. Я точно вычислил все возможные варианты. Вероятность того, что человеческий детеныш может, оставаясь в живых, самостоятельно покинуть царство времени, составляет 1 к 42 миллионам. Другими словами – это практически невозможно...
По рядам пробежал возбужденный шепот.
– Все говорит за то, – продолжал он, когда шум утих, – что девочке Момо помогли от нас ускользнуть. Вы все знаете, о ком я говорю. Речь идет о так называемом Мастере Хора.
При этом имени одни из Серых господ съежились, будто их ударили, другие вскочили с– мест и закричали, ожесточенна жестикулируя и перебивая друг друга.
– Прошу вас, господа! – закричал четвертый оратор, простирая руку. – Я убедительно призываю вас к сдержанности! Я понимаю, что упоминание этого имени – мягко говоря – не совсем прилично... Мне это тоже не легко далось, но мы обязаны учесть все обстоятельства. Если этот Так Называемый помог девочке, то он, очевидно, имел на это свои основания. И яснее ясного: все его действия направлены против нас. Короче, господа, мы должны считаться с тем, что этот Так Называемый не только отправит девочку обратно, он еще соответственно вооружит ее против нас. И тогда опасность будет смертельной. Таким образом, мы должны быть готовы не только еще раз пожертвовать временем целой человеческой жизни – нет, уважаемые господа, мы должны, если понадобится, поставить на карту всё, я повторяю: всё! Ибо в данном случае всяческая экономия может обойтись нам слишком дорого. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.