— Нет, — поспешно ответил Волли, — живот как новый. Полный порядок. Мне нужен Антс Ярве.
— Здесь я. Что тебе нужно? — негромко спросил монтер Антс.
Он сидел у стола и по-бычьи уставился на Волли. Кудлатый Антс показался бы очень сердитым, если бы Волли не знал, что он всегда смотрит исподлобья, словно собирается забодать собеседника.
— Вы обещали пики и ухваты, а теперь нам не поднять столб, — взял быка за рога Волли. Потому что, как известно, быка ловят за рога, а мужчину — на слове.
— Это потом. Сегодня воскресенье, — ответил Антс.
— Вы обещали!
— Обещал — значит, дам. Только не сегодня. Хоть в понедельник.
— Не приставай, мальчик, — сказала Вильма. — Сегодня выходной день, постыдились бы людей беспокоить.
Тут вмешался тракторист Мёльдер. Он был самым пьяным в этой компании, и на него Волли не надеялся. Кроме того, раньше Мёльдер и так много помогал стройке, да еще работал в совхозе на тракторе. Это не то что Антс или Вильма, у которых только тогда и работа, если где-то свалится столб или расстроится чей-нибудь желудок.
Но, видно, лодырь все дни недели лодырь, а настоящий человек и в воскресенье остается настоящим. Именно дядя Аугуст начал уговаривать Антса сходить на почту и дать ребятам пики и ухваты.
— И я с тобой пойду, — говорил он. — А потом дойдем до лавки, купим бутылочку-другую и вернемся сюда, к Вильме. Ведь лавка рядом с почтой.
— А я пока достану из чулана кислой капусты! — поддержала на этот раз и Вильма Роосте.
И все четверо зашагали к почте. Четверо, потому что ухваты и пики нужно было кому-то нести, и Волли показал Харри свой не слишком увесистый, но зато костлявый кулак:
— Идем, пока цел! Голову оторвать никогда не поздно.
Они шли весенней дорогой, на которой блестели лужи, хотя около леса, в тени елок, еще лежал снег. Пьяный Аугуст Мёльдер топал сапожищами прямо по лужам, во все стороны летели брызги. Топая по лужам, Аугуст жаловался Антсу:
— Совсем было жизнь налаживалась. Подумывал жениться. А теперь все прахом пошло. Если бы у нее не было мальчишки, все было бы хорошо. А с мальчишкой плохо. Ух, до чего я детей не люблю!
С этими словами тракторист ласково погладил Волли по плечу, а потом хлопнул по заду. Не больно, конечно, но и обидно и нелогично. Небось Волли его не трогает… Эти взрослые всегда так!..
Почта и лавка стояли друг против друга и переглядывались через дорогу. Но мужчины сначала завернули в лавку, вытянули прямо из горлышка по бутылке пива, а по бутылке водки спрятали себе в карманы. Антс предлагал тут же выпить и водку, но тракторист Мёльдер не согласился.
— Давай поможем ребятам тащить твои пики. Чего им надрываться! — сказал он. — Круг невелик, донесем — и к Вильме. Успеем! Дождется твоя Вильма, никуда не денется!
Но Вильма Роосте так и не дождалась. Она ждала часа два, потом оделась и пошла искать своих друзей. Она собиралась идти к лавке, но вспомнила Волли, убедилась, что Харри тоже отсутствует, и с досадой сказала: «Еще эта стройка на мою голову!»
И Вильма пошла прямо к Метсайыги, к пионерской стройке. Она не ошиблась: Антс и Аугуст ставили столбы. Уже издали медсестра увидела, как мужчины, окруженные школьниками, хлопотали на линии.
— Антс, — обиженно сказала Вильма Роосте, — вы собирались что-то купить…
— А мы купили. Вон там, под кустом, поставили, чтобы не разбить. Подожди нас, всего четыре столба осталось поставить… А ну, ребята, взяли! Заноси! Доску под нижний конец, доску! Так! Поднимай!
Столб начал подниматься. Тут, около столба, Вильма среди других увидела и своего Харри. Скажи на милость, в самую гущу полез! Ишь надрывается! Бегает сюда тяжести поднимать!
— Марш домой! — прошипела Вильма, подобравшись к сыну и отталкивая его в сторону. — Без тебя справятся.
— Тут уже недолго!..
— Я тебе покажу «недолго»! Если сила играет, лучше к Вийу сходи. Она добрая, простит. А то у нее пол разорен и шкафы стоят — не пройти. Ну, марш!
— Не пойду. Не трогай меня! — буркнул Харри.
— Ах, так? Ты будешь слушаться?
— Нет, — мотнул головой Харри. — Не буду.
Столб уже встал вертикально, и все ребята дружно принялись засыпать яму. Только Харри отошел, остановился перед матерью и взглянул ей в лицо:
— К Вийу Ныгес я больше не пойду. Я уже не маленький, понимаю.
— Да я тебе голову оторву! — по привычке сказала Вильма. Но сказала тихо.
— Не оторвешь. Мама, давай по-хорошему, а?
Неожиданно Вильма Роосте часто-часто заморгала глазами и опустила голову.
Опомнилась.
Сварливо бросила сыну:
— Ну, чего рот разинул? Хватай лопату, зарывай яму! Живо!
Когда был поставлен самый последний столб и Андрес отошел, чтобы полюбоваться линией передачи издали, на его плечо вдруг опустилась рука тракториста:
— Слушай, Андрес… Ты на меня не сердись. Как дела на станции? Получается? А то я там давно не был…
— Получается, — глядя в сторону, ответил Андрес.
Он говорил неправду: с турбиной дело не ладилось, без дяди Аугуста монтаж шел медленно, словно ощупью. Что-то они делали, а так ли, никто не знал.
— А дома как? В порядке? — спросил тракторист.
Эти его пустые, в общем-то, слова прозвучали так печально, что Андресу стало жалко и его и себя. Какой уж там порядок! Мама стала скучной и сердитой, нескладно все идет…
— В порядке, — вздохнул Андрес.
— Ты на меня не сердись… — хмуро повторил дядя Аугуст. И очень тихо добавил: — Слушай, очень мне захотелось иметь сына. Как раз такого, как ты. Ты не согласился бы стать моим сыном?
— Я согласился бы, — сказал Андрес, прямо взглянув Аугусту в глаза. Глаза были хорошие, ясные, под ними опять собрались привычные добрые морщинки.
— Вот не знаю, согласится ли Хельги… — вздохнул тракторист. — Ей нужен бы муж получше, чем я…
— Пойдем спросим, — быстро ответил Андрес. — А по дороге к турбине заглянем, да? На минуточку. И сразу домой!
Подошел Антс. Похлопал себя по оттопырившимся карманам, поманил дядю Аугуста. Но тот отрицательно покачал головой:
— Ты уж иди… без меня. У нас тут одно дело есть…
Подойдя к берегу, Андрес и дядя Аугуст оглянулись на линию передачи. Столбы шагали в гору стройной шеренгой, четко вырисовываясь на фоне неба. А само это небо снова было солнечным и удивительно ясным.
Глава двадцать восьмая, в которой ракеты летят в нужном направлении
Все теплее становились дни. На горку за рекой выбежали подснежники, которые, по словам Юхана Каэра, принадлежали к семейству лютиковых и назывались «ветреница тенистая». А потом зацвели купавки из того же семейства. И вся эта семья лютиковых с удивлением разглядывала пионерскую гидростанцию, выросшую посреди Метсайыги.
Но гидростанция в эти весенние дни строилась медленно. Дело в том, что Метсакюлаская школа засела за учебники. Все помнили, как директор Каэр головой ручался за высокую успеваемость, и настолько жалели директорскую голову, что совсем не жалели своих, поэтому конец последней четверти прошел на редкость гладко: пионервожатая Эви объявила, что даже у Волли Крууса больше четверок, чем троек.
Конечно, Волли было приятно получить больше четверок, чем троек. Обидно только, что Эви сказала: «даже у Волли». Точно на него нельзя положиться!
Ну ничего, ему еще два года учиться в этой школе. А когда Волли окончит восьмой класс, он пойдет на экзамены. Ка-ак выйдет, ка-ак начнет отвечать! Экзаменаторы будут ставить ему пятерку за пятеркой. Все так и ахнут! И, может быть, кто-нибудь даже лопнет от зависти…
А пока настоящие выпускные экзамены предстояли только Юри Куузику и его одноклассникам. Калью ходил мрачный и вздыхал: «Ох, срежусь я, ребята!» Эти монтеры больше ничего не монтировали: они готовились к испытаниям. Так что даже по столбам провода тянули семиклассники. Конечно, попробовал влезть на столб и Волли, но толку из этого вышло мало. То есть влезть он влез, хотя когти, пристегнутые к его ногам, больше мешали, чем помогали. А вот с проводами там, наверху, он уже ничего не мог сделать. Посидел, держась за столб, да потихоньку и пополз обратно. Обойдутся на столбах без него, ему и на земле дел по горло!
Бригада Андреса с помощью дяди Аугуста закончила монтаж турбины. И директор — наконец-то! — дал команду поднимать напор. Для этого нужно было перегородить водослив щитами.
Стойки и щиты для водослива были сделаны давно, еще зимой, но они лежали возле школы. Теперь их притащили вниз и поставили на место. Стойки опускали так, чтобы нижний конец входил в гнездо, а верхний опирался о мостик. Сейчас это было не очень трудно сделать, потому что воды в Метсайыги текло немного.
Как только стойки выстроились поперек водослива, в их пазы начали закладывать щиты. Вода стала подниматься. Вся школа снова бегала смотреть на водомерную рейку, и все знали, на сколько сантиметров прибыла вода — за час, за два, до большой перемены… Но теперь этому только радовались.
Правда, ниже плотины сейчас почти не осталось воды и напор, перепад уровней, стал куда больше, чем раньше. Поэтому за сооружениями нужно было наблюдать. Это ответственное дело поручили Волли и его команде, и наш герой по нескольку раз на день вместе с Харри обегал плотину. Они смотрели, не пробирается ли где-нибудь вода. А если замечали намокший, слезящийся участок или какой-нибудь ручеек, пробравшийся вдоль стенки лотка, туда сыпали песок и гравий, чтобы вода не уносила с собой глины. И вообще «принимали меры».
Волли очень гордился назначением, хотя в глубине души считал, что вожатая Эви, придумавшая это, хитрейший человек! Раньше можно было прибежать на плотину, посмотреть, что делается, и мчаться дальше. А теперь изволь наводить порядок! Да еще народ у него в бригаде ненадежный — малыши. Из взрослых один Харри. Хоть разорвись! Весь день командуешь:
«Харри, смотри, здесь земля осела! Пускай ребята подбавят глины!.. Мари, тащи гвозди и молоток! Скажи я велел взять! Тут доска качается… Эй, ребята, бегите в машинный зал, будете медяшку драить!»
Словом, забот хватало. И все-таки именно Волли услышал однажды такой разговор Юхана Каэра с физиком.
Ну, почти все готово! — сказал Пихлакас, выйдя из здания станции и на ходу вытирая руки, залитые машинным маслом.
— Отлично, — ответил дир. — Нужно будет пригласить на пуск жителей Метсакюла. Пускай посмотрят, что мы тут настроили! А пока попрошу вас все внимание перенести на экзамены. Боюсь, не напрасно ли мы допустили Калью Таммепыльда. У него с алгеброй неладно. Займитесь-ка им персонально.
— Разумеется! Я, знаете, здесь уже мало бываю… Сегодня просто не вытерпел… А из начальства кто-нибудь приедет?
— Я дал в Таллин телеграмму. Заместителю министра. А еще…
Тут они отошли уже довольно далеко и заговори ли тише, так что до Волли донеслось только одно слово: «завтра».
Завтра! Вот здорово-то! Волли сразу представил себе, как в школу придет тот его знакомый, высокий седой начальник придет и скажет: «Привет, Волли Круус! Показывай свою электростанцию!» И Волли поведет его к реке. Ну, возьмет с собой еще Андреса. А пожалуй, и дира. Все-таки они тоже немало потрудились…
Но потом Волли решил, что придется взять и Харри, раз уж он помог вернуть доски. Без Эви тоже не обойдешься. Да и без дяди Аугуста. А поскольку у нашего героя сердце было доброе, в конце концов он понял, что ему не обойтись на этом торжестве без Юты, Айме, Рауля, без Калью, который «горе ты мое», без Юри и без родителей, даже без иждивенки Мари…
Всех-всех он позвал бы на свой праздник! Кроме старухи Вийу. А та пусть сидит одна на своем хуторе. Так ей и надо!
На следующий день уже с утра Волли не мог ничего делать. Он торчал посреди дороги и ждал.
Вот почему именно он первым увидел «Победу», лихо подкатившую к школе.
Волли подбежал, дверца распахнулась, и из машины вышел… инспектор Киви.
— Здравствуйте, — протянул Волли таким тоном, каким говорят: «Вот так раз, опять схватил пару».
— Здравствуй, Волли Круус, — ответил инспектор: не мог же он забыть такого выдающегося школьника.
— А ваш заместитель… министра? Он приедет?
— Нет, у него дела. Но он просил меня сделать все, что нужно.
Тут подошел директор Каэр и начал извиняться, что не встретил гостя.
— Ничего, — сказал инспектор Киви. — Меня встретил сам Волли Круус!
Разговаривая, они вошли в школу, и Волли уже не слышал, как директор спросил инспектора:
— Запомнили нашего героя?
— Еще бы! Он ведь осенью на меня прыгал!
— Как?!
— Что же мне, показывать, что ли? — ворчливо ответил инспектор. И вдруг вспомнил рыжее страшилище в смоляных разводах, сидящее у него на спине, и, не сдерживая смеха, рассказал всю ту историю.
Теперь нахмурился Юхан Каэр:
— Почему же вы мне тогда не сказали?
— А вы мне все так и выкладываете?
— Ну… О краже яблок я вам говорил…
— Это когда вы за вором следы заметали?
— Я не заметал…
— Ну, все равно — грабельками заравнивали. Помню, помню, говорили… Как он теперь?
— Рауль? Все в порядке. Кстати, опять музыкой начал заниматься. Только не на дому, а в школе, в кружке.
— Интересный вы человек, товарищ Каэр. И многое вам удается… Но — цыплят по осени считают, успехи школьников — весной. Я хочу поприсутствовать у вас на выпускных экзаменах.
— Обязательно! А пока, может быть, взглянете на гидростанцию?
— Позже, товарищ директор. После последнего экзамена.
Пауль Киви выдержал характер: он так и не пошел к реке. Он сидел на экзаменах, а потом еще в учительской проверял сведения по успеваемости, даже просматривал письменные работы учеников младших классов. И, хотя экзамены продвигались хорошо, все ходили подтянутые и настороженные, понимая, что это держала испытания сама Метсакюлаская школа. Калью по-прежнему причитал: «Ох, срежусь я!» — и все вздыхали, зная, что у парня с алгеброй нелады.
В день письменного экзамена по математике Эви с удивлением увидела в коридоре нескольких ребят из шестого класса. Странно — ведь они теперь приходят только на стройку… Почему же они здесь, в школе? И зачем Андрес Салусте открывает окошко? Осторожно открыл, трубкой приложил руки ко рту и негромко кричит — чтобы не услышали в классе, где идет экзамен:
— Волли! Мы здесь! Иди сюда!
Эви взглянула за окошко. Но Волли там уже не было видно. Через несколько секунд он вихрем ворвался в коридор, едва не налетел на Эви и остановился как вкопанный:
— Здравствуйте, товарищ Калдма!
— Здравствуй, — поздоровалась Эви. И вместе с Волли подошла к остальным ученикам: — Здравствуйте, ребята. Что вы здесь делаете? Ведь у вас занятия кончились?
— Кончились, — за всех ответил Рауль. — Но там идет экзамен. Мы теперь болельщики.
— А вы тоже болеете? — спросила Айме у пионервожатой.
— Болею, призналась Эви. — Вы за кого?
— Мы за Калью Таммепыльда, который «горе ты мое», — быстро ответил Волли. — А вы?
— И я. Я еще за Пихлакаса болею и за директора, — вздохнула Эви Калдма.
— За них все болеют! — убежденно сказал Волли. — Еще как!
Впрочем, Волли не просто «болел». Нет, он негодовал. Действительно, о чем думают разные изобретатели? Вон даже для коров придумали автопоилки. Если на совхозном скотном дворе корове нужно напиться, она мордой ткнется — и пожалуйста, течет вода, пей сколько влезет. Неужели нельзя было изобрести что-нибудь такое для школьников? Не для питья, конечно, а для задач.
Тебе задают задачу, а под партой стоит такой автоматик. Нажмешь — решение, нажмешь — решение, и никаких хлопот. А то вдруг Калью провалится? Всей школе неприятность. Хоть бы Юри догадался подсказать ему…
Волли выбежал в сад и заглянул в окно. Видно было только потолок и кусок классной доски. Пришлось залезть на яблоню: глупо торчать под окном, ничего не видя, когда рядом растет такое славное суковатое дерево…
Экзаменующиеся сидели на партах по одному. Верзилу Таммепыльда наш герой разглядел хорошо: Калью сидел у самого окна.
У силача было настолько безнадежное выражение лица, что Волли прошептал:
— Эх, горе ты мое!
Вот если бы Волли умел передавать мысли на расстоянии — вот было бы здорово! Конечно, решить задачку за Калью он не смог бы — все-таки восьмой класс. Но Волли прочел бы на расстоянии условия, передал бы их Юри Куузику, получил бы от него ответ и внушил бы ответ Калью. Что-то сложно получается. Но вообще жизнь — сложная штука.