Юри недовольно покосился на толстяка:
— Здесь все обыкновенное, ясно? А в смеси получается уже нечто необыкновенное. Того и гляди, взорвешься.
— Дай я тоже что-нибудь поделаю, — попросил Волли.
— Вон помогай Таммепыльду, — распорядился Юри.
— Это обыкновенная фотопленка? — опять спросил Рауль, на всякий случай отойдя в сторону.
Юри помедлил с ответом. Только убедившись, что все вокруг заняты полезным делом, он прочил небольшую лекцию по ракетной технике. Впрочем, даже читая лекцию, он не переставал заниматься своей ракетой.
— Если хочешь — да, обыкновенная. Только мы эту пленку очищаем от эмульсии, скатываем вот так… Сверху три или четыре раза обернем станиолем… Туже, туже накручивай, Калью!
— Это от шоколада такая бумажка? — спросил один из малышей.
— Все равно от чего, важно, что это станиоль… И вот у нас получается сопло, соответствующее дырке в рулончике. Сюда полезно вставить соломинку… Вот так, ясно?
— Она высоко полетит? — справился Волли.
— До пятого этажа долетает. Хотя здесь у вас даже домов таких нет, не то что у нас в городе… Ну, выше вот того дерева взлетит, ясно?
— Ух ты! — удивился Волли, выглянув в окно: Юри показывал на большущую старую липу. — А выше можно?
— Конечно! Летают же в космос — тоже на ракетах.
— Юри, ты кем хочешь быть? Космонавтом, да? — поинтересовался Рауль.
— Не знаю, еще не решил… Мне и космонавтом хочется, и учителем физики. Опыты всякие можно ставить… — Юри сказал это сконфуженно, словно извиняясь перед ребятами. И бодро добавил: — А может быть, все-таки и космонавтом, ясно? Ну, пошли в сад, попробуем!
— Дымовую завесу тоже возьмем? — спросил один из малышей.
— Тащи и завесу!
На дорожке, идущей вокруг школы, Волли нашел гребенку. Два зубца у нее были сломаны, но она была красивая. Малыши принялись разглядывать его находку такими жадными глазами, что Волли чуть было не предложил обменять эту вещь на что-нибудь. Но ему хотелось принять побольше участия в готовящихся экспериментах, и он не удержался от вопроса:
— Юри, а гребенка для дымовой завесы не подойдет?
Юри критически осмотрел гребенку:
— Кажется, она легковоспламеняющаяся… Но все равно, клади, попробуем.
Стартовая площадка была выбрана под одной из лип с таким расчетом, чтобы из окон школы ее не было видно. Волли долго определял направление ветра.
— Как знать, — говорил он, — вдруг ветер дует в сторону школы, мы поставим завесу, а потом вся школа окажется в дыму, и учителя поднимут панику.
Во избежание этого Волли долго облизывал указательный палец и подставлял его ветру — с которой стороны пальцу холоднее, оттуда и дует.
— Это закон физики, — подтвердил Юри. — На ветру жидкость быстрей испаряется, а где испаряется, там охлаждается.
Словом, все было поставлено на твердую научную почву.
По мнению Волли, дело портила Айме, тоже спустившаяся в парк.
Конечно, Айме девчонка славная, понятно, что ей наскучило сидеть в интернате. По ракеты — не ее ума дело! Прогнать бы эту Айме, и все тут.
Однако Юри решил иначе. А конечно же, он здесь был главнокомандующим!
— Пусть останется, — сказал Юри. — Она поможет ставить завесу.
К необыкновенной смеси из обыкновенного сахара со многими «ингредиентами» добавили изрядную порцию бумаги, и Юри все это поджег. Адская смесь потихоньку тлела и понемножку дымила.
Чтобы ускорить процесс, Айме стала на четвереньки возле этого костра и принялась дуть изо всех сил.
Дымовая завеса совсем уже начала получаться, как вдруг их костер вспыхнул ярким пламенем. Это было не по правилам: смеси полагалось только тлеть и испускать дым. Увы, потушить огонь не удалось.
— Это все из-за твоей гребенки, — сказал Волли один из малышей. — Я сам видел: она ка-ак вспыхнет!
— Может быть, — кивнул головой Юри. — Но я и сам дал маху: кажется, в рецепте было сказано, что бумагу нужно класть жеваную. Она бы так не загорелась.
— Ну вот! — огорчились малыши. — Мы бы тебе могли нажевать знаешь сколько!
Но самое интересное только начиналось. Установив ракету по всем правилам науки, Юри дал команду укрыться за деревом. И все спрятались за ближней липой, а Рауль отошел к следующей, подальше, и даже лег на землю.
Потом Юри долго разогревал спичкой нос ракеты, потому что этот нос нужно было раскалить. Юри чиркнул уже третью спичку, и Волли собрался было бежать помогать ему, как вдруг раздалось шипение и ракета взмыла в небо.
— Летит! Летит! — восторженно заорал Волли.
И это было, пожалуй, лишнее: услышав крик, их учительница пения, Эмма Рястас, которую школьники за глаза обычно называли певчей Рястас, остановилась и посмотрела в их сторону. До этого она шла по тропинке склонившись, что-то разыскивая. Сейчас она выпрямилась. Видно было, как волосы ее развалившейся прически развевались на ветру.
Но все это можно было наблюдать лишь какое-то мгновение. Повинуясь своим неведомым законам, ракета быстро снижалась и неудержимо неслась на учительницу.
— Бегите! — крикнул ей Юри. — Бегите!
Его голос звучал так убедительно, что Эмма Рястас крупной рысью ринулась вперед. Увы, даже издали было видно, что она не удаляется от ракеты, а приближается к ней. Кто их знает, эти ракеты, мало ли куда они полетят! Словно в Метсакюла было не на что упасть, кроме как на певчую Рястас!..
— Вот если бы у нас был свой координационно-вычислительный пункт… Кибернетика… — сконфуженно пробормотал Юри.
Больше он ничего не сказал. Говорила Эмма Рястас. Она говорила, что пожалуется директору. Что таким большим лоботрясам, как Юри и Калью, крайне стыдно стрелять в пожилых учительниц, ужасно стыдно. Что в ее юности девочки занимались рукоделием, были опрятны и не ходили перемазанные сажей, как Айме. Что ее горько разочаровал Рауль Паю. Она просто поражена тем, что столь музыкальный мальчик, из порядочной семьи, вдруг связался с такой компанией. Что, наконец, малыши…
И тут она гневным жестом указала на обоих малышей и на Волли. Это страшно обидело нашего героя. «Так ей и надо! — подумал он, глядя на растрепанную учительницу. — Нечего было тут разгуливать!»
Смутная догадка осенила его, и он принюхался: пожалуй, от их дымовой завесы попахивало гребенкой певчей Рястас.
Когда учительница, исчерпав свой запас красноречия, ушла, несколько секунд все молчали. Потом Калью пробасил:
— Вот это ракета! Смотри-ка, попали даже в движущуюся цель!
Глава пятая, где находят, то, что ищут
В учительской было сильно накурено. Разговор затянулся.
В комнату бесшумно вошла уборщица. В дверях она остановилась, повела носом и неодобрительно качнула головой. Подошла к окну, открыла форточку.
Учитель математики и физики Вальтер Пихлакас поспешил потушить окурок и втиснул его в полную пепельницу — у директора пошаливало сердце, год назад он бросил курить. Мог бы об этом подумать и сам Пихлакас, без вмешательства уборщицы. Мог бы. И вообще, с чего это он так разволновался?
Пихлакас поднялся, сделал несколько крупных шагов по учительской и остановился возле шкафа, за стеклами которого виднелись увесистые початки кукурузы.
— Вот это — наше достижение, сфера пашей деятельности, — сказал Пихлакас, указывая на кукурузу. — Нормальная сфера деятельности сельской школы. Но строить свою гидростанцию… И кто нам это разрешит?
— Разрешение имеется, — ответил директор. — На прошлой неделе я разговаривал с министерством по телефону. Они рекомендовали оборудовать мастерские, предлагали деревообделочные станки. Я напомнил, что у нас нет электроэнергии. Сначала, говорю, нам нужно построить свою электростанцию. А мне ответили: «Ну что ж, постройте!»
— Это была шутка, — уверенно сказал Пихлакас.
— Может быть… Мне сказали: «Подумайте». Вот я и собрал вас — подумать. Ясно одно: нужно найти разумный выход для энергии наших ребят.
— Иначе они в конце концов взорвут нас, — жалобно прощебетала Эмма Рястас. — Особенно этот Юри Куузик, который живет в интернате.
— Очень способный мальчик, — заметил Вальтер Пихлакас.
— Вот-вот. Очень. Такие на все способны! — воскликнула Рястас. — Они меня чуть не сожгли! Ракетой! Не знаю, чем они ее начинили, но она взрывается и летит, летит и взрывается! Они взорвут нас! Уж лучше пускай строят электростанцию!
И в это самое время уборщица внесла лампу. Обыкновенную керосиновую лампу с хорошо вычищенным стеклом, снятым нагаром, подрезанным фитилем… Это была честная старая лампа, много лет прослужившая школе.
Но сегодня все как-то сразу заметили, что в углах комнаты затаились густые тени и даже около самой лампы не так уж светло. Все учителя замолчали, потому что каждому вспомнились городские вечера возле ярких электрических огней то уютных, то слишком официальных, но всегда ярких.
Директор шумно потянул носом воздух — и керосином сегодня пахло сильней, чем обычно!
— Ребята только и говорят, что о своей электростанции, — тихо сказала Эви Калдма, которая была в Метсакюла не только учительницей, по и старшей пионервожатой. — Это настоящее, большое дело.
— Нужно строить, — отозвался директор. И взглянул на учителя физики. — Подберите-ка нам какой-нибудь проектик. Пожалуйста! Ведь теперь любые проекты составляются заранее, типовые.
— Только не проекты гидростанций, — Пихлакас. — Ведь на каждой реке свои условия: разные берега, разные уровни воды… Чертежи отдельных устройств, конечно, существуют, но в целом… Да и кто станет заниматься такими крохотными станциями, как та, которую мы могли бы здесь построить? Для современной энергетики это пустяк!
— А раз пустяк, составьте проект сами. Для нас-то это важное дело! Напишем в Таллин, какие-нибудь чертежи получим, а общий проект делайте вы.
— Я? Проект? — удивился Пихлакас. — Простите, но я не гидротехник… И вообще не инженер… Физика, математика — да, это моя область. Но проект гидростанции…
— Знаете же вы электрические машины и всю эту… проводку!
— Товарищ Каэр, электрическую часть я еще мог бы рассчитать, но строительную…
— Да что там сложного? — не сдавался директор. — Ну, идемте к речке, посмотрим вместе.
К речке они пошли втроем — высокий и плотный Юхан Каэр, физик Вальтер Пихлакас, который был немного ниже, но много тоньше директора, и совсем маленькая Эви Калдма с пионерским галстуком на шее. Они громко разговаривали, пожалуй, даже спорили.
Андрес издалека услыхал их голоса и сказал:
— Дядя Аугуст, кажется, наш директор сюда идет.
— Что-нибудь нужно, вот и идет, — спокойно отозвался Аугуст. — Ну-ка, давай выкатим эту кадку…
Рассохшиеся кадки уже несколько дней стояли посреди речки, и сегодня мама попросила Андреса прикатить их домой. А тракторист здешнего совхоза Аугуст Мёльдер взялся помочь Андресу.
Это было очень хорошо, потому что не так то легко выкатить кадку из речки в гору. И вообще дядя Аугуст нравился Андресу: рассудительный и умелый, он часто приходил на помощь. Сам Аугуст обычно говорил: «Вот, зашел на огонек, разрешите старому холостяку погреться у чужого очага». Но в долгу он не оставался: починил крышу, запаял дырявую кастрюльку, наточил ножи у мясорубки… Часто помогал, всего и не упомнишь.
Когда учителя подошли к речке, кадка была уже на берегу.
— Силы в работе! — сказал директор дяде Аугусту.
— Сила нужна! — отозвался тракторист.
— Вот думаем: не построить ли здесь гидростанцию. Школьную.
— Здесь? — удивился дядя Аугуст. Взглянул на речку и помотал головой: — Нет. Место неподходящее.
Андрес с еще большим уважением посмотрел на дядю Аугуста. Вот он как! Глянул — и сразу решил.
— А вы в этом разбираетесь? — не очень вежливо спросил у дяди Аугуста учитель Пихлакас.
Но тракторист не обиделся.
— Немножко разбираюсь, — усмехнулся он. — Мой отец все мечтал мельницу себе выстроить… До своей дело не дошло, но людям построил немало. И я с ним…
— Ну-ну… Что же вы нам посоветуете? — все еще недоверчиво спросил Пихлакас. — Консультируйте, если так!
— Верно! — совсем другим тоном подхватил директор Каэр. — Где бы вы стали строить?
Вот как удачно получилось с этими кадками! Теперь Андрес самым первым из школьников узнает, где будет их электростанция!
Но это оказалось не таким скорым делом. Впятером они потихоньку шли вдоль ручья. Дядя Аугуст иногда останавливался, смотрел на берега и что-то шептал, подсчитывал в уме, шевеля губами. На одном повороте он задержался, смерил шагами длину мыска, выдавшегося в пойму, зачем-то пощупал землю. Потом все пошли дальше и шли, пока дядя Аугуст не сказал:
— Нет, здесь ничего не получится. Только там. Одно место.
И они вернулись к повороту, где в пойму вдавался мысок. Андрес был здесь тысячу раз — каждый день он пробегал мимо этого места, когда спешил в школу. Вон там, в частом и тонком березняке, он вырезал гибкие удилища. Зимой с этого мыска Андрес лихо съезжал на лыжах, а летом собирал здесь букеты колокольчиков с большими-большими цветами. В речке, вон под теми камнями, если засунуть руку поглубже, можно было наловить пескарей. Один раз Андрес поймал здесь даже налима — еле вытащил из-под камня!..
Словом, здесь можно было найти для себя массу занятий. И только строить гидростанцию раньше никому не приходило в голову.
Пихлакас и Мёльдер оживленно разговаривали, не всегда понимая один другого. Слишком разные это были люди, слишком разные были у них знания.
Мёльдер рассказывал молодому учителю: нужно насыпать земляную плотину, оставить «глаз» для пропуска весенней воды, настлать полы, поставить щиты… А Пихлакас толковал о гидростатическом давлении, о пролетах и стреле прогиба. Но они остались довольны друг другом и, прощаясь, крепко жали руки.
— Очень рад знакомству! — говорил Пихлакас.
— Доставайте турбину и генератор, остальное ребята сделают! — сказал напоследок дядя Аугуст.
И, пока они с Андресом возвращались к своим кадкам, он объяснил, что турбина — это такое стальное колесо, которое начинает вертеться, если через него бежит вода. А турбина крутит генератор, и тот дает электрический ток.
Андрес расспрашивал, слушал короткие ответы и очень гордился, что он дружит с таким знающим человеком, как дядя Аугуст.
А учителя шли к своей школе молча. Теперь, когда кое-что стало проясняться, каждый из них совсем иначе взглянул на задуманное.
«Трудное дело затеваем, — думал директор Каэр. — Турбина, генератор, материалы всякие… И работа нелегкая, недетская. Осень, дожди пойдут. Потом холода настанут. Не простудить бы ребят… Может быть, лучше отказаться, пока не поздно? Пожалуй, прав Пихлакас, не наше это дело».
«Как мало я знаю и умею! — огорченно думал Вальтер Пихлакас. — Любой тракторист, оказывается, разбирается в технике лучше меня. Неужели мои ученики тоже будут путаться в практических делах, как я сегодня? Нельзя этого допустить! Прав директор: мы должны строить электростанцию. Пускай ребята привыкают на практике решать технические задачи!»
А Эви Калдма не столько думала, сколько представляла себе радостное будущее. Ей виделись стройные шеренги пионеров с красными галстуками и залитые электрическим светом классы. И еще что-то очень героическое — она и сама не знала, что именно, но всей душой стремилась к нему.
Глава шестая, в которой руки поднимаются сами
Вот это да! Вся школа — все ученики и учителя собрались вместе. Много народу, оказывается, если всех собрать вместе. И скоро все они ахнут: Волли выйдет на трибуну… Жалко, что настоящей трибуны нет, он выглядел бы повыше, если бы стоял на трибуне… Но все равно он выйдет и скажет: «Бросьте свои затеи с гидростанцией! Идемте лучше рыбу ловить! Щуки в озере так и ходят. Вперед!»