Вот и теперь — Онуфрий сопит, искоса поглядывает на Славу, потом на Лину. Девочка весело хлопает его ладошкой по спине, скачет, как коза.
— Пошли, пошли, ребята! Мне так хочется поскорее увидеть комету!
— Не так быстро! — бормочет Слава, выходя из школы. — Ещё нужно захватить чего-нибудь поесть. Подождите, я слетаю домой!
Мальчик забежал в хату, положил в сумочку полтора десятка помидоров, полхлеба и присоединился к товарищам. Они миновали песчаные бугры и вошли в вековой лес. Шли по извилистой тропинке, весело переговаривались.
— Вот если бы повезло, — щебетала Лина, поблёскивая чёрными глазами. — О нас напечатали бы в газетах… или в журнале…
— Разве в этом дело? — спросил Слава.
— А в чём же?
— Главное — найти. Исследовать…
— Что там исследовать? Камень или кусок железа… Главное — на весь мир прославиться…
— Точно! — буркнул Онуфрий. — Имя дадут той комете наше… Все будут знать!..
— Страшно интересно, — насмешливо сказал Слава. — Комета «Онуфрий»! Звучит?
— Не смейся, Славка! — произнесла девочка. — Лучше договоримся, как нам идти…
— Маршрут намечен такой: сначала Заросные, потом перейдём через болото в Карань. А потом — к Чёртовой долине…
— Там страшно… Очень густой лес…
— А как же слава? Мировая? — усмехнулся Славка.
— Оставь! — вспыхнула Лина. — Не обязательно же славу в болоте искать?
— А может, это и не болиды, не кометы, — сказал Фри.
— А что?
— Может, летающие тарелки? А?
— Ещё лучше, — обрадовался Слава. — Познакомимся с пришельцами. А что? Это ты умное слово сказал. Ещё интереснее будет искать. Айда вперёд!
Часа за два они исколесили все Заросные вдоль и поперёк. Ничего не нашли. Уставшие, вспотевшие, вышли к болоту. По ту сторону зеленел тёмной кроной древний лес Карань.
Преодолев болото, они очутились у Карани. На них налетела туча огромных жёлтых комаров. Онуфрий начал подпрыгивать.
— В лес, в кусты! — крикнул Слава. — Там они не будут кусаться!
Древний лес встретил искателей прохладой, настороженным покоем. Густая паутина прилипала к лицу, кусты тёрна и боярышника царапали ноги. Стало темно, неприветливо. Зато комары отстали и уже не преследовали их.
— Что мы тут найдём? — жалобно говорила Лина. — Лес, как стена!
— Если упал болид или комета, то должна быть яма… или место обожжённое, — объяснил Слава. — Мне кажется, что это упало где-то в Чёртовой долине. Так и бабушка Соломия сказала…
— В Чёртову долину даже не все взрослые решаются ходить, — сказал Фри.
— Почему? — удивился Слава.
— Говорят, там нечистая сила водится…
— А ты веришь в нечистую силу? — иронически спросил Слава.
— Не верю. А так люди говорят… Змей там видели больших и волосатых людей.
— Ну, змея и маленькая с перепугу покажется большой, а волосатых людей… Может, какой-нибудь дачник грибы собирал, они любят в трусах ходить… Вот моя бабушка сегодня ночью рассказывала интересную историю…
— О чём?
— О Чёртовой долине. Тогда она ещё девочкой была, а долина называлась Волчьей…
— Расскажи…
Искатели остановились под ветвями орешника, сели отдохнуть, и Слава рассказал товарищам бывальщину, услышанную ночью от бабушки Соломии. Когда он умолк, Лина обеспокоенно оглянулась, сникла.
— Зачем ты рассказал? Теперь мне страшно… Я хочу домой…
— Почему, глупенькая? Кого ты боишься? Часок-другой походим — и назад, — заверил Слава. — Я тут знаю все ходы и выходы. Меня бабушка Соломия водила. Вся долина не больше двух километров. К вечеру возвратимся домой.
— Уже темнеет, — прошептала девочка, поёживаясь от прохлады. — Ну их, не хочу искать эти глупые камни!
Слава гневно отвернулся.
— Фри, веди eel Раз так — пусть уходит домой! Онуфрий не мог скрыть радостной улыбки.
— Я — что? Я — как она! Я могу с тобой! А могу отвести! Лина, ты одна дорогу найдёшь?
— Не найду, — сердито сказала девочка, глядя под ноги и надувая губы. — Я не была в этом лесу…
— Тогда я с тобой. А как же ты, Слава? Может, плюнем? А? Никто ничего всё равно не найдёт!
— Найду или нет — а до конца пройду, — хмуро ответил Слава. — Возвращайтесь, трусы!
Он махнул рукой и исчез за кустом орешника. Онуфрий и Лина минуту-другую постояли, тяжело вздохнули и поплелись назад.
ЧЁРТОВА ДОЛИНА
Чаща проглотила все звуки. Зловещая тишина замкнула Славу в свои объятия. Не слышно было ни птиц, ни шелеста ветвей. Мальчик замер на месте, притаился — не донесутся ли голоса Лины и Онуфрия? Может, возвратятся, позовут, не оставят одного?
Где там! Фри назло ему не вернётся, а от Лины этого он не ожидал! Такая боевая, неприступная, гордая!
А всё-таки страшно! Была бы рядом живая душа — тогда ничего. Даже если бы кот — и то не страшно. А так — крутые глинища, высоченный чертополох, над головой столетние дубы да осины, а между ними — густющий терновник. Метров сто пролезть под такими кустами — от одежды и нитки не останется!
Между зарослями вьётся чуть заметная тропка. Кто по ней ходит? Наверное, дикие кабаны и косули. Да ещё, может быть, старые женщины осенью пробираются за калиной до самого Палёного болота.
Темно между деревьями, плохо видно. Неужели заходит солнце? Ведь ещё рано. Может быть, тучи на небе?
Под ногами хрустят сухие ветки, этот треск отдаётся в сознании, как выстрелы. Преодолевая страх, Слава начал быстренько продираться между кустами. Упрямо описывал по кругу Чёртову долину, внимательно присматриваясь, нет ли каких-либо признаков падения болидов.
Кое-где он натыкался на огромные шляпы белых грибов, но не трогал их. Случись это в другое время, он захватил бы такие трофеи домой. Вышло бы чудесное жаркое! А теперь — пусть растут, белки да зайцы съедят…
Глубже, глубже. Долина дышит сыростью, под ногами толстые ковры мхов. Слава садится на трухлявый пенёк, отдыхает. Из чащи доносится низкое гуденье. Будто далёкий шум парохода. Может, эхо? Или машина в лесу?
Сколько времени прошло — час или два? Тени ползут между стволами, уже не видно дальше, чем за два-три метра. Ноги ноют и дрожат. Наверное, от усталости. Может быть, вернуться? А завтра. — снова сюда! Захватить ещё ребят. Не таких тонкокожих, как Фри. А сегодня? Что он скажет Максиму Ивановичу? Что стало темно? Испугался? Побоялся привидений? Будут смеяться. Фри будет смеяться первым, хоть он и сбежал. Да и чего бояться? Кабаны не нападут, у волков есть чем поживиться. А в чертовщину он не верит.
Между деревьями мелькнул огонь. Слава вздрогнул. Показалось или…
Снова. Взмахнуло голубым крылом призрачное пламя, погасло. Ещё раз. Ещё.
Нет, не кажется. Видно, как отблески падают на замшелые стволы деревьев. Странно и страшно. Кто же там? Может, кто-нибудь из учеников, которые ищут болид? Или дачник какой-нибудь собирает грибы. Зажёг фонарь и ходит. Надо было и ему захватить. Кто же знал, что придётся бродить допоздна!
Слава хотел крикнуть. Потом сдержался. Сердце стучало тревожно, настороженно. Огонь мелькнул ещё несколько раз и засиял ровно, неугасимо.
Мальчик ползком, а кое-где на коленях приближался к странному пламени. Передвигался по мху бесшумно, как кот. Любопытство превозмогало страх.
Уже недалеко. Свет становится похожим на сияние телевизионного экрана. Может, это и есть тот самый болид? Слава выглянул из-за ствола дуба и оторопел. На маленькой полянке под ветвистым дубом стояла избушка. Сказочная избушка, точно такая, как видел он в фильме «Василиса Прекрасная». Из единственного окошечка лучилось мягкое сияние. Невысокая дверь была раскрыта настежь, за ней мягко колебались неясные тени. На чём стояла избушка — на курьих ли ножках, или на сваях — мальчик не заметил, но увидел, что к входу вела узенькая лестница с берёзовыми перилами.
В горле у Славы пересохло. Что же делать? Страшно пошевелиться. Может, это ему померещилось? Наслушался бабушкиных россказней, а теперь… Да нет, не мерещится! Закрывай глаза, ущипни себя за руку, ничего не поможет.
Задать стрекача? Привести сюда учеников с Максимом Ивановичем? А что он скажет им? «Избушка на курьих ножках»? Смеха хватит на весь год. А ещё хуже, если придут сюда и ничего не увидят. Скажут — с ума сошёл, от страха и увидел разные привидения…
Что же делать? Неужели всю ночь тут мучиться? Земля холодит, становится промозгло, сыро. Может, подойти? Раз избушка стоит — есть же в ней кто-нибудь живой? А если живой, то не укусит ведь он его? Неужели Слава испугается?
Сияние приветливо всколыхнулось, послышался звучный женский голос:
— Войди, паренёк!
Мальчик замер, боясь пошевелиться. Неужели это его кто-то окликнул?
— Чего же ты лежишь? Вставай, я жду… Слава — ни звука.
— Ты искал и нашёл. Почему же ты боишься? Мальчик вздохнул, стиснул зубы, стараясь сдержать дрожь. Будь что будет! Ведь зовут его?!
Он поднялся, потихоньку пошёл к избушке. Избушка покачивается, как живая. А, может, это мерещится? Может, снится причудливый сон?
Ступеньки скрипят под ногами. Вот уже и дверь. Она очень низенькая, надо наклоняться. Сени. Пахнет травами, цветами, под ногами шелестит царь-зелье, бабушка Соломия на троицу любит посыпать им земляной пол.
Мальчик перешагнул порог, ступил на пол. Из чего он? Не доски, не глина. Нежный зелёный ковёр, похожий на мох.
Слава озадаченно обвёл глазами избушку. Где же хозяйка, голос которой он слышал? И где свет? Нет ни каганца, ни электричества.
Небольшая печь в уголке, обмазанная синей глиной, на ней нарисованы весёлые петушки. Налево — тёмный дубовый стол, скамья возле него, а в красном углу — большой белоснежный цветок. Он шевелит золотистыми тычинками, серебристый пестик вибрирует, словно дышит, атласные лепестки то сворачиваются, то раскрываются вновь в такт неслышной мелодии. Дивно и чарующе! Этот удивительный цветок успокоил мальчика, отогнал страх. Ему показалось, что он попал к близким и родным людям, что он когда-то уже был тут, чем-то связан с этой избушкой, цветком и вот этими петушками на печке. Вспоминаются ему и неслышная мелодия, и запахи нежных цветов…
— Если так, то можно и встретиться, — будто отвечая на его мысли, послышался голос. — Ты почувствовал себя дома — я рада…
Слава испуганно взглянул направо. Там на низенькой скамеечке сидела ветхая, столетняя старушка. У неё была согнутая дугой спина, длинный нос, запавшие щёки и губы. А на плечах — тёмно-зелёная искристая накидка.
«Баба-яга!» — мелькнуло в голове мальчика.
Она была точнёхонько такая, как в сказках. Значит, бабушка Соломия говорила правду? Выходит, она и теперь прилетела вместе с болидами. А может, это не болиды, а какие-то летающие устройства? Кто же она такая? Откуда? И что сделает с ним? Неужели возьмёт его в плен и…
— О мой неразумный мальчик! — взглянув на него, ласково произнесла старуха. — Как всё перемешалось в тебе — и храбрость, и страх! Верь первому своему чувству — ты дома, и рядом с тобой добрые люди…
Слава посмотрел ей в глаза. Взгляд старушки был глубокий, сильный и нежный. Казалось, что это глаза прекрасного молодого существа на старом морщинистом лице.
— Садись, — сказала старуха и показала сморщенным пальцем на скамейку. — Расскажи мне, что ты искал в лесу, как попал сюда?
— Так вы же, наверное, знаете всё? — спросил Слава, взглянув на её улыбающееся лицо.
— Может, и знаю, — лукаво ответила старуха. — А я хочу услышать от тебя…
— Искал болид… или комету, — несмело начал Слава. — Это такие небесные тела…
— Очень хорошо, очень хорошо, — весело сказала старуха. — Говори, говори, я слушаю.
— Сегодня ночью упало что-то за лесом. Вот учитель наш и послал учеников. Ищите, мол… Это для науки очень нужно. Мы пошли, потому что очень интересно! Я, Лина, Онуфрий. Мы его Фри зовём… Ну, они испугались… А я решил один…
— Видела, видела, — задумчиво сказала старуха. — Ты смелый мальчик. И честный. Ну, и что же? Ты нашёл то, что искал?
— Не знаю, — смутился Слава. — Вижу — что-то горит. Я ближе — а тут избушка…
— На курьих ножках, — колокольчиком засмеялась старуха, и снова мальчику показалось, что это голос молодой женщины, а не старого существа. — А в этой избушке — баба-яга! Костяная нога! Мальчик заходит к ней, а она его в чугун да в печь! Покачуся, повалюся, Славиного мясца наевшись! Ха-ха-ха!
— Вы… вы знаете моё имя?
— Знаю, читаю в твоей памяти. Ну… рассказывай дальше. Ты увидел избушку, услыхал мой голос, вошёл. А теперь? Что же теперь?
— Хочу знать, кто вы? Откуда? — осмелившись, сказал Слава. — Как вас зовут?
Глаза старухи потемнели, спрятались под нависшими бровями.
— Зачем тебе, мальчик, моё имя? Разве это главное? А откуда? Из сказки. Где ещё водятся такие удивительные чудовища?
— Вы — не чудовище! — решительно заявил мальчик. — Вы — добрая. У вас глаза красивые, как у молодой девушки… И голос мягкий…
— Ну, спасибо, — тихо ответила старуха. — Сердце у тебя славное. И сказку, наверное, любишь?
— Очень! — с жаром воскликнул Слава. — Мне бабушка Соломия всегда сказки рассказывала, когда я был маленький! Oro! Ox, и много же она их знает! Тысячи! Меня, бывало, хлебом не корми, а дай сказку послушать!..
— Как? Как ты сказал? — обрадовалась старуха и снова её глаза засияли голубыми огоньками. — И хлебом не корми, а дай сказку? Голубчик! Так это же чудесно!
— Что чудесно?
— Что ты так любишь сказку!
— А почему?
— О, ты даже понятия не имеешь, как это важно. Когда-нибудь будешь знать! Если… А впрочем — подождём. Не надо спешить. Пусть сказка творится сама, её не надо принуждать…
— Я ничего не понимаю, — растерянно произнёс мальчик. — Вы как будто загадками говорите…
— Каждая загадка имеет разгадку, — грустно сказала старуха. — Только часто бывает так, что разгадка запаздывает. Если нет героя или мудреца, который поспешит её разгадать. Послушай, Славик, добро за добро. Сама судьба послала тебя сюда, сделай милость, окажи мне услугу!
— Оказать вам услугу? — удивился мальчик. — Ведь вы всё можете…
— Что всё?
— А вот и кушанье скачет из печки, и вещи летают в воздухе… и видеть всё, наверное, можете на расстоянии?..
— Твоя правда, мальчик! Всё это я могу! Можно и сделать любую вещь, и послать её куда угодно, и видеть на расстоянии… Одного только нельзя сделать волшебством…
— Чего?
— Добыть сердце чистое, преданное. Никакие чары не помогут. Вся сила мира не отыщет его и не заставит сделать что-нибудь дурное. Нет большей силы, чем пламенное любящее сердце, да ещё такое, что любит сказку! Ну, мальчик, я жду…
— А что я должен сделать?
— Расскажи мне сказку… хорошую сказку…
— А какую?
— Какую хочешь. Одно условие — чтобы она была любимой и рассказывалось бы в ней о молоденькой девушке. Ну, вот такой, как ты, по возрасту… Ты в каком классе учишься?
— Перешёл в седьмой…
— Хорошо. Подумай же, какая сказка тебе больше всего по сердцу? Я жду…
Слава задумался. Им овладело дремотное и какое-то удивительное настроение. Где он, как сюда попал? Разве такое возможно? Не хочется выходить из милой избушки. Сидеть бы вот так, слушать приятный звучный голос, любоваться переливами голубого сияния, что льётся неведомо откуда. А потом выйти из избушки, а вокруг — сказочный мир. Ковёр-самолёт, а на нём очаровательная девушка. Они вдвоём усаживаются на ковёр, поднимаются в небо, летят в далёкий край освобождать… Освобождать — кого? О, в сказках есть много пленных, узников, есть кого освобождать!
Так что же она хочет, эта волшебная бабушка? Сказки? Смешная и странная! Зачем ей сказка, если сама она из сказки. Что же ей рассказать?
Слава вспомнил морщинистое лицо бабушки Соломии, услышал её размеренный, немного хриплый голос. Сидит она на лежанке, прядёт белую шерстяную нитку, и течёт, течёт невесть куда бесконечная сказка о призрачной жизни мифических существ. Правда и Кривда. Бедные и богатые. Умные и глупые. Огненный конь, что превратил Иванушку-дурачка, над которым все насмехались, в прекрасного рыцаря. Многоголовые змеи, которые уничтожают молодых девушек и юношей, жгут сёла и издеваются над людьми. Всё это не то. Хорошие сказки, но не любимые… Ага, вспомнил! Самая лучшая сказка — о спящей царевне. Бабушка Соломия рассказывала её сотни раз, и всегда она казалась мальчику новой, свежей, неповторимой. Может, понравится старухе эта сказка? В ней есть молодая девушка! И судьба её необычная…