— Ты все шутишь..
— А ты посмейся.
— Ха-ха-ха… Что-то не смешно…
— Не смешно, зато на тебя не подумает.
— Спасибо, успокоил…
— Тогда можно и вовсе без записки. Пошлем Юрку, он на словах все и расскажет… И проведет… А мы за ним в кустах пойдем…
В лесу послышались голоса.
— Это лесник, — прошептал Базиль, — а с ним милиционер…
— Не за дедушкой ли?
— А ну скорей отсюда, а то как бы еще и нас не прихватили. Маскировка в лесу — главное дело. Ну, ша! Могила!
ДЛЯ ВЫЯСНЕНИЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
Они долго совещались, поглядывая в окошко. Потом вошли — сперва лесник, за ним, держа руку в кармане, лейтенант. Доктор лежал на полатях не шевелясь.
— Живой ли?
Лесник на цыпочках подошел к Шмелеву и склонился над головой. Из капюшона штормовки торчали нос и клочок Седых волос. Лесник кивнул лейтенанту — садись. Лейтенант вытащил сигареты. Торопиться было некуда. Доктор был в их руках.
— Я вчерась весь день за ним следил. Все фотовал вокруг. На те вон камни лазил, чего-то выглядывал. Раз на дерево даже взлез. Как взлез, ума не приложу. Старый, а шустрый.
Лесник прошел в угол и заглянул в бочонок с медовым квасом.
— На донышке осталось. Прикладывался, значит. С медовухи-то, видно, и спит. Будем сразу брать или подождем, пока проснется?
Сон доктора был глубок. Можно было не хлопотать об осторожности и осмотреть вещи. Книги, белье, коробки с рыболовными вещами, фотоаппарат, бинокль. Смутила их пачка денег на дне чемодана. Они оставили все на своих местах и снова уселись. И хранили долгое молчание.
— И чего ему надо, старому человеку? Жил бы себе со старухой, получал пенсию, внуков нянчил, а нет же — полез. Как ты объяснишь этот факт, лейтенант?
— Смолоду увяз, в старости не вылезешь.
— Н-да, — вздохнул лесник, не отрываясь взглядом от денег. — Вот я, к примеру, три дня следил его, покосы не косил, хозяйством не занимался, так мне, думаешь, будет за это чего-сь?
— Будет, — сказал лейтенант, — объявят благодарность в приказе.
— А ты мне… из этого приказа зипун сошьешь…
— Наше дело задержать, а шкуру снимать будет начальство.
Лесник бросил окурок в угол:
— Однако будет прохлаждаться. Мне еще обмерить участок, наметить пропашку от пожара… Поднимать его, что ли?
— Только глянь сперва, что у него в головах…
Лесник приподнял полушубок вместе с лежавшей на нем головой. Доктор не проснулся.
— Ихний брат еще прячет под мышку. Приподними-ка.
Лесник извернулся, чтобы посмотреть под мышкой, доктор в это время зевнул и откинул с головы капюшон. На нижней рубахе блеснул серебристый шнурок подтяжек. Лейтенант прижал руку к карману. Лесник замер над доктором с растопыренными руками. Доктор открыл глаза, поморгал ими, снова закрыл.
— Побудить надо, однако…
Лесник осторожно постучал в докторское плечо.
— Вставать пора, дедушка…
— Встаю, встаю, Антоша…
Доктор пошарил рукой в головах, нашел очки, надел их и сразу очнулся.
— Это кто же, простите, со мной ночевал, не вы ли? — спросил он, разглядывая лейтенанта. — Нет, другой кто-то. Брюнет, насколько я смог рассмотреть в темноте…
— Кто же с вами был? — сухо спросил лейтенант. — Сможете его опознать в случае надобности?
— Признаться, я спросонья толком не разглядел. Ну, конечно, голос памятный, крепкий бас. Глаза — истовые. Огнем горят, как у верующих. Да, пожалуй, узнал бы. А зачем это вам, простите?
— Из тюрьмы сбежали трое — дело давнее, двух поймали, а третий до сих пор скрывается…
— Ах, батеньки! Неужто в самом деле он? Да, да, да! Слыхал я что-то, еще в прошлом году говорили. У них, говорят, и лодка была припрятана в камышах, да их с вертолета засекли. Прелюбопытнейшая история! Помню, помню, много разговоров было… Чего же это вы стоите? Садитесь, мы сейчас чаек сообразим.
— Некогда нам, уважаемый. Тут вас аккурат в сельсовет приглашают. Проверить надо. Ну, там ничего особенного. Как раз насчет ночного гостя касается, а вы как свидетель, значит, расскажете, что и как… Для выяснения обстоятельств.
— Так ведь он о себе ничего не рассказывал, а я, признаться, не посчитал удобным любопытствовать. Вижу, человек устал, возбужден немного.
— Обо всем этом и расскажете в сельсовете.
— Раз нужно, так я живо… Вот ополоснусь в ручейке…
— Н-не надо, там и ополоснетесь…
— Это где же?
— В сельсовете…
— Ну, тогда я чаёчек…
— Н-не надо…
— Что — не надо?
— Чаёчек… Там вас угостят…
— Где же?
— В сельсовете.
— Это что же, сельсовет у вас рядом с чайной?
— Все там…
— Ну что ж, я тогда налегке, пожалуй…
— Вещи все с собой придется…
— И вещи? Мы что же, больше не вернемся?
— А это как майор скажет… Может, и отпустит…
— Простите, это как все понимать?
— Так и понимать… Мартын Иваныч, забирай-ка все вещички и… сюда, а то, сам говоришь, у тебя работы еще много…
Вскоре доктора привели к дому сельсовета, закрытому по случаю субботнего дня. Лейтенант открыл двери, прошел в темную комнату и зажег свет.
— Вот тут, папаша, и подождите. Не беспокойтесь, долго сидеть не придется. Только субботу и воскресенье, в понедельник отпустят. Начальства нет сейчас, а то бы, глядишь, и раньше разобрались. Тут на всякий случай ставни закрыты, так что не беспокойтесь. Где же еще по деревне, чтобы отдельное помещение для участка? Не положено по штату. Вещички пусть остаются, а чемоданчик…
— Простите, это докторский чемоданчик, по старой привычке — куда ни поеду, всегда с собой. Мало ли чего? С кем что случится, а тут набор для оказания скорой помощи..
— С собой, значит?
— С собой, дружок.
— В случае с кем плохо?
— Ага, на всякий случай.
— На случай… Ну ладно, мы возьмем с собой. На всякий случай. Аппарат, бинокль тоже возьмем. Ну, а мешочек можно оставить… Вы не волнуйтесь, папаша, может, кто из города машину прикатит в понедельник. Два дня всего подождать…
— Если это надо для выяснения, два дня ничего не решают в жизни человека. Явное, конечно, недоразумение, но интересно, знаете. Друзьям будет что рассказать…
— Вот именно. Вы расскажете, они послушают, с нас начальство спросит — пожалуйста, приказ выполнен. Вот ведерочко с водой — питье, значит, а другое — по нужде, когда приспичит. А это вот журнальчики — почитаете, чтоб не скучно. Отдохнуть если, можно на скамеечке. Одним словом, разберетесь. За телефончик не беспокойтесь — не работает. Значит, претензий нет?
— Какие же могут быть претензии? Я вам очень признателен. Очень бы я только попросил вас книгу оставить — я занимаюсь сейчас подготовкой переиздания…
— Эту вот, что ли?
— Я уже страничек семьдесят успел просмотреть, и так мне здесь легко работалось…
Лейтенант полистал книгу.
— Цифры тут всякие, формулы… Нет, эта книжка вам здесь без надобности. Вы лучше журналы почитайте…
ДЕЛО СДЕЛАНО
Закрыв двери на запор, лейтенант и лесник обошли избу сельсовета и остановились в задумчивости. Лейтенант полистал книгу. Лесник открыл чемоданчик — бинты, шприц, склянки, ампулы, пинцет, вата, марля, таблетки.
— Что мы делать с этим будем? Спрятать в сенцах, что ли?
Лесник спрятал вещи в бурьяне.
— Мне итить, что ли?
— Иди, что же еще…
— Ну ладно, раз итить, пойду, значит…
— Дело сделано. Можно до дому подаваться.
— Это я понимаю. Я и пойду, раз, значит, дело сделано.
— Иди.
Постояли, не трогаясь с места. Повздыхали.
— Интересно, сельмаг открыт сейчас? — спросил лесник.
— Утром сынишка бегал — не было ее там, с отчетом уехала…
— А может, вернулась?
— А тебе зачем?
— Я ей должен тридцать семь копеек.
— Вернуть захотел, что ли?
— Это как сказать… Еще бы взял…
— Ну и что?
— Дак денег же нету…
— Знаешь, Мартын, ты на меня не рассчитывай. У меня зарплата, Я огород, корову, кур, поросят не держу, на базар яичек, молока не вожу…
— Вот я и говорю, зарплата, всё деньга живая… А кур этих, поросят — пожалуйста, закуска всегда есть, а чтобы выпить — живая денежка нужна… Значит, не раздолжусь я у тебя… А то ведь дело сделано, надо бы отметить…
— Ну ладно, на вот тебе… сбегаешь, а я пойду до кума сговориться. Побаниться надо…
Они разошлись. Лесник трусцой побежал к сельскому магазину, возле которого уже толпился народ, а лейтенант степенной походкой пошел к Еремеичу, куму, одноглазому пасечнику.
ДОКТОР БЕРЕТ НА ДУШУ ГРЕХ
— Войдешь и скажешь: меня послала к вам неизвестная женщина — так, мол и так, нужно оказать срочную помощь…
— Знаю, объяснял же…
— Слушай дальше. Ты проведешь его низом, а мы пойдем сзади. Если кукукнем два раза, — значит, погоня, тогда прячьтесь. А как три раза кукукнем, — значит, можно идти дальше…
— Доведем, дорогу знаю…
— Теперь так: если начнет спрашивать, кто мы, говори: тайные люди.
— Дедушке одно только слово сказать: тайна, он будет молчать как могила…
— В общем, ясно…
Вася и Боря спрятались в старом овине. Впереди хорошо просматривалась лесная деревенька — с березками и елочками в палисадниках, с избами, разбросанными без порядка, с улицей, больше похожей на широко растоптанную лесную тропу.
Юрка откинул щеколду, вошел в сельсоветскую избу.
— Здравствуйте, — сказал доктор.
— Здравствуйте, — ответил Юрка и стал путано объяснять, какое предстоит важное задание.
Доктор долго вникал, чего от него хотят, наконец понял и сказал:
— Не могу, голубчик. Меня посадили за нарушение, хотя я затрудняюсь сказать, за какое. Но факт остается фактом — я арестован, и сейчас ведется следствие. Пойми мое положение: я дал слово, что никуда не убегу, а ты предлагаешь мне нарушить его. Разве можно подводить людей, которые представляют интересы государства? Неужели на всю округу нет другого врача, который мог бы оказать помощь? Да и что я могу сделать, когда у меня нет с собой моего чемоданчика?
Юрка выскочил на улицу, порыскал в бурьяне и тут же внес чемоданчик.
— Этот, что ли?
— Видишь, они даже не сочли возможным оставить его у меня. Допустим, я нарушу слово, но как же они? Что будет с ними? У них же будут неприятности. Извини, но я ничем помочь не могу. Чемоданчик положи туда, где ты взял его, разве только я возьму из него справочник…
Старик оказался упрямым. Он так расписал последствия своего ухода, что Юрка не знал, что и сказать. Такой заминки тайные люди никак не предвидели. Кто знает, может, старик и прав насчет неприятностей для лесника и лейтенанта, но Юрке от этого не легче — ему грозил нагоняй за невыполнение задания. Юрка заплакал.
— Ты что же это? — растерялся доктор.
— А то… Что я скажу тому… как его…
— Кому?
— Никому. Не велено говорить — кому. Тайные они люди… Он мне голову оторвет…
— Как оторвет?
— Он сердитый, когда что не так сделаешь…
Доктор сильно расстроился. Юрка, почувствовав слабину, еще пуще разревелся.
— Ах ты боже ты мой, голубчик, да как же ты… Кому же там помощь нужна?
— Не видел я никого, — разливался Юрка, все больше входя в роль, — а только мне все равно попадет… Ой, горюшко-то мое! Я клятву нарушил… А только поздно уже… Может, она уже померла…
Юрка попал в самую точку. Все еще плача, он повеселел и жизнерадостно шмыгнул носом. Доктора охватила паника. Он стал нервически ломать пальцы.
— Вот что, — сказал он в сильном смятении, решившись на отчаянный шаг. — На всякий случай я оставлю записку, что скоро вернусь… Впрочем, может, не оставлять? Ладно, не будем. Грех на душу беру, а то тебе и в самом деле, пожалуй, нагорит.
Юрка утер нос рукавом и тут же повел доктора знакомой тропкой, по каменным завалам, ориентируясь по кустикам, обходя открытые лесные полянки. Изредка их настигало близкое простуженное кукование. Юрка каждый раз словно бы спотыкался, останавливался, часто дыша, оглядывался по сторонам и снова торопился вперед..
«ПОЖАЛУЙСТА, ВХОДИТЕ!»
Во дворе Еремеича по случаю субботы топилась банька. В баньке парились мужики. Своей очереди дожидались бабы с малыми детьми. Лейтенант, не оглядываясь, прошествовал в избу.
— Заходь, заходь, — сказал распаренный Еремеич, растирая бороду полотенцем. — Огоньку в самый раз запасли… Раздевайся и беги, пока бабы не упредили..
— Со мной еще и Мартын, он до сельмага побежал…
— Зря это он. У нас и у самих найдется. Оставляй свою амуницию и топай.
В одних трусах лейтенант проскочил в баньку. Вскоре туда же, озабоченный, подвалил лесник:
— Лейтенант не тамочки? У меня до него депеша…
— Это какая же?
— Докладывать еще вам буду…
Из баньки послышались крики, уханье, стук, звон, смех.
— Депешу разбирают, — обозлились бабы. — Разнеси их душу в дым!
Огонька, однако, осталось и бабам. А вскоре все, распаренные, пахнущие щелоком, березовым листом, собрались за столом. Разговор сам собой зашел о докторе. Высказывались мнения.
— Понятное дело, обличье себе изменил. А завлекла его сюда не иначе как нужда: награбленное здесь заховал, чтобы легче бежать, а теперь все ищет, да видать, не найдет аль запамятовал…
Лейтенант помалкивал, занимаясь закуской.
— У него тут встреча с кем назначена? Может, кого из наших деревенских подбил?
— Который убег, говорят, молоденький, чернявенький, ровно цыган.
Он у Авдотьи в риге ночевал, утром в кринице умывался, а утек, когда еще скот не выгоняли…
— Душегуба завсегда тянет на старое место…
— Прямо стыд слушать, чего такое болтают! Старый человек отдохнуть приехал, а его заперли, как конокрада. Небось мается, голодный…
Лейтенант молчал, цепляя огурчик. Норовил вставить свое слово лесник, но лейтенант значительно посматривал на него.
— Поди-ка, Мартын, все же отнеси ему поснедать, — сказал Еремеич, — да заодно погляди, как он там…
Бабы натолкали в миску картошки, сала, огурчиков.
— Небось и выпил бы с устатку?
— Не положено, — пресек лейтенант.
Лесник ушел, а в доме продолжали высказывать мнения, пока не вернулся лесник. Вернулся с пустой миской, рушник в грязи, рот скосился, не может схватить дыхания.
— Убег!
Лейтенант поднял аврал. Собрал парней и повел их в лес. Но дело шло к сумеркам, стали быстро терять друг друга, искать было бесполезно, а поэтому решили на околице оставить сторожа, а самим пойти довечерять. На обратном пути остановились у сельсовета, обсуждая вполголоса, как это мог так незаметно доктор удрать.
— Как же он, старый, вылез из окошка?
— Оно и непонятно. Дверь была на щеколде, так и осталась на щеколде..
— А вещички он с собой прихватил?
— Я и не посмотрел. Как увидел — нет его, так и бежать…
Лейтенант заглянул в бурьян.
— А это что?
Чемоданчик лежал на месте. Тогда лейтенант прошел в сени, поднял щеколду и хотел было открыть дверь, как вдруг изнутри послышался вежливый голос:
— Пожалуйста, входите!
Старый солдат, лесник грохнулся на пол, укрываясь от пули. Лейтенант отжался в сторону, медленно вытащил пистолет и поднял его дулом кверху, чтобы дать предупредительный выстрел.
— Ни с места, стрелять буду! — заорал лейтенант и, напрягшись, саданул каблуком в двери…
СУДЬБА ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕКОМ
Из-за стола встал навстречу доктор:
— Мне пришлось отлучиться на некоторое время, но я, к сожалению, не могу раскрыть вам, куда. Я связан словом. Но зачем — охотно скажу. Понадобилась помощь. Ничего опасного. Обыкновенный вывих…
Доктор закатал брючину, спустил носок и стал двигать ступней, объясняя ее строение. Лесник склонился над ступней, заложив руки за спину. Лейтенант расслабленно опустился на табурет. Он глядел на доктора и невольно дрыгал ступней, подражая. Сапог не мог скрыть силу и гибкость лейтенантской ступни.