В этот день тётя Лена ничего не делала, все обязанности по дому выполняли мужчины. Валерка с дядей Сашей приготовили ужин, и, хотя не всё получилось вкусно, тётя Лена их уверяла, что всё очень «здорово и необыкновенно мило».
Ещё вчера дядя Саша сказал Валерке:
— Мы завтра с тобой должны так всё организовать, чтобы тётя Лена порадовалась.
Глядя на сияющую тётю Лену, Валерка сразу вспомнил эти слова.
Утром под своей подушкой она нашла Валеркино письмо, написанное самостоятельно, так, что и дядя. Саша не видел.
«Тётя Ленчка пыждравляе восмом мартым никаво не боись всигда идитё вперет доздравствуит Куба родина мая.
Наш плимяш Валерко».
Тётя Лена так обрадовалась письму, что даже позвонила дяде Саше на работу.
— Саша, наш малыш написал мне замечательное поздравление к Восьмому марта. Представь, он советует мне никого не бояться и всегда идти вперед.
И вдруг лицо тёти Лены вытянулось: она слушала, что ей отвечал дядя Саша, и удивлённо поглядывала на Валерку.
— Ах вот как? Значит, у тебя в кармане пиджака обнаружена такая же записка? — воскликнула тётя Лена. — Но это же наш, женский праздник. При чём здесь ты?
Валерка подбежал к телефону.
— Я нечаянно, я нечаянно! — кричал он, дёргая тётю Лену за руку. — Я два письма написал… Думал, что это ваш костюм… Тут темно было…
— Саша, — прижав к себе Валеркину голову и счастливо смеясь, закричала тётя Лена, — племяшек просто ошибся карманом! Второе письмо тоже мне. А кто его научил переделать своё имя по-испански?
— Это по-кубински! — запротестовал Валерка. — Это Натка сказала, что по-кубински меня зовут Валерко.
— Слышишь, Саша? Это его Натка, оказывается, на кубинский лад переделала, и Натка, наверное, сказала, что Куба его родина.
— «Куба — родина моя» — так поётся, — подсказал Валерка.
— А-а, это из песни, Саша… Нет, еще не отдала. Ладно, сейчас отдам. — Тётя Лена положила трубку. — Мы с дядей Сашей купили тебе книги. На, получай.
До этого он читал афиши на улицах да букварь, а теперь тётя Лена вручила ему сразу много детских книг.
— Учись читать, — сказала она весело, — давно нам надо было снабдить тебя литературой.
После этого случая тётя Лена стала чаще заглядывать к нему в тетради и даже вместе с ним делать уроки.
Вчера вечером благодаря Валерке у тёти Лены снова было хорошее настроение. В домашнем задании по письму он должен был от разных имен образовать фамилии.
Упражнение они разбирали с тётей Леной. Она намывала имя, а Валерка придумывал фамилию.
Владимир, — говорила тётя Лена.
Владимиров, — отвечал и записывал Валерка.
— Иван, — читала тётя Лена.
— Иванов, — быстро выпалил Валерка.
Всё шло хорошо, но как только дело дошло до «Валерия», он вдруг осекся и замолчал.
— Какая же будет фамилия, если имя Валерий? — снова спросила тётя Лена.
— Ки-сте-нёв, — неуверенно растягивая слово, ответил Валерка.
Тётя Лена рассмеялась и сказала:
— Да ты подумай лучше. Ведь не о тебе же здесь речь идёт.
— Ну тогда Семиусов, — назвал Валерка фамилию своего одноклассника.
Тётя Лена развеселилась ещё больше;
— Да нет же, Валерочка, давай начнём снова. Посмотри: если имя Владимир, то фамилия Владимиров, если Иван, то Иванов, если Виктор, то Викторов. А если Валерий?
И только тут догадался Валерка, что от него требуется.
— Валеров, — назвал он фамилию и засмеялся вместе с тётей Леной. Это ничего, что он ошибся, зато у тёти Лены было хорошее настроение.
Кончились мартовские ветры. К концу месяца снова начало пригревать солнце, снег стал серым, а местами совсем исчез. Но зима ещё упрямилась, и неожиданно выпал такой глубокий снег, что снова кругом все побелело.
Казалось, что этот снег никогда не растает и никогда не кончится зима.
Но Валеркины опасения были напрасными. В апреле началась такая дружная весна и так пригрело солнышко, что за несколько дней почти весь снег исчез. Только местами, там, где были сугробы, да вокруг катка, проблёскивали грязноватые бугорки снега, но и они оседали к земле, словно пена в стакане с газированной водой.
Приближался май, а вместе с ним летние каникулы.
В школе шла усиленная подготовка к Первому мая. Во всех классах стояли большие букеты багульника, который принесли ребята из ближайшего леса. Багульник уже распускался, и, наверное, поэтому в воздухе стоял какой-то особый весенний запах.
Девочки на уроках труда из красных лент делали банты; мальчики из толстого картона вырезали голубей, раскрашивали и прикрепляли их к палочкам. Старшеклассники под руководством учителя рисования заготавливали транспаранты и сами писали на них лозунги.
У всех было предпраздничное настроение. Дома тоже чувствовалось, что приближается долгожданный праздник.
Тётя Лена каждый день покупала продукты, складывала их в холодильник и всё время охала, что она наверняка что-нибудь забыла купить и потом будет стыдно перед гостями.
В доме тётя Лена объявила аврал. Она перемыла все окна, повесила новые гардины, которые были куплены специально к Маю, и снова, несмотря на протесты дяди Саши, переставила мебель на новые места. В эти дни здорово досталось дяде Саше с Валеркой. В их обязанности входила вся мужская работа, и они еле успевали поворачиваться. Такая уж неугомонная тётя Лена!
Ну зачем ей понадобилось затевать эту возню? У них и без того всё хорошо.
Валерка тоже пробовал протестовать, но тётя Лена с ним не согласилась.
— Май — это особенный праздник, — сказала она. — Май — праздник революции, праздник весны и радости. Вот поэтому его надо встречать по-особому.
Но, как всегда, у Валерки не обошлось без огорчений. Было это в конце месяца. Вернулся Валерка из школы и вручил дяде Саше маленькую узенькую полоску бумаги, на которой было написано, что «завтра в 7 часов вечера в 1–ом «Б» классе состоится родительское собрание».
Дядя Саша расписался на бумажке, и Валерка отдал её Дарье Емельяновне.
Когда дядя Саша вернулся с собрания, у него был недовольный вид.
— Зря я пошёл туда, — сказал он Валерке, — мне там за тебя было стыдно.
— Почему? — не понял Валерка.
— Потому что ты стал нарушать дисциплину, шалишь на переменах. Дарья Емельяновна говорит, что, когда ты входишь в класс после перемены, от тебя пар идёт — так ты носишься по коридорам. Ну, а потом я очень удивлён, что ты скрыл от меня одну вещь.
— Я ничего не скрывал, — убеждённо ответил Валерка.
— Ничего, говоришь? Тогда объясни мне, пожалуйста, за что тебя пересадили на первую парту?
— Потому что я хороший ученик.
— Ты в этом вполне уверен?
— Да, вполне.
— Ну, тогда слушай, что я тебе скажу. Дарья Емельяновна мне сказала, что ты все время крутился на уроках, вот она и решила пересадить тебя поближе к себе — для исправления. Теперь, я надеюсь, тебе понятно, какой ты хороший ученик?
— Понятно, да не очень-то, — ответил Валерка.
— Это ещё почему? — возмутился дядя Саша.
— А знаете, у нас в классе есть такой ученик — Ощеулов? Он такой плохой, что Дарья Емельяновна и мы все с ним совсем замучились. Он и недисциплинированный и двоечник. Мы договорились учиться без двоек, а ему всё равно. Дарья Емельяновна пересадила его на самую заднюю парту и сказала ему: «Уходи-ка ты, Ощеулов, подальше с глаз моих, нечего тебе делать на первой парте, сюда я лучше хорошего ученика посажу».
Валерка очень возмутился от незаслуженной обиды. Он смотрел на дядю Сашу честными и негодующими глазами. Ведь дядя Саша сам говорил, что напрасно обижать человека — плохое дело. А дяде Саше вдруг стало весело, он смотрел на Валерку и улыбался. Тёте Лене почему-то тоже стало смешно.
— Ну конечно, Саша, — сказала тётя Лена, — в одном случае я не вижу никакой логики, а в другом — полная логика.
— Ты вот что, племяш, — сказал дядя Саша, — пойми одно, что Дарья Емельяновна считает тебя исправимым человеком, вот поэтому и посадила ближе к себе. А в Ощеулова она потеряла веру. Что же касается твоих оценок — я ими вполне доволен. Слышал, у моряков есть такая команда: «Так держать!»? Вот и я тебе даю такую же команду: исправь дисциплину! А в остальном— «так держать!»
ХОРОШИЙ ЛИ ДРУГ СЕРЕЖКА?
Есть в Ангарске кинотеатр «Пионер». Там демонстрируются фильмы только для детей и шефствуют над этим кинотеатром пионеры.
Много раз Валерка видел, как школьники — контролёры стоят на своём посту с красными повязками на рукаве.
Пионерский контроль строго следит за поведением ребят перед началом сеанса, а в зрительном зале требует, чтобы все снимали головные уборы.
Валерка однажды видел, как ребята из пионерского патруля вывели рыжего косматого мальчишку, который стрелял из резинки в девочек бумажными пульками.
В кинотеатре два зала, и оба принадлежат детям. Поэтому в один день можно посмотреть сразу два фильма.
Валерка завидовал ребятам с красными повязками,
«Уж они-то, — думал он, — могут смотреть бесплатно каждую кинокартину. Как только стану пионером, сразу же запишусь в контролёры». Так думал Валерка, пока однажды не убедился, что быть контролёром не так уж просто.
В одно из воскресений вышел Валерка на улицу, а навстречу быстро идёт дяди Петин Серёжка, и по всему видно, что ему не до разговоров.
— Серёга, здравствуй! — крикнул Валерка.
— Здравствуй, — ответил тот, не сбавляя шага.
— Да подожди же! Куда ты спешишь?
— Мне некогда, — ответил Серёжка, — я и так опаздываю.
Валерка догнал его и пошёл с ним рядом:
— А куда ты опаздываешь?
— В «Пионер».
— Что смотреть будешь?
— Я не смотреть.
— А зачем же тогда, если не смотреть? — не поверил ему Валерка.
— Я сегодня контролёром буду.
У Валерки даже дух захватило.
— Вот это здорово! Врёшь! — вырвалось у него.
Серёга достал из кармана красную повязку и показал её Валерке. Сомнений больше быть не могло! Серёжка не врал.
— А что сегодня идёт в «Пионере»? — спросил Валерка.
— В большом зале «Александр Невский», а в малом — «Полосатый рейс».
— А ты в каком зале будешь?
— В большом.
— Вот здорово! — всё сильнее восторгался Валерка. — Знаешь, Серёга, я тоже пойду, я только ненадолго домой забегу.
— Хорошо, — ответил ему Серёжка.
И Валерка со всех ног помчался к дому.
Во дворе он увидел играющих ребят.
«А что, если?.. — подумал Валерка. — А почему бы и нет?..» Конечно, он сегодня может всех сводить бесплатно в кино, и ребята сами увидят, что контролёр его друг, и будут завидовать. Он обязательно познакомит с Серёжкой Маринку и попросит, чтобы он всегда её пропускал, даже если она придёт одна.
У старой сосны Валерка заметил Натку. Она играла с Джерри, но как-то необычно. Очень уж она была серьёзная. Валерка подбежал к ней. Натка, плотно сжав зубы, ловила Джеррины лапы, а та вырывалась, прыгала, игриво хватала зубами Наткины руки и один раз даже ухватила её сзади за косу. Наконец Натка поймала Джерри, крепко прижала её к себе рукой, взяла Джеррину лапу и начала пальцами щекотать ей подушечки.
Джерри виляла хвостом и норовила лизнуть Натку в лицо.
— Уф! — облегчённо вздохнула Натка и чмокнула Джерри в нос. — Молодец ты у меня!
Натка была чем-то очень довольна, и от этого щёки горели ярче обычного.
— А почему Джерри — молодец? — спросил Валерка.
— Потому, что она будет храбрая и сердитая и никому не даст спуску.
— А откуда ты это знаешь?
— Мне сказали, — объяснила ему Натка, — для того чтобы узнать, какая будет собака, нужно у неё пощекотать подушечки лап. Если она боится щекотки, значит, будет не храбрая, а если не боится, значит… — Натка сделала паузу, лукаво улыбнулась, и на её щеках появились маленькие ямочки. — Догадался? — спросила она.
— Конечно, догадался, — засмеялся Валерка. — Значит, Джерри храбрая, да?
— Да, да, да! — отбивалась Натка от неуклюже нападающей на неё Джерри,
— Хочешь пойти со мной в кино? — спросил Валерка.
— Нет, — сказала Натка, — у меня сегодня много дел. Иди один, а потом мне расскажешь.
Валерка подбежал к группе играющих ребят.
— Хотите пойти со мной в кино? — спросил он их гордо.
— А где у нас деньги? — ответил вопросом Витька.
— Пустяки, денег не надо. Я вас всех проведу бесплатно. В «Пионере» сегодня «Александр Невский». Во! — выпалил Валерка единым духом.
— И врёшь, и не проведёшь! — вдруг завредничала Галька.
— Ах так! — рассердился Валерка. — За это я тебя не возьму. Пошли, ребята! — позвал он остальных.
Галька потянулась за всеми, но Валерка был неумолим:
— Сказал — не возьму, и не ходи.
Галька выставила ногу вперёд, подпёрла бока руками, презрительно прищурила чёрные глаза и процедила сквозь зубы:
— Подумаешь, жадавака. Шама не пойду!
«Ничего, посмотрим, кто задавака», — подумал Валерка, но промолчал, потому что её всё равно не переспоришь.
Шумная ватага направилась к «Пионеру», обсуждая «Александра Невского». Каждый уже по нескольку раз видел этот фильм в кинотеатрах и по телевизору и знал его почти наизусть.
Женька размахивал руками и кричал на всю улицу:
— Валера! Валера! А помнишь, как этот-то… Ну, как его? Оглоблей-то бил их. Они к нему лезут, а он — раз по башке! А этот-то к нему сзади подбежал, а он развернулся и — бум его! А тот драть!
Ребята с шумом ввалились в кинотеатр. И точно: в дверях стоял Серёга с красной повязкой на рукаве. Серёжа очень серьёзный, он даже не улыбнулся, когда заметил Валерку.
— Серёга, это мои друзья, не спрашивай с них билеты, — заговорщически шепнул Валерка, пропуская вперёд ребят.
Но Серега повёл себя странно. Он даже, кажется, и не узнал Валерку. Больше того: он преградил им дорогу и строго потребовал:
— Предъявите билеты!
И тут Валерка всё понял. Серёга просто зазнался.
— Эх, ты, а ещё друг! Как только стал контролёром, сразу нос задрал, да? — стал он упрекать Серёжку, — Да если бы я был на твоём месте, я бы тебя обязательно пустил и всех бы пустил, а ты — жадина и не приходи ко мне больше!
— Да пойми ты, не могу я вас пустить… — попытался что-то объяснить Серёжка.
— Нет, можешь! Если бы захотел, так смог бы! Ты задавака и жадина! — зло оборвал его Валерка и, кажется, достиг цели, потому что у Серёжки даже слёзы закипели в глазах, и, видимо, только из упрямства он ещё раз повторил:
— Мне же доверили, мне верят… Не могу я пустить вас.
— А мы теперь и сами не пойдём, даже если просить станешь, — ответил ему Валерка и, чтобы не продолжать разговора, выбежал на улицу.
Домой возвращались молча. Валерка шёл впереди, а его друзья понуро плелись за ним.
Во дворе их встретила Галька, глаза у неё злорадно блестели.
— Ну что, шходили? — ехидно спросила она.
— Нас не пустили, — ответил за всех Женька. Его вечно за язык тянут.
— А я жнала, я жнала, что он врёт! И жря вы ему верили.
До чего же ненавидел сейчас Валерка Гальку! Казалось, что она одна виновата в его позоре.
— Дура! — закричал он на неё.
— И шам, и шам дурак! — сразу отозвалась Галька.
— Ты — как попугай! — сказал Валерка.
— А вот и шам, и шам попугай!
Валерка почувствовал, что ещё немного — и он разревётся от обиды. Ну уж при всех-то он не станет плакать! Валерка помчался домой. Галька кричала что-то ему вдогонку, но он уже её не слушал.
Дома Валерка не выдержал и разревелся.
Сейчас всё-всё расскажет дяде Саше, а дядя Саша позвонит Петровичу, и тот тоже узнает, какой у него Серёжка и как он опозорил Валерку перед всеми ребятами.
Дядя Саша услышал, что Валерка ревёт, и спокойно спросил:
— Ты что же это, мужик, мокро разводишь? Всыпал кто-нибудь?
— Нет, — ответил Валерка сквозь слезы.
— Так в чём же дело?
Вот тут-то Валерка и выложил дяде Саше всю свою обиду на Сережку.
— Я бы ни за что так не сделал! Какой он мне друг после этого?
— Настоящий друг, — все так же невозмутимо ответил дядя Саша.
— Вы шутите, да? — спросил Валерка.