— Андрюша, вот бы нам туда, — сказала Лялька, и они дружно вздохнули. — Давай им крикнем «ура». Ур-а-а! Ну кричи же!
— Ур-а-а! — подхватил Андрюша. Он даже про больное горло забыл.
Люди на улице будто и не замечали ни ветра, ни слякоти. Они улыбались, плясали, пели. А пели они чаще всего песню о геологах: «Держись, геолог, крепись, геолог, ты ветра и солнца брат!»
Лялька и Андрюша старались ничего не пропустить. Они так кричали «ура» и махали руками, что не слышали, как кто-то настойчиво звонил и звонил у дверей.
Лялька первая услышала звонок, и то только потому, что на минутку слезла с окна напиться воды. Она подбежала к двери.
— Кто там?
— Впустите меня, пожалуйста! — весело попросил мужской голос.
— А ты кто? — осторожно спросила Лялька. Ей строго-настрого наказали, если дома нет взрослых, дверь не открывать никому.
Голос сказал укоризненно:
— Вот так дочка, не узнаёт меня!
— Папа! — закричала Лялька. — Папочка, подожди, я сейчас!
От волнения она забыла, что уже достаёт до замка и может сама открыть дверь, и побежала в комнату:
— Андрюша! Папа… скорей!
Андрюша сразу всё понял. Чуть не сбив Ляльку с ног, он побежал в коридор и открыл дверь.
За дверью стоял высокий загорелый человек с чёрной бородой. В одной руке он держал чемодан, в другой — большой букет сирени.
Лялька и Андрюша сначала растерялись: виновата была папина борода, но уже через минуту Лялька повисла у него на шее.
Так, вместе с Лялькой, папа и вошёл в коридор, поцеловал её и осторожно поставил на пол. Потом притянул к себе Андрюшу.
— Все на демонстрации? — спросил папа. — Я так и знал. Это даже лучше. Самолёт прилетел утром, да везде колонны демонстрантов, улицы загорожены машинами. Еле к дому пробился. А теперь пойду в ванную, нужно помыться и побриться… Подарки потом, — добавил он, заметив, что Лялька крутится возле чемодана.
— Не сбривай бороду, — попросила Лялька. — Ты такой красивый с бородой, как Фидель Кастро!
— Ну? — улыбнулся папа. — И ты знаешь, кто такой Фидель Кастро?
— Знаю. Они на острове таком — Куба — разорвали цепи и выгнали всех капиталистов. Они не брили бороды, пока не закончилась у них война. Фидель Кастро — главный бородач, самый смелый и красивый!
— Да, — задумчиво поглаживая бороду, сказал папа, — вот что значит надолго уезжать из дому… Совсем ты, Лялька, выросла. А бороду, раз я на Фиделя похож, придётся оставить. Ну, давайте спрячем чемодан, чтобы получился настоящий сюрприз, сирень поставьте на стол. Только, чур, ничего маме не говорить, пока я сам не выйду.
Папа ушёл в ванную, а Андрюша и Лялька снова уселись на подоконник. И как раз вовремя, потому что в этот момент мимо окон в колонне проходила мама. Она помахала рукой, и те, кто был с ней рядом, тоже помахали.
Самым последним шёл большой духовой оркестр. За ним бежали ребятишки, и улицу заполнил цветной людской поток.
Низко-низко пролетел самолёт, оставляя за собой рассыпчатый бумажный хвост — листовки с праздничными поздравлениями и приглашениями на концерты и гулянья. Листовки ложились на толпу, прямо в протянутые руки.
Щёлкнул замок — это вернулись мама, дядя Сеня и тётя Рая. Дядя Сеня достал из почтового ящика целую пачку телеграмм на ярких праздничных бланках. Мама стала перебирать их.
— Вот от дедушки, а это вам. — Она подала несколько телеграмм тёте Рае. — А от папы ничего нет, — сказала мама растерянно. И действительно, такого случая не бывало, чтобы папа не поздравил их. — Ни писем, ни телеграмм. И сам не едет…
Ляльке стало жаль маму, и она уже открыла рот, чтобы сказать, что совсем не нужно плакать, но Андрюша так грозно посмотрел на неё, что Лялька зажала рот рукой и ничего не сказала.
— Что вы уже успели натворить? — спросила мама строго. — Ну-ка, выкладывайте!
— Ничего! Ничего! — запрыгала Лялька.
Тогда мама, не раздеваясь, быстро вошла в комнату.
— Ой, откуда цветы? — спросила мама с надеждой, что папа всё-таки не забыл их и прислал такую чудесную весточку.
— Смотрите, кто-то в ванной! — раздался из коридора испуганный голос тёти Раи.
Мама, а следом Андрюша и Лялька выбежали в коридор. В щёлочку из ванной падал свет.
— Андрей, немедленно объясни, что происходит! — сказала мама.
Но в это время дверь ванной открылась, и на пороге показался бородатый папа в голубой рубашке, с мокрыми приглаженными волосами.
— Граждане северяне! — сказал он, вытянувшись по стойке «смирно». — Разрешите доложить. Задание выполнил отлично и вернулся к родным берегам. Метеоролог полярной станции Смирнов!
Что тут началось! Все обнимались, удивлялись, снова обнимались и снова удивлялись. Мама наконец могла поплакать. Она то плакала, то смеялась и стала такая несерьёзная, как девочка. Лялька почему-то оказывалась сразу во многих местах.
Такого праздника в квартире ещё никогда не было.
Наконец все уселись за стол. Разговаривали, рассказывали, перебивая друг друга, вспоминали, спрашивали.
Но больше всех говорил папа. О том, как дрейфовала льдина, как она треснула и пришлось спасать оборудование, как в гости приходил белый медведь, какие были пурги и как он скучал.
— Ты скучал без нас, да? — допытывалась Лялька.
— Очень скучал! — чистосердечно признался папа.
— А ты ещё уедешь?
— Я только что приехал, а ты спрашиваешь, когда я уеду, — ответил папа и ласково прикоснулся к маминой руке, потому что глаза у неё стали печальными.
Мама не задавала папе таких вопросов: она знала, что он ответит. Но Лялька не унималась.
— Не уезжай больше, — просила она. — Скажи твоему самому главному начальнику, чтобы тебя больше никуда не посылали.
— Что ты, Лялька! — серьёзно сказал папа. — Как же я могу о таком просить? Меня ждут товарищи, им тоже бывает несладко на льдине. И вдруг я окажусь самым слабым, да? Разве тебе это понравится?
— Никакой ты не слабый! — Лялька уткнулась папе в грудь.
— Раз не слабый, так ещё немножко потерпите без меня…
Гости с Севера
На этот раз мама и папа уезжали из дома вместе, только ехали они в разные стороны. Папа летел в Москву, а оттуда на полярную станцию, мама улетала на Чукотку.
Мама достала свою походную брезентовую куртку на меху, приготовила фотоаппарат и маленький чемоданчик.
Андрюша и Лялька совсем приуныли, хотя оставались не одни, а с тётей Раей и дядей Сеней. Да и тётя Мария, старая Лялькина няня, каждый день приходила готовить обед.
Но расставаться сразу с папой и мамой ох как не хотелось!
— Мама быстро вернётся, — подбадривал дядя Сеня. — А если мама будет сидеть с вами, какой же она журналист?
— Надо выбирать таких родителей, чтобы они не ездили в командировки, — пошутила тётя Рая.
— Ничего, — сказал папа, обхватив маму, Ляльку и Андрюшу своими сильными руками. — Вот вернусь из этой экспедиции, и закатимся мы все вместе на Чёрное море, на горячем песке поваляемся, погреем свои северные косточки…
Мама и папа улетели, Андрюша и Лялька остались одни. Как и всегда, Андрюша ходил в школу, Лялька в детский сад. Они старались не показывать виду, что скучают, только чаще, чем обычно, заглядывали в почтовый ящик.
Сначала пришла от папы телеграмма:
«Обнимаю, пришлю медвежий хвостик, не скучайте. Ваш бородач папа Смирнов».
Потом письмо от мамы, совсем коротенькое:
«Мои славные Ляля и Андрюша! Я уже на Чукотке. Самолёт наш один разок попал в туман, и нас немного потрясло. Сейчас выезжаю в тундру. За окном ждёт вездеход. Лязгает гусеницами — даже домик трясётся. Не беспокойтесь. Скоро приеду и всё вам расскажу. Привет тёте Рае и дяде Сене. Целую ваши носишки. До скорой встречи. Мама».
Но встреча оказалась не такой уж скорой. Шли дни, а мамы не было, и писем тоже больше не приходило…
Возвращаясь из школы, Андрюша по привычке заглянул в почтовый ящик — пусто. Но из квартиры доносился смех, возбуждённые голоса. Андрюша торопливо открыл ключом дверь.
На вешалке, рядом с походной маминой курткой, висели два маленьких меховых платьица с капюшонами, а на полу стояли две пары таких же маленьких меховых сапожек. И платьица, и сапожки были красиво вышиты яркими нитками и бисером.
Такую одежду Андрюша видел, когда в Магадан с Чукотки прилетали на слёт оленеводы. Платьица — кухлянки, сапожки — торбаса. Но почему эта одежда, да ещё такая маленькая, оказалась в их квартире?
Андрюша вошёл в комнату.
Мама, как видно, прилетела совсем недавно. Она ещё не успела снять лыжный костюм. Мама сидела по-турецки посредине ковра и хлопала в ладоши. Вокруг неё дядя Сеня, тётя Рая, Лялька и двое смешных малышей водили хоровод «Во саду ли, в огороде…». Правда, пели дядя Сеня, тётя Рая, мама и особенно старалась Лялька. А малыши, крепко уцепившись друг за друга, неловко, с очень серьёзными лицами, переступали ножками в мягких меховых носочках. Они были маленькие, года по три, и совсем одинаковые — смуглые, скуластые, с блестящими чёрными глазёнками. Только на голове у одного возле уха болталась жёсткая чёрная косичка с красной ленточкой. «Наверное, это девочка», — подумал Андрюша.
На ковре и на диване валялись Лялькины книжки и игрушки.
Все так старались развлечь малышей, что не заметили, как Андрюша вошёл.
— Мама! — позвал он. — Кто это?
Хоровод остановился.
— Зойка и Антошка. — Мама притянула ребятишек к себе. — Милые мои, устали, а тут глупые тётеньки и дяденьки плясать заставляют. Ну-ка, Лялька, помоги раздеть малышей, жарко им.
Антошку и Зойку раздели, усадили за Лялькин стол и стали кормить. Ели они с аппетитом, размазывая кефир по румяным щекам.
Спать малышей уложили на маминой кровати. Уснули они сразу, крепко держась за руки, прижимая к себе Лялькиных кукол.
Все собрались на кухне. Андрюша потёрся о мамино плечо носом.
— Ма, ты же обещала…
— Расскажу, всё расскажу. — Мама устало улыбнулась. Она сидела, прислонившись к стене, положив ноги на табуретку.
— Успеете ещё, пусть мама с дороги отоспится, — вмешалась тётя Рая.
— Ничего, я им только фотографии покажу. Заждались небось. Неси, Андрюша, мой чемоданчик. Вот, смотрите. Узнаёте?
— Ой, Зойка и Антошка сидят на саночках. А к саночкам собачки привязаны. Мама, зачем их привязали? — затараторила Лялька.
Дядя Сеня взглянул через её плечо на фотографию.
— Не привязали, а запрягли, — сказал он. — Эти собачки не хуже лошадок трудятся. И людей на нартах по тундре возят, и грузы. Мне рассказывал один человек, что во время войны, когда лошадей не хватало, на собаках пробовали даже землю пахать.
— Мама, а зачем ты привезла Зойку и Антошку? — не унималась Лялька. — Они у нас будут жить?
— Нет, у них же есть мама и папа, только они сейчас ушли далеко в тундру, за оленьим стадом. А для Зойки и Антошки в нашем санатории, на Талой, местечко приготовили. Их люди из дальней тундры везут, передают друг другу как эстафету.
— Мама, а что это? — спросил Андрюша, рассматривая другую фотографию.
— Это прииск, где я была. А вот и драга.
— Совсем как дом, — сказала Лялька.
— Не дом, а корабль, — возразил Андрюша. — Видишь, по воде плывёт, и флаг наверху.
— Почему этот дом… этот корабль такой большой? — спросила Лялька.
— Потому что это не дом и не корабль, а целая фабрика. Видите, ковши сбоку висят. Они зачерпывают землю с водой. Внутри на всяких машинах её промывают, очищают и получают золото.
— Так много золота? — удивился Андрюша.
— Что ты! — рассмеялась мама. — Ковши-то большие, а золота туда крупиночки попадаются. Нелегко золото достаётся…
В эту ночь Андрюша долго не мог уснуть. Ему очень хотелось посидеть на своём любимом месте. Он потихоньку прокрался к окну, но мама тоже не спала и сказала, что нечего выдумывать, потому что вдруг ему и сегодня захочется падать с подоконника, а малыши перепугаются.
Андрюша лёг. В голову лезли всякие мысли. Так много он прожил, а видел совсем мало. Зойка с Антошкой маленькие какие, а живут на Чукотке, и ничего себе. Завтра они по трассе поедут. Везёт же людям. Мама рассказывала: там тоже прииски везде, живут горняки. И драги есть, и ещё всякие приборы. А на Талой даже горячие ключи. Мороз пятьдесят градусов, а ты себе купайся. Только пар клубится. На горе стоит олень, инеем оброс, как сосульками. Наверное, погреться пришёл. Взглянул олень на Андрюшу, тряхнул боками, сосульки посыпались в снег. Прыгнул олень через ручей и скрылся за клубами пара. Хотел Андрюша посмотреть, куда же он побежал, да не успел — уснул глубоким сном…
Хозяева Чёрного Ключа
Дорога на Чёрный Ключ ползёт по мху и смятому стланику вверх на сопку, перескакивает через ручьи и спускается по ту сторону в распадок.
Весна. Уже начало июня, но ещё весна. Лиственнички только покрываются светлым зелёным пушком. Насторожились на кустах почки — вот-вот раскроются навстречу звенящему солнцу. Стланик пылится, тянется к небу, будто и не лежал под снегом долгую зиму. Пощёлкивают на ветру кожаными листочками рододендроны-хвастунишки. Да и как не хвастать? Пригреет солнце — и покроется серо-зелёная сопка их золотистыми шарами.
Бодро выстроились на тонких ножках колпачки кукушкина льна, жмутся к дороге узколистые непахнущие фиалки да белеют колокольчатые цветочки брусники.
Лялька первая взбирается на сопку и останавливается передохнуть. Следом за ней поднимаются мама, дядя Сеня, тётя Рая и Андрюша. Они тоже останавливаются и смотрят вниз, на город между двумя бухтами. Над ним синеет утро, солнце выхватывает бело-розовые стены домов. Но это ненадолго. С сопки хорошо видно, как с моря надвигается туман. Он поползёт по мостовым, облепит окна, погасит солнце…
— Вовремя мы убежали, — говорит мама. Вихрастая, в коротких штанах, она похожа на мальчишку.
Лялька то и дело садится на мох, собирает прошлогоднюю бруснику. Полежав под снегом, брусника становится ещё вкуснее. Лялькины ладошки покраснели от сока, улыбающаяся рожица в грязно-розовых разводах.
Набрав пять-шесть ягод, Лялька подбегает к маме и протягивает ей:
— На, попробуй. Ох, кисла-а!
Андрюше тоже хочется бегать и собирать бруснику. Но у него заняты руки. В одной — чайник, в другой — удочка.
В Чёрном Ключе водятся форели. Эти небольшие пёстрые рыбки живут в холодноводных ручьях и реках. Андрюша видел, как они плывут против течения и прыгают над водой. В чайнике лежит коробочка с кетовой икрой. Кетовая икра — хорошая приманка для форелей. Когда лососевые рыбы заходят с моря в реки метать икру, форели тут как тут. Эти хищницы поедают икру, поэтому кто их ловит, приносит пользу, да и уха из форелей вкусная.
Дядя Сеня несёт палатку, ружьё, а за спиной у него рюкзак, набитый всякими нужными вещами. Очки то и дело соскакивают на кончик длинного носа, и тогда дядя Сеня мотает головой, чтобы они сели на место.
Мама несёт скатанное одеяло, только тётю Раю ничем не нагрузили. Она с трудом взбирается на сопку, опираясь короткими ручками о колени.
Но вот и вершина сопки, совсем лысая, покрытая белым песком и мелкой галькой.
— Ой, а где же наша надпись? — кричит Лялька.
Кое-где на лысине видны следы больших букв. Лялька и Андрюша старательно обводят их палочками.
— Привет черноключникам! — громко читает мама. — Чёрный Ключ на нынешний год считаем открытым!
Черноключниками они назвали себя сразу после первого похода на Чёрный Ключ. Ведь Чёрный Ключ — это место, куда хочется ходить снова и снова. Дядя Сеня шутя предупреждал, что стать черноключниками опасно. Это как болезнь. Ну, не настоящая, а как у болельщиков футбола. Если пропустить хоть одно воскресенье, всю неделю будет казаться, что не сделано что-то очень важное, и неделя покажется длиннее года.