— Как ты научилась говорить? — поинтересовалась Зигрид, чтобы выиграть время.
— Я слушала инопланетян, пока росла в своем чане, — спокойно ответила девочка. — Гель, из которого мы сделаны, способен накапливать в себе огромное количество информации. Он просто пропитывается ею, как губка. Вы наверняка знаете, что сейчас это вещество используют вместо прежних микропроцессоров в компьютерных системах?
«Бред какой-то, — подумала Зигрид. — Мой скафандр стремительно пожирает кислота, а я тут болтаю с куском жевательной резинки в форме маленькой девочки».
— Послушай, — резко сказала она, — я собираюсь украсть этот ящик и убить монстра. Ты собираешься предпринять что-либо, чтобы помешать мне?
— Я не могу напрямую вызвать гибель человеческого существа, — ответила девочка. — Это обязанность жабы. Моя работа ограничивается открыванием и закрыванием пасти горгульи, когда банкиры приходят поместить внутрь нее очередной вклад. Я уже некоторое время наблюдаю за вами и понимаю, что вы пытаетесь сделать. К сожалению, вы действуете неправильно. Вы не сможете убить горгулью. Это новейшая, очень совершенная модель, и ее жизненные органы расположены не там, где вы ищете. Вас неправильно информировали. Вам не удастся вызвать у монстра инфаркт, действуя таким образом. Вы теряете драгоценное время.
— А если я взвалю этот ящик себе на спину и попытаюсь выбраться отсюда? — быстро спросила Зигрид. — Смогу ли я заставить жабу открыть пасть и сбежать?
Девочка пожала плечами.
— Монстр будет преследовать вас с того момента, как вы покинете его пасть, — сказала она, — и проглотит вас раньше, чем вы доберетесь до лифта. Нет, это плохая идея. Размышляйте быстрее, потому что ваш защитный костюм уже растворяется. Неужели это сокровище стоит того, чтобы так рисковать?
Не отвечая, Зигрид бросилась исследовать окружавшие ее стенки желудка. Зоид ошибся. Эта разновидность ЖАББО не походила ни на одну известную модель. Она представляла собой настоящую анатомическую головоломку, части которой были разбросаны в непредсказуемом порядке. Настоящая западня, оснащенная фальшивыми железами и бесполезными нервами, специально предназначенными для того, чтобы обмануть того, кто попытается вторгнуться внутрь жабы. Как хитроумный лабиринт, инопланетяне оснастили его ложными выходами, обманными замками и коридорами, которые неожиданно оканчивались тупиком! Жаба ничем не уступала пирамидам Древнего Египта: любой неосторожный грабитель был обречен заблудиться в путанице его внутренних органов и погибнуть переваренным.
Зигрид решила идти ва-банк. У нее оставалось не больше двадцати минут, так что времени хитрить просто не было.
— Все это правда, — бросила она, стукнув кулаком по эластичной стенке, — я собиралась вызвать у монстра сердечный приступ. Мне объяснили, какие манипуляции нужно совершить для этого, но я не могу отыскать нужные органы…
Девочка подняла голову.
— Думаю, вы намеревались ускорить сердцебиение жабы за счет энергетической перегрузки? — заметила она. — Хороший способ. То же самое, что постепенно увеличивать напряжение тока, питающего компьютер, пока он не взорвется.
* * *
Невеста жабы размышляла, уставившись в одну точку. Увидев немного нелепую грабительницу в изрядно поврежденном скафандре, она сразу поняла, что это ее шанс. Возможно, единственная возможность сбежать отсюда. Сколько пройдет времени, прежде чем еще какой-нибудь сумасшедший попытается завладеть сокровищем? Вполне вероятно, что такого не случится больше никогда. Ее будущее решалось в эту самую минуту и целиком зависело от этой незнакомки, которая через двадцать минут умрет, переваренная едким желудочным соком жабы.
«Я могу заставить ее действовать в своих интересах, — думала девочка, — воспользоваться этой идиоткой как посредником…»
Как обитательница монстра, она была запрограммирована никоим образом не причинять ему вреда. Однако ничто не мешало ей, скажем, размышлять вслух, описывая определенные операции, которые должны…
Неизвестная грабительница может стать карающей рукой ее мести — той рукой, которой она сама не способна воспользоваться из-за внутренних запретов программы.
«Эта девушка будет двигаться вместо меня, — сказала она себе, — и сделает то, что для меня невозможно из-за угрозы впадения в кому».
Невеста жабы еще раз внимательно оглядела незнакомку в полуистлевшем скафандре. Юная девушка с синими волосами, с лицом, усеянным веснушками. Ей было страшно. Она явилась сюда за сокровищем и оказалась пленницей лабиринта кишок и артерий. Она думала — довольно глупо, кстати, — что сможет просто сунуть руку в «мотор» горгульи, как другие роются под капотом автомобиля. Но она ошиблась. Синтетические животные устроены очень сложно. Чтобы устранить любую возможность ограбления, создатели «живых сейфов» обычно маскировали жизненно важные органы: сердце пряталось внутри фальшивой железы, пара ложных легких окружала настоящие почки и так далее. Жабы такого рода питались чистой энергией, но в отсутствие бомбардировок, после резервного годового голодания они возвращались к древней системе питания и снова начинали использовать свои зубы и желудок по назначению. Именно для этого и была разработана эта сверхсовершенная живая машина: чтобы предусмотреть любую случайность. В норме горгульи питались светом и теплом взрывов, но в случае недостатка этих ресурсов они могли извлекать питательные вещества и из людей, которые имели несчастье оказаться в пределах их досягаемости.
Девочка медленно распрямилась, скользнув взглядом по вьющимся вокруг сосудам. Ей были известны все уязвимые места жабы. Внутренняя география монстра не была для нее секретом. Ее специально запрограммировали так, чтобы она в долю секунды могла отыскать самую потайную железу. Анатомический план строения горгульи вмонтирован в ее мозг с самого ее рождения. Девочка обладала абсолютным знанием — но, увы, ее лишили возможности действовать.
Грабительница же была ничем не скована в своих действиях. Ни один ментальный блок не мог остановить движение ее рук, если бы она вздумала причинить какой-то вред «живому сейфу». И в этом было ее важнейшее преимущество.
Девочка с серебристыми волосами размышляла со всей возможной быстротой. Получается, эта пришелица в скафандре способна разрушить решетки живой темницы, в которой она, невеста жабы, оказалась замурована по чужой воле.
Ее нужно использовать!
«Если эта грабительница будет переварена, — думала она, — я опять окажусь в одиночестве в этой тюрьме из плоти в печальном ожидании грядущих лет — долгих лет, которые пройдут взаперти, в набитом сокровищами желудке монстра!»
Она никак не могла с этим примириться — зарождающаяся способность мыслить и чувствовать заставила ее осознать всю безнадежность существования в вечном заключении.
— Послушайте, — сказала девочка, поворачиваясь к Зигрид в изъеденном кислотой скафандре, — я хочу предложить вам сделку: я помогу вам завладеть сокровищами банка, а вы взамен этого поможете мне выйти отсюда. Вы согласны?
Зигрид нерешительно переступила с ноги на ногу. Но есть ли у нее выбор? Зоид со своими устаревшими анатомическими схемами послал ее на верную смерть. Она быстро взглянула на дисплеи датчиков, которые бешено мигали внутри шлема. Если кислота продолжит свои разрушительную работу с прежней скоростью, оболочка скафандра уже через пятнадцать минут превратится в дырчатое кружево.
— Согласна, — быстро сказала она, — на все, что ты хочешь. Скажи мне, как убить горгулью, и мы вместе побежим к лифту.
Девочка молча кивнула, затем вырвала у себя прядь волос, взяла в руки костяные спицы и начала вязать защитный чехол, похожий на те, которыми она оборачивала контейнеры с драгоценностями. Ее руки работали с невероятной скоростью. Когда полотнище достигло требуемой величины, она протянула его Зигрид.
— Завернитесь в эту ткань, — велела она, — это замедлит действие пищеварительного сока, который разъедает ваш защитный костюм.
Зигрид послушалась, как можно тщательнее обернувшись тончайшей прозрачной тканью, эластичной, как лист целлофана.
— Но не думайте, что это вас полностью спасет, — заметила девочка, — вы уже слишком сильно пропитались кислотой. Она будет продолжать разъедать ваш скафандр, а этот чехол лишь немного умерит ее аппетит.
— Что я теперь должна делать? — спросила Зигрид.
— Я буду произносить вслух общие правила и теоремы, — объяснила девочка, — как студент, изучающий биологию по учебнику, не более того. Ваша задача — суметь воспользоваться ими. Я не могу давать вам четких указаний, потому что тогда сработает внедренный в мой мозг программный блок. Слушайте внимательно. Я буду излагать анатомические факты, но никогда не скажу: совершите то-то и то-то. С этим вы должны справиться сами. Делайте выводы и применяйте их. У меня нет возможности ясно изложить вам способ наиболее успешного уничтожения жабы: если я это сделаю, я тут же впаду в кому.
Зигрид захотелось сорвать с головы шлем, чтобы утереть заливающий глаза пот. Она сильно сомневалась, что ей еще хватит хладнокровия, чтобы разгадывать какие-то загадки.
— Ладно, давай, — бросила она, — в любом случае при моем нынешнем положении…
И девочка начала выдавать одно за другим длинные определения, которые казались цитатами из медицинского учебника, написанного безумцем. Зигрид сбилась с ног, пытаясь как можно быстрее ориентироваться, отыскивая описываемые органы и на ходу придумывая способы повредить их, соотнося свежую информацию с теми сведениями, которые сообщил ей Зоид. Она ползала по извилистым тоннелям, перепутывая между собой нервы подобно тому, как сращивают электрические провода. Она давила ногами миндалины и рассекала сосуды, которые на первый взгляд казались малозначимыми. Она задыхалась, кровь билась у нее в висках, но Зигрид не сдавалась, неотступно реализуя свой план на основе той схемы, которую размеренным голосом излагала ей девочка. При этом Зигрид чувствовала себя как человек, который, едва разучив, как ходят шахматные фигуры, получил задание разработать стратегию игры для гроссмейстеров. Двигаясь на ощупь во мраке жабьих внутренностей, она резала, связывала и замыкала электрические контуры живой машины. Нервы извивались в ее пальцах, как скользкие ужи, а она продолжала вязать из них морские узлы…
Наконец девочка умолкла, и Зигрид обессиленно соскользнула по стенке желудка на его дно. Ее колени дрожали от усталости.
— Теперь нужно ждать, — постановил ребенок. — Сейчас начнется приток гормонов, который окажет воздействие на нервную систему. Первая реакция наступит самое большее через пять-шесть минут.
— Надеюсь, монстр издохнет, — с трудом выговорила Зигрид. — А как только он упадет замертво, мы выберемся через пасть и добежим до лифта. Кабина поднимет нас на первый этаж. Там я избавлюсь от скафандра, и мы смешаемся с толпой на выходе из банка.
— Очень глупый план, — спокойно возразила девочка. — Неужели вы действительно считаете, что меня можно принять за клиентку? Совершенно голую, с белыми волосами? Нам ни за что не пройти через пост охраны. У каждого выхода установлены роботы, которые фотографируют лицо каждого входящего и выходящего человека. Я слышала, как директор говорил об этом своим ассистентам. Как только эти роботы обнаружат, что наших фотографий нет среди входивших клиентов, они тут же объявят тревогу, и мы окажемся заблокированы в боксе из пуленепробиваемого стекла. Вместе с мешками драгоценностей. Мы будем выглядеть полными идиотками. Нет, мой план гораздо лучше…
— ТВОЙ ПЛАН? — поразилась Зигрид. — О чем ты говоришь? Ты ведь сообщила мне нужные сведения, чтобы я вызвала у горгульи сердечный приступ, разве не так?
— Нет. Я не смогла бы этого сделать. Ментальная блокировка тут же лишила бы меня способности говорить.
— О черт! — выругалась Зигрид. — Тогда что же я тут делала по твоим подсказкам?
— Ты просто запустила процедуру самоочищения, — невозмутимо ответила «невеста». — Теперь монстр сбросит часть энергии, как бойлерный котел, который стравливает избыток пара через клапан. Это безобидная процедура, которая никоим образом не сможет повредить животному. Мы прочистим его систему запасания энергии. Я вам подсказала, как можно увеличить мощность этого процесса, вот и все. Но еще раз повторяю: жабе ничто не угрожает.
— И этот «сброс пара» позволит нам сбежать вместе с сокровищем?
— Думаю, да. Если мои сведения верны, уже через несколько минут мы покинем это подземелье.
Зигрид не верила своим ушам. Подумать только, ее обвела вокруг пальца какая-то желатиновая кукла с обликом шестилетнего ребенка!
Внезапно горгулья содрогнулась и подскочила, как испуганная лошадь. Зигрид потеряла равновесие и покатилась вверх тормашками. Шлем гулко ударился о ящик с драгоценностями.
Монстр задрожал, напрягая все свои мышцы. Работая чудовищными задними лапами, он совершил несколько прыжков по подвалу, из-за чего по полу побежали трещины.
Плоть под костистым панцирем поменяла цвет. Кровоток ускорился, натянутые сосуды вибрировали, как трубы перегревшегося бойлера. Со сводов подвала сорвалось несколько камней и рассыпалось в пыль, долетев до земли.
Исполинская, покрытая панцирем жаба, неуклонно набирая скорость, начала скачками носиться по кругу, как взбесившийся танк. Зрелище было одновременно грандиозное и нелепое. Стены подземелья отражали топот чудовища многократным эхом, делая его похожим на грохот землетрясения.
Фундамент здания содрогался с такой силой, что в шахте лифта загудели провода.
Внезапно жаба замерла и задрала морду вверх, к каменному куполу.
Ее глаза утратили свою обычную черноту и засияли ярким голубоватым светом. Затем два луча чистой энергии вырвались из ее глазниц и ударили в центр свода, в то самое место, где находился люк для сброса бомб.
Лучи света рассекали темноту, как лазеры, а весь воздух, казалось, вибрировал, звеня высокой, пронзительной нотой. Жара в подземном бункере стала невыносимой. Дверца люка вскипела, и ее металлические створки, расплавившись, прогнулись и раскрылись, открыв доступ к бомбохранилищу, в котором дожидались своего часа штабеля торпед…
Пронзив темноту банковского арсенала, голубые лучи лизнули металлические бока бомб и… То, что должно было случиться, случилось.
Восемьсот килограммов взрывчатки превратились в колоссальный шар пурпурного пламени. Взрыв произошел слишком высоко, чтобы горгулья могла поглотить его. Взрывная волна распространилась по всему подземелью, снося бетонные перекрытия и расплавляя могучие стальные балки. Каменная кладка содрогнулась, во всем здании вылетели стекла, рассыпаясь мелкими осколками, десять первых этажей сложились друг на друга. Через три секунды после взрыва вся башня зашаталась, как дерево с подрубленным основанием. На уровне земли вокруг дома тротуары расплавились, обдав брызгами гудрона фасады зданий на другой стороне улицы. Подброшенные взрывом автомобили на стоянке приземлились на крыши окрестных построек.
Когда грохот взрыва утих, в зоне поражения воцарилась давящая тишина.
Башня трещала, все еще колеблясь между равновесием и крушением. Ее подвальных уровней и первых этажей не существовало. Вся конструкция опиралась на почерневший обрубок, который больше ничто не удерживало в земле. Наконец она дрогнула и стала крениться набок — медленно, едва уловимо для глаза. Жители верхних этажей, которых не убило взрывом, вопили от ужаса, цепляясь ногтями за съезжающую набок мебель. На мгновение башня замерла, как будто ее удержал в равновесии порыв встречного ветра, а затем рухнула.
Те, кто видел ее крушение, надолго сохранили в памяти эту картину, как будто на их глазах обрушилась гора. Тридцатиэтажная громада легла на левый бок, переломившись посередине еще до соприкосновения с землей. Срезанные взрывом стены повалились поперек широкого проспекта, погребая под своими обломками множество соседних зданий, как если бы огромный слон рухнул замертво посреди палаточного лагеря.